Вкус жизни

Аомине молча смотрел в окно, сев глубже на кровать и опёршись на согнутую ногу. Его смуглая кожа казалась ещё более тёмной в полумраке комнаты, потому тени на ней были столь глубокими и выразительными, что перед Юки предстала гранитовая статуя. Лицо парня было расслабленным, едва заметно смягчившись, исказившись юношеской беззаботностью. Хмурый Аомине был привычнее и, оказывается, выглядел гораздо старше, чем он был на самом деле. Родные стены и мягкий полумрак успокаивали его. Юки долго не осмеливалась окликнуть его и потревожить тишину, в которой ей было неловко. Но он был так красив… — Ты всё? — первым начал Аомине, заметив девушку. Его голова повернулась в её сторону молниеносно; брови тут же сдвинулись под привычным для них уклоном, сменив глубокими складками едва заметные минуту назад морщинки. Юки согласно кивнула и оттянула вниз и без того длинную большую футболку парня, скрывая за её тёмной тканью худые бёдра. Дайки проигнорировал этот жест и поднялся с кровати. Движения высокого парня были гибкими — Юки позавидовала природной пластичности Аомине. С трудом разминувшись с Юки в узкой комнате, Дайки закинул на плечи синее полотенце, пристально всматриваясь в бледное лицо девушки. Мацуда вскинула вверх брови и наклонила голову в бок, но Дайки продолжал смотреть на неё без слов. — Да что опять? — Выглядишь ты ещё более испуганно, чем по дороге, — с досадой буркнул он и почесал затылок. — Хватить говорить об этом. Твердишь одно и то же, что я сама начинаю в это верить и сомневаться в своих действиях. Прекрати, — строго пояснила Юки и присела на кровать. В комнате света мало: с крошечного коридора горит одинокая лампочка, холодным полотном освещая двери и границу спальни, а с окна уличные фонари отсвечивают от глянца окон. В спальне темновато, конечно, но Юки может разглядеть многие детали в этой квартире, и это успокаивает. В рамке стояло фото. Сев на край узкой кровати, свесив ноги к холодному полу, девушка взяла в руки покрытую густым слоем тёмной краски рамку, чтобы разглядеть лица, скрытые за бликами на стекле. В центре общее фото — Юки сразу нашла на нём хмурое лицо Аомине. Все парни на фото уставшие, кроме девушки, которая счастливо улыбается и безропотно хлопает одного из них по плечу. Мацуда невольно обратила внимание на светловолосого парня. Девушка, стоящая рядом с ними, такая красивая… Юки поджала губы и забавно сгримасничала, переведя взгляд на другие снимки. Вот снова она жмётся на этот раз к Аомине — маленький снимок из фото-кабинки в правом верхнем углу. Снимки с баскетбольных площадок; детское фото долговязого, щуплого Дайки у воды. Лицо его такое тёмное от загара, что мокрый песок почти не заметен на коже. Одна рамка, а столько фото под одним стеклом сжатых в тесноте — помойка воспоминаний. Юки поморщилась, словно от щипка, — как же она не любит подобное пренебрежение к прошлому. — Если темно, могу свет включить, — прервал её раздумья Аомине, войдя в комнату и вытирая мокрые волосы уже влажным полотенцем. — Нет, всё хорошо. Я не люблю кромешную темноту, где не видно ничего. Сейчас вполне комфортно, — смутилась девушка, но фотоснимки на тумбу не вернула. Дождавшись, когда Дайки сядет около неё, Юки протянула ему их и спросила: — Это не Кисе-кун? Аомине замер и обернулся сначала к Мацуда, окинув её удивлённым взглядом. Его синие глаза казались чёрными в полумраке. — Да, — кивнул он, глянув в указывающую девушкой точку. На ней около Аомине стоит светловолосый баскетболист и широко улыбается, нагнувшись в сторону Куроко. — Кисе Рёта. Тоже фанатка? — довольно резко задал он вопрос, и Мацуда