POV Пит
- Соратники, - обращается к нам Альма Койн, - я рада, что мы, наконец, пришли к соглашению. Хочу высказать надежду, что наша дальнейшая работа станет плодотворной и окажет реальную помощь в деле свержения власти ненавистного всем Капитолия! Вокруг раздаются довольные возгласы и аплодисменты. Последние пару часов я нахожусь в Штабе Тринадцатого вместе с остальными участниками группы Альфа и еще парой десятков важных людей из личного окружения президента. Я согласился возглавить Революцию. Мне кажется, что ни Плутарх, ни Койн даже не рассматривали вариант, что я могу отказаться. Но все не так просто. - Альфа, - Койн жестом указывает на нас, - останемся обсудить мелкие детали. Я не назвал бы это мелкими деталями, но мне это не важно. Пусть называет, как хочет, лишь бы согласилась на мои требования. На некоторое время Штаб заполняет шум отодвигающихся стульев и разговоры людей, но постепенно все выходят, остаемся только мы. Койн и Плутарх беседуют в стороне, президент делает какие-то записи на листке. Я уже сообщил ей, что буду делать все, что они посчитают нужным, но у меня есть свои условия. Я должен быть уверен, что те близкие люди, которые у меня еще остались, находятся в безопасности. Собираюсь с мыслями. Важно ничего не забыть. Еще раз перечисляю в уме все, о чем хочу сказать, и вижу, что ко мне подсаживается Финник. - Пит, ты уверен в том, что собираешься сделать? – в голосе товарища ясно слышится сомнение и тревога. – Я тоже хочу, чтобы вся эта война скорее закончилась, но обязательно ли позволять им управлять собой? Я вздыхаю. Мне сложно с ним спорить. Тем более, когда я разделяю его мнение. Наверняка, мое участие в этой авантюре никак не повлияет на исход Восстания. Жители дистриктов поверили не мне. Они поверили Китнисс. Большинству из них пришлось переступить через многолетние страхи и сомнения, чтобы оказать, наконец, сопротивление Капитолию. Их вдохновила Огненная девушка. Наивно полагать, что стоит предложить людям нового героя, и они пойдут за ним. Однако, президент и ее команда считают, что для поддержания боевого духа солдат необходимо в срочном порядке снять несколько агитационных роликов, демонстрирующих, что сопротивление продолжается, и победа близка. Хеймитч уверен, что, кроме съемки сюжетов, меня наверняка отправят в зону боевых действий: вдохновлять жителей бунтующих дистриктов собственным примером. С тех пор, как взорвалась Арена, прошло уже несколько месяцев, но до настоящего момента люди не располагают никакой конкретной информацией о событиях, произошедших после Бойни. Мне говорили, что среди солдат все чаще звучат разговоры о том, что Сойка погибла, и Сопротивление сломлено. Плутарх убежден, что нужно срочно «нести информацию в массы», как он говорит. И каково бы ни было мое личное отношение к бывшему распорядителю, в этом вопросе он разбирается, несомненно, лучше, чем я. Для них замена Китнисс мной - тоже риск, потому что никто до конца не знает, как отреагируют люди. Однако других вариантов пока нет. - Финник, теперь уже поздно отступать. В любом случае, мы должны бороться. - Но какой ценой? – перебивает он меня. Я понимаю, о чем он говорит. Однажды ночью, в минуты томительной неизвестности и безнадежного отчаяния, когда ни он, ни я ничего не знали о судьбе пленников Капитолия, Одейр рассказал мне о том, что на самом деле означает быть Победителем Голодных игр. Ты перестаешь принадлежать себе. Ты – игрушка тех, кто имеет власть и деньги. Твое тело и твоя жизнь начинают принадлежать им. Игры никогда не заканчиваются. Просто кто-то меняет правила. И это еще одна причина, почему я должен сделать то, чего от меня ждет Койн. Если есть хоть маленький шанс, что нам удастся заставить Сноу ответить за все его зло, я готов ухватиться за него. Если потребуется, я буду играть по правилам Плутарха. Буду его очередной пешкой. Но даже пешка может срубить короля. - Любой ценой, - отвечаю я другу. Финник не спорит. Просто хлопает меня по плечу и возвращается на прежнее место рядом с Джоанной. Пока мы разговаривали, президент закончила писать, и теперь выжидающе смотрит на меня. Я понимаю: время пришло. Сейчас или никогда. Мое сотрудничество в обмен на безопасность тех, кого я люблю. Поднимаюсь со своего стула, направляясь к трибуне. Прохожу мимо бывшего ментора и слышу его шепот. - Продай свою душу