it'll all be alright if you stay with me tonight

У Лиама дрожат руки. Он не делал ничего такого прежде и сильно сомневается, что всё пройдёт гладко — главным образом потому, что он следует инструкциям Луи, а это никогда не заканчивалось ничем хорошим. Фары его машины рассеивают темноту вокруг. Улица, которую назвал Луи, в одном из спальных районов и совершенно пуста в это время, если не считать нескольких курящих (что-то, что Лиам с натяжкой может назвать сигаретами) парней в свете фонаря. Он старается вести машину ровно, чтобы не привлекать лишнего внимания, и надеется, что его не заметят. С той же целью он сменил рабочий костюм на джинсы и простую белую футболку. Он наверняка был бы слишком приметным в пиджаке и галстуке. Он перечитывает инструкции Луи, ровными буквами его почерка усыпана обратная сторона длинного магазинного чека. Езжай до конца улицы, остановись. Найди Найлера и попроси лучшее, что у него есть. Отвези вышеупомянутое лучшее в отель — не вези его домой, Лиам, я знаю, ты хочешь быть вежливым и добрым, но есть причина, по которой эти люди продают себя, и ничто не помешает им ограбить тебя, убить или что похуже — займись, наконец, сексом (постарайся не плакать), потом ложись спать или отправляйся домой, зависит от того, сколько ты заплатишь. Если ты оплатишь всю ночь, ни при каких обстоятельствах не пытайся обниматься с ними или вроде того. Мне однажды крепко врезали, так что держи свои руки при себе. P.S. Оставил в бардачке деньги, люблю тебя, чувак хх Иногда Лиам тоже любит Луи. Он останавливает машину и собирается выходить, когда светловолосый парень в бейсболке, баскетбольной майке, джинсовых шортах и ярко-жёлтых бутсах подходит к нему и наклоняется, вальяжно опираясь на дверцу. — Друг Лу, верно? — весело спрашивает он, и Лиам отмечает явный ирландский акцент. Наверняка это и есть Найл. Он похож на человека, с которым мог бы дружить Луи, слегка напоминает Гарри; хотя Гарри — парень Луи, так что, возможно, он друг Гарри. Лиам не знает и не собирается спрашивать. — Я, да, Лиам, — запинается он и — не в первый раз за этот вечер — чувствует себя абсолютным идиотом. Найл ухмыляется и протягивает руку, которую Лиам пожимает. — Рад знакомству, Ли. Друг Лу — мой друг. Теперь скажи, чего ты хочешь? Лиам сглатывает. — Буду ли я похож на кретина, если скажу что-то вроде «лучшее, что у тебя есть»? — спрашивает он, и Найл заходится громким смехом, который эхом разносится по пустой улице. В уголках его глаз появляются морщинки, и Лиам чуть-чуть расслабляется. — Немного, — отвечает Найл, легко хлопая его по плечу. — Не беспокойся, я понял, о чём ты. На один раз или на всю ночь? Лиам размышляет над этим секунду. Его сознание кричит снять «лучшее» на один раз и уйти, но он никогда не использовал людей таким ужасным образом и не собирается делать этого сейчас. — На всю ночь. — Придётся раскошелиться, — предупреждает Найл, и Лиам вздыхает; у него нет проблем с деньгами. Они с Луи — правая и левая руки босса Cowell & Co. Это большая маркетинговая компания, которая занимается рекламами брендов вроде Topshop. Луи разрабатывает идеи, а Лиам воплощает их в реальность. Он зарабатывает достаточно, чтобы покупать вещи, не задумываясь об их стоимости, и этот раз — не исключение. — Ладно, тогда… Полторы тысячи. Лиам берёт деньги Луи из бардачка (иногда Луи бывает шилом в заднице, так что он не чувствует себя виноватым) и доплачивает из своего кармана. Он молча смотрит, как Найл пересчитывает купюры, и пытается решить, насколько ужасна была эта идея. Найл широко улыбается, когда заканчивает. — Минутку, я приведу его. Просто предупреждаю: поначалу он может быть совершенным ублюдком, но на самом деле он чёртов ангелочек. — Это должно меня волновать? — Лиам вопросительно поднимает брови. На этот раз Найл хохочет вдвое громче, и Лиам удивлён, потому что никто так и не выходит пожаловаться на шум. — Конечно, должно, — подмигивает Найл, отталкиваясь от машины и направляясь в сторону здания, — хотя бы потому, что от этого зависит ваш секс. Это добивает Лиама. Когда Найл исчезает из поля зрения, он неуклюже забирается обратно в машину и сидит там, нервно постукивая пальцами по рулю. У него едва не случается сердечный приступ, когда пассажирская дверца открывается — и он близок к тому, чтобы развернуться и врезать тому, кто пытается вломиться к нему, в лицо, но тут Найл стучит костяшкой пальца в его окно. — Порядок, приятель? — спрашивает он, и Лиам нервно выдыхает. — Прости за это. Иногда Зейн ведёт себя, как говнюк. Надеюсь, вы поладите, присмотри за ним, ладно? Лиам кивает, оборачивается к пассажиру — и едва успевает подхватить челюсть. Парень — Зейн — прекрасен. Отвернувшись к окну, он безучастно смотрит на улицу, где женщина в розовом спортивном костюме пытается втащить в дом упрямого питбуля. У него оливковая кожа и густые чёрные волосы с карамельной прядью на лбу, поднятые в хохолок. Длинные пушистые ресницы отбрасывают тени на скулы, которыми можно резать