Вкус жизни

— Ацуши, иди ужинать! Мурасакибара лениво отвлёкся от игровой приставки и глянул на запертую дверь. — Иду, — протянул он в ответ не слишком громко, но мама не переспрашивала. Чтобы Ацуши отказался от еды? В это она никогда не поверит. У закрытого окна стоял вентилятор, прогоняя через свои крутящиеся лопасти горячий воздух и немного обдувая мокрое от пота тело Ацуши. Чтобы было не так жарко, Мурасакибара собрал длинные волосы на затылке и туго стянул их резинкой, приподняв со лба и скул чёлку. Скорее бы спала жара, и начался сезон дождей… Телефон у подушки глухо завибрировал — пришло сообщение с незнакомого номера. Ацуши задумчиво погадал на пальцах: стоит ли читать, или оставить без внимания? И всё-таки открыл. Прочёл. Безэмоционально отложил телефон в тугом фиолетовом чехле в сторону. Что значит: «Я сейчас приду»? Даже подписи нет. Хотя какая разница кто, если он прихватит с собой что-нибудь съестное, и тогда Ацуши не придётся есть противные овощи на ужин. Да, надо так и написать. «Не забудь купить поесть. Я голоден». После недолгого молчания мучающий его вопрос он всё же задал вторым сообщением. «Хосино». Разочарованно вздохнув, Мурасакибара обречённо опустил руки, не ложась на жаркую кровать. Сейчас мысль о маминых овощах не казалась столь противной. Зато в тишине и без назойливой букашки. Придёт с мячом — Ацуши разорвёт его и натянет ей на голову. Какая приятная подлая мысль, даже злость поубавилась. «Не звони в звонок! Я выйду сам к тебе…» Только сообщение с пищащим сигналом отправилась, как по дому громом раздался звонок. Мурасакибара сполз с кровати и поднял створку окна, выглянув наружу, где у ворот мелькала уже знакомая макушка тёмных волос. Кей сделала пару шагов назад, вглядываясь в экран, и подняла к нему взгляд виновато, очень криво улыбнувшись. А мама Ацуши уже спешила по дорожке вдоль аккуратного газона к гостье, пока девушка знаками просила прощения у Ацуши. Женщина так и застала Кей у двери: испуганную, со сжатыми ладонями в молебном знаке. Встретившись с высокой женщиной взглядом, Хосино машинально выпрямилась, но по-прежнему внушительно уступала ей в росте. — Здравствуйте, — поздоровались Кей, собравшись духом. Женщина кивнула в ответ. — Я к Мурасакибара… Ацуши, — добавила она, заметив растерянную улыбку хозяйки дома. — Заходи, — красивым голосом неспешно пригласила она в дом девушку, не забыв оглядеть гостью с ног до головы. Помнит она её. — Сино-чин, — вместо приветствия разочарованно выдохнул Ацуши, спустившись к двери. Кей испуганно оглядывалась, будто была впервые в этом доме, растерянно пытаясь подцепить дрожащими пальцами ремешок чёрных тонких босоножек стоя у порога. За чёлкой заплетённых в косу волос Ацуши не мог разглядеть её лица, но когда она подняла вверх подбородок, заметив перед собой грузную тень, он увидел румяные от смущения щёки девушки. Разувшись, Кей шагнула вперёд и попыталась скрыться за Ацуши от постепенно собирающихся в узком коридоре членов его семьи, поспешившие посмотреть на гостью их маленького брата. — Я же просил не звонить, — устало запричитал Ацуши, положив свою ладонь на голову девушки и потрясся её. — О таких вещах надо сразу предупреждать, — зло процедила ему Кей сквозь зубы, привстав на носочки, чтобы высказать всё прямо в лицо. Ацуши сделал очень глубокий вдох, наполняя свои огромные лёгкие воздухом, расправил плечи и так же громко выдохнул, сгорбившись под давлением любопытных братьев и сестры. Додумалась же прийти эта Хосино именно в выходной, когда вся семья в сборе, и в доме и без неё места мало. А с её появлением даже стены теперь давят на Ацуши, хотя, не совсем стены. — Привет, я — Аяко, сестра Ацу, — первой не стерпела девушка, выглядывающая из-за спины младшего брата. Отодвинув Ацуши в сторону, Аяко широко улыбнулась, и Кей стало совсем дурно. Впервые она ощутила себя действительно маленькой. Мужчины, окружившие гостью, почтительно держались на расстоянии, но от однообразия их лиц у Хосино закружилась голова. В центре внимания Кей чувствовала себя неловко. Представив себя со стороны, она вспомнила о похожем случае из далёкого детства, когда у неё жил сенбернар — красивый, очень умный, но ленивый — самый большой пёс на их районе, где раньше жила семья девушки в небольшом доме. А неподалёку от них жила пожилая женщина с маленькой китайской хохлатой — не самым красивым представителем породы с неврологическими отклонениями, отчего бедняга сильно дрожал, едва выстаивая на своих тоненьких, кривых лапках, и челюсть его с рождения была деформирована. Несмотря на непривлекательный вид, каждое появление той собачонки в парке вызывало фурор у других собак. Они заключали уродливое, но милое создание в кольцо и обнюхивали с недоумённым взглядом. Большие псы считали мелкую собаку диковинным недоразумением. Кей сейчас ощущала себя той самой китайской хохлатой, а члены семьи Мурасакибара напоминали красивых сенбернаров, улыбающихся ей из жалости. И тонкие ножки Кей тоже дрожали, хорошо, что хоть с челюстью всё в порядке. — Такая милая, — пропела Аяко, лукаво сощурив свои синие глаза с уже знакомым фиолетовым блеском в сторону беспричастного Ацуши и тихо усмехнулась. Кей могла разглядеть красивое плетение тонкой цепочки, извилистой линией очерчивающей острые