There is no shortage of potential enemies. So don't waste so much time, pushing away your kind. © Voltaire – When You're Dead.
— Иди ко мне, Виконт. Серый неохотно откликнулся на зов тихим бурчанием, но, увидев яблоко, передумал. Цокот прозвучал немного неровно — выходя, конь звякнул копытом о железяку и споткнулся. Фыркнул на паршивое соломенное покрытие, всхрапнул и скосил лиловый глаз. Пришлось протянуть руку дальше, и серый, всё-таки решив, что угощению он доверяет больше, чем собственным конским предубеждениям, зажевал яблоко, благодарно взмахнув хвостом. Валентин переводил взгляд с лоснящейся гривы на умную морду, глядел на стены и держал себя в руках. Суеверным он не был, но если начинаешь верить в слепую удачу, начнешь хвататься и за такие соломинки. Бросать кубики, загадывая семёрку. Выпадет — повезет. Шансы летят ко всем закатным кошкам. Если повезло один раз, не стоило, ох не стоило думать, что случайность превратилась в закономерность. Серый доел угощение и выжидательно посмотрел на хозяина. Валентин бездумно взял повод и шагнул назад. Конь снова споткнулся, и загадывать в третий раз стало страшно. — Кошки бы побрали этого Савиньяка, — вполголоса сообщил полковник Виконту, и тот согласно фыркнул. И поберут же, Разрубленный Змей!.. Дитрих Альтгайер, ныне покойный, идиотом отнюдь не был, за что и поплатился. Сначала Валентину расстрел дриксенца показался случайностью, счастливым стечением обстоятельств, подогретым савиньячьим задором, но чем больше думал над этим, тем хуже казалось его положение. Дитрих идиотом не был, поэтому сейчас казалось, что он изначально, захватывая обоз, в котором ехал Валентин, знал, что люди были подставными. Вроде бы десяток солдат, один курирующий всё молодой полковник, несколько негоциантских повозок — слишком классически и слишком красиво. Взяли без потерь, никого не стали даже связывать, а Валентину устроили почти приём гостей. Он сначала не удивился, посчитав дриксенского полковника несколько умнее своего чина, а теперь понял, что просчитался. Альтгайер был намного, намного сообразительней. Полковнику была нужна генеральская перевязь и Хофендорф. Полковнику были нужны деньги и несколько маленьких заслуг. У него было влияние в столице и срочная депеша прибыть с пленниками к Генсеру — даже не повод, причина. Альтгайеру не нужны были сведения о талигойских войсках, поэтому в непринужденной обстановке попросивший называть его Дитрихом дрикс подсовывал бумажки, чтобы Валентин нарисовал какие-нибудь расположения войск. Расчет был великолепным — предоставить ложные сведения, якобы добытые у подвыпившего талигойского офицера, генералу, чтобы тот неминуемо сел в лужу, и его место занял бы блестящий офицер, спасший ситуацию. Знаем, проходили. Вот только, думал тогда Придд, личного дриксенского Рокэ Алвы им не надо, поэтому тонко улыбался и откладывал карандаш. Зря. Лучше бы Дитрих действовал по своему плану, с явно заготовленным ранее докладом, чем экспромтом на выступлении Савиньяка. Мерзость. Чтобы дурака, то есть виконта, не прибили сразу за представление, пришлось подыграть. В лучшем раскладе Генсер бы отстранил от дел полковника, сам ушел на перевалы ловить талигойцев, и Альтгайер добился бы своего. Беда пришла с неожиданной стороны. Альберт Генсер оказался как раз тем самым дриксенским Рокэ Алвой, которого опасался Придд. Козыри полетели к закатным тварям, перевязь Альтгайера легла на плечи преданного «доберману» щенка, а Савиньяк считает, что он знает больше и лучше всех остальных. Пакость. Маркус Золльшейн был таким, как его Арно и представил — честным воякой, вместе с тем казался той еще темной лошадкой. Даже не