стекло, а ореховые глаза командуют начало бешеной гонки сердцу Лиама. Он выглядит так, словно только что сошёл с рекламы Dolce & Gabbana или вроде того; узкие чёрные джинсы с дырками на коленях, мешковатая белая майка и кожаная куртка превращают его в модель с подиума. Вырез майки достаточно глубокий, чтобы демонстрировать разнообразие татуировок. Когда он поворачивает голову, Лиам замечает сигарету за левым ухом. Лиаму не хватает времени взять себя в руки и сделать вид, что он не совсем придурок. Ясное дело, на его лице застыло совершенно нелепое выражение — но он хотя бы вспоминает, что стоит захлопнуть рот. Зейн поднимает бровь и выглядит насмешливо-снисходительным. — Ты поведёшь или будешь пялиться на меня? — прямо спрашивает он, и Лиам слегка колеблется, сжимая руль так, что костяшки его пальцев белеют. Зейн не опускает бровь, когда они наконец трогаются, и Лиам впечатлён тем, как долго он может удерживать эту гримасу. — Можно курить? — спрашивает Зейн, указывая на сигарету за ухом. Лиам кивает. — Только открой окно. Зейн крутит ручку, опуская стекло, и другой рукой достаёт из кармана зажигалку. Он молча отворачивается, и Лиам готов смириться с тем, что весь путь — и, возможно, большую часть ночи (минус секс) — они проведут в тишине. Лиам слегка выпадает из реальности по дороге в отель. Он думает о том, как громко Луи будет смеяться над ним, и о том, как хорошо, что завтра ему не нужно на работу, значит, никто не помешает ему умирать со стыда. Отель выглядит потрясающе. Лиам не из тех людей, которые делают что-то лишь наполовину, и если он проводит ночь не в своей кровати, то в той, которая не развалится под ним. Зейн выглядит впечатлённым, когда смотрит на здание, задрав голову. Дым выскальзывает из его приоткрытого рта. Зейн бездумно шатается по лобби, пока Лиам снимает номер — самый дорогой из тех, которые он может себе позволить, — и послушно идёт следом, когда Лиам направляется к лифту. В лифте он встаёт напротив Лиама, но смотрит снова не на него, а в сторону, где за стеклянной стеной горит ночными огнями Лондон. С ними едут ещё несколько людей, но их номер на предпоследнем этаже, так что они надолго остаются наедине. Лиам наблюдает за очарованным видом Зейном, как можно незаметнее скосив глаза. — Ты ведь никогда не делал этого раньше? — вдруг спрашивает Зейн, спуская Лиама на землю. Лиам смотрит на него, теперь не скрываясь; Зейн улыбается, в уголках его глаз лучики-морщинки, а Лиам так взвинчен, что это совсем не смешно. — Заметно? — спрашивает Лиам, и это определённо была ужасная идея. Беспокойство закипает в его груди, когда Зейн тихо смеётся. — Совсем чуть-чуть, детка, — говорит он и делает шаг навстречу Лиаму. — Пятизвёздочный отель, лучший номер. Большинство людей отвозят меня в Premier Inn или что-то вроде и забивают на это. Лиам хмурится. — Я не такой. И это тоже кажется Зейну забавным, он смеётся, запрокидывая голову. От одного взгляда на его тонкую шею сердце Лиама готово взорваться, но он не перестаёт смотреть. Зейн снова шагает вперёд, и он так близко, что Лиам смотрит прямо в его глаза. На тёмных радужках светлые крапинки. — Конечно, нет, — бормочет он и кладёт ладонь Лиаму на грудь. Лиам сглатывает. У него мгновенно пересыхает во рту. Зейн смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, и создаётся впечатление, что он оценивает Лиама. — Ты особенный. Лиам не знает, что на это ответить. Когда двери лифта открываются, рука Зейна соскальзывает с его груди, и его пальцы обвиваются вокруг запястья Лиама. Зейн тянет его за собой к двери, и Лиам впечатлён тем, что Зейн помнит номер их комнаты (потому что он сам — нет). На этаже всего шесть номеров, и Зейн направляется к самому левому. — Дай мне ключ, — говорит Зейн, Лиам вслепую шарит по карманам и молча отдаёт Зейну ключ-карточку. Комната великолепна, Лиам признаёт это. Огромная кровать, рассчитанная на четверых, окна во всю стену и балкон, откуда, кажется, виден весь город. Всё отделано в чёрно-белой гамме и выглядит очень современно. Впрочем, у Лиама нет времени оценить меблировку по достоинству — Зейн захлопывает дверь, щёлкает выключателем, прижимает Лиама к стене и целует. Зейн отлично целуется, думает Лиам, языком раскрывая чужие податливые губы. Зейн вылизывает его рот и убирает руки с его плеч — где держал их, прижимая Лиама к стене, — чтобы снять куртку. Лиам не удивлён, когда видит усыпанные татуировками руки, тёмные чернила, разлитые на оливковой коже. Зейн отстраняется, и Лиам сжимает его бёдра, пытаясь удержать на месте. — Я разденусь, — быстро объясняет Зейн, убирая руки Лиама, и торопливо стаскивает майку. У Лиама нет времени разглядывать татуировки на его груди, потому что Зейн сразу же наклоняется, чтобы снять джинсы. Лиам беспокойно оглядывается на окно; несмотря на темноту, он почти уверен, что кто-нибудь наблюдает за шоу, которое они устраивают. — Может, стоит задёрнуть шторы? — предлагает он, и Зейн снова поднимает брови. — Зачем? — теперь его