смущённо мотнула головой. — Мне он нравился в школе, не буду скрывать, но влюблённость тут же прошла, когда семпай выпустился. — Ты с ним в одной школе училась? — Да. В Кайджо многие были влюблены в него. Аомине тяжело вздохнул и вытянул из её рук фотографии, вернув рамку на прикроватный столик. — Мир тесен. Даже в большом Токио тяжело скрыться от знакомых. — Да. Тут ты прав, — усмехнулась Юки и опустила взгляд на переплетённые между собой пальцы рук, лежащих на коленях. Пальцы у Аомине длинные, узловатые, грубые, но жгуче горячие — девушка не ожидала его прикосновения к шее и так резко выпрямилась, вскинув на него свои большие от испуга зелёные глаза, что Дайки сам отшатнулся от неё. Юки мягко улыбнулась и взяла его упавшую ладонь в свою, уложив её на свою шею обратно. Затем и вторая его ладонь сжала бедро и скользнула вверх, под мешковатую футболку, малоприятно оцарапывая шелушащимися пальцами кожу девушки. Его ладонь несоизмеримо большая для по-детски хрупкого телосложения Юки. Дайки сжал женскую грудь, но она оказалась мала для него. Лишь пальцы очертили округлый изгиб, пытаясь хоть за что-то ухватиться, в итоге мягко ущипнув вставший от щекотки твёрдый сосок. — Там совсем беда, — с досадой прохрипел Аомине и разочаровано сник. — Это не у меня беда, а у кого-то руки огромные! — вспыхнула злостью Юки и попыталась отвернуться, искренне пожалев, что пошла на такой шаг. — Сейчас бы свои недостатки оправдывать нашим с тобой физическим несоответствием, — продолжал прямолинейно озвучивать свои мысли Аомине и уложил девушку на кровать. — Или упрекать меня за несоответствие с твоим вкусом, — злилась она в ответ, но без сопротивления позволила Дайки стянуть с себя футболку. — А на вид не такие уж и маленькие. — Да хватит уже! — воскликнула она и перевернулась на бок, прикрыв обнажённую грудь рукой. — Я тебе сейчас комплимент сделал, — искренне не понимал её обиды Аомине. Юки сжалась ещё сильнее, напряглась. Мягкие круглые черты лица стали грубыми, графически очертив каждый напрягшуюся мышцу на скулах и напряжённый подбородок. Она даже не смотрит на него, потупив взгляд в пустую стену. Дайки стало стыдно за свои слова. Подхватив узкие бёдра Юки, Дайки легко перевернул девушку к себе спиной. Всё произошло так внезапно, что Мацуда опешила и попыталась встать, но над ней нависло массивное тело Аомине, и она застыла, опёршись на локти. Губы парня уткнулись в макушку её волос, от которых исходил аромат весенних цветов. Втянув носом воздух, Аомине закрыл глаза и обвёл талию девушки ладонями, наткнувшись на грань вздыбленных от колючих щекоток рёбер, и вновь ущипнул за аккуратные соски. Юки порывисто вздохнула и уткнулась лицом в смятую простыню, чтобы скрыть от его глаз резко вспыхнувшее смущение. Но Аомине заметил, как побагрели кончики её ушей, выглядывающие из-под волн русых волос. Дайки отстранился от девушки, перестав нависать над ней, и Мацуда была благодарна ему за это. Немного свободы ей сейчас желалось больше всего. Его горячие пальцы скользнули к низу живота, и девушка выгнула спину; ряд острых позвонков чётко проглядывался под тонкой кожей. Дайки сощурил глаза, но продвинул ладонь ещё ниже, ощутив под пальцами мягкие, податливые давлению изгибы. Парень погладил их, медленно раздвинул, стараясь быть ласковым, но движения его всё равно были резкими, нервными, и нажимал он грубо, отчего Юки вздрагивала, зажимая бёдрами его руку лишь сильнее. «Что ни делаю — всё только хуже», — нахмурившись, подметил Аомине. По его пальцам тягучими каплями проступила слизь. Дайки искренне удивился, без препятствия вставив несколько