верилось, что с Савиньяком вот так просто смог сдружиться дриксенский полковник просто потому, что он «честный и веселый вояка». Не верилось, что Генсер полностью доверяет и держит возле себя кого-то, кто может выкинуть пару сюрпризов. Вывод был единственный: «доберман» знал, что именно представляет из себя полковник Золльшейн, соответственно, примерно догадывался, какие у него дела могут быть с одним из пленников, а значок с белой птицей послужил условным сигналом. К чему? Будь Сэ не таким упрямым ос… оленем, с этим можно было разобраться вместе, но он сорвался и убежал к шлюхе, которую и увидел-то первый раз сегодня. Или он знает чуть больше, и Катарина подала условный сигнал. В обуявшие виконта чувства Валентин не хотел и не мог поверить. Всё-таки не Ричард Окделл. Голова шла кругом, мозаика складывать не хотела, белых пятен было слишком много, определенности слишком мало, бьющий в лицо острый ветер не помогал, а задание ставки, которое Валентин уже не был уверен, что сможет выполнить, всё еще стояло главной целью посещения этого Создателем забытого места. Райнштайнеру хватило одной перехваченной депеши, чтобы сопоставить какие-то свои факты и понять, откуда идут тайные приказы. Судя по начавшимся действиям дриксов, их командир либо был гением военной мысли, знающим талигойские войска как облупленные, либо волшебником, либо ему была точно известна талигойская диспозиция, и были составлены планы, нарисованы карты, изучена местность. Райнштайнер благоразумно в волшебство не верил, поэтому без бросаний кошек в снег отправил разведчиков. Когда отряды не вернулись, а дриксы снова сменили тактику, генерал заволновался. И тут как назло дёрнуло Валентина вызваться подставным пленным. Время было рассчитано идеально, имелись обоз, план, войска, разведаны точные сведения, как, куда, когда и за чем идти. Дитрих Альтгайер должен был попасть в мышеловку и доставить шпиона прямо в лапы к своему командиру, с чем он прекрасно справился, а вот для того, чтобы одурачить командира, Придда могло не хватить. «Доберман» ничего не скрывал и ничего не прятал: карты, пометки и планы лежали на виду, бери не хочу. Мешали только клыки, очень ласково и нежно обхватившие шею. По приезду в Хофендорф все из валентинового обоза были расстреляны. Кроме самого Валентина. Сначала это странным не показалось, хоть и подпортило планы, — оставить в живых из всего отряда лишь старшего по званию, но с приездом Савиньяка Валентин зарёкся думать категориями случайностей. Будь здесь Райнштайнер, тот, возможно, смог бы объяснить несколько необъяснимых вещей, но Придд был здесь один, а Арно сотрудничать не спешил. Валентин остался при мнении, что пленники — в любом случае лишняя головная боль, значит, не всё так просто. Возложенного на полковника задания опасения, пусть сколь бы то ни было оправданные, не отменяли, а поэтому нужно доделать то, что не получилось в прошлый раз. Не особо скрываясь, Валентин прошмыгнул в полупустой штаб. «Доберман» предлагал просто прийти и взять все искомые бумаги, карты, планы? Что ж, почему бы и нет. Валентин не знал, зачем это нужно было Альберту Генсеру, но решил последовать собственному совету и пока плыть по течению. Что бы теперь ни случилось, нужно внимательно следить за сменой обстановки. Что бы ни случилось, нужно быть начеку. Что бы ни случилось, нужно выжить. Появление Катарины и её неожиданное сходство вкупе с неясными намёками совсем сбивали с толка. Оставалось надеяться на благоразумие виконта Сэ.***