голос звучит немного грубее. — Ты стесняешься? Лиам чувствует, как вспыхивают его щёки. — Нет, просто я не… — Не такой, да? — заканчивает за него Зейн, отворачиваясь и шагая к окну. Он дёргает занавески преувеличенно резко, и в его движениях столько сарказма, что Лиаму становится не по себе. — Доволен? Лиам хмурится, щёлкает выключателем и снимает свою футболку. Он поворачивается, чтобы увидеть Зейна — тот ухмыляется, стоя в одних боксерах. Зейн делает шаг к Лиаму и решительно кладёт руки на его бёдра. Он коротко целует Лиама в губы прежде, чем спуститься губами с подбородка к шее. Лиам сжимает кулаки. — Мне нравится твой пресс, — сообщает Зейн, проводя языком мокрую дорожку по груди, и член Лиама такой твёрдый, что уже больно. Прелюдия кажется слишком долгой, и он уже слегка в отчаянии. Вставший перед ним на колени Зейн не исправляет положение. — Эм, спасибо. Зейн поднимает голову, его глаза сужены. — Ты всегда такой? — Какой? — Такой, — Зейн беспомощно разводит руки, как бы пытаясь описать ситуацию, — не знаю, неуклюжий. Лиам пожимает плечами. — Вроде бы. Зейн смотрит на него ещё несколько секунд, а потом встаёт в полный рост, решительно целует Лиама в губы и тянет его к кровати. — Какая разница, верно, детка? Просто трахни меня. Лиам слышит невысказанное «и покончим с этим», но ничего не говорит. Он не чувствует себя так, словно делает всё правильно, но он заплатил за это, и Зейн не дрожит от страха и не плачет. У них будет обычный, совершенно нормальный равноправный секс по обоюдному согласию, и про себя Лиам называет это честной сделкой. Зейн ложится на кровать и тянет Лиама за собой. Они лениво целуются, пока Зейн не кусает губу Лиама — тогда Лиам дёргает Зейна за волосы; они очень мягкие, но Лиам путается, когда запускает в них пальцы. Зейн стонет, и этот звук эхом отдаётся в члене Лиама. Они трутся друг о друга, и Лиам чувствует эрекцию Зейна через ткань. — Снимай джинсы, — командует Зейн, и Лиам дёргает их вниз. Они оба остаются в боксерах. — У меня в заднем кармане смазка и презерватив, детка. Лиам торопливо шарит по полу и бросает найденное на кровать рядом. Зейн сжимает его член через тонкую ткань боксеров, и Лиам громко стонет, вжимается бёдрами в пах Зейна. — Давай же, — просит Зейн, его пальцы впиваются в плечи Лиама, и наверняка на следующий день там будут синяки, напоминание об этой ночи. — Трахни меня. Всё дело в этих мольбах. Лиам сжимает бёдра Зейна, оставляя красные следы, и глаза Зейна слегка расширяются — совсем немного, но Лиам видит что-то вроде желания в них. Он не собирается медлить; Зейн под ним извивается и умоляет, их эрекции дразняще трутся друг о друга. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Он произносил это тысячи раз, думает Лиам, но осознание этого не мешает удовольствию. Всё его тело горит, кожа слишком тесная, кровь кипит. Пальцы Зейна ощущаются оголёнными проводами. Зейн стягивает боксеры и кидает их на пол. Его член твёрдый, толстый, с блестящей от выступившей смазки головкой. Лиам быстро избавляется от своих и отчаянно пытается не замечать оценивающего взгляда Зейна. Он дотягивается до крохотной баночки со смазкой и возится с крышкой, кажется, вечность. Гель холодный, и он пытается согреть его, но Зейн всё равно вздрагивает, чувствуя его пальцы. Лиам обводит тугое колечко мышц, и бёдра Зейна чуть дёргаются. Свободной рукой Лиам пару раз проводит по члену Зейна, пытаясь ослабить давление. — Просто давай, детка, — и отчаянных просьб Зейна достаточно, чтобы Лиам захотел сделать это. Но он бывал на месте Зейна, его трахали с недостатком подготовки, и он помнит, что едва ли был в состоянии ходить от боли на следующий день; он никогда не сделает того же с кем-то другим, даже с кем-то, кого он совсем не знает. Он проталкивает внутрь указательный палец, обводит узкие стенки, пока Зейн вдруг не вскидывает бёдра. Найдя нужную точку, Лиам добавляет второй палец и разводит их ножницами. К тому времени, как он добавляет третий, Зейн извивается под ним, комкая простыни в кулаках. — Господи, пожалуйста, Лиам, — безумно шепчет он, и его член выглядит болезненно напряжённым, прижимаясь к животу. — Пожалуйста, трахни меня. И кто Лиам такой, чтобы отказывать кому-то настолько прекрасному? Он разрывает обёртку презерватива зубами, потому что его пальцы скользкие, и раскатывает его по члену. Он вытирает руку о простыню, кладёт ладонь Зейну на бедро и медленно толкается в него, надеясь не спустить в первые пять секунд. Руки Зейна сжимают его бока, он роняет голову на подушку и жмурится. Войдя на всю длину, Лиам на мгновение замирает. Зейн узкий, уже, чем ожидал Лиам, и то, как он сжимает Лиама в себе, почти невыносимо. Комната слегка кружится перед глазами. У него чертовски давно не было секса, и Лиаму интересно, может ли он умереть от этого ощущения. — Давай, — шипит Зейн, пальцы впиваются в бока Лиама, и Лиам вздрагивает. — Блять, давай же. Ладно, Зейн хочет покончить с этим, Лиам может с этим смириться. От