ключицы Аяко, которая была прямо на уровне её глаз. Девушка была действительно очень высокой, даже по меркам Хосино. А уж братья позади — немудрено, что Ацуши именно такой обычный для их семьи. А она — милая и крошечная. — Идите к столу, — раздражённо, но стараясь сохранить лицо перед гостьей, позвала всех мать Ацуши, и никто не осмелился её ослушаться. Громкие, тяжёлые шаги утихли, и Кей смогла свободно вздохнуть в опустевшем коридоре. Стены перестали давить на неё. — Пошли, — пробурчал Ацуши и пошёл к столовой, не дожидаясь её. Девушка сначала сделала два шага за ним, а после всполошилась, опомнившись, и вернулась назад, аккуратно поставив свои босоножки к выходу, где они тут же затерялись мелкой точкой среди обуви высокорослой семьи. Стол валился от еды, и место за ним нашлось бы не одному нежданному гостю. Один, два, три — считала Кей взглядом широкоплечих взрослых братьев. Сейчас, когда страх отступил, она заметила, что все они разные, нежели на первый взгляд. Старший сидел дальше всех, но голос его самый громкий — командный, даже при шутке. Каждое его слово означало: «слушай меня», и невольно приходилось его слушать. Слушать больше, чем рассматривать: что можно разглядеть за круглыми очками, даже при очень короткой, аккуратной стрижке тёмных волос с проблеском аметистового оттенка? Двое других — близнецы, но отчаянно пытавшиеся скрыть этот факт. Когда один из них отращивал волосы — другой тут же их стриг, под стать старшему брату, а когда одному приспичило сделать несколько проколов в ушах и украсить свою руку татуировкой — тогда-то необходимость в постоянной гонке за индивидуальностью отпала сама по себе. Сестра — четыре. Её Кей изучать взглядом не стала, чтобы не расстраиваться — слишком красива. Хосино тяжело вздохнула и глянула на рядом сидящего Ацуши, молчаливо жующего и меланхолично отделяющего овощи от мяса в тарелке. Он такой… никакой. Словно не из этой живой большой семьи. — Что? — спросил он, заметив её взгляд. — Обжора, — обозвала его Кей и наколола вилкой с переполненной большой тарелки картофель и баклажаны? «Да, наверно, баклажан. Вкус тот же». «Как всю эту гору съесть?» — незаметно для себя вновь вздохнула она слишком громко и обернулась на скрежет придвинутого стула. Мать Ацуши села за стол рядом с уже поседевшим, но по-армейски собранным мужем. Если говорить о родстве, то старший из братьев определённо его сын. — Так как тебя зовут? — ни с того ни с сего задала женщина вопрос, улыбаясь. Кей поперхнулась. Поели бы лучше без лишних вопросов, да разошлись. Зачем знакомиться? — Хосино Кей. Услышав её имя, женщина почему-то усмехнулась более злорадно, но только лишь из-за нелепости имени, как ей самой казалось. Воспользовавшись моментом, Хосино решила быстрее съесть предложенное ей и сбежать из этого дома, но овощей на тарелке становилось только больше. Кей скосила взгляд в сторону: перед Ацуши тарелка была заполненная мясом, а от овощей остался только след, смазанный по тарелке. Ни единого кусочка — все педантично выбрано. «Жулик», — мысленно выругалась она. Ацуши одарил её вялой самодовольной улыбкой. — Ты учишься? — ещё один вопрос раздался в неподходящий момент. — В Токийском университете на технологическом факультете. Повисла гробовая тишина, и лишь Ацуши продолжал жевать, никак не отреагировав на ответ Кей. — И какое отделение? — прогремел своим голосом старший из братьев, подавшись вперёд через стол, чтобы установить зрительный контакт с девушкой. — Архитектурное, — непроизвольно скомандовала Кей, перенервничав и скопировав манеру речи мужчины. — Я тоже учился в нём. На юридическом, — улыбнулся он, перебирав пальцами по столу, вспоминая молодые годы. — Это обошлось нам в круглую сумму, — без злобы пробурчал отец семейства, и все рассмеялись. — В него трудно поступить. Ты молодец, Кей, — похвалила её женщина, а Кей едва не стошнило сладкими овощами. В поступлении нет её заслуг, хотя она приложила немало сил, чтобы учиться в одном из лучших университетов. Напомнили ей о том, что поступление — подачка со стороны бывших коллег её отца, ведь вступительные экзамены Хосино с треском провалила. Учиться в нём легче, чем поступить. — … нашла в нём, — вырвал из раздумий голос Аяко. — В ком? — В Ацуши, — посмеялась она, указав на брата. — Что в нём ты нашла? — Ну, эм… — Кей подняла взгляд на Ацуши и долго всматривалась в его лицо. Парень пару раз моргнул, глядя на неё в ответ, и Хосино пожала плечами, честно высказав: — Он отлично играет в баскетбол. — Ну, да, — посмеялась Аяко с братьями. — Только это он и умеет, наверно. — Ты перекусить принесла? — спросил Ацуши после застолья, заговорщически отведя Хосино в сторону. — Ты не наелся? Девушка едва осилила одну тарелку, сдерживая подступающую тошноту, а Ацуши одной не ограничился, только уже без овощей. — Тогда зачем пришла? — Хотела пригласить пойти со мной перекусить, но… мы уже объелись. — И куда пойдём? — Я не знаю. Рен сказала, что это будет сюрпризом. — Судзу-чин? — Да. Ацуши нахмурился, внимательно оглядел Кей, заметив короткое, лёгкое платье на ней, юбку которого она нервно перебирала пальцами, дожидаясь его ответа. — Судзу-чин и еда, — протянул он две ладони к ней, раскачивая обеими вверх-вниз поочерёдно, — тяжело в такой ситуации сделать выбор. Но