пальцев, чтобы убедиться, что Юки готова. Внутри девушки горячо и очень влажно. Мацуда выпрямилась, подняв покрасневшее лицо, и подала бёдра навстречу парню. В его грубости было что-то особенное. Девушка сама не ожидала такой быстрой реакции от себя. Дайки хотел задать ей вопрос, но не решился, достав из ящика прикроватной тумбы презерватив. Юки скосила глаза в сторону, едва заметно повернув голову, услышав шорох и шелест. Аомине ловко натянул латексное изделие на массивную головку, скрыв за прозрачной скользкой плёнкой орнаментированный опухшими венами фаллос, и вновь сжал талию своей длинной ладонью. — Начинаю, — низко, хрипло от недостатка воздуха в прокуренных лёгких предупредил он и приставил головку члена к женской промежности. Юки сама подалась к нему, помогая парню войти внутрь. Дайки заскрипел зубами, пытаясь протолкнуться в узкое лоно. Мацуда тоже коротко вскрикнула и прикусила губу, испытывая распирающую тупую боль, но ладони Аомине не отпускали её, твёрдо удерживая на месте. И чем глубже он проникал, тем меньше девушка оказывала сопротивления, постепенно расслабляясь. Боль ушла. Внутри неё так тепло и тесно — Дайки заполнил всю её. Так идеально соприкасаются их тела, с приятным давлением на все чувствительные точки. Ещё чуть-чуть — и будет уже больно, но не сейчас. Движения Дайки плавные и уверенные, загоняя член по самое основание. Он желал бы ворваться в её тело с той мощью, с которой с возбуждением забивал данки, но она такая маленькая, что одно слишком неаккуратное движение — и она сломается. Поэтому он старался быть нежным и любоваться, как от его усилий Юки расцветала, распуская бутоны окрепшей уверенности и возбуждения. Голос её сдержанно распространялся по комнате с каждым выдохом из приоткрытых губ, отражаясь от твёрдых стен, ударами пульсируя между их тел. Аомине склонил голову к преобразившейся в своём открытом очаровании Мацуда, глаза которой стали темнее драгоценного малахита. Губы её горячие, с трещинами в глубоких складочках от дыхания, с приятным привкусом вишни — от помады остался лишь аромат, но как сладко. Пот Дайки гроздями скапливался на лбу вдоль линии уже мокрых волос, в итоге падая вниз, разбиваясь о покрасневшую от жара кожу Юки и растворяясь в поцелуе их губ. Зубами хочется терзать, кусать, испробовать истинный вкус её, скрытый за ароматизатором вишни — Аомине не давала покоя мысль, что за детской оболочкой его ждал сюрприз и Юки вовсе не та, за кого себя выдаёт. Но с глубиной поцелуя Мацуда становилась лишь послушнее, предугадывая его движения наперёд и подаваясь им. Они идеально совместимы своими тайнами и физиологией; своим смущением и горьким характером, приправленным горячим сексуальным темпераментом. Только один выжег на себе это клеймо, а она готова жить в иллюзии всю жизнь, скрыв правду за маской невинной глупой девчонки. Какие горячие у Мацуда губы и язык — Аомине едва сдерживал громкие вздохи, когда девушка сама решила поласкать парня, осмелев от опьянения общим секретом. Аомине таял в ней вновь и вновь. Неприлично желанная для своей внешности. Сейчас они оба позабыли недавние страхи и недомолвки, уступив желаниям своих тел. Отдавшись. Тяжёлое дыхание Аомине обдавало мокрую от жара шею девушки неприятными мурашками прохлады. Его рука расслабленно лежала на её обессиленном теле, сдавливая узкую грудную клетку, но Юки не спешила выбираться из-под неё. Другая его рука, по-прежнему мокрая, как после усиленной баскетбольной тренировки, покоилась под её головой. Мышцы на руках напряжённые, твёрдые, но Мацуда комфортно. Только смуглая кожа неприятно липнет к щеке, и в комнате