оргазма его отделяют секунды. Лиам толкается в Зейна так медленно, как может выдержать, но Зейн хнычет и извивается под ним, и почти сразу Лиам начинает двигаться резко. Шлепки влажной кожи о кожу перекрывают вскрики Зейна. — Чёрт, ты такой узкий. Лиам не может удержать слова во рту, он так долго терпел, а теперь он так близко — так, так близко. Он сжимает бёдра Зейна, его бока, задницу, всё, за что может ухватиться, чтобы хоть как-то контролировать себя. Зейн выглядит ангелом под ним, тяжело дыша и комкая простыни. Он выгибает спину, и Лиам знает, что задел ту точку — потому что Зейн закусывает нижнюю губу и сжимает его так, что больно. — Там. Блять, там, детка, — хрипло стонет Зейн. — Прямо там. Лиам вбивается в него, и он знает, что вновь и вновь попадает по простате, потому что Зейн вертит головой и жалобно стонет. Лиам уверен, что их соседи слышат их, и в обычное время он бы уже сгорал со стыда, но сейчас он просто не может заставить себя волноваться об этом. Он не чувствовал себя так последние недели, последние месяцы. А ещё Зейн невероятно грязный, и это не помогает. Он продолжает умолять, и фразы вроде «заполни меня» и «давай, детка, хочу чувствовать тебя всю следующую неделю» толкают Лиама всё ближе и ближе к разрыву сердца. Ощущение, что он в невесомости, не меньше. Его тело горит, а обрывки мыслей не могут связаться во что-то адекватное. Всё, что он знает — если он перестанет трахать Зейна, он умрёт. — Блять! Это единственное предупреждение, которое слышит Лиам прежде, чем Зейн кончает, выгибаясь. Его сперма оказывается на его животе. Он сжимается вокруг Лиама, и тому хватает трёх толчков, чтобы кончить. И он впечатлён тем, что продержался так долго, если честно. Он борется с собой, чтобы не обнять Зейна, потому что он не хочет получить по лицу, как предупреждал Луи. Лиам выходит так медленно, как можно. Глаза Зейна закрыты, его грудь тяжело вздымается. Лиам тоже с трудом дышит. Он завязывает презерватив и бросает его в маленькую мусорную корзину в углу комнаты. Он не знает, что ему делать дальше. Зейн сонно перекатывается на правую сторону постели и натягивает на себя одеяло, не открывая глаз, и Лиам решает, что он уже задремал. Спящий Зейн ещё больше похож на ангела, он выглядит моложе и как-то искреннее. Нахмуренные брови делают его взрослее — и, кажется, вожделение в глазах тоже. Но сейчас он расслаблен, доволен, и Лиам уверен, что это самое завораживающее зрелище из всех. Он неловко топчется у мусорного ведра, не уверенный в том, что должен сделать. Он натягивает боксеры, чтобы потянуть время. Он не хочет ложиться в постель и получить по лицу от Зейна, но в то же время его не привлекает возможность спать на голом полу. Он подумывает спросить самого Зейна, но тот уже наверняка спит. Прежде, чем Лиам успевает определиться с планом действий, Зейн отвечает на его незаданный вопрос. Лиам вздрагивает, когда его голос наполняет тишину комнаты: — Иди в кровать, — мягко говорит Зейн, глаза по-прежнему закрыты. — Мне холодно. Лиам останавливается на секунду, выключает свет и вслепую ищет себе место на кровати. Он разглаживает простыни и укладывается рядом с Зейном. Он поворачивается так, что оказывается на боку лицом к Зейну, но между ними всё ещё приличное расстояние — Лиаму не хочется обзаводиться фингалом или чем-нибудь похуже, учитывая ранее отношение Зейна к нему… Зейн оборачивается через пару секунд, чуть приоткрыв глаза и хмурясь. — Что ты делаешь? Лиам поднимает брови: — Эм, сплю? Зейн раздражённо цокает. Он хватает Лиама за правое предплечье и тянет его на себя, пока грудь Лиама не прижимается к его спине. Лиам не знает, что делать со своей рукой, так что держит её в воздухе над бедром Зейна — пока Зейн не накрывает его ладонь своей, прижимая к обнажённой коже. Повозившись, он затихает и снова закрывает глаза, а сердце Лиама стучит чёртовым пулемётом. — Я же сказал, — голос Зейна сонный и усталый, — мне холодно. Вот теперь можешь спать. Лиам послушно закрывает глаза. Он пытается сосредоточиться на чём-то, кроме своего грохочущего сердца и тепла Зейна под пальцами. Зейн полностью раздет, и мысли об этом заставляют Лиама слегка вздрогнуть. В конечном счёте он засыпает под шум машин на улице и тихое дыхание Зейна. + Проснувшись, он знает, что спал недолго. Небо по-прежнему тёмное, и тишина такая, какая бывает только по ночам. Требуется несколько секунд, чтобы понять, что Зейна нет под его рукой и другая половина кровати пуста. Лиам начинает паниковать, но сразу же замечает на балконе темнеющий силуэт Зейна, окружённый облаком дыма. Лиам встаёт и натягивает джинсы. Тяжёлый, тёплый, ласковый ночной летний ветерок встречает его, когда он открывает балконную дверь. Зейн в одних боксерах, и он не поворачивается — не то чтобы Лиам ждал этого. Он подходит ближе и опирается на балконную решётку в том же положении, в котором стоит Зейн. Зейн протягивает ему сигарету. Лиам затягивается и возвращает её, глядя на дым, закручивающийся в воздухе. — Как