Спасибо, мамочка, но нет

Гарри вошла первой, с пистолетом наготове, за ней Джон. Странно, но кроме Шерлока, лежащего посередине на каталке, в лаборатории не было ни души. При виде него у Джона закружилась голова. Возможно, именно поэтому он не смог среагировать мгновенно, когда свет вдруг выключился, и на лбу Гарри заплясала красная точка прицела. Джон обернулся в поисках Антеи, но её нигде не было. Громкоговорители, потрескивая, ожили, и зазвучал голос Джима: — Джон… и Гарри? Не ожидал увидеть тебя здесь, дорогая. И что вы тут натворили? Как вам удалось обойти охранную систему? Неужели Дэвид в посткоитальной эйфории выболтал все коды? Хммм? Джон внезапно осознал, что Джим понятия не имеет о присутствии Антеи. Черт, да скорее он ожидал вторжения голубых беретов, чем их парочку. — А теперь бросайте оружие. — Джим! — крикнула Гарри, выглядящая совершенно испуганной в красном свете указателя экстренного выхода и прицелов снайперских винтовок. — Прекрати. Это не ты! Ты не можешь так поступить! — О, Гарри, — проворковал Джим. — Мне так нравилось поддерживать твое жалкое существование. По сравнению с ним моё – казалось ясным и безоблачным. Ну, теперь братик здесь, у тебя наконец-то появилась цель, но она мне не нравится, совсем не нравится. — Джим… — Гарри осеклась. — Достаточно! — рыкнул Джим и, прочистив горло, добавил. — Я сказал, бросайте оружие. Они подчинились. — Хорошие маленькие омежки! А теперь пните их влево, к стене. Гарри и Джон вместе послали свои пистолеты по скользкому полу в темноту. — А сейчас, Джонни-бой, будь так добр, встать рядом с Шерлоком. — Зачем? — Для семейного портрета, — заявил Джим и рявкнул: — БЫСТРО! Джон нерешительно шагнул в сторону каталки. В тусклом свете были заметны ремни, которыми привязан Шерлок, и стандартный больничный халат. И боже, запах. По мере приближения Джона, тот стал дышать чаще: вместо медленных движений грудной клетки – тяжелое дыхание. Шерлок приоткрыл рот и глотнул насыщенный феромонами воздух. — Хорошо, — отозвался Джим. На этот раз его голос прозвучал не из колонок, ухмыляясь, он выступил из тени. В руке он держал наполненный какой-то жидкостью шприц. — Ага, ещё минута, и ты превратишься в безмозглую массу, Джонни, и что же будет? Думаю, ты попытаешься запрыгнуть на своего тигра. Этого не будет. Уж извини, тебе достанется член поменьше, — Джим сочувственно вздохнул. Джон отступил: — Не понимаю, зачем всё это? То есть, понятно, что тебе нужны медицинские исследования, но заставлять силой… почему бы не делать то же самое легально? Твоя корпорация успешна, и средств должно хватать. — Потому что, идиот, успех – последнее, что меня волнует. Слишком скучно. Джон не сдавался: — И я уверен, что пожилые омеги не будут против даже такой экстремальной процедуры как удаление железы, если она послужит благой цели. — До тебя не доходит, что ли? — Джим раздраженно потер лоб. — Ты хоть знаешь, в чём ценность этого фермента? Речь не только о тебе и обо мне. Я собираюсь изменить этот мир. Если кто-то сможет синтезировать гормон омеги, любой сможет стать таким же привлекательным, как они. А знаешь, почему супрессанты запрещены? Почему сестра присылала их тебе тайно? Потому что это удобно государству, — прошипел Джим. — Оно держит общество в своей власти, потому что все продолжают цепляться за архаичную систему с гендерной иерархией, потому что только так можно выставить омег символом воспроизводства, божеством. — Не думаю, что я такое уж божество, — пробубнил Джон. Ох, голова. Присутствие Шерлока начало сносить крышу. — Но что, если бы так и было? Знаешь, что говорят, когда рождается гениальная омега? «Как здорово, у неё будет много умненьких деток». И неважно, насколько