POV Пит
Тринадцатый дистрикт поражает меня своим порядком и организованностью. День каждого жителя расписан по часам, распределение ресурсов рационально до мелочей. Они полностью независимы не то что от Капитолия, а даже от всего, что происходит на поверхности. Дистрикт сам обеспечивает себя всем необходимым. Разнообразия, правда, ждать не приходится, но для беженцев из разрушенного Двенадцатого это мелочи. Теперь у них есть дом, одежда, еда. И надежда на будущее. Все это дал им Гейл. Он первый заметил приближающиеся планолеты Капитолия и успел вывести многих жителей на безопасное расстояние до того, как началась бомбежка. Дистрикт двенадцать разрушен. Мои родители и братья не выбрались. Я оплакал их, как и положено хорошему сыну, но в действительности скучаю только по отцу. Его мне по-настоящему не хватает. Теперь у меня нет никого, кроме Китнисс. Стоп. Китнисс у меня тоже нет. Два дня назад она пришла в себя. Мне сообщила об этом Прим. Я очень ценю, что сестренка Китнисс пошла меня искать сразу, как узнала, что сестре стало лучше. Я бросил все дела, и уже через несколько минут мы с Прим стояли возле палаты Китнисс. Там уже собралась группка людей в белых халатах. Они спорили между собой, как правильно начать общение с Китнисс. Больше недели им приходилось держать ее в состоянии полудрема, чтобы организм успел восстановиться. У нее молодое тело, и, несмотря на все, что она пережила, организм быстро залечивает раны. А вот за ее психику никто поручиться не может. Почти все время ее преследовали кошмары. Один из докторов предположил, что это связано с ее воспоминаниями о Голодных играх, и, учитывая, как она отреагировала на меня в первый день своего пребывания в Тринадцатом, остальные доктора согласились с ним. По этой причине мне запретили даже думать о том, чтобы войти к ней. Примерно из тех же соображений решили, что ни Миссис Эвердин, ни Прим, Китнисс тоже пока видеть не должна. Девочка расстроилась и обнимает меня. Мы разделяем горе друг друга: Китнисс была нам необходима, но ради нее самой мы должны были ждать. Совещание врачей длилось еще некоторое время, и, наконец, они пришли к согласию. Наиболее безопасным вариантом для начала общения с Китнисс они выбрали ее «кузена». По их мнению, с ним у нее могут быть связаны только хорошие воспоминания. Гейл появился практически сразу, как его оповестили о состоянии Китнисс. Мы обменялись ревнивыми взглядами и разошлись. Его отвели в сторону и начали инструктировать, как вести себя, если у Китнисс начнется приступ. Нас с Прим сначала хотели вообще выгнать из медицинского отсека, но, поняв, что мы никуда не уйдем, разрешили наблюдать из той самой комнаты за стеной, которая служила мне пристанищем, пока она спала. Я прислонился лбом к стеклу, пытаясь быть как можно ближе к ней. Краем глаза вижу, что Прим делает тоже самое. Если можно было бы просто протянуть руку и коснуться ее, почувствовать аромат ее кожи, прижать к себе, но все, что мне остается - наблюдать, как к ней подходит мой соперник. Китнисс лежит на кровати неподвижно, дремлет. Ее лицо расслаблено, руки остаются закрепленными ремнями и, присмотревшись, вижу синяки в тех местах, где ремни касались кожи. Когда Гейл зовет ее, она просыпается. Китнисс спокойна. Они разговаривают о самых простых вещах. Гейл говорит ей, что ее спасли из Капитолия, и теперь бояться нечего. Она кивает и осматривает свою палату. Когда ее взгляд доходит до стены, за которой стою я, мне кажется, что она смотрит мне в глаза. Хочу увидеть во взгляде хоть что-то от прежней Китнисс, но этого нет. Она просто продолжает рассматривать комнату дальше. Расстраиваюсь, но тут же напоминаю себе, что стена прозрачная лишь с одной стороны, и Китнисс даже не догадывается, что я и Прим сейчас смотрим на нее. Неожиданно выражение ее лица меняется, и она начинает плакать. Первая моя реакция бежать к ней. Сколько раз она тянулась ко мне, ища успокоения и покоя? Сколько раз я прижимал ее к себе и прогонял демонов, терзающих ее в ночи? Но Прим, которая все еще держит меня за руку, напоминает, что мы должны оставаться здесь. Китнисс очень расстроена и пытается говорить сквозь слезы. Не сразу могу разобрать, что именно она говорит, но когда понимаю, то не могу в это поверить. Она рассказывает Гейлу, что я убил ее семью! Как такое вообще возможно? Изо всех сил ищу хоть каплю сомнения в ее голосе, но не нахожу ничего. Она абсолютно уверена в своих словах. И она плачет. Горько. Навзрыд. Прим отпускает мою руку и тоже заливается слезами. Я не могу понять, что происходит вокруг, но все-таки наклоняюсь к сестренке Китнисс и начинаю ее успокаивать. Она трясет головой и внезапно вырывается из моих рук. До того как я или врачи, все еще стоящие у дверей палаты, успевают ее остановить, Прим врывается к сестре. Если до этого Китнисс только плакала, то, увидев Прим, она начинает так истошно кричать, что я зажмуриваюсь, не в силах видеть, как она мучается. Неожиданно наступает тишина. Открываю глаза и вижу, что вокруг Китнисс уже толпятся врачи. Бросаюсь к палате, но на пороге меня удерживает Гейл. Он говорит мне, что Китнисс в обмороке. Не говоря ни слова, отступаю назад и облокачиваюсь на ближайшую стену. А затем медленно сползаю вниз. Китнисс думает, что ее семья мертва. И она верит, что их кровь на моих руках.***
Буду благодарна за отзывы и пожелания. Также сообщите, если нашли ошибку. Заранее спасибо))