Атеист из Манчестера при дворе короля Генриха

На этот раз король не наваливался на него, а сидел между его раздвинутыми ногами и входил медленно, пытаясь сдерживаться, но все равно получилось болезненно. Тони зажмурился и только тихонько шипел сквозь стиснутые зубы. Его собственное возбуждение полностью сошло на нет, но это все же было лучше, чем в прошлый раз... Может, со временем Хэлу все же удастся стать приемлемым любовником, думал Тони. А пока приходилось довольствоваться тем, что есть. Хэл одной рукой стиснул оба запястья Тони, прижимая их к кровати у него над головой, а другой лихорадочно шарил по его телу, входя в него в прерывистом судорожном ритме. Тони слышал его учащенное дыхание и старался приноровиться к его движениям, подаваясь вперед, чтобы хоть как–то уменьшить дискомфорт. Генрих в очередной раз вошел в него до конца, и вдруг остановился, по-прежнему придерживая руки Тони у него над головой. - Во Франции у меня было время поразмыслить, - сказал он. – Подумать о том, кто ты. И мне кажется, ты рассказал мне не всю правду. «Мы что, будем обсуждать это сейчас?» – удивленно подумал Тони. Он открыл глаза и посмотрел на Хэла. - Ты мне не ответишь? – спросил тот. А потом начал свободной рукой ласкать его живот и бедра, умело возбуждая. Не прошло и двух минут, как Тони уже безудержно стонал и извивался. Вернее, пытался извиваться в железных руках короля, мечтая только о том, чтобы прикоснуться к себе. Однако Хэл продолжал стискивать его руки. А потом взял его за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. - А теперь скажи мне, - произнес он задушевным тоном. – Скажи мне правду – кто ты? Откуда ты? Тони беспомощно заскулил, не в силах больше выносить эту пытку. Дергаться, рваться, умолять о снисхождении было бесполезно. Он не понимал, как сам Хэл умудряется сдерживаться. Вот уж поистине королевская стойкость! - Пожалуйста... Ваше величество... - На этот раз звучит достаточно почтительно, – хмыкнул Генрих. – А то ты уж слишком высокомерно держался. Так что насчет того, чтобы сказать мне правду? - Я говорил вам правду... Все это время... Клянусь... Все, что я вам рассказывал... Все это будет... - Я верю. Я спрашиваю, откуда тебе это известно? Что ты скрываешь, м? Он переместил руку на бедро Тони и начал поглаживать, проводя ногтем большого пальца по внутренней стороне, по самому нежному и чувствительному участку кожи. - Говори же... Это было уже чересчур. - Я пришел оттуда! – завопил Тони. – С помощью колдовства, да! Я буду жить через пятьсот лет. Я не знал, что так будет, я попал сюда к вам случайно. По ошибке. Клянусь, это правда. -Да уж, - согласился Генрих. – Сейчас бы ты такого не придумал. Его сильная ладонь сжала член Тони. Хэл снова задвигался, закинув ногу Тони на плечо и входя до упора. Тони освободившимися руками вцепился в его плечи, нещадно царапая, и забился в крышесносном оргазме, издавая такие звуки, на которые в жизни не считал себя способным. Хэл, кончивший почти одновременно с ним, рухнул на него и стиснул в объятиях с такой силой, что у Тони захрустели все ребра, хоть боли он и не почувствовал. Наоборот он стремился прижаться к Хэлу как можно плотнее, слиться с ним всем телом, блаженно вздыхая. Хэл ласково коснулся губами его виска. - Значит, в колдовство ты веришь, - сказал он, отдышавшись. – А в Бога нет? - Да что же это, - простонал Тони. – Не начинай снова. Тебя что, вот ИМЕННО сейчас Бог волнует? - А тебя? Ты ведь только что кричал «О Боже!» - А вот это уже богохульство! – заявил Тони, и откатившись от оторопевшего Генриха, сел на кровати. - Я еще нужен вам, ваше величество? – спросил он холодно. – Или я могу одеться? - Можешь, - ответил Генрих недоуменно. Тони встал, собрал раскиданную вокруг кровати одежду и начал натягивать ее на себя, сохраняя непроницаемо-ледяное выражение лица. Генрих наблюдал за ним с некоторым беспокойством. Потом встал и тоже начал одеваться. - Могу я идти? - спросил Тони. Помрачневший король отпустил его движением руки, и Тони гордо удалился в свои покои, покинув генриховскую опочивальню, куда они переместились для большей конфиденциальности. У себя в комнате Тони снова подошел к окну и принялся созерцать пейзаж. Он ждал, последует за ним король или не последует? Сейчас, считал он, нужно идти ва-банк. Сколько угодно можно подлаживаться под сложный характер Генриха. Но король, он всегда король. Его не удержишь. Нужно точно знать, насколько ты ему нужен. И если сейчас Генрих придет... А если не придет? У Тони тоскливо заныло в груди. Если все же решит, что строптивый пророк ему ни к черту не нужен? Поиметь его при желании