мала статистическая вероятность. Джон не знал, что сказать. Голова шла кругом, и единственное, в чём он был уверен, это то, что ему катастрофически срочно нужен секс, но сказанное Джимом не могло не взволновать. — Всё в порядке, — успокоил Джим. — Прямо сейчас ты раб своей природы, но если бы ты принимал таблетки моей фирмы, все было бы иначе. Вот зачем нужен фермент. Нужно убрать нимб и оторвать крылья у идеального образа омеги и показать, что мы обычные люди, что обращаться с нами нужно нормально. Чтобы другие тоже могли засиять в этом образе, хоть ненадолго. И знаешь, что будет потом, когда омег перестанут обожествлять? Отпадет необходимость покупать и продавать их, супрессанты станут легальными. И у тебя тоже появится множество новых возможностей, Джон. Джим радостно улыбнулся. Джон отёр пот со лба – с него текло ручьем. Растянутый на каталке, Шерлок выглядел настолько красиво, что больно смотреть. Джону подумалось, что бы он делал, если бы не был омегой, а Шерлок альфой. Как бы он пытался привлечь такого, как он? Но затем услышал: — Не слушай его, Джон. Он обернулся к Гарри и понял: что-то изменилось. Понадобилась секунда, и стало ясно: красный огонёк прицела исчез с её лба, на Шерлоке тоже не было ни одного, а в отражении поверхности стального рефрижератора отражался он сам, также без красных точек снайперских прицелов. Антея. Джим зашипел, как только осознал, что происходит, но вместо того, чтобы бежать, кинулся со шприцом к Джону. Ему оставалось до цели всего пару футов, когда его внезапно откинуло назад. Шерлок. Шерлок поймал его за рукав. Джим изогнулся, собираясь воткнуть шприц в альфу, но тот – очевидно, давно освободившись от ремней, – вырвал шприц из рук и всадил ему в плечо. Джим осел, содрогаясь и задыхаясь, и, наконец, упал на пол с глухим стуком. Джон пытался понять, что вокруг происходит… …Гарри говорила что-то о том, чтобы запереть Джима в клетке… …появилась Антея (всё ещё в маске), тоже что-то вещала… — …это было даже слишком легко… забыли о внимании, пялясь на Джона… Джон зашатался и упал на колени. О, боже. Вот чёрт. Время пришло. Я сейчас… в грёбаной лаборатории… и… Его подхватили, и следующее, что он осознал, это то, что его несли как невесту, по длинному коридору. Джон чувствовал себя в безопасности. Это потому, что руки пахли альфой. Шерлок что-то бормотал на грани слуха. Что-то вроде «защитить Джона от случки, защитить Джона, я не могу испортить его, я должен…» В конце коридора – металлические стержни, как будто в обезьяньей клетке. Они тестируют препараты на животных? Джон подумал, что это не очень хорошо. Не так хорошо, как Шерлок. Джон уже был готов поцеловать его, когда обнаружил себя катящимся по бетонному полу. Дверь позади захлопнулась, а на грудь шлепнулась связка ключей. Шерлок, с другой стороны решётки, задыхался. Над бровью собрался пот, и он плотно, до боли, прижался всем телом к решетке. — Но я хочу тебя! — взмолился Джон. — Ты в безопасности, теперь – в безопасности, — Шерлок всхлипнул в сгиб локтя и с силой прикусил свой кулак. — Шерлок, — Джон приподнялся и уселся на пятки. — Не приближайся. Больничный халат Джона, кажется, совсем промок. Подол пропитался смазкой: — Ты действительно этого хочешь? Шерлок зарычал так отчаянно, что его, наверное, было слышно на поверхности: — Нет, но… тут проблема. Я хочу тебя больше, чем что-либо когда-либо хотел в своей жизни. И ты нравишься мне: твой запах, твои волосы и косые глаза. — Что?! Я не косой, — Джон аж рот раскрыл от изумления. Тем временем, стены ощутимо тряслись, а когда он пальцами коснулся пола, тот показался слишком мягким для бетонного. — И твой рот. Ох, твою мать. Уж я бы нашел, чем его занять. Джон не смог