я пойду. Кей довольно хлопнула по одной из крупных ладоней, широко улыбнувшись, и бледный испуг растворился в тепле этой улыбки. Ладони Ацуши были очень горячими и твёрдыми, как у её отца. В доме шумно, но никто не спорил между собой. Кей стояла в дверном проёме и смотрела в спины домочадцев, отдыхающих в гостиной, пока Мурасакибара принимал душ, чтобы смыть с себя липкий пот после жаркого дня. Это нормально, собираться вместе, когда уже не живёшь в родительском доме? Хосино не знает: приехала бы она к родителям в выходной только для того, чтобы увидеться? Если подумать, то вряд ли. К ней они никогда не спешили, так почему она должна? Даже на день рождения ограничились только поздравлением на электронную почту, не забыв прикрепить пафосную фотографию матери на ступенях проспекта Сан-Суси. Кей не заметила, как сжала скрещённые на груди руки до багровых следов. Возможно, это была зависть, но Кей была рада за них, пытаясь почувствовать уют этого дома, пусть даже его остатки, исходившие от спин. — Присоединишься? Женщина стояла прямо за спиной, и Хосино вздрогнула. Шарахнулась от её голоса, ударившись плечом о косяк, и смущённо отступила в коридор. — Спасибо, но я уже собралась уходить. — Береги моего сына. И в следующий раз заставь его всё-таки съесть свои овощи, — уже не так мягко добавила она и присоединилась к своей семье. От её слов мороз по коже. Вроде бы безобидный совет, а прозвучал, как скрытая угроза, за которой следовало неизвестное наказание, и от этого только страшнее. Знала бы раньше — ни за что не стала бы есть овощи за него, тем более сама их терпеть не может. Жаркий день сменился вечерним душным заревом, когда Кей с Ацуши наконец вышли из дома. Девушка долго шла молча, машинально переставляя ноги по раскалённому за день асфальту погружённая в полную тишину своих мыслей, не заметив в итоге, как Мурасакибара исчез. Двухметровый парень растворился в воздухе, как галлюцинация, и Кей понадобилось время, чтобы убедить себя в том, что он — реальный и шёл рядом с ней. Как вообще можно потерять двести десять сантиметров живого человека? А она смогла. — Браво мне, — процедила она сквозь зубы и огляделась: среди толпы никаких фиолетовых гигантов замеченной не было. Ждать ли? — Пойдём, Сино-чин, — выплыл Ацуши из глубин её сознания, из пустоты или портала в другой мир, материализовался за спиной девушки с пакетом раздражающе хрустящих чипсов и позвал с собой. Спокойный, будто не терял её из виду. — Ты где был? — А? — протянул он, нагнувшись. — В магазин зашёл, — ткнул пальцем в сторону небольшого магазина за его спиной. Вот так просто захотел — ушёл, без единой мысли, что о нём станут волноваться. Хосино пришлось проглотить удушающий ком злости, вставший у основания горла, и молча последовать за ним. На всякий случай сжала край его белой футболки гигантского размера, чтобы больше не потерять, и быстро успокоилась. Хотелось расспросить о семье: сколько у него братьев и сестёр, и чем все они занимаются, чтобы развеять неловкое молчание, да сама всё слышала и видела. Красивая семья. Тёплая. — Твоя мама отругала меня, что я съела все овощи. Не подставляй так больше никого. Ацуши остановился резко, скрипнув кроссовками по асфальту, и оглянулся через плечо, взирая с высоты своего роста с раздражением. — А меня отругали, что я отдал их. В следующий раз не подставляй так, а ешь незаметно. В центре Шибуя было полно народу. Толпы слиняли туда-сюда мимо торговых центров и ярких неоновых вывесок, освещающих переполненный Шибуйский перекрёсток. Аомине плёлся к месту встречи и поднял глаза, остановившись у ворот торгового многоэтажного центра. Сюда его частенько водила Сацуки. Могла весь день потратить на бессмысленную ходьбу по магазинам — Аомине любил спорить с ней. После переезда Момои его жизнь стала очень скучной. Поздно осознал ценность дружбы неугомонной Сацуки. Или просто привык к ней до ломоты за почти двадцать лет. — Привет, — толкнула его Юки, вышагнув из тумана мимо проходящих незнакомых лиц. — Как ты нашла меня? «Молодец девочка, вовремя появилась, отвлекая от грустных мыслей». — Увидела в толпе кого-то высокого, загорелого и очень хмурого, с тёмной аурой вокруг, и первым делом подумала о тебе. И гляди, не ошиблась. Язвительно хохотнув в кулак, Мацуда увернулась от распахнутой ладони Аомине, которой он хотел схватить девушку за ворот её футболки и потрясти, как нашкодившего котёнка. Юки маленькая и проворная — её было трудно быстро поймать. — Пошли вместе. Идём же в одну сторону, — предложил Дайки и положил свою руку на плечи удивлённо ойкнувшей Мацуда, как делал это раньше по отношению к Момои. Юки, конечно, ниже и больно дёрганная, но все равно стало приятно и спокойно. — Они уже на станции, — произнесла она, проверив сообщение с телефона. Аомине присел на металлические перила, установленные за памятником собаке, рассматривая уже заученную бронзовую спину Хатико, потемневшую за долгие годы, но по-прежнему отблёскивающую огни ночного Токио. Юки присела рядом, привстав на носочки. — После пойдёшь ко мне? — спросил он, стянув накинутую на чёрную футболку клетчатую рубашку и повязав её на бёдра. — Зачем? Мы договаривались только на один раз. — Юки обернулась к нему. — Или ты страстно захотел меня, только увидев? — Чушь