настолько душно, что она может увидеть своё дыхание в напряжённом воздухе около себя — оно облаком отражается от бликов уличных фонарей и растворяется, рассыпавшись на молекулы. «Интересно, это — мираж?» — Я искренне прошу у тебя прощения, но на третий раз я не пойду. Глаза слипаются, — выровняв дыхание, честно признался Аомине и прикрыл покрасневшие от усталости веки. Юки с облегчением вздохнула — хоть некоторые их мысли схожи. Хотелось поблагодарить его за это решение, но вместо этого она лишь ответила: — Хорошо. Я пришла отблагодарить тебя, а не изнурять сексом. — Ага, — через усилие сквозь скованное сном сознание промычал Дайки и умолк. Дыхание его стало совсем тихим и невесомым. В чужом доме всё равно было неуютно. Стены квартиры, больше походившей на склеенные между собой коробки из-под холодильника, были настолько тонкими, что шорохи с соседних комнат доносились отчётливо, иногда спутываясь между собой и звуча слишком причудливо для пугливой Мацуда. Сердце девушки стучало как бешеное, и закрыть глаза, мысленно унеся себя в родное место — это не помогало подавить испуг, и сон всё никак не одолевал её. Утро огненным летним рассветом впечаталось в её память слишком отчётливо. Её уставший, припухший взор, залитое пылающим светом окно и пожар очнувшегося солнца, распространяющийся по дощатому полу, — Юки заполнит его надолго. Хотела бы запомнить иное, а это вырезать из памяти, как ненужное сновидение, но нет. Юки обернулась и столкнулась со спящим Аомине. Парень во сне выглядел гораздо хмурее, но это уже не удивляло девушку. Казалось, глубокие морщины меж его тонких, слишком прямых бровей впечатаны в этот лоб с самого рождения. Справедливо, учитывая ворчливость и избирательность этого парня. Он не шелохнулся во время сна, хотя прошло уже часа три-четыре — не меньше, раз уже восход солнца. Даже у неё шея превратилась за столь короткий срок в ломанную геометрическую фигуру, а он спит, и даже бровью не повёл, когда свет озарил его комнату, отражаясь слишком ярко от светлых стен, окрашенных стандартной бело-бежевой краской. Хочется разбудить его прямо сейчас. И ведь уже не страшно, просто неуютно в одиночестве пялиться на скучные стены и мечтать о полноценном сне. Юки поймала себя на зависти. — Аомине, — шёпотом окликнула она его, но смуглое лицо осталось неподвижным. Девушка толкнула Дайки в плечо, хлопнула по щеке, отчего заныла ладонь, но Аомине не очнулся. Прочистив горло, она запела в полный голос. Пела Юки гораздо громче, чем могла себе позволить говорить. Глаза Аомине распахнулись так внезапно и широко, что Мацуда едва не упала с края узкой кровати от испуга и неожиданности, но Дайки поймал её, обхватив руками крепче. Парень долго пытался проморгаться, приходя в себя и уставившись на побледневшую девушку, после чего обратил глаза к висящим на стене часам, разочаровано цокнув языком. — Ещё шести нет, — жалобно возмутился он и вновь закрыл глаза. — Но мне пора домой. — Иди, — не думая, посоветовал Дайки, но о чём-то задумался, вновь глянув на Юки. — Я обещал тебя провести, да? — Да, — солгала она, уверенно кивнув, и встала с кровати так резко, как бы не смог любой едва проснувшийся человек. — Вот я идиот, — стараясь опустить голос до минимума, выругался Аомине, прикрыв глаза ладонью, скрывая от заспанных глаз яркий свет. Юки проигнорировала его мучения и ушла в ванную комнату одеться и принять надлежащий вид, в котором не стыдно было выйти на улицу. Пусть даже ранним утром, когда даже собаки спят по своим будкам и не думают сунуть нос на охраняемую территорию. — Кофе, — вместо вопроса утвердительно кинул ей Аомине, ожидая