сдержаться, облизал губы и слабо застонал при одной мысли о вкусе семени альфы. — Ты много думал об этом, да? На прошлой неделе, после поездки, ты мастурбировал, фантазируя обо мне? — почти промурлыкал Джон. Он знал, что нужно: ключи. Где же они? Маленькие трусливые ключики… ага, вот – спрятались в углу! — С той поездки я трогал себя семнадцать раз, мечтая о тебе. — Семнадцать? Ты что, считал? — Джон споткнулся и выронил ключи. — Я жаждал убить братца, выпустить ему кишки за то, что он посмел смотреть в твою сторону. — О, Шерлок, — Джон попытался встать. Его сильно качало из стороны в сторону, всё из-за гормонов. Пол категорически отказывался быть ровным, что, конечно, было проблемой, когда ноги, словно ватные и не держат на ровном месте. Не сводя с него глаз, Шерлок кивнул: — Правильно, Джон, иди сюда. Мне нужно коснуться тебя, держать тебя за руку. — Но я не хочу держаться за руки! — Джон так оскорбился, что снова выронил дурацкие ключи. Он так и лежал, скрючившись на полу, когда Шерлок протянул руку и погладил своим длинным пальцем его нос. Ощущение немыслимое. Захотелось плакать, и если Шерлок хотя бы убрал руку… — Джон, — прозвучал низкий голос. Джона пробила дрожь. Палец всё ещё висел в воздухе перед лицом, так что Джон наклонил голову и нежно взял его в рот. Шерлока хватило на один долгий стон, прежде чем он начал неистово расшатывать ловушку: — Мне нужен ты, сейчас, немедленно… Джон, дай сюда эти чёртовы ключи, чтобы я мог засадить тебе и… Джон перестал слушать, внезапно осознав, какие они идиоты. Какой диаметр прута клетки? Дюйм. А член Шерлока… Джон счастливо выдохнул. Десять дюймов. Таким образом Джону достанутся целых девять! Математика – царица наук. Джон заёрзал в предвкушении и с некоторым трудом приподнялся. Шерлок замер, буравя Джона взглядом: — Ключи? Джон покачал головой, кося глазами от переизбытка ощущений, широко и дразняще усмехаясь. Затем повернулся, задрал свою больничную хламиду и прижался задницей к холодным перекладинам. За спиной наступила тишина. Которую буквально через миг нарушил настоящий рык и треск материи, видимо, Шерлок сдирал с себя одежду. Затем последовало прохладное дуновение и внезапно – влажное касание на коже. Ладони вцепились в бёдра Джона, и Шерлок, наконец, вошел в него. О, черт. Джон, задыхаясь, протянул руки назад и схватился за прутья для опоры: О господи, нельзя ли понежнее? – Но Шерлок потянул его на себя, насадив сильнее. Затопило облегчением от предельного растяжения, и Джону оставалось только стонать, шипеть, ругаться и вскрикивать, потому что жар, пожиравший его изнутри, вырвался наружу. — Джон, — выдохнул Шерлок, прижимая к себе сквозь решётку так, чтобы двигаться быстро и сильно, ничуть не заботясь о постепенном наращивании темпа или чтобы продержаться хоть немного дольше. — Шерлок, — в тон ему ответил Джон. — Мой, — утвердительно простонал Шерлок, отпустил одну руку и потянул его за волосы. Джон ощутил всё это одновременно: боль кожи головы от жёсткой хватки, укус пронзивших шею клыков, и глубокие резкие толчки, такие, что яйца шлепали по коже. Кажется, Джон кричал. Он не был уверен, но по шее потекла кровь, а внутри всё растянулось. Это же узел, он начал… Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что, может, не стоит. Что это плохая идея. Нет. Нееееееееет. Джон решительно откинул прочь сомнения. В конце концов, он был рождён для этого. Потому что, черт-черт-черт, такая наполненность ощущалась превосходно, до такой степени, что почти больно; его собственный член уже тёк, и когда Шерлок сделал финальный рывок, впиваясь зубами на этот раз в плечо, Джон замер, дрожа, и кончал-кончал-кончал, изливаясь на бетонный пол. Пришлось крепче схватиться за