не неси. Мы всё равно сегодня ночью свободны. Можно и развлечься… Взгляд Аомине стал жёстче, а челюсти стиснулись так, что на скулах заметно напряглись все сухожилия под кожей. Мацуда глянула в том же направлении и весело махнула рукой, вскочив на ноги. — Прыгни ещё раз сто, чтобы тебя заметили, — уже не так весело пробурчал Дайки, раздражённый этими прыжками перед его носом. Аомине заметил Мурасакибару сразу, когда он с Хосино были ещё слишком далеко, чтобы различить лица, но уже тогда Дайки напрягся. К его несчастью, бывший член его баскетбольной команды шёл вместе с главной виновницей всей вечеринки, и с каждым шагом они становились ближе. Аомине оставалось только принять факт и смириться — не бежать же сломя голову от прошлого? — Кей-тян, — тошнотворно сладко воскликнула Юки и подбежала к подруге. Обняла её, повиснув на шее, и чуть не завалились обе на землю. — Ну, здорова, — поприветствовал Дайки старого знакомого, нехотя подойдя ближе и пытаясь избавиться от раздражения, чтобы не портить вечер. — Мине-чин, — удивился Ацуши, только заметив парня. Растерянно моргнув, он набрал в рот воздуха и на выдохе, устало так, протянул: — Привет. — Вы знакомы? — Играли вместе в одной команде за среднюю школу. С днём рождения, Хосино, — хмуро поздравил её Дайки и полез в нагрудный карман рубашки, повязанной на бёдра, выудив из неё маленькую узкую коробочку в тёмно-синей подарочной бумаге. Хосино неодобрительно глянула на протянутый ей подарок, вжав голову в плечи. — Это тебе. — Это лишнее. Я не за этим пригласила тебя… — Бери, — ткнул он краем упаковки ей в лоб. Видно было, как Аомине смущён под пристальным вниманием случайных свидетелей. — Спасибо, — смутилась Кей в ответ и приняла из его рук подарок. — Что там, конфеты? — оживился Ацуши, с интересом посмотрев в руки девушки. — Прости, Мурасакибара, но не думаю, что это наше дело, — испуганно остановила его Юки и с облегчением вздохнула, не вызвав у парня порыва гнева. — Можешь открыть. Матовая бумага зашелестела, и в руках девушки оказался небольшой флакон духов. — Духи, — разочарованно выдохнул Ацуши, скривив губы. — Мине-чин — дурак. Нет лучше подарка, чем шоколад. — Завали! Тебе лишь бы пожрать! — зарычал Аомине. — Момои предпочитала такие подарки! От жемчужно-розового флакона исходил сладкий аромат цветов — ненавязчивый и лёгкий, но Кей всё равно не любила такие. Хотя что-то в аромате казалось знакомым… Юки содрогнулась, увидев знакомый до ряби в глазах флакон духов. Такой стоит у неё на столике, и сейчас её шея и запястья сбрызнуты именно ими перед выходом. — Так куда пойдём? — Аомине достал сигареты. — Сама не знаю. Рен взяла на себя организацию места. Сказала, — насмешливо отвечала Кей в заметно приподнятом настроении, — что это будет для меня приятным сюрпризом. Но по мне главное, чтобы там была выпивка — большего и не надо. — Тем более зная её идеи, — согласилась Юки, помогая девушке положить её подарок в маленький рюкзак за спиной. И все оживились, выдумывая изысканные версии чужой идеи, чтобы убить время, которое в этот день шло чересчур медленно. Да и Рен шла до места встречи слишком медленно, надменно стуча высокими каблуками по тёмному асфальту. Ступив на каменную плитку сквера, она услышала смех и остановилась, посмотрев в сторону компании подвыпивших мужчин с неприкрытым призрением, и сморщила нос. С виду приличные офисные планктоны, а пьяные речи — грязные и неприятные. — Как только в таком красивом и современном центре много низких мужчин, — простонала Рен нарочито громко, чтобы на неё обратили внимание, прервав разговор не только Кей с компанией, но и остальных прохожих. Даже иностранные туристы, с помешательством фотографируя достопримечательность города, обернулись на её голос, не поняв и слова. Несколько из них сделали снимки красивой девушки в коротком блестящем платье. Она могла ничего не говорить, а молча встать под любой фонарь или неоновую лампу торгового центра, и Рен саму бы нашли: шли бы на ослепляющей блеск, как зачарованные мотыльки, и не ошиблись бы дорогой. От рябящего в глазах блеска жидкого золотого металла у Кей мгновенно разболелась голова. — Выглядишь как звезда, — попыталась выдавить из себя приятные слова Хосино, хотя её до колики раздражала пёстрость платья. Слишком оно много внимания притягивало… — Ага, пять звёзд, — в своей непринуждённой манере согласился Мурасакибара, и Аомине не сдержал смех, хотя внешность девушки ему пришлась по вкусу. — Мы идём не втроём? — Рен заметно расстроилась, оглядев парней. — Ты говорила, что Нобу отказался, а об этом… — указала она на Ацуши, — Фонарном Столбе не заикнулась. — Ты ей не нравишься, — зашипел Аомине. — Это взаимно. Говорит много. — Меня зовут Аомине Дайки, я… — А этот Негр откуда вылез? Мацуда рассмеялась громче всех. — Итак, — протянула Рен, с хитрой улыбкой на лице достав кожаную повязку для глаз из своей маленькой сумочки, — надевай. Юки шарахнулась от странного аксессуара первой, а Кей выпрямилась, как по стройке смирно, недоверчиво отклонившись от рук Рен. — Я надеюсь, это не какой-нибудь стриптиз-клуб? — с мольбой спросила она, не позволяя ей надеть на себя повязку. Кей вообще никому бы самовольно не позволила закрыть свои глаза, доверившись чужим рукам. От услышанного даже Ацуши