Гладиатор

      Убив еще неделю, Офиару почувствовал себя немного увереннее. Больше он не проваливался в сон, как только видел вечером любимое лицо своего генерала, но и мысли, неотступно преследовавшие его в последние дни, стали все более настойчивыми.       Воображение раз за разом подкидывало пикантные картины, и Офиару становился рассеянным, забывая выпить содержимое бокала или прожевать кусок хлеба.       Снова загоняв себя до изнеможения, он позволил альфе, и никому другому, уволочь себя в спальню.       - Может, сбавишь обороты? - видя сбитые костяшки и колени, спросил вечером Далат, целуя своего мальчика во все места, до которых мог добраться.       - Нельзя, понимаешь, я только вошел в форму, не хочу быть слабаком.       Генерал хмыкнул и, притянув к себе омегу поближе, потрепал по голове. Они уже легли, и альфа прижимал любимое тело к боку, вдыхая головокружительный аромат распаренного после ванны омеги.       - Тебя что-то волнует? – уже несколько дней, Далат видел, как его пара беспокойно ворочается во сне, повторяя одно и то же слово – «отвернитесь». Он не придал этому значение, но когда тоже самое повторилось на вторую и третью ночь, забеспокоился.       - Это свадьба, - выдохнул омега.       - А что не так?       - Все так, - поспешил заверить Офиару, боясь что его могут неправильно понять. – Просто ваши обычаи…       - Да, - подбадривал Далат, видя порозовевшее основание шеи.       - Я… я не могу… десять человек будут смотреть, а я… я…       - Тише, зайка, не волнуйся, - должно быть обычаи его страны отличались от римских. Далат не раз наблюдал, как альфы во время свадеб имеют своих невинных и не очень супругов, и настолько привык, что даже не подумал о своем парнишке… хорошо, хоть древний обычай, когда твоего суженного разрабатывали сначала друзья, а уж потом супруг, канул в лету. Уж слишком много трупов оставалось после празднеств…       - Я знаю, что так принято, но я не могу, чтобы все смотрели! У меня шрам, и я не знаю что делать, и… и мне стыдно, что все будут заглядывать!       Омега так нервничал, что его сердцебиение легко ощущалось через грудную клетку.       - Меня абсолютно не волнует твой шрам. Ты самый прекрасный на свете, - и Далат провел по ноге, где шероховатая полоска осталась другой вечной меткой о их встрече. – А по поводу того, что делать… можем порепетировать, хочешь? - выдохнул альфа за ушко, не забыв коснуться нежного тела губами и языком. Омега вздрогнул. – Если ты будешь знать, как это произойдет, все, что тебе останется, это не сводить с меня глаз и всё. Сможешь?       Генерал не торопил свое чудо, хотя один бог знал, сколько раз ему пришлось помочь себе рукой, лишь бы не трогать мирно посапывающую пару последние жаркие ночи…       Во время купания он видел, как сильно разодрал мальчишку и ждал, пока раны лучше затянутся, и вот, молодое, здоровое тело восстановилось, а значит, они снова могут наслаждаться друг другом…       Офиару развернулся, не вырываясь, и чмокнул Далата в плечо. Осторожно, одобрительно. Этого было достаточно.       Крупные, шершавые пальцы огладили открытую спину омеги. Белизна и гладкость его кожи под грубоватыми прикосновениями будоражили. Альфа осторожно стащил простыню, высвободив свое юное сокровище, и перевернул на спину.       Pov Офиару       Под его уверенным взглядом было стыдно и хотелось прикрыться... но… но, мне нравилось, как он на меня смотрит. Как оглядывает мою грудь, касается вниманием сосков, почти незаметно щурится, скользя по мышцам живота вниз… В паху потяжелело, и я почувствовал, как мой пенис наливается кровью под ожидающим взором.       Он не касался меня, только смотрел… И я чувствовал, что принадлежу этому сильному самцу весь, без остатка. От этих мыслей, от голодных взглядов, мне становилось жарко…       Я чуть поднял коленки и закрылся, мешая ему разглядывать себя в подробностях.       - Разведи ноги, - низким, глухим голосом повелел он. Не попросил, не потребовал, а именно повелел. Я смотрел на него, видя, как он ждет и желает, чтобы я это сделал сам. Сам раскрылся перед ним.       Жидкий огонь медленно разливался в крови, когда я не спеша стал разводить дрожащие колени.       - Шире, - все тот же тон повелителя. Моего повелителя.       Я ощущал влагу между ягодиц… от этого было стыдно, ведь он увидит… Я повиновался и, разведя ноги сильнее в стороны, хотел отвернуться, не выдерживая смущения. А ведь пока смотрел только он…       - Нет, не отводи глаз.       Вздрогнув, я снова повернулся. Его зрачки были расширены, полностью проглотив чернотой цвет радужки. Он нависал надо мной всей тяжестью, разместившись в ногах. Глядя мне в пах, туда где было так горячо, он…приоткрыл тяжелые губы и облизнулся. От этой картины я поджался… везде. И почувствовал, как вылившаяся смазка скользнула вниз, между ягодиц.       - Не своди ноги, зайка, - как он догадался, что именно это я собираюсь сделать?! – Смотри на меня.       Придвинувшись ближе, он опустил ладонь на мое колено и, заглядывая мне в душу, медленно заскользил вниз, по бедру. Сердце пропустило удар.       Его теплая огромная ручища накрыла пах, и мой член вздрогнул от удовольствия. Далат не давил и не сжимал, его рука просто лежала сверху, а я хотел, чтобы он держал меня крепче, и инстинктивно подался вверх, показывая, что я хочу его ласк. Довольная улыбка хищника расползлась по лицу моей пары. Его тепло там, внизу, жгло, а он не двигался, кровь жаром прилила к коже, и я изогнулся, я так хотел его.       Не сдвигая руки, его большой палец опустился ниже и с нажимом провел между влажных от желания ягодиц, остановив подушечку на пульсирующем колечке.       Я задохнулся, а он не спешил продолжать, просто приставив его к моему входу. Желание жгучим прутом, выкручивало. Я хотел, чтобы он продолжил, взял меня, сделал своим, подчинил… как тогда на берегу...       От этих воспоминаний меня захлестнула новая волна страха и возбуждения. Он творил с моим телом такое, о чем я никогда не смогу рассказать папе, хоть между нами и не было секретов...раньше.       Я попытался потереться о его палец и, забывшись, прикрыл от сладостного ощущения веки.       - Нет, смотри, - сгорая от смущения и не разрывая взгляд, я продолжал двигать ягодицами, пытаясь насадиться на его палец. Как же хотелось, чтобы он ввел его поскорее…       Не удержавшись, я мельком взглянул на то, что у него ниже пояса. Далат хмыкнул и, надавив всей подушечкой, погрузился в сочившееся отверстие. Меня прошибла судорога удовольствия, когда его палец медленно заходил внутрь. Я выгнулся и промычал что-то нечленораздельное.       Шероховатая кожа оглаживала контур колечка, давя и растягивая, немного грубо, но мне это нравилось, и хотелось большего. Руки сами впились в простынь по обеим сторонам. Он убрал палец и, навалившись сверху так, чтобы я ощущал размеры его тела, но не давя, провел языком по набухшим и причиняющим томящую боль соскам… Я изнемогал, прижимаясь к мощному телу. Я хотел его, предлагал себя, а он был так возмутительно спокоен!.. Только глаза какие-то чужие, дикие, страшные… Омега во мне трепетал и в то же время хотел, требовал, захватить этого самца.       Касаясь напрягшимися сосками и задевая членом его пах, я чуть раскачивался, касаясь огненного тела, трясь, и заводясь от удовольствия. Далат не двигался, позволяя мне сходить с ума, тонуть в похоти и желании. Ну почему он так спокоен?! Я упал на постель и руками оттолкнул его назад, заставляя привстать на колени. Он не ожидал, но не сопротивлялся.       Я сам перевернулся на живот и, встав на колени, широко развел ноги. Развернулся к застывшему от удивления альфе и посмотрел сквозь опущенные ресницы, а затем, осмелев от собственных действий, выпятил попу назад, почти дотягиваясь до его огромного естества.       - Ты сам спровоцировал меня, зайка, - прохрипел Далат, уже не глядя мне в лицо. И уже через миг, жестко врываясь во всю длину, не давая осмыслить происходящее, срывая крик с искусанных губ. Он вдалбливался в мою плоть со всей силой, всей яростью зверя. Я бы свалился, если бы крепкие руки не впивались до боли в ягодицы. Он бил меня сзади, ударялся, заставлял содрогаться от животного удовольствия, порабощая мое тело каждым новым толчком. Снова и снова. Ртуть разливалась по венам…       Его твердый, как камень, член прошивал меня до живота, ввинчивался, пронизывал, протыкал насквозь, а я желал лишь одного… чтобы он истерзал мое тело как тогда… нет, больше, сильнее! Я принадлежу ему, и пусть делает, что хочет!       Липкий от пота, задыхаясь от сумасшествия, я потерял разум на члене своей пары. Инстинкты сводили с ума, превращали в ненасытное существо, я хотел, чтобы он не вытаскивал железный кол из моего прохода. Его рука обхватила мой член и, дернувшись, я излился, забрызгав постель. Давление внизу стало нестерпимым… боль головокружительной, когда стенки сдавили каменный фаллос самца, и он взорвался во мне, выплеснулся до конца, прижимая меня спиной к себе и подрагивая внутри…       Последние слабые толчки были продиктованы бешеным ритмом, что слабо затухал в глубине наших тел. Я заурчал, прижимаясь к его бедрам, позволяя сдавливать грудь медвежьими объятьями… и снова распирающее чувство внутри.       Я помнил его… это было божественно. Новые волны оргазма прошивали нас двоих, когда мы без чувств свалились на постель, забываясь в прикосновениях друг друга, глубоко вдыхая запах…