прутья клетки, чтобы не свалиться. Через несколько минут Джон пришел в себя от того, что Шерлок зализывал метку на его шее. Окружающее было как в тумане. И они – сцепленные, связанные, скрепленные. Джон улыбнулся своим мыслям. Теперь они точно будут вместе. Чёрт, да он, скорее всего, залетел! Но в этот момент подступил следующий оргазм, и Джон забыл думать о такой ерунде. У него есть Шерлок, и это всё, что нужно. Узел только-только начал опадать, когда послышались легкие шаги по коридору. — Вууу-хууу, мальчики! Миссис Хадсон. Шерлок мгновенно ощерился, по крайней мере, насколько смог, находясь в таком неловком положении. Джон хихикнул. Миссис Хадсон укоризненно поцокала: — Спрячь клыки, милый. Я знаю, ты многое пережил, не буду придираться, но я омега – никакой угрозы! Что ты думаешь, я могу сделать с твоим молодым человеком, защипать его до смерти, ммм? До затуманенного сознания Джона, наконец, дошло, что ситуация несколько неловкая. — Только посмотрите на них, — засмеялась миссис Хадсон. — Сцепка по разные стороны клетки. К своему смущению, должна признаться, всегда мечтала о таком. Порой, даже после того, как мой подлец-муженёк сел в тюрьму, я подумывала, как бы устроить это в часы посещений… не то чтобы когда-нибудь я это сделала, имейте в виду. Но что бы кто ни говорил о его криминальных наклонностях, этот альфа был просто зверь, если вы понимаете, о чем я. К этому времени узел окончательно спал, и они расцепились, при этом Шерлок торопливо дёрнул халатик Джона вниз, прикрывая стратегические места. Джон решил, что это и был план миссис Хадсон. Потеряв опору в виде рук Шерлока, Джон покачнулся. Падая на колени и заваливаясь набок, он слышал, как его звали по имени. Ноги совсем не слушались, даже пальцы покалывало. Очень хотелось, чтобы погладили. Чтобы Шерлок погладил. Где же он? На грани слуха, Шерлок всё повторял: — Я здесь, рядом, Джон. И голосок миссис Хадсон: — Не пытайся их выломать, болван. Давай возьмём вот эту замечательную длинную метлу… нет-нет, не беспокойся, у тебя длиннее. Просто помоги достать до ключей. Вот тааак… Еще немного. Вверх и наружу, как простой стежок. Молодец, хорошая координация. Умница. Металлический щелчок, и сильные руки подняли Джона. — Так-то лучше. Ваша матушка прислала фургон, который отвезёт вас в коттедж. Я провожу. Шерлок снова зарычал. — И что я слышу? — закудахтала миссис Хадсон. — Огрызаться на пожилую омегу в менопаузе? Что дальше – подерёшься с матушкой? Альфы-родители никогда не претендуют на избранников своих детей, особенно после вязки, знаешь ли. По крайней мере, должен был знать, если бы не сбегал с уроков! Джон, прижатый к груди, скорее почувствовал, чем услышал его бурчание, но оно звучало куда как менее агрессивно. Наверное, Шерлок бы не посмел рычать на мамочку. — Хорошо, — как ни в чём не бывало, продолжила миссис Хадсон. — Как только у вас закончится процесс, нам с тобой придётся серьёзно поговорить о птичках и пчёлках, с глазу на глаз. Шерлок еле слышно выругался. — Даже не начинай, молодой человек. Не забывай, я портной и, если будешь увиливать, однажды проснешься зашитым в одеяле, и уж тогда-то мы поговорим. Некоторое время спустя, уже после поездки, запомнившейся светом, пробивающимся сквозь ветки деревьев, и поцелуями, оставляемыми Шерлоком на его шее, Джон обнаружил себя уже за городом. Он смутно помнил, как открылась дверь уединенного домика, как его положили на мягкую кровать и сдернули отвратительный больничный халат и как он распахнул объятия, прижимая к себе приятную тяжесть чужого тела. Теперь Шерлок покусывал его губы и мягко целовал шею. Джон принимал его и отпускал себя, подчиняясь инстинктам. Снова и снова, до заката следующего дня.