перестал жевать и напрягся. — Нет. Что ты, — качнула головой Рен и насильно натянула повязку. — Я не нашла подходящего стриптизёра, который бы отвечал твоим вкусовым предпочтениям. В её голосе прозвучало истинное разочарование. Она и впрямь искала. — И всё-таки, куда идём? — шепнула Юки. Судзуки прошептала ответ так тихо, что Мацуда сама едва услышала, и зелёные глаза затянуло дымкой ужаса. Вести Хосино Рен напрягла Ацуши — он крупный, а значит и в толпе ему легче пройти, да им всем отстать от него не получится. Девушка так и сказала: «Если кто потеряется — встречаемся под Фонарным». Имя она его не запомнила, уж очень длинное. Ацуши флегматично согласился, чуть позлившись на уже устоявшийся со школьных времён факт использования его как отличительный знак для встреч. Пробурчал немного, вздохнул и пошёл, позволив Хосино ухватиться за локоть. До места было недалеко — чуть дольше, чем одна большая полупустая пачка картофельных чипсов со вкусом жареной курицы. Последних шагов до загадочной двери хватило, чтобы с сожалением слизнуть с пальцев остатки этого вкуса и смять пустой шуршащий пакет в широкий кулак. — Мы пришли, — радостно воскликнула Рен и распахнула дверь, зайдя внутрь неприметного здания. — Мурасакибара, что это за место? — испуганно спросила Кей, сжав его локоть до побеления пальцев. — Хмм, — Ацуши огляделся, — я не знаю. — Тогда иди первый, — подтолкнула она его. — Ты за этим меня потащила с собой, даже не предупредив о дне рождения? — Почти. За тобой всегда можно спрятаться в случае чего. А мой день рождения был два дня назад, поэтому не заостряй на нём внимание. Сейчас другая проблема… Кей действительно боялась заходить, и Ацуши машинально тоже занервничал. — Давай Мине-чина отправим, — с ухмылкой предложил он. — Аомине, — позвала Кей его громче, но никого кроме них в переулке не было. — О, где Мине-чин и Мизу-чин? Кей рывком стянула с глаз повязку, растрепав прямую чёлку. Дорога перед ними до самого угла была пуста. В метрах двадцати от поворота стояла круглосуточная аптека. Стоя под её стеклянными дверьми, Аомине докуривал сигарету. Мурасакибара с девушками уже ушёл вперёд и исчез за поворотом — Дайки не сожалел, что остался ожидать Юки, не предупредив остальных. Не станут дожидаться отставших — можно провести с Мацуда приятный вечер. Всё-таки Аомине хотел бы затеряться в толпе вместе с ней. — Мы теперь спасены, — выдохнул Юки, появившись на крыльце аптеки и убирая в сумку купленные беруши. — Зачем они? — Это спасёт наш слух и, возможно, жизнь. Ещё поблагодаришь за них. — Эй, вы что там забыли? — окрикнула их Кей, выйдя из подворотни. Аомине разочарованно вздохнул. Как же Рен разозлилась, что её сюрприз сорвался. Судзуки продумала всё, чтобы сохранить свой план в тайне до кульминационного появления в звукоизоляционной комнате караоке-бара, заранее украшенного в честь небольшого праздника, и даже добилась разрешения зайти через чёрный вход, сохраняя интригу. А того, что Кей снимет повязку раньше времени, и её никто не попытается остановить — этого Рен не учла. Кей улыбалась натянутой улыбкой, от которой сводило мышцы и скулы, пытаясь скрыть за фальшивыми эмоциями ужас от предстоящего. Больше всего Рен любила петь, и пела при любом удобном случае, спуская деньги на соло-караоке потому, что другие избегали слушать пение Судзуки. Вроде девушка усердно пыталась попадать в ноты, обогащая своё пение всевозможными интонациями, но голосом Бог её не одарил, забыв включить его в список положительных качеств в упаковку под названием: «Идеальная Судзуки Рен». — Ты рада? — спросила Рен, сев на красный диван и пролистывая список песен. — Ну… — Кей ещё не придумала, что ответит на подобный вопрос. Хотелось просто плакать в бессилии от предстоящего представления. — Юки, ты начнёшь наш поединок. Позволю тебе первой выбирать, — быстро забыв свой вопрос, Рен протянула папку Мацуда. Самое время было облегчённо выдохнуть и сделать заказ по телефону. Кей пролистала меню бара. — Мурасакибара, что ты будешь пить? — обратилась она к рядом сидящему и скучающему парню. Ацуши глянул на предоставленный список и насупился, демонстративно скривив прямой и острый нос. — Газировку, и ты обещала мне еду. — Газировку? Но мы ведь пришли выпить. Ты ведь пьёшь, Аомине-кун? — Да, конечно. Пиво. — Видишь. Давай и тебе пиво закажем. Заиграла громкая музыка, и нежный голос Юки заполнил тёмную комнату, тускло освещённую красным и зелёным огнями — выбор Рен. Ей нравилось, как этот свет отражался от столь же блестящих шаров, привязанных к спинкам диванов, как и её яркое платье, которое так же отблёскивало цветными бликами. — Я не пью, — настаивал Мурасакибара, зажмурившись и качнув торсом. — Ненавижу горький вкус алкоголя. — То есть, ты не напивался никогда? — изумилась Кей. Ацуши вновь закачала головой. Ему хотелось есть… Хосино подалась вперёд, заговорщически переглянувшись с Аомине, который тоже был заинтересован увидеть Мурасакибару пьяным. Сонным, злым, раздражённым, плаксивым и даже счастливым он его уже видел. Пьяным — никогда. — А если я закажу сладкий коктейль, ты его выпьешь? — Если мне понравится вкус. — Рен, нам пиво, а Мурасакибаре закажи самый сладкий коктейль из предоставленных. Ты у нас в них хорошо разбираешься. — Он одним