он и так может. Не для чего за этим унижать свое королевское достоинство. Тони глубоко вздохнул и плотнее обхватил себя руками. Ну и пусть. Добровольной подстилкой за просто так он для него не будет. Пусть сначала докажет, на что он готов ради нового возлюбленного. Пусть хотя бы придет. *** Генрих пришел. - Ты поедешь со мной завтра, - сообщил он. – Будешь теперь при мне. Тони даже не посмотрел в его сторону. Это было нарушением всех мыслимых правил этикета со стороны подданного. Но Тони не собирался больше прикидываться подданным. Если Хэл собирается делить с ним свою постель, пусть привыкает хотя бы наедине общаться с ним как с равным. На меньшее Тони был не согласен. - Ты будешь моим личным предсказателем, – продолжал Генрих. – Я дам тебе должность при дворе, назначу жалование... Даже пожалую земли и титул, если пожелаешь. - Отказаться от этой чести мне, я так полагаю, не дозволено? – фыркнул Тони. Хэл замолчал. Облокотился на стену по другую сторону окна и тоже стал любоваться видом. - Тебе со мной было так плохо? – спросил он. - Бывало и лучше, - сварливо ответил Тони, и тут же понял, что это неправда. Может, это и не совсем походило на то, что ему рисовалось иногда в мечтах, но ничего более впечатляющего в плане секса он еще не испытывал. - Ты не умеешь лгать, - ухмыльнулся Генрих. - Раньше никто не жаловался, - огрызнулся Тони. - У меня в этом не так уж много опыта, - вздохнул Генрих с необыкновенной самокритичностью. Тони искоса взглянул на него. - Видишь ли, все те... С кем я был раньше... Их было не особо много... И они любили меня. И прощали мне всю мою неумелость. И чрезмерную пылкость. - Пылкость! – фыркнул Тони. – Вот как это называется? - А если бы я не был королем? – спросил вдруг Генрих. – Если бы... Мы встретились там, у тебя? Там, откуда ты родом? Как бы ты относился ко мне? Тони на мгновение представил себе Генриха в Манчестере. Одетого так, как обычно одевался его приятель-режиссер Дерек. Очень просто и даже небрежно. В какую-нибудь мятую серую рубашку, с расстегнутым воротом... У него сладко заныло в горле, отдаваясь холодком в затылке, будто он проглотил залпом коктейль с мороженным. Генрих, мягко ступая, подошел к нему вплотную. Положил ему руку на плечо. - У вас тоже считается непристойным то, чем мы с тобой занимались? - У нас считается... что если мужчина на первом свидании пытается засунуть язык в рот девушке, он ее недостаточно уважает, - пробурчал Тони, пытаясь отстраниться. Ничего умнее ему в голову в этот момент не пришло. - Ты же не девица, - резонно заметил Генрих. Тони поджал губы и отвернулся к окну, постаравшись встать так, чтобы клонящееся к закату солнце как можно выгоднее освещало его лицо и просвечивало сильно отросшие волосы, делая их сияющее золотыми. Генрих наклонился к нему, отвел легкую прядь со щеки, проведя по ней жесткими пальцами. Коснулся кончиками пальцев ямочки за ухом. - Хотя, - произнес он, - когда девицы ломаются и капризничают, они омерзительны. А ты прелестен. Тони старался сохранять вид невозмутимый и неприступный, хотя пальцы Генриха, мягко скользящие по его шее, заставляли его сердце биться с перебоями, а желудок сжиматься. Рука Генриха переместилась на его затылок, потом, проскользнув под рубашку начала поглаживать спину между лопаток. - Ты не пленник здесь, - сказал Хэл мягко. – Если пожелаешь, можешь уехать. Тони только раздраженно дернул плечом в ответ. Куда бы он мог уехать? У него никого не было здесь. Даже дома не было. Манчестер пока был всего лишь небольшим ремесленным поселком на севере Англии. Генрих сел в стоящее рядом кресло и притянул его к себе на колени. Тони в ответ обнял его за шею. - Как там Франция? - спросил он светски. - Ужасна, - поморщился Генрих. – По большей части грязь и слякоть. Если бы не твои предсказания, я бы даже осаду Гафлера не довел до конца. И уж тем более не потащился бы вглубь страны с больным войском... Под общий град насмешек и обвинений в безумии. Я и сам себе казался безумцем, пока месил грязь на французских дорогах. - А я всегда мечтал побывать там, - заметил Тони перебирая курчавые завитки на затылке Хэла. - Я возьму тебя с собой, когда снова туда отправлюсь... Скоро. Надеюсь, бабушка переживет. Я не могу поехать туда без своего личного провидца. - Провидцы, предсказатели, отшельники, еретики, юродивые, - покачал головой Тони. – Как ты различаешь, кто есть кто? - Я король, - наставительно сказал Генрих. – Помазанник Божий. Мне открыто больше, чем простому смертному. - А. Это, разумеется, все объясняет. - Ты смеешь дерзить мне, - произнес Генрих задумчиво. – Никто более не