девушку на кухне, которая была чуть больше коридора. Небольшая плитка на две конфорки с узкой вытяжкой над ней, невысокий холодильник, да стол. Юки ощущала себя в ней загнанной в клетку птицей. — Нет. Я не пью чай и кофе, когда не готовила их сама. — Как хочешь, — без лишних расспросов согласился с ней Аомине и вылил содержимое маленькой чашки в раковину у стола. — А я вот выпью… Завтрак? — с надеждой на отказ спросил он. — У тебя есть человеческая еда? — Ты за кого меня принимаешь? — оскорбился Дайки и открыл холодильник, почёсывая рельефный торс под свободной майкой. — Я в состоянии накормить тебя. — Я поем дома, не утруждайся… — Ты будешь жареные яйца? — с важным видом спросил её он, не сводя взгляда с дверцы. Яркий, мигающий свет от перепада напряжения освещал его лицо неестественным жёлтым светом. — Могу сварить, если пожелаешь. Либо жри сырое. — Это всё меню? — Нет, — переполняемый чувством выполненного долга выпалил он и достал полупустой красный тюбик. — Могу смачно всё приправить кетчупом — ты только пожелай. Повисла звенящая тишина, и только остатки томатной субстанции неприятно хлюпали внутри бутылки в такт махам Аомине. — Спасибо, — не сдержала улыбку Юки, — я поем дома. — Тогда пошли. Я доведу тебя до дома. — Прямо до дома? — испугалась Юки, ведь жила она довольно далеко. — Да. Я не отпущу тебя утром одну. Живёшь ты всё равно близко. По дороге прикуплю поесть. — Близко? — Юки хлопнула себя ладонью по лбу. В прошлый раз она соврала, выдав квартиру Кей за свою. Такая невинная ложь превратилась в небольшую проблему. Может, позволить ему туда её и провести? Не впервой утром заявляться к Хосино. Но что она ей скажет в оправдание? — Ты идёшь? — окликнул её Аомине, уже стоя в дверях. — Проводишь меня на станцию? — Зачем? — Кое-какие дела появились, — еле догнала высокого парня Юки, ловко перепрыгнувшего лестничный пролёт. — В шесть утра? Под пристальным взглядом Аомине Мацуда умолкла и стыдливо увела взгляд, наблюдая за их тенями на гладкой дороге. — Ладно. Мне без разницы, что у тебя там. Но позвони, как приедешь. Ты всё-таки девушка, я переживаю. Смотри, — остановил её Дайки, дёрнув в свою сторону девушку за локоть. Их отражения чётким рисунком смотрели с витрины ещё закрытой кофейни. — Полторашка, — с кривой усмешкой заключил он и опёр локоть о макушку взъерошенных на ветру светлых волос. «Действительно мелкая», — согласилась без слов с ним Юки. Измельчавшая и душой, и телом. Прагматичный коротышка. Тяжело соответствовать образу милого, озабоченного страхами подростка, когда внутри только накапливающаяся усталость, поражающая душу сплином, как омерзительными наростами. И это состояние заставляет нуждаться в чужом тепле, хотя сама Юки мечтала о тишине. Безлюдной, безмолвной, где не наступает тьма, и солнце всегда озаряет окна. Для счастья мужчины не нужны со своей картонной нежностью. Но, чтобы не задохнуться унынием, их надо принимать как антибиотик. Не часто, чтобы организм не привык. Аомине был идеальным антибиотиком. Провожая взглядом вошедшую в вагон метро Юки, он даже не заступил за черту, жирной жёлтой полосой нанесённую на полу перед вагонами. Граница безопасности для слепых и зрячих — Дайки не рискнул даже вступить на линию ради неё. Юки не соизволила наградить парня лишним взглядом всю дорогу. Сейчас она обернулась к нему, и перед её лицом съехались двери. Аомине выглядит спокойным и абсолютно не обеспокоенным, наперекор своим словам, и улыбка у него благодарная, безразличная — точь-в-точь взгляд тёплых зелёных глаз Юки. Кто мог подумать, что они так идеально подходят друг другу. Вот удача.