Просыпаться под утренний птичий щебет Арно не привык, поэтому сон смело так же быстро, как если бы под окнами бабахнул снаряд. Певчая стайка, на несколько минут примостившаяся под окном, была безжалостно разогнана местным котом, нашедшем счастье в прыжках по балкам. Сэ еще полюбовался на серо-рыжую пузатую тварь и взлохматил шевелюру, отворачиваясь от окна. Пробуждение было не сказать, что из неприятных, но и мысли сначала спутались. Первым делом Арно спросил себя, каких кошек он делает в одной постели с Приддом и сколько ему нужно было выпить, чтобы не помнить, как он там оказался. Реальность оказалась более прозаичной, а учитывая то, что Арно и вовсе не пил, память тут же наябедничала обо всех минувших событиях. Ну, крыша у «Кэтхауса» не провалилась, и поделом. Катарина сладко спала мёртвым сном на животе, зарывшись носом в подушку и прижав ко лбу руки. Будить девицу Арно не стал, только забрал свои вещи и тихонько спустился вниз. Утренний бордель при ленивом солнечному свете казался вполне приличным заведением, разве что слишком пустым. На сцене были навалены горы барахла, столы, пара барабанов, палки, балки, куча инструментов, в общем, было такое чувство, что Вальдар не потолок чинил, а устроил капитальный ремонт по высшим стандартам гальтарских архитекторов. Где-то в углу уныло застыл перевернутый клавесин. Самого хозяина, к слову, в заведении не обнаружилось. Возможно, Вальдар тоже где-то дрых без задних ног, всё-таки глупо было думать, что он всё время проводит в главном зале. Арно поднял с пола забытую пустую бутылку и с негромким стуком поставил её на ближайший столик. От звука в углу что-то зашевелилось, и в первое мгновение у Савиньяка душа ушла в пятки, но то, что было принято за оставленный кем-то свисающий со стола плащ, оказалось вполне себе живым человеком, очнувшимся от дрёмы. На всякий случай прихватив трофейную бутылку, Арно сделал пару шагов к подозрительному объекту. Впрочем, импровизированная потенциальная дубинка оказалась лишней. — Я задремал, — зевнул Маркус, откидывая серый капюшон. — Думал, вы спуститесь пораньше. — Уже утро, — заметил Сэ, кивая на окно. Дриксенец отупело глянул на поднимающееся солнце и расстроился. Хотя, казалось, было бы с чего. — Странно, — забурчал полковник, — что меня ночью взашей не выгнали. Обычно в это время Таша гонит всех… — «Кэтхаус» же был закрыт. — А? «Кэтхаус» не бывает закрыт. Не для нас. — Вальдар говорил что-то про крышу. — Арно потыкал пальцем в потолок. — Кстати, где он сам? Маркус, я хотел найти вас вчера. Вас ищут военные. — Да, я в курсе, — отмахнулся Золльшейн. — Генерал делает иногда это — ищет всяких людей. Я, понимаете ли, вожу разведотряды и команды перехвата, когда в Хофендорфе бываю, генерал часто меня по поручениям выдергивает. Это удобно. Мятежники знают почти сразу о его планах, а перехватить можно и кого-нибудь не того при случае. — Господин Вилленброк… — Слышал. Жуткая потеря. Он, мне рассказали, отвел с мизерным отрядом от остальных «псов». Слышали про Крайцига, да? Который носит теперь перевязь Альтгайера? Ну так вот, обмануть его — раз плюнуть, если свяжетесь, имейте в виду. Туп, как пробка, и так же простодушен. Я удивляюсь вообще, почему генерал его держит. Маркус замолк, наблюдая за неподвижным потолком, не собиравшимся, к слову, пока падать, будто вспоминая, что хотел рассказать. Арно пытался сформулировать вопрос, чтобы он звучал как можно более корректно. Ну не спрашивать же прямым текстом, в самом деле, куда Маркус ездил вчера? — Ах да, — Маркус с силой провел руками по лицу, стягивая с себя остатки сна, — я рассказал о вас шефу. Он попросил привезти. Я пойму, если откажетесь, мы всё-таки не очень-то и друзья друг другу… — Кто такой шеф? — Главнокомандующий ополчения, ныне уже бывший генерал действующей армии. Похоже, генерал Альберт