обойдётся? — переспросила она, намекая на габариты Ацуши. — Закажи два. За ожиданием под приятную мелодичную песню, от звуков которой в глазах не так рябело бликами ламп и блеска платья, последовала суматоха. Рен вырвалась к большому экрану, рекордно быстро преодолев на каблуках расстояние в два метра, и включила её — ту самую трогательную и душевную песню, заученную Судзуки до дыр. А за её спиной Мацуда торопилась раздать всем по комплекту беруш, пока красивая, яркая девушка не открыла рот, ошарашив всех скрипучим и дребезжащим голоском, смутно напоминающим скрип пенопласта. — Зачем? — буркнул раздражённый полной скукой Ацуши, глянув на протянутую ему пару. — Вставь в уши, иначе пожалеешь, — с горестью в зелёных глазах взмолилась Юки, но Мурасакибара не забирал их. — Пусть, — с ехидством успокоила её Кей. — Пусть послушает. Зря, что ли, Рен стараться будет? И Судзуки запела. Поскрипывала своим голосом громко, уверенно — терпимо, пока не брала высокие ноты, и тогда от вопля Мурасакибара сжался, пытаясь вжать голову в плечи и заглушить этот голос. Большего всего он боялся ворон за те непонятные звуки, что они издают. Теперь он боялся ворон и пения Судзу-чин. — Держи, бедняга, — смилостивилась Кей и вставила в его уши беруши. Песня, наконец, спета; аплодисменты наигранно громко посыпались на улыбающуюся, счастливую Рен. Ну как можно лишить её удовольствия быть услышанной, пусть даже обманом, когда она после так мила? Вот и Кей с Юки не могли с ней так поступить. Перед Ацуши поставили коктейль токсично красного цвета, украшенного свежей клубникой, которую он первой и отправил в рот. Промешав трубочкой ещё не растаявшие осколки льда, плавающие на поверхности, Мурасакибара сделал глоток. — Вкусно, — удивлённо хмыкнул он и допил весь напиток, оставив только следы клубничной мякоти на стенках прозрачного стакана. — Господи, кто же так коктейли пьёт?! — возмутилась Рен, потягивая свой любимый Лонг-Айленд через тонкую трубочку. — И не спеши так. Накроет быстрее, чем мы все успеем повеселиться. Ацуши глянул на девушку и перевёл свой взгляд на её коктейль, внешне напоминающий холодный чай с аппетитной, сочной долькой лимона, всплывшей к кусочкам льда. — Даже не думай, — зарычала она, заметив заинтересованный взгляд, и отодвинула бокал подальше от Ацуши. А жаль. В комнате стало так жарко, что он бы попробовал холодный чай — выглядел он куда слаще, чем вспененные напитки в грубых, больших бокалах у остальных. Ацуши расстроенно захрустел закусками, сдвинув всё своими руками ближе по столу. Следующий коктейль он пил медленней. Блики со временем потеряли свои очертания и напоминали цветные облака, а Мурасакибара стал разговорчивей и более открытым, как и Аомине, позабыв о несбывшихся планах на вечер. У Юки красивый голос, звонкий — все замолкали и слушали её песни, а у Кей безликий, который не приковывал к себе внимание, как пение Мацуда, но и не отталкивает, как попытки Судзуки. Ещё он хрипнул немного, когда Хосино приходилось петь громче. Аомине сам вызвался петь: жевал слова грубым голосом, рычал и часто смеялся в микрофон посреди песен, чем вызывал гнев профессионала караоке — Рен. Дошло до того, что они спели дуэтом, и Судзуки веселилась, пошатываясь на ногах, охмелев и позабыв, что пару часов назад назвала Дайки «негром» с не самым дружелюбным выражением лица. В общей болтовне и музыке все забыли о закусках и Ацуши, оставшегося наедине с третьим бокалом клубничного Дайкири. По доброте опьяневшей Рен, следом в его руки перекочевал столь желанный ему «холодный алкогольный чай», только вкус напитка полностью разочаровал тихого, очень сонного Мурасакибару, и парень осилил всего три глотка, отставив бокал в сторону. Стол перед ним плавно извивался в такт музыки, и даже Судзуки, казалось, стала петь как нимфа. Стало невыносимо жарко, и тело медленно тяжелело, будто заполняясь плавящимся от жара свинцом. — Это был лучший день в моей жизни! — захихикала Рен, откинув за спину вьющиеся волосы и кокетливо подмигнув Аомине. Дайки хищно улыбнулся и плюхнулся на край дивана, оттягивая чёрную футболку от липкого вспотевшего тела. Прозвенел телефон, из трубки которого приятный женский голос сообщил о заканчивающемся заказанном времени, и в комнате стало тихо. Из открытой двери потянуло ночной прохладой. — Я отведу Рен домой и останусь у неё, — предупредила Юки — выпившая, но стоявшая твёрдо на ногах. Закинув сумку на плечо, она украдкой глянула на Аомине, но Дайки о её существовании больше не вспоминал. Парня в тот момент волновал он сам и то, как круто он сейчас выглядел в глазах соблазнительной Рен. Фыркнув от злости, Мацуда тряхнула головой, поправив чёлку. — Мы пошли. — Берегите себя! — крикнула вслед девушкам Кей, помахав рукой. — Я всё оплачу, — немного пафасно изрекла Рен, сопротивляясь Мацуде, пока не послала каждому по воздушному поцелую. Короткое блестящее платье на ней выглядело мятым. — Да. Давно я так не отдыхал. Сейчас бы выйти быстрее и покурить. Уже в горле горчит от предвкушения. Ей, Кей-кун, идёшь? — позвал он девушку, встав с дивана и потирая напряжённую шею. — Да. Пора идти… Мурасакибара, — позвала Кей оставшегося за столом парня, толкнув его в плечо. Ацуши сидел на диване сгорбившись, покосившимися на один бок и уперев весь свой