так вышло? Этот вопрос мучает Лиама много часов. Он знает, что это не его дело, но он чаще, чем нужно, сначала говорит, а потом думает, и этот раз — не исключение. Зейн провожает взглядом проезжающую машину. Он никак не показывает, что слышал Лиама, и снова затягивается. Некоторое время они молчат, и Лиам уже собирается вернуться в кровать, когда Зейн переспрашивает: — Как вышло, что я — шлюха? Или как вышло, что я оказался на улице? Лиам пожимает плечами. Он не исправляет и не упрекает Зейна, когда тот называет себя шлюхой — всё равно не послушает. — Всё. Зейн хмыкает и опять протягивает ему сигарету. — Мне было шестнадцать, когда родители вышвырнули меня из дома. От меня было слишком много проблем. Ориентация стала последней каплей, — говорит он, рассеянно поглаживая пальцами перила. — Думаю, они бы смирились с чем-то другим, знаешь, с наркотиками, курением, с девушкой, которую я привёл бы домой. Но я не стыжусь того, кто я есть, и никогда не собирался скрывать это. Мой отец был чертовски строгий. Он сказал мне паковать вещи и убираться. Найл нашёл меня спящим на скамейке в парке, привёл к себе, дал мне крышу и еду. Сказал, мол, если я ищу работу — у него есть кое-что на примете, если нет — я могу остаться, пока не найду что-то подходящее. Я хотел отблагодарить его, так что принял предложение. И вот он я. Лиам молчит, пытаясь переварить услышанное. Он не может даже вообразить себе, чтобы родители выгнали его из дома просто потому, что он гей. Конечно, он не испытывал их терпение наркотиками или курением, но они всегда поддерживали его, даже когда он рассказал о своей ориентации. Сейчас он не знает, что сказать, но Зейн первым нарушает тишину: — Что насчёт тебя? Бьюсь об заклад, у тебя хорошая жизнь. Ты выглядишь славным, — рукой в воздухе Зейн изображает что-то непонятное, — в смысле, нормальным. Лиам возвращает ему сигарету и выпускает дым, подержав его во рту несколько секунд. Сизое облачко быстро рассеивается в ночи. — Ну, вроде. Обычная семья, двое родителей, две старшие сестры. И в школе всё было нормально, я не хватал звёзд с неба, но я встретил своего друга Луи в шестом классе и… — Погоди, — перебивает Зейн, сузив на Лиама глаза. — Луи Томлинсона? Лиам удивлённо поднимает брови: — Да, ты тоже его знаешь? Зейн смеётся — искренне, в уголках глаз появляются чудесные морщинки, и у Лиама в сердце весело пузырится шампанское. — Все его знают. Гарри не говорит на другие темы, только о нём, — говорит Зейн, и улыбка не пропадает с его губ, когда он снова отворачивается. Ох, ладно, Лиам не знал. Ну, он хотя бы сможет рассказать Гарри о своих ночных приключениях. — Откуда ты знаешь Гарри? — спрашивает он, слегка побаиваясь ответа. Если Гарри зарабатывал проституцией, Лиам не имеет ничего против, но Луи никогда не упоминал об этом, и Лиам не хочет быть тем, кто расскажет ему. Кажется, Зейн улавливает ход его мыслей, потому что он снова смеётся. — Не волнуйся, он не был проституткой, — говорит он, дым кружится вокруг его слов. — Они с Найлом друзья детства. Он здорово подсел на кокс пару лет назад, и Найл помог ему. Гарри справился с зависимостью, вернулся в университет, выпустился с отличием и занялся маркетингом. Но об этом ты и так знал, верно? Да, Лиам знал. Впрочем, в чужой интерпретации это звучит лучше, чем из уст самого Гарри. Сердце Лиама разрывалось на части от искреннего отвращения к самому себе в голосе Гарри, когда тот рассказывал о своей зависимости. Однако Лиам не знал, что из этого дерьма его вытащил Найл — хотя он уверен, что Гарри упоминал это имя раньше. Обычно Лиам слегка выпадает из реальности, когда Гарри что-то рассказывает — то, что Лиам очень его любит, не отменяет того, что его истории невероятно затянутые и совершенно бестолковые. Они стоят в тишине ещё несколько минут, прежде чем Лиам выпаливает: — Это стоит того? Зейн похож на античную статую, такой же красивый и неподвижный, пока не поворачивается к Лиаму. Он роняет сигарету на пол и носком сталкивает её с балкона. Лиам смотрит, как она падает на землю, едва заметная в темноте. Ещё несколько секунд не слышно ни звука, и лишь потом Зейн обретает дар речи. — Быть шлюхой? — Лиам кивает. — Полагаю, что да. Хватает денег, чтобы платить Найлу, и остаётся, чтобы во многом себе не отказывать. Не так уж и плохо. — Но разве ты получаешь, что хочешь? — и Лиам чувствует, что вот-вот перегнёт палку, но он слишком далеко зашёл, чтобы останавливаться. Он не любит, когда по его вине люди чувствуют себя неуютно, но он здесь, и это уже значит, что он делает совсем не то, к чему привык. И, наверное, стоило попросить Зейна «на один раз» и сразу вернуться домой. — Какая разница, чего я хочу? — сарказм ядом сочится из голоса Зейна. — Я просто милая уличная шлюшка, забыл? Ты ведь поэтому здесь. Лиам чувствует, как вспыхивает стыдом его лицо. Его подловили, и он знает это. Зейн ухмыляется, отбивая незамысловатый ритм по железным перилам. На его пальцах несколько тяжёлых, массивных золотых