***

Необычная ночь сменилась отрезвляющим утром. За ним обычные дни в душном супермаркете и вечера в кругу шумной семьи. За вечными криками детей не слышно собственного голоса, поэтому Юки молчит, глядя расфокусированным взглядом на сменяющиеся картинки на плоском экране телевизора. А после стрелка достигла необходимого деления на часах, и девушка вышла из шумного дома, вздохнув с облегчением. Давка в метро, доброжелательные улыбки Харады и Асано, бурчание Синохары. Громкая музыка, звон бокалов и задекорированных тарелок о чистые поверхности лакированных столов — в этом открытом море взглядов Юки чувствовала себя комфортней, чем в пучине семейных проблем. — Ты улыбаешься, — вывел её из раздумий Аомине, выдыхая со словами сигаретный дым. Юки обернулась к нему. Дайки стоял рядом, но не слишком близко. — Задумалась о своём, — отмахнулась Юки. — Видок у тебя глупый. Стоять рядом стрёмно. Тёмную кожу парня мягким светом освещало утреннее зарево. На её контрасте рубашка на Аомине казалась кипенно-белой, хотя уже отдавала желтизной от частых ручных стирок. — Не знаю ни одной улыбки, которая бы портила кого-то. — Ошибаешься. Мацуда пожала плечами и достала из сумочки помаду с бледным красным оттенком и круглое зеркальце. Аомине без интереса наблюдал за ней: как девушка выкрутила стержень помады и, глядя на своё уставшее отражение в зеркале, нанесла тонким слоем её на губы. — Хватит пялиться на меня, — нахмурилась Юки, глянув в сторону Дайки. — Да кому ты нужна? — Тогда почему ты так смотришь на меня? В зеркале я отчётливо видела твой взгляд. — Это та самая? — Аомине наклонился к Юки, хищно улыбнувшись. — Ты о чём? Вместо ответа парень поцеловал Юки, небрежно лизнув её чуть вздёрнутую верхнюю губу. Мацуда опешила, застыв с приоткрытым ртом. — Да, это она, — облизнулся он и вытер ладонью влажные губы. Юки не сразу поняла, что он имел ввиду. Неприятный привкус табака, тонкой плёнкой оставленный на губах, путал сознание. Такие «чужие» следы навевали воспоминания, о которых она не пыталась забыть, но обычно не ностальгировала по ним днями напролёт. — Я же только накрасила их! — с наигранной злобой через улыбку шикнула Юки и резко дёрнула за рукав рубашки парня, не осмелившись ударить его от смущения. Аомине рассмеялся, помявшись на месте, и сунул руки в карманы. — Сейчас вернусь, — внезапно отозвалась девушка и пошла к металлической двери. Дайки хотел уточнить причину её ухода, но не стал смущать её ещё сильнее. Юки только молча пихнула ему в руки свою сумочку и ушла, оставив Аомине одного на безлюдной улице в тёмном проулке. На границе света и тени перед ногами Аомине появилась тень, и шорохом раздался звук тормозов велосипедных колёс. Дайки и поворачиваться не нужно, чтобы узнать в этой высокой и худой тени Хосино. — Привет, — мёртво, без эмоций поздоровалась она с ним и огляделась, зайдя в узкий проход. — Здаров. Видок у тебя… — хотел высказаться с ухмылкой Аомине, но Хосино окинула его измученным бессонницей взглядом красных глаз, и он умолк. — Где? — коротко спросила Кей, вытянув из его ладоней знакомую сумочку. — Сейчас выйдет. Приспичило сильно, а то тебя пока дождёшься… — М-м-м, — отозвалась девушка и стала стягивать с острых плеч широкие лямки рюкзака. Хосино не поднимала глаз, нехотя ведя разговор с Дайки. — Странная ты. — Услышав его замечание, Кей остановилась. Рюкзак её повис на локтях. — Приезжаешь каждое утро, чтобы проводить Мацуда, хотя сама беззащитна и рискуешь каждый раз. — Сам же постоянно мне твердишь, что выгляжу я, мягко говоря, убого, — скривив свои бледные губы в вялую улыбку, ответила она. — Поэтому мне нечего бояться. — Ну, твоя подруга тоже не очень… Девушка промолчала, отмахнувшись, и присела около Аомине у стены на извлечённый из сумки баскетбольный мяч. Аомине оживился, заметив знакомый снаряд в её руках. — Занимаешься баскетболом? — спросил он и пнул носком мяч, едва не выбив его из-под девушки. Прикорнувшая Кей вскинула вверх руки, чуть не шлёпнувшись на землю. — Ещё раз пнёшь — я тебе ногу сломаю, — без злобы пробурчала она угрозу и вновь сгорбила спину, усевшись на шаткой поверхности поудобнее. — Учусь. Играть