вес на выставленную руку. Хосино его толкнула легонько, чтобы он открыл глаза и пошёл шатающейся, ленивой походкой вместе с ними по домам, а Ацуши грохнулся на стол, глухо ударившись лбом. От удара опустошённые бокалы звякнули по столу. — Вот чёрт, — выругался Аомине. — Он идти хоть в состоянии? Кей пыталась привести Мурасакибару в чувства: била по щекам, пока бледная кожа не покраснела, толкала и закинула лёд под ворот футболки — на спине мокрые разводы остались, а толку никакого. — Придётся вынести его на улицу. Мой брат тоже быстро напивается, но на свежем воздухе сразу трезвеет, — предложила она и с трудом закинула длинную руку на свои плечи. — Ты шутишь? Да в нём центнер веса, не меньше! Аомине хотел уйти, не ввязываясь в чужие проблемы, но если он бы не помог — Хосино сама никогда бы не дотащила Мурасакибару даже до дверей. Смуглое лицо парня помрачнело. — Больше не берём его с собой, — рычал Дайки, выплёскивая весь свой гнев. Закинул на себя руку Ацуши, склонившись над диваном, и, стиснув зубы, прорычал: — Раз, два — подняли! Мурасакибару шатало. Точнее не его, а Хосино, и ноги её под ним дрожали, поэтому шатало обоих. Аомине чувствовал, как позвоночник пронизывают сотни тонких иголок боли, втыкаясь поочерёдно от лопаток и до самого крестца. Ноги онемели и подкашивались, как размягчённый воск. — Мурасакибара, падла, двигайся давай. Ноги переставлять пытайся хотя бы на счёт! Долго они вытаскивали мямлящего Ацуши из зала, который периодически отключался и с громким храпом засыпал. Протащили его мимо изумлённо работника ресепшена, волоча по полу внушительного размера ноги и скрипя зубами от напряжения. Вывалились втроём на улицу и кинули парня на землю, чтобы перевести дух. Кей села на корточки, вытянув вперёд дрожащие руки, и спрятала за ними раскрасневшееся лицо. — Осталось протащить до угла. Там можно поймать такси и отвести его домой. — Дайки обернулся к девушке и заметил задранный подол короткого платья, оголившего больше половины бедра забывшейся в своей усталости девушки. — На, — развязал он повязанную рубашку и протянул ей, — прикрой бёдра. Я уже почти всё разглядел. Она не смутилась услышанному, или просто не обратила внимание, принимая из рук клетчатую рубашку. — Крупно повезло, что я знаю его адрес. Раздалось невнятное бурчание, и Мурасакибара попытался подняться с земли. Кей машинально выставила руки, вцепившись в плечи пьяного Ацуши, но они вместе рухнули на спину к порогу караоке-бара. Ацуши шептал что-то через стон, почти плача. — Что он там бормочет? Слёзно благодарит? — Нет, — Кей прислушалась, зажав разбитый в кровь острый локоть. — Говорит, домой нельзя. Мама убьёт… — Что за чушь? — И я с ним согласна. — Девушка вспомнила указ его матери и холод её голоса в тот момент. Кей передёрнуло. — И нам достанется, приведи мы его в таком состоянии. — Не оставлять же нам его здесь! Ещё и грязный, как бомж. — Тогда отвезём его к тебе. — Ну, уж нет, — зарычал Аомине, представив гиганта в своей тесной съёмной квартире. — Не факт, что он вообще влезет в мою берлогу. Тяжело вздохнув, Кей с жалостью посмотрела на лежащего у её ног Ацуши, продолжающего издавать стонущие звуки. Он так наивно пошёл за ней… — Давай дотащим его к дороге. Отвезём Мурасакибару ко мне, — резко приказала она и приподняла парня за плечи. Выглядела она вполне отдохнувшей и полной жизненных сил, которые кончились на нескольких шагах. Улицы центра Шибуя выглядели непривычно пустынными, когда последний поезд уже отъехал от станции, и неоновые вывески стали тусклее. Торговые центры уже закрыты; кафетерии потонули в тишине тёмной ночи, а ведь ещё вечером их окна ломились от посетителей. Дайки, шоркая ногами, вытащил Мурасакибару из проулка. Кей едва подоспела, и они опёрли спину Ацуши об витрину круглосуточного магазина, опустившись с ним на тротуар. — Посиди с ним. Я попробую поймать машину, — тяжело дышал Аомине, оглядев полупустую дорогу. Впереди в темени сверкнули фары, и Дайки поспешил к дороге, скинув с плеч руку Ацуши. Фары становились ярче. — Ао… Аомине-кун, — простонала Кей, прогибаясь под тяжёлым бессознательным телом, наваленным на неё. Дайки подскочил с первым же криком. — Ты сиди с ним, — водрузила она Ацуши на Аомине, — а я поймаю машину. И впрямь поймала: вышла к дороге, вытянув тонкую до смешного руку, и первый же попутный автомобиль со скрипом тормозов остановился. Дайки напрягся, когда девушка открыла дверь и заглянула в салон, нагнувшись так низко, что положение спасало только широкая спинка мужской рубашки. Кей долго разговаривала с недовольным мужчиной — его физиономия сменилась с добродушной маски именно в тот момент, когда Хосино указала на двух рослых путников, которые должны были следовать с ней, втиснувшись в небольшую Мазду. В ночное время суток выбирать не приходится. Девушка, жестикулируя, договорилась о цене, сообщила адрес и дождалась ответа, радостно рассмеявшись заметно расслабившемуся мужчине. — Поехали, — воскликнула она, обернувшись и широко улыбаясь. На сердце Аомине стало спокойней от её уверенной улыбки. А вот Ацуши легче не стал: машина качнулась под его весом, когда Аомине и Хосино завалили обмякшее тело Ацуши на пассажирское сидение. — Я сяду спереди, — твёрдо решил Дайки. Кей даже спорить не стала и