смеет. Непокорность – это уже преступление перед королем. - Накажи меня, - прошептал Тони, укладывая королю голову на плечо. - Как же я тебя накажу? Ты такой хрупкий... Как цветок. Такой, что я даже боюсь обнять тебя так крепко, как хотелось бы, из опасения, что я тебя сломаю... - Отдай меня Джону, он не будет церемониться, - посоветовал Тони, но ему вдруг самому стало неуютно от своей шутки. От имени принца Ланкастерского словно повеяло холодом. А если бы Джон их сейчас видел, мелькнуло в голове у Тони. Не воспринял бы это так, будто злостный еретик и колдун старается толкнуть короля на порочный путь? Раздуй он из этого скандал, тогда даже Хэл заступиться не сможет... Не поплатившись короной. - Я не отдам тебя ему, - сказал Хэл, внезапно прижимая его к себе. Он словно прочел мысли Тони и отвечал на них. – Нет, второй раз он тебя не получит. - Ты забываешь, что в первый раз это был не я. - Я ни в чем не уверен. Сначала я даже подумал, что, может, ты его брат? Он упоминал как-то, что у него было два младших брата, которых он потерял в детстве, во время войны... Он был валлийцем, северянином... Как и ты. Англия и Уэльс тогда воевали. И мы были... Противниками. Впрочем, я об этом узнал гораздо позже. Уже после того, как он меня предал. - Вы говорили, что он никогда бы не оставил вас... - А он и не оставил. Он воевал против меня, как против вражеского принца, но все же он меня любил... Ах, это не объяснить! Измену я ему простил... мы были вместе.. Часто. Вот как с тобой сейчас. А потом Джон застал нас. Он был вхож в мои покои... – Генрих запнулся. - Можешь не продолжать, - вздохнул Тони. - Джон не мог перенести моего падения. Не мог позволить молве опорочить короля. Он потребовал, чтобы я отрекся от своих чувств и подтвердил, что это он околдовал и совратил меня. Он во всем признался. - Под пыткой. - Его пытали, но дело не в этом. Он просто не хотел, чтобы было плохо мне. Его должны были сжечь как колдуна. Хотя Джон требовал для него другой казни... Какой иногда подвергают мужеложцев. Хотя думаю, он просто грозил. Даже для него это было слишком... Тони не знал, что именно король имеет в виду, но про себя подумал, что для принца Джона ничего не слишком. - Но я напомнил о его измене... Это было легко доказать. И избавить его от мучений. - А разве изменников у вас не потрошат заживо? - Король имеет право... Быть милосердным. Иногда. - Так я и думал с самого начала, что без Джона тут не обошлось, - произнес Тони с досадой. - Ты превратно судишь о нем, - возразил Генрих. – Если бы ты знал его всю жизнь с рождения, как я... Наша мать так рано умерла... Отец всегда больше всех любил Томаса... А Хэмфри был еще слишком мал. А мы с Джоном всегда поддерживали друг друга... Помогали друг другу во всем. Нет более преданного и любящего меня человека... Тони кивнул. Это он, кажется, мог понять. Братская привязанность... Теплые семейные чувства... Как-то с трудом верилось, что в подобное жестокое время такое возможно. - Мы стали с ним необыкновенно близки... одно время, - продолжал Хэл, сверля Тони многозначительным взглядом. До того, наконец, дошло, что пытается сказать ему его величество. Тони просто офонарел от осознанного. Что, с родным братом? Ну и семейка... Плантагенеты его стремительно разочаровывали. Внебрачные связи, содомия, заговоры, убийства родственников, склонность к садизму, и теперь еще и инцест! И вот уж от кого меньше всего он этого ожидал. Генрих виновато вздохнул в ответ на ошеломленно-укоряющий взгляд Тони. - Джон сумел это преодолеть, - пояснил он. – Смирял себя постом и молитвой. Думал, что и я тоже. Я старался. Кстати, со дня коронации... Нет, со дня смерти нашего отца я не был ни с одной женщиной. И не прикасался к себе. Этими грехами я себя не осквернил. Вот только... Джон ведь думал, что я тоже смог совладать со своей низменной страстью. Возможно, поэтому он был так разгневан, застав нас. Он так верил в меня... - А вы не боитесь, что он снова... в вас разочаруется? - Сейчас все иначе, - сказал Генрих. - Тогда, в первые дни моего царствования, я был еще слишком слаб и не уверен в себе. Тони глянул на него с сомнением. В то, что король мог быть слаб и неуверен, с трудом верилось. Хэл прочел его мысли и улыбнулся. - Ты судишь по виду, как все. А я если и мог быть таким с виду... То во многом благодаря поддержке близких. И Джона. Я бы не смог без него. И я не мог, не имел права допускать раскола в собственной семье, если хотел удержать от раскола государство. Ради Англии... Мне пришлось всем пожертвовать. Но теперь, когда Франция у моих ног, я могу позволить себе... Немного побыть счастливым.