в баскетбол весело, но если при этом попадать в кольцо. А у меня с этим проблемы… Пока площадка пуста хочу потренироваться. — Встань. — Голос у Аомине — острая, твёрдая сталь, рассекающая воздух. Кей лениво встала и скрестила руки на груди, опёршись плечом о стену. — Я сам люблю баскетбол, — удовлетворённо протянул он, подняв мяч, и хвастливо раскрутил его на указательном пальце. Получая удовольствие от постороннего восхищённого внимания, Дайки стал набивать мяч о землю, демонстрируя уровень своего мастерства дриблинга. Кей заметно оживилась, наблюдая за ним, и хотела перехватить мяч, но Дайки с лёгкостью обводил его вокруг неё, подразнивая, в итоге изобразив данк, выпрыгнув высоко и кинув мяч в стену. Снаряд со звонким ударом отлетел от зашпаклёванной поверхности и полетел в лицо вышедшей из двери Юки. Аомине успел отбить его ладонью, и Мацуда застыла на месте от испуга. Дайки ей коротко улыбнулся. — Ого, — изумилась Хосино. — А ты тоже хорош! — Тоже? — не поверил своим ушам он. Быть такого не может, чтобы её не впечатлили его короткие финты. — Мне обувь помешала. — Ты и без того класс показал. И прыгаешь высоко, — чуть тише добавила она и прикусила нижнюю губу от зависти. — Сколько себя помню, я всегда занимался стритболом. В школе вступил в команду баскетбола. Поэтому это не тот уровень, когда пассивно тренируешь броски, полагая, что от этого зависит твой будущий талант в игре. — Но научиться играть достойно же можно? — Конечно, можно. Всё зависит от усилий, которые ты приложишь. Встречал я уже пример такой упрямой любви к баскетболу при отсутствии способностей. — И? Этот твой «Пример» многого добился? — Да, — с улыбкой согласился Аомине. — Он привёл команду к победе. Поэтому всё в твоих силах. Только, — Дайки оглядел обувь Хосино, — начинать надо с основ. Выбор мяча, — приценился он к нему, оценив размер и покрытие. — Тут всё в норме. И, конечно же, правильная обувь! — А с ней что не так? — Кей остановилась, везя около себя пустующий велосипед, и глянула на кроссовки. — Всё. Одна только надпись «кроссовки» на коробке — вот что общего у них с нужной обувью. Голеностоп не зафиксирован, подошва мягкая, широкая — никакой фиксации. Травмируешься. Спортивная обувь — это идеология, которой запрещено пренебрегать, — не унимался Аомине. Глаза у него блестели, когда он вспоминал о своей коллекции совершенно новых пар кроссовок. В родительском доме плотные ряды обуви занимали большую часть большого шкафа, но Дайки всё равно никогда не отказывал себе в покупке новой пары, потому что сердцу не прикажешь. Религия. — Ты в этом разбираешься, Аомине-кун? — Ещё как. — Тогда попрошу у тебя помощи в покупке. Действительно дельный совет. Ты тоже не знала об этом? — обратилась девушка к Юки, молчаливо шедшей рядом. Мацуда отрицательно качнула головой. Почему-то она не удивлена энергии подруги. Как взбредёт в голову — и до кровавых соплей будет стараться, пока не надоест. Благо, надоедает ей быстро. — Тогда послезавтра? — Ты о чём? — в голос переспросили Аомине и Мацуда. — За кроссовками поедем. Тебе тоже нужно, — вновь обратилась она к подруге. — Ты шутишь? Меня на площадке не заметят и затопчут. Как придумаешь… — Послезавтра пойдём. — Почему не завтра? У меня и Мелочи выходной. — Завтра мы заняты. Идём что делать? — наклонилась она к Юки через раму велосипеда в ожидании ответа. — Напиться! — радостно выкликнула она. — Пить! — Есть! — И снова после еды пить! Приглашаю и тебя, если ты свободен. — Кей не надеялась на согласие со стороны хмурого парня. Но если он согласится — ей и на руку. Вид у него глупый, но в баскетболе он явно разбирается больше, чем Мурасакибара. И гораздо сговорчивее. Только упомяни — и всё, он сам выдаёт все секреты и готов играть. — Посмотрим. Я не особо горю желанием сидеть в курятнике, пусть даже сытый. — Ну, моё дело предложить. — Вот это ты продажная, Кей-тян, — разочарованно протянула Юки, когда Аомине свернул с общей дороги, попрощавшись с девушками. — Сама же говорила, что терпеть его не можешь. А тут вон как около него крутилась. — Да. Я продажна, если мне это нужно. Буду считать, что ошиблась на его счёт.