колец. Лиам думает, они, наверное, были в другом кармане штанов. Так они и стоят, единственный звук, нарушающий тишину — стук пальцев Зейна о перила. — Зейн, мне жаль, — наконец говорит Лиам. Это действительно так. За всю сознательную жизнь он никогда не чувствовал себя хуже. — Почему? — со смехом спрашивает Зейн. — Потому что ты снял проститутку? Всё нормально, я здесь как раз для этого. Лиам качает головой. — Нет, потому что заставил тебя почувствовать себя меньше, чем человеком. Неподалёку раздаётся весёлое чириканье, и, кажется, утро ближе, чем показалось Лиаму сначала. Чем скорее это кончится, тем лучше. Зейн, впрочем, настроен поговорить. — Ты не закончил рассказывать о себе. Лиам задумывается на секунду. — Ну, эм, как я сказал, я встретил Лу. Он преподал мне пару жёстких уроков по поводу школы и прочего. А потом он как-то сумел устроить нас обоих в Cowell & Co, знаешь, башня в центре города? С тех пор я работаю. Много работаю. Мы с Луи оба вроде как вторые по старшинству после Саймона, но я всем ему обязан. Он тот, кто вещает со сцены, а я тот, кто устанавливает декорации и работает со светом. Зейн смотрит на него так долго, что это начинает действовать на нервы. Чтобы отвлечься, Лиам переводит взгляд на двух пьяных мужчин на парковке. Один из них путается в своих ногах и едва не падает, и они оба сгибаются, едва не плача от смеха. — Зачем тебе нужны были жёсткие уроки? — теперь голос Зейна такой мягкий, что Лиам едва слышит его. Он немного паникует прежде, чем ответить; прошло много времени с тех пор, как он вспоминал своё детство и юность, главным образом из-за дерьма, которое там осталось. — Дети были злыми, — честно отвечает он, и Зейн улыбается. — Я был странным, в смысле, я любил комиксы, Бэтмена и всё такое. Полагаю, им это не очень нравилось. Глаза Зейна сужаются. — Ты не странный. — Был для них. Мой единственный школьный друг — Лу. Он единственный, кто не обратил на это внимания. Остальные считали своей задачей превратить мою жизнь в кошмар, — Лиам пытается не пустить горечь в свой голос, но нотки обиды всё равно проскальзывают в слова. — Ты не странный, — тише повторяет Зейн. Лиам слышит гнев, и он не знает, чем это вызвано. — Мне тоже нравятся комиксы и всё такое. Это нормально. Это не делает тебя странным. Помни, что я сказал: особенный, детка. Теперь руки Зейна сжимают перила так сильно, что белеют костяшки пальцев. Он выглядит разозлённым. Лиам улыбается, и напряжённые плечи Зейна слегка расслабляются. Улыбка, которую он возвращает Лиаму, короткая, но уверенная. — Я хотел сказать… Ты не шлюха, — говорит Лиам, и Зейн улыбается шире — но не весело. — А кто я? — насмешливо спрашивает он. — Я ложусь под мужчин за деньги, Лиам, кто я, если не шлюха? — Ты человек. Хороший человек. Зейн прикрывает глаза. Лиам слышит его дыхание, громкое и прерывистое, он делает несколько шагов вперёд и прижимается грудью к спине Зейна. Он берётся за перила рядом с руками Зейна, кладёт подбородок ему на плечо, губы рядом с его ухом. — Скажи, чего ты хочешь, — он говорит это так мягко, как может, пытаясь не дать голосу сорваться; он хочет услышать ответ. Зейн вздрагивает — дыхание Лиама обжигает его ухо. — Я просто, — начинает Зейн и обрывает себя, его голос хриплый. — Ты просто?.. Зейн чуть наклоняется назад, прижимаясь ближе, его волосы щекотно проходятся по губам Лиама. — Я хочу секса не за деньги. Всё равно, если только один раз, — Лиам передвигает руку, чтобы погладить запястье Зейна. — Я хочу кого-то, кто будет хотеть меня потому, что это я, а не потому что я шлюха, которую он может себе позволить. Лиам тянет Зейна за запястье и разворачивает так, что они стоят лицом к лицу. Глаза Зейна закрыты, он прячет лицо в изгибе плеча Лиама. Его руки обвивают талию Лиама, и Лиам запускает пальцы в волосы Зейна. Они такие мягкие, причёска развалилась, светлая прядь почти не видна. Они стоят так вечность — хотя проходят всего минуты. Минуты, которые Лиам тратит в пустую, не в силах решиться на… — Ты чистый, так ведь? Зейн поднимает голову и выгибает бровь. — Конечно, разве я бы продавался на улице, если бы был ходячим рассадником заразы? Лиам убирает руки Зейна со своей талии и разворачивается, чтобы открыть балконную дверь. Он подаёт Зейну руку: — Пойдём. Зейн смотрит на протянутую ладонь с опаской. — Что ты собираешься делать? — То, что нужно. Должным образом. Давай, Зейн. Зейн берётся за руку неуверенно, но сжимает её крепко. Лиам заводит его обратно в комнату и закрывает за ним дверь. Обернувшись, он мягко целует Зейна, и осторожно кусает его нижнюю губу, нарушая нежность момента. Тишину комнаты нарушает только влажный звук поцелуя. Ладони Лиама на бёдрах Зейна, мягко поглаживают холодную кожу, руки Зейна обвивают шею Лиама, его пальцы пытаются ухватиться за короткие волосы на затылке. Лиам отстраняется, не обращая внимания на хныканье Зейна, и толкает его к кровати. Растянувшись посередине в обманчиво расслабленной позе, Зейн смотрит недоверчиво, и