начал действовать. А нам больше медлить нельзя: потеряв большую часть влияния на принятие решений в этом регионе, лишаемся мы не только информации, но и выгодного расположения. И не будем знать ни планов, ни диспозиции. — А вы? Вы не боитесь попасться? — Знай господин генерал, что я из мятежников, — фыркнул полковник, — быть мне у столба давным-давно. Нет, за меня не беспокойтесь. Генсер провёл слишком долго на одном месте, чтобы дальше носа видеть. Или перестать хотя бы доверять людям, которые служат под его началом уже какое-то время. — Полковнику Альтгайеру это не помогло. — Альтгайер — дурак! — отмахнулся Маркус, поразмышлял над чем-то, видно, как лучше перевести на талиг то, что хотел сказать, чтобы это было понятно, и пошарил рукой у пояса в поисках фляжки. Арно протянул руку и сделал глоток вина из молчаливо протянутого сосуда. Начинать пьянствовать с самого утра — грех, но в беглом талигойском говоре Маркуса без бутылки было не разобраться. — Как вы смотрите на то, чтобы со мной прогуляться? Савиньяк чуть не поперхнулся. — Простите? — Я выразился неверно, — извинился Золльшейн. — Я начну с самого начала. День назад вечером я был отправлен сопровождать конвой, который должен был доставить генерала Зеенсфершфлаузе на место его казни. — Поэтому в нашу последнюю встречу вы так спешили? Дриксенец кивнул. — Но ведь генерал З… в общем, этот генерал, — не дал Арно ему заговорить, — которого должны были казнить у Мидельштадта, говорили, был из мятежников. Что на солдат напали во время казни. — Генсер бы его допросил, прежде чем убивать, — покачал головой Маркус. — Либо информация была неверна, либо вы неверно поняли. Либо господин доберман позаботился о том, чтобы генерал с фамилией-кошки-произнесут был кем-то перехвачен. — Должно быть, он тогда уже далеко. — В лесах у Хофендорфа. — Что? Я слышал, генерал скрылся с небольшой группой. — Это был я. Сложно рассказывать, — свёл брови Золльшейн, — когда очень много информации, а я последние несколько дней почти не высыпаюсь. Это я с моими людьми отбил обоз, а люди, которые его сопровождали в Хофендорф, были расстреляны по обвинению в мятеже и попытки укрывательства преступника. Я выделил часть людей из мятежников сопровождать генерала, а отряд вернулся, предварительно послав гонца. Самая простая легенда всегда самая надёжная. — Вот как. — Валентин был прав в одном: доверять здесь нельзя никому. В том числе тому, что слышит и переводит сам Придд. — И теперь вы хотите, чтобы я… — Нанесли командующему визит. У нас теперь нет самого главного: свободы передвижений. У вас и вашего друга есть. Возможно, у генерала уже есть какой-то план, мы последуем. — Не вопрос, — Сэ пожал плечами и поднялся. — Едем.***
Серый смотрел выжидательно и дерзко, то и дело встряхивая гривой — знать, требовал угощения. Впрочем, пока хозяина слушался, даже несмотря на то, что у Валентина закончились яблоки. И печенье тоже закончилось. И сахар. Да, совсем ничего нет! Виконт уныло фыркнул и, кажется, смирился. — Как-нибудь попозже — обязательно, — негромко пообещал Валентин, одёргивая себя за разговоры с лошадью. Впрочем, разговоры с лошадьми приносили куда больше пользы, чем в своё время разговоры с представителями некоторых семейств. Под ногами юркнула кошка с белым ухом и потёрлась головой о ботинок. Это можно было, конечно, считать знаком, потому что куда можно было идти еще, Валентин не представлял. Вряд ли получилось бы сбежать — пёсий дух чуялся по всем Хофендорфу — и вряд ли получилось бы найти сейчас союзников, особенно вроде Дитриха. Сделать вид, что решил согласиться на генеральские условия и стать дриксенским офицером? Райнштайнер