подороже, парень! Очевидно, шепот Хеймитча достаточно громкий, и Койн все слышит. Выражение ее лица становится суровым, а ментор пытается оправдаться. - Все для блага Революции! – он ухмыляется и невинно пожимает плечами. Среди Победителей пробегает грустный смешок. Каждый из нас уже продал однажды душу, чтобы выжить, так что теперь мы умеем торговаться. Для того, чтобы подняться на трибуну, нужно пройти несколько ступеней. Они невысокие, но, видимо, я настолько сосредоточен на том, чтобы ничего не забыть из своего списка, что у меня не сразу получается преодолеть их. Протез, заменяющий мне ногу, цепляется за последнюю ступень, и я чуть не падаю лицом вниз. Буквально в последнее мгновение мне все-таки удается удержать равновесие и продолжить двигаться вперед. Наконец, я добираюсь до цели. Поворачиваюсь лицом к остальным и начинаю говорить: - Так сложилось, что борьба дистриктов за свободу обрела лицо, символ. Мы все ее знаем. Это Китнисс Эвердин, Сойка-пересмешница… Говоря про Китнисс, обвожу взглядом тех, кто сидит передо мной. Джоанна кривит губы и делает гримасу. Финник и Хеймитч смотрят на меня с сочувствием. Лицо Энорабии, которая уже оправилась после освобождения из Капитолия, не выражает вообще ничего. Гейл выглядит суровым, впрочем, он всегда такой, насколько я знаю. - Также мы все знаем, почему Китнисс не может сейчас помочь людям не терять надежду… К горлу подкатывает ком, и несколько долгих мгновений я не могу дышать. - Президент Койн и Плутарх Хэвенсби считают, что, пока Китнисс не поправится, ее место должен занять я. Плутарх согласно кивает, а я продолжаю. - Я не могу сделать этого! – знаю, что на лице Койн изумление, но не останавливаюсь. – Я не могу заменить Сойку-пересмешницу в сердцах людей. Однако я сделаю все от меня зависящее, чтобы огонь, который она зажгла, не потух. Во мне живет надежда, что народ Панема достоин лучшей жизни, чем та, которую предлагает нам Капитолий. Альма Койн, судя по выражению ее лица, осталась довольна моей речью. - В тоже время я вынужден обозначить несколько условий, которые вы лично, Президент Койн, и будущее Правительство страны, если победа окажется на нашей стороне, должны будете выполнить. - Не кажется ли тебе, Пит, что условия в данном случае неуместны? – перебивает меня Плутарх. - Все хорошо. Пусть солдат Мелларк выскажется до конца, - отвечает ему Койн. - Во-первых, необходимо сделать все возможное, и даже невозможное, чтобы Китнисс поправилась. - Вы же понимаете, Мелларк, что врачи - не боги, и «охмор» нанес серьезные повреждения здоровью солдата Эвердин? – голос Альмы спокоен. Она просто выясняет детали. - Понимаю, - говорю я. – Но прекращать ее лечение нельзя, ни в коем случае. Она кивает и делает пометки на своем листе бумаги. - Хорошо, продолжайте. Глубокий вдох. Я нервничаю, но мой голос не дрожит. - Во-вторых, все Победители, которые останутся живы к окончанию Войны, получат полную амнистию, независимо от того, что они сделали или сделают к тому моменту. И каждый из них лично выберет себе новый дом в том дистрикте, который их устроит. - Разумно ли это? Победа может оказаться не такой скорой, как нам хотелось бы. Есть вероятность, что среди Победителей окажутся предатели, - возражает президент. - Я настаиваю на исполнении этого условия, - отвечаю я. Несколько минут мы не сводим друг с друга глаз - наконец, она отворачивается и снова делает записи. Понимаю, что победа за мной. - И последнее. Голодные игры. Они никогда больше не состоятся. Койн опять внимательно смотрит на меня. Думаю, выискивает брешь в моей решимости. Но ее нет. Последнее условие не для меня. Оно для всех. Я хочу, чтобы дети перестали умирать ради развлечения толпы. Это надо прекратить раз и навсегда. - Это все? На мгновение мне кажется, что она похожа на кобру, готовящуюся к броску, но почти сразу видение исчезает. - Да, это все, - коротко отвечаю я. Койн встает со своего места и подходит ко мне. - Раз вы закончили, у меня тоже есть условие. Всего одно, - говорит она. Мне снова кажется, что передо мной кобра. И она делает бросок. - Если вы, Мелларк, или солдат Эвердин - хоть один из вас - нарушите условия нашего договора о полном содействии делу революции, расплата будет неизбежна. Казнь. Вас обоих.***
Буду благодарна за отзывы и пожелания. Также сообщите, если нашли ошибку. Заранее спасибо))