Лиам укладывает его чуть выше, на подушку. Лиам оборачивается, поднимает смазку с пола и ещё один презерватив из кармана Зейна. Он кладёт их на кровать и обращает своё внимание на боксеры Зейна. Зейн приподнимает бёдра, помогая снять их, и Лиам передвигается в конец кровати, склоняясь над членом Зейна; он уже твёрдый, но не такой болезненно напряжённый, как был раньше. — Ты не должен, — говорит Зейн, опираясь на локти. — В смысле, ты можешь просто трахнуть меня. — Я же сказал, — возражает Лиам, обхватывает ладонью член Зейна и с долей самодовольства наблюдает, как дёргаются его бёдра. — Я сделаю это должным образом. На этом он опускает голову и берёт Зейна в рот. Он втягивает щёки, лижет головку. Он не уверен насчёт своих способностей в минетах, но, судя по звукам, которые издаёт Зейн, он не так уж и плох. Он заглатывает по возможности глубоко, рукой помогает там, где не может достать, и Зейн начинает хныкать. Лиам отстраняется и разводит ноги Зейна шире в стороны, целует внутреннюю сторону бедра, и Зейн вздрагивает. Первое прикосновения языка к дырочке Зейна — то, что Лиам вряд ли когда-то забудет. Зейн громко стонет и сжимает руки в кулаки. Лиам напрягает язык и кончиком обводит тугое колечко мышц, чувствуя, как дрожит Зейн. Через некоторое время он добавляет указательный палец, проталкивая его внутрь всего на фалангу и облизывая вокруг, и Зейн подаётся назад, скуля. — Чёрт, пожалуйста, Лиам, — лепечет он, пытаясь насадиться на палец. Лиам входит кончиком второго пальца, и что-то скручивается у него в животе, когда Зейн сжимается. Он держит свободную руку на бедре Зейна, и его кожа горит огнём под ладонью Лиама. Лиам чувствует капельки пота, скатывающиеся по собственной шее. Он осторожен, зная, что единственная использованная смазка — слюна. Это не порно, и Лиам не идиот. Он убирает пальцы и смазывает их, а потом снова наклоняется к Зейну. В этот раз он не так осторожничает, зная, что Зейн уже растянут. Он проталкивает внутрь указательный палец, затем, когда Зейн привыкает, добавляет средний. К тому времени, как он сгибает и разводит в Зейне три пальца, просто чтобы насладиться тем, как он извивается и хнычет, его собственный член уже ноет. — Детка, прошу. Лиам вынимает пальцы, нескользкой рукой неуклюже расстёгивая джинсы. Он выпутывается из них, торопливо стягивает боксеры. Он пытается одновременно скинуть одежду с кровати и разорвать обёртку презерватива. Раскатывая латекс по члену, он пытается успокоиться. Это не для него, это для Зейна. Он подтягивается выше на кровати и ложится рядом с Зейном. Зейн поворачивает голову, его глаза слегка затуманены, взгляд расфокусирован. Лиам тянет Зейна на себя, пока тот не оказывается сверху, расставив ноги, и кладёт руки ему на талию. Зейн наклоняется и быстро целует Лиама, и он такой потрясающий сейчас, гораздо более настоящий, чем раньше. — Всё нормально? — спрашивает Лиам. Зейн улыбается, мягко касается ладонью его щеки — и Лиам засчитывает это за ответ. Он входит в Зейна медленно, и ему приходится приложить все усилия, чтобы просто не дёрнуть бёдра вверх. Когда Зейн опускается до конца, его глаза закрыты, губа закушена, и Лиам выдыхает. Он ждёт, пока Зейн привыкнет, поглаживая его поджарые бока, и через несколько мгновений Зейн облизывает пересохшие губы. Руки Лиама соскальзывают на его бёдра. Зейн прекрасен, двигаясь вверх-вниз на члене Лиама — в другое время, конечно, тоже, но сейчас у Лиама просто захватывает дух. Зейн запрокидывает голову, и Лиам не может отвести взгляда от кожи его шеи, гладкой и загорелой. Он хочет целовать её, оставить свои метки, но он не уверен, что Зейн одобрит это — поэтому приходится только смотреть на острый подбородок, тяжело вздымающуюся смуглую грудь и налившийся член, прижимающийся к животу. Лиам не может долго сдерживать себя; он толкает Зейна на спину и вжимает его в матрас. Зейн рвано стонет прямо ему в ухо и целует в висок, в челюсть — везде, куда дотягивается. Его пальцы впиваются в плечи Лиама, нос прижимается к щеке, и угол не самый лучший, но это самый сладкий поцелуй за все двадцать четыре года жизни Лиама. Он точно знает, когда Зейн близок к концу — он начинает дрожать под ним и снова шептать мольбы Лиаму на ухо. Лиам чуть приподнимается и просовывает руку между их телами, обхватывая ладонью член Зейна, и Зейн стонет так громко, что Лиам был бы сильно удивлён, узнав, что люди в соседнем номере не проснулись. Он резко двигает рукой, зная, что Зейну хватит нескольких секунд. Когда Зейн кончает, он издаёт задушенный стон, пальцами впиваясь в плечи Лиама. Его сперма попадает на пальцы Лиама и на его живот. Лиам понимает, что и сам долго не выдержит, когда Зейн сжимается вокруг его члена — и он толкается ещё несколько раз прежде, чем, кажется, умереть. Он закрывает глаза и громко стонет, а потом изо всех сил пытается научиться дышать. Его грудь тяжело поднимается и опускается, и у Лиама ощущение, будто примерно так должен чувствоваться сердечный приступ. Зейн