иронии не поймёт, а Генсер вполне сможет использовать заигравшегося в шпиона полковника. Куда как проще было в Олларии, где что ни чин, то полный олух, здесь приходится крутиться среди людей соображающих. Радует, что их не так уж и много. Барт Крайциг внушал какое-то неясное опасение то ли тем, что всегда чётко выполнял приказы, то ли тем, что выполнял их слишком чётко. Пока генерал в формулировках не путался, но ведь всегда можно написать письмо, приложить приказы, даже нанять для этого какого-нибудь мальчишку, который выдаст себя за военного курьера. Образцы почерка у Валентина были, но все планы сводились к одному вопросу: возможно ли использовать его идею против него самого. Придд находил мельчайшую лазейку в собственных рассуждениях и тут же отвергал мысль как несостоятельную. Единственным здравым решением стало найти, как ни странно, Катарину. Она что-то знала, к тому же, их авантюру еще никто не отменял, а если найти правильный подход, можно и вынудить наконец Савиньяка говорить прямо, а не рассказывать сказки. Серый сделал шаг в конюшню, на сей раз грациозно переступив через место, где валялась в соломе неубранная железка. Об неё споткнулся уже сам Валентин и тихо выругался под нос. Если идти в «Кэтхаус», где, допустим, девушка находилась априори, нужно понять, как она связана с упоминаемой третьей силой, связана ли вообще и насколько велик риск того, что она или двойная шпионка, или вообще никто. Хофендорф напоминал огромную шахматную доску, и шлюха могла оказаться как пешкой, так и ферзём. Украденные документы жгли пальцы мнимыми вопросами, на которые можно было бы ответить лишь раз. Либо раскрывать сразу все карты, либо последовать пока примеру Савиньяка. Главное — не заиграться, хотя Арно, видно, думал так же, и Придд его прекрасно понимал, хотя и не сказать, что одобрял. Валентин помучался выбором еще несколько томительных мгновений, а потом решительно спрятал награбленные документы поглубже в седельные сумки.***
— Далеко, — присвистнул Арно, почесывая заскучавшего Ибриса за ухом. Кенда лукаво отбила копытом, но подуставший конь на красотку даже внимания не обратил. Та оскорбилась в лучших чувствах и хотела припустить, но Маркус кобылицу удержал. — Вокруг территории Хофендорфа всюду конвои, находиться ближе опасно. А после смерти Леммана лагерь, наверное, будет часто перемещаться. Шеф остается на одном месте редко. И правильно делает, скажу я вам. Золльшейн выглядел обеспокоенным. Неудивительное дело: дома его ждала маленькая сестрёнка, а полковник застрял меж двух огней. Если глянуть со стороны, казалось, что Маркус остался единственной нитью, соединявшей повстанческий гарнизон и военную часть. От всех остальных Генсер, по словам того же Золльшейна, в последние дни тщательно избавлялся, и арест Того-самого-генерала должен был поставить точку в этой эпопее, отрубая дракону последнюю голову, потому что без командира мятежные офицеры давным-давно бы разбежались. Однако блицкриг в дебюте не удался, и наступал миттельшпиль с полноценным разворачиванием сил. Военная наука даром не прошла, но Сэ тут же стал казаться подозрительным факт, что из всех мятежников в живых и продолжающих служить оказался тот, кто почти в открытую заявлял о своей нелюбви к генералу и был вместе с тем ближе к нему, чем многие другие. Маркус водил карательные отряды, и вряд ли Генсер не замечал, что некоторые завершаются в пользу его врагов. Давнишний вопрос снова надавил на виски тупой болью: кто же всё-таки лжет — Маркус или Генсер? Точнее, даже не лжёт. Это генерал пытается оставить одну-единственную нить, про которую он знает абсолютно все и сможет без труда за неё дергать, или