потеснилась с Мурасакибарой на заднем сидении. До дома Хосино было далеко. Аомине успел придремать, уткнувшись в стекло лбом. Кей не сводила взгляда с Ацущи, голова которого лежала на её коленях, и она перебирала мягкие волосы пальцами, напряжённо следя за его самочувствием. К её удивлению, парень спал непробудным сном: его не тошнило, и стонать он перестал. Только глубокий сон и вздох через редкий храп. И не проснулся Мурасакибара, когда его выкатили из машины, болезненно треснув головой о перила вдоль парковки. Аомине со своей работой мог только мечтать о таком здоровом сне и нервничал только сильнее, когда подбросивший их мужчина стал без страха флиртовать с Хосино, даже после получения обещанной суммы денег. Цеплялся пальцами за её руку, ворковал, как самый упитанный и горластый голубь в сытом парке, а Кей держалась молодцом — не вывернуло девчонку на кожаные сидения. Отказала так же уверенно, какой была хватка потных от руля ладоней, и громко захлопнула дверь — слишком громко. — Что он говорил? — никак не мог побороть злость Аомине, судорожно вытягивая из смятой пачки кривую сигарету. — Что ты очень сладкий мальчик. Запал сразу на твои синие глазки, — съязвила Хосино без единой эмоции на лице, разминая затёкшую в машине шею. Дайки огляделся в уже знакомом квартале. За спинами перед длинной парковкой стоял пятиэтажный дом, к которому он провожал Юки. Знакомая широкая лестничная площадка перед каждой металлической дверью и длинные лоджии между квартирами. Его тонкие, полопавшиеся до лохмотьев от частого курения губы растянулись в кривой усмешке. — Ты здесь живёшь? И гадать между домами не нужно. Почему-то он уверен, что странная Кей подходит этому месту, а вот приятная, немного скрытная Юки — нет. Ей бы тихий, уютный дом, в котором можно открыться самой себе без права разоблачение. А тут место слишком заметное. — Да. Нам бы до второго этажа его дотянуть, — с досадой призналась Хосино, разминая колени. — Затащим. После всего-то случившегося… Второй этаж, третья дверь, если отсчитывать от левой лестницы — в неё Кей вставила ключ, помогая удерживать навесу Мурасакибару, и ловко открыла её, заведя гостей внутрь. Из просторной квартиры тянуло холодом, но в коридорчике, прямо над входным ковриком, горела тусклая лампа, всегда ожидающая жильцов у двери и обволакивая тёплым жёлтым светом. Обувной шкафчик сбоку был полупустым, при всей внушительности своих габаритов — от силы три этажа из шести были заставлены обувью: женской, тридцать девятого размера, и мужского, всего на пару размеров больше предыдущей. Кей разулась и затормозила перед полками, заметив начищенные до блеска скучные чёрные туфли, разительно отличающиеся от всей обуви своей громоздкостью. «Папа?» — Куда его класть? — спросил Аомине, и Кей махнула рукой на пол. Покряхтывая, они из последних сил дотащили Мурасакибару через полумрак до длинного кожаного дивана, стоящего прямо перед телевизором и полукруглой кухней, которая больше походила на кухни из кулинарных шоу — антураж создавало, но была уж очень узкой и неудобной. Всё равно больше его кухни — с досадой признал Аомине и устало уселся у подножия дивана, где сопел Ацуши. — Пиво будешь? — негромко спросила Кей, наклонившись. — Да, давай. Пока нёс его — протрезвел, — после протяжного тяжёлого вздоха согласился Дайки. Он бы лёг сейчас на светлый ковёр и уснул, растянувшись во весь рост, потянув все мышцы. Вместе с двумя холодными, вспотевшими стеклянными бутылками Кей принесла несколько подушек с рядом стоящих глубоких кресел, и кинули их на пол, устроившись поблизости на полу, под ногами Ацуши. Невозмутимо откупорив пиво, она сделала пару глотков и нащупала под спящим гостем пульт. — Могу предложить поиграть в консоль, если ты любишь подобное. — Люблю, конечно. Прошло больше получаса в тишине, под ярким светом включённого телевизора со сменяющимся видеорядом из очередной файтинг игры. Выиграв бой, Аомине залпом допил пиво и хрипло рассмеялся. — Такой вечер куда лучше вашего караоке. — Знаю. Я предлагала ограничиться играми и домашними закусками, но Рен активно протестовала. Она очень любит петь, хоть и не умеет… Сегодня она выглядела счастливой. — У тебя проблем из-за нас не будет? Хосино молча отрицательно закачала головой. Смерив взглядом расслабившегося Дайки, она пояснила: — Мама в Германии уже года три. Отец тоже с ней, а может уже нет, но насчёт него можно не переживать — он весьма странный и инфантильный человек. Дела ему нет до всего, что происходит за пределами его комнаты и не касается его напрямую. — Ты что, одна живёшь? — Почему? Со старшим братом и призрачным воспоминанием, что у меня всё-таки есть родители. Уже пять лет к этой квартире привыкнуть не могу, всё в старый дом тянет, где стены ещё сохранили тепло нашей семьи и пол стёрт у дверей — старый пёс вытоптал весь лак за много лет, которые жил с нами. — У моих родителей тоже осталась собака — немецкая овчарка. Но в тот дом меня уже не тянет. — Да не в собаке дело, Аомине-кун, а в уюте. Я ценю уют в людях и домах. И теперь мне кажется, что он есть во всех семьях, кроме моей. — Это ты ещё мою не видела, — рассмеялся Аомине и хотел выпить, но бутылка давно была пуста. — Ещё есть? — Есть. Но не напевайся, а то придётся утром и тебя тащить до такси.