выбирается из-под него и ложится рядом. Лиам завязывает презерватив и на дрожащих ногах идёт к мусорному ведру. Он падает обратно в кровать, не задумываясь о том, чтобы натянуть трусы, и придвигается ближе к Зейну. Зейн толкает его в плечо, заставляя лечь на спину, и перебрасывает через него ногу. Он кладёт голову Лиаму на грудь и обвивает рукой его талию. — Спасибо тебе. Его шёпот — последняя вещь, которую слышит Лиам, уплывая в царство снов. Его губы прижаты к макушке Зейна. + Во второй раз Лиам просыпается от слепящего солнечного света. Зейна снова нет, но теперь Лиам слышит шум воды. Он позволяет себе ещё минутку понежиться в постели, затем поднимается и идёт в сторону ванной. Как и всё остальное, она великолепна: душевая кабинка рассчитана, кажется, на пятерых, стены облицованы мраморной плиткой, а стеклянная раковина похожа на декорации из «Настоящих домохозяек» (и если кто-то спросит, то это Луи заставляет его смотреть этот сериал). Зейн весь в мыльной пене, смешно морщится, щурится и пытается вытереть лицо, когда Лиам встаёт рядом под струи душа. Он берёт шампунь и выливает немного себе на ладонь. — Позволишь мне? Он запускает пальцы в волосы Лиама, мягко поглаживает кожу головы. Лиам закрывает глаза. Горячая вода и нежные пальцы Зейна доставляют немыслимое удовольствие. Он чувствует губы на щеке и открывает глаза, но Зейн уже сосредоточенно намыливает свои острые плечи, и Лиам не знает, показалось ему или нет. Они уже вытираются, когда Лиам решается: — Ты должен идти? Зейн отводит взгляд, и Лиам даёт ему время ответить. Он знает, что Зейну наверняка уже пора, но всем существом хочет отсрочить это. — Да. Я и так задержался, — говорит Зейн. — Мне нужно вернуться на работу. Лиам чувствует острый укол пока непонятного чувства в животе — знает, что не должен, но чувствует. Он хочет, чтобы Зейн остался с ним здесь, подальше от грязных улиц на окраине и того, что они с собой несут. Зейн выходит из ванной, пока Лиам чистит зубы, и он видит грустные глаза своего отражения, когда поднимает взгляд, чтобы поправить волосы перед зеркалом. Он знает, что не имеет права хотеть, чтобы Зейн остался, чтобы он был его. Они знают друг друга всего ночь, и Лиам почти уверен, что для Зейна ничего не изменилось. Он завязывает полотенце на бёдрах и возвращается в спальню — и он не удивлён, когда видит Зейна в джинсах и ботинках, натягивающего майку через голову. Лиам одевается в тишине, и он надеется, что не встретит по дороге домой никого из своих сослуживцев. Зейн неловко переминается с ноги на ногу, глядя на него. Он вертит в пальцах незажжённую сигарету. Когда Лиам надевает футболку, Зейн подходит и кладёт ладонь ему на грудь. Лиам обнимает его талию и пальцами чувствует горячую кожу под задравшейся майкой. Кожаная куртка Зейна соскользнула с его плеча, и он выглядит просто невероятно. — Спасибо тебе. Лиам улыбается. — Ты уже говорил это. — Да, но всё же, — Зейн возвращает ему крохотную, почти не заметную улыбку. — Мы увидимся снова? — спрашивает Лиам, и Зейн отводит взгляд. Лиам знал, что он так сделает. Зейн нервно оттягивает воротник майки. Он выглядит так, словно ему всё осточертело. На несколько минут воцаряется тишина, Зейн играется со своей майкой, Лиам поглаживает кожу на его талии и чуть ниже. Потом Зейн вздыхает и кладёт сигарету Лиаму за ухо. Убедившись, что она держится, он подаётся вперёд и оставляет мягкий поцелуй на щеке Лиама прежде, чем провести ладонью по скуле. — Ты знаешь, где меня найти. На этих словах он разворачивается и выходит. На дверь, с тихим скрипом закрывающуюся за ним, Лиам смотрит со странной надеждой, зарождающейся в груди. Он проверяет карманы, чтобы убедиться, что ничего не забыл, и заправляет кровать. Он уверен, что Луи высмеял бы его за это, но он просто любит быть полезным. Потом он забирает ключи с прикроватной тумбочки, напоследок оглядывает комнату и выходит. Сев в машину, он щёлкает найденной в бардачке зажигалкой и достаёт сигарету из-за уха. Огонёк зажигалки в паре миллиметров от сигареты, когда Лиам замечает, что на ней что-то написано. Он достаёт её изо рта, чтобы рассмотреть. 07970 304884 Он глупо смотрит на сигарету, и его губы складываются в улыбку. Крохотный огонёк надежды в груди превращается в бушующее пламя, и ему хочется смеяться. Вибрирующий в кармане телефон приводит его в чувство. Он достаёт мобильный — и не слишком удивляется сообщению от Луи. «Как всё прошло? Напиши мне, идиот!» Лиам закатывает глаза и отвечает: «Невероятно, спасибо. В следующий раз не суй нос не в своё дело!» Когда Лиам забивает номер Зейна в свои контакты, мобильный гудит снова. «Будет следующий раз?? Лиам Пейн, кто бы мог подумать! Что бы сказала твоя мама?? Я рад, что всё прошло хорошо!» Лиам улыбается телефону и снова убирает его в карман; конечно, это будет целый допрос, когда он вернётся домой. Он заводит машину и включает радио, подпевая Фарреллу. Он думает об улыбке Зейна и о том, как он смеялся, и да, всё просто хорошо.