это потому, что Маркус не совсем чист на руку с повстанцами? Дриксы ведь могли специально долгое время собирать мятежников, чтобы потом чисто и навсегда с ними покончить. И Золльшейн для кандидатуры проводника-смертника идеально подходил. Арно поймал себя на мысли, что начинает рассуждать как Валентин, и разозлился сам на себя. Когда он вообще разучился доверять людям?! — Кто?! — закричал куст на дриксен, а потом из зарослей показался стальной болт. Нет, ну это уже было, это уже не смешно. — Опусти оружие, Нельс, свои, — махнул рукой арбалетчику Маркус и спешился. — Арно, у вас же еще есть значок? — Есть, — решил Сэ собрать свои познания в дриксен и потянулся к карману. Золльшейн махнул рукой. — Есть — и ладно, можете сейчас, пока вы со мной, не доставать. Но старина Нельс обязательно продырявит в паре мест того, у кого значка не будет. — А я что? — пробурчал названный, натягивая шляпу на самый лоб. — Правила такие. Маркус засмеялся и защебетал другу что-то непонятное. Во всяком случае, не на уровне познаний Сэ. Нет, положительно, подозревать в чем-то хороших людей — это уже даже не дурной тон, это просто мерзость. Спруту на жизнь дриксов в целом и на повстанцев в частности наплевать, ему все — враги, а Маркуса он совсем не знает. Не стоило даже пытаться их познакомить ближе: доверительно он относиться к гарнизону не станет, зато вполне может во благо Талига или себя их использовать. Натравить на них, например, Генсера, чтобы под шумок сбежать из плена, пока люди будут умирать. Нет, теперь эта локальная война в том числе легла и на Арно, с того самого первого дня, когда он познакомился с улыбчивым полковником. Придд, если он подлец, может в ней участия не принимать, но если ему рассказать всё, он несомненно попытается подставить мятежников. Ему же все тут враги, ага. Если действия во имя свободы и справедливости предполагали подлость, Арно был готов послать к кошкам такую справедливость. По подлости не хотелось поступать даже с врагами, кому угодно, только не Савиньяку. Особенно когда эти «враги» тебе искренне пытались помочь, пусть отчасти и себе во благо. Пока у них были общие цели, Арно собирался остаться на этой стороне и был вполне не против, чтобы мятеж увенчался успехом. — Кстати! — с каким-то юношеским задором прикрикнул Савиньяк. — А дайте вторую бляшку? — Зачем вторую? — подозрительно прищурился офицер. — Я очень рассеянный, — развел руками Арно. — Вдруг я одну потеряю? Маркус засмеялся. Офицер задохнулся в возмущениях. — Потерять знак повстанческого гарнизона?! Да ты хоть понимаешь, что это может обернуться… Маркус шикнул на возмущения. — Дай ему вторую бляху, Нельс. — Полковник! — Что? — Золльшейн изобразил искреннее непонимание и решил объяснить: — Арно — талигоец. Неужели ты думаешь, что он поможет дриксенцам захватить повстанческий гарнизон, который, в принципе, играет Талигу на руку? Брось. — Я еще не настолько подлец, — негромко озвучил свои выводы Савиньяк, — чтобы кусать руку, которая предлагает помощь. Нельс серьёзно кивнул и протянул ладонь. Рукопожатие вышло немного скомканным, возможно, потому что в ладони лежал значок, который Сэ тут же положил во второй карман. Нужно будет его отдать потом Валентину, к тому же это был неплохой запасной вариант, как можно сбежать. — Тебя ищут со вчерашнего смотра, — открыл Нельс полуночные острова. — Да, до меня дошел гонец, попросил зайти к генералу, как только будет время, но сказал, что это терпит… мне это, если честно, не сказать, что очень нравится, но дальше пусть с этим Шеф разбирается, а мне все-таки пора. На случай, если мы больше не увидимся: Арно, познакомиться с вами было честью для меня.