Охотники за плотью 1-5

В комнате висела тишина. Данте уставился в окно, Элай и Дагон тоже не произносили ни слова, а Эм покорно ждал их реакции. — Парни… Нам правда… придется пойти в Сейлем, — вдруг раздался мягкий голос Элая. Сердце Эма дрогнуло от его слов. Неужели найдется хоть кто-нибудь, кто поддержит его? Однако поднявшийся на ноги Дагон тут же восстал против этой идеи. — Что? Тебя-то куда несет? С твоей одной рукой, Элай, нам надо бежать оттуда и как можно дальше! — непонимающе произнес он. Брат остро взглянул на него. — Нет. Эмбер прав… Ты не понимаешь? — Чего я не понимаю? — действительно не понял Дагон. — Это все: все, что Скайлер делает… Все то было нацелено лишь на то, чтобы достать тех, кто ей нужен, — печально констатировал коршун. — Она нашла себе союзников и будет убивать, делая это с особой жестокостью. Она не успокоится, пока не получит то, что ей нужно. И в том числе нас. — Я знаю, она таким образом хочет выманить всех ворлоков. И что ты предлагаешь, брат? — Нам надо объединиться. В последний раз просто пойти туда и сделать это, как следовало бы сделать уже давно, — пояснил свою точку зрения Элай. — Убить эту тварь. — Я не могу поверить, — схватился за голову Мэл. — Сначала мышонок собрался в атаку на кошку. Теперь еще и Элая укусила какая-то непонятная вошь. Эм проигнорировал брошенный в его огород камень: — Они правы, Марлоу, и ты знаешь это. — Они психи! — выдвинул свою версию Мэл. — Мэл, Торквемада сжигает эту деревню, а сколько еще будет за ней? Мы одни из тех немногих, кто жив и достаточно силен, чтобы противостоять ей, — продолжал Элай. — Мы не можем идти туда неподготовленными! Что непонятного? Я же не отказываюсь! Ненормальное окружение, в которое Мэл поневоле попал, начало его основательно доставать. — Я пойду туда. Посмотрю, что можно сделать, — не обращая внимания на возмущения, Элай поднялся на ноги и посмотрел на брата. — Ты со мной? Дагон разглядывал его с пола расширившимися от ужаса глазами. Он видел, как поникли плечи брата. На какое-то мгновение Элай показался ему сломленным и разбитым еще более, чем в ту ночь, когда он потерял кисть. Лис поднялся и шагнул к нему. — Эй, — он слегка встряхнул светловолосого парня. — Тебе не нужно делать этого, Элай. Ты сейчас не в том… — Не в том состоянии? Договаривай до конца! Я больше никогда не буду таким сильным, как ты, или Данте, или Мэл, или Эмбер? — Я не говорил такого. Мы все здесь сейчас не в лучшей форме, остынь. Тебе не надо нарочно доказывать, что ты сильный. Элай немного отступил. Эм же задумался: не в лучшей форме — это точно. Утомленные схваткой с апрентисами, они все сейчас представляли собой жалкое зрелище. Даже создание простенькой ледяной искры сейчас было бы слишком сложным заданием. Сила Данте тоже не вернулась к нему после воссоединения с Мэлом, и кто знает, сколько потребуется на то, чтобы вернуть ее? Сам Марлоу вообще пребывал не в своем теле. Элай остался без руки, и только один Дагон из всех них претендовал на то, чтобы называться полноценным ворлоком. — Они убивают наших друзей, Дагон, — все же найдя слова, пробормотал Элай. — Сегодня это Найджел. А завтра это будем мы с тобой, и хорошо, если вместе! — Не говори так! — брови лиса сошлись на переносице. — Нам надо нанести им удар. Быстро. Тогда, когда они этого не ожидают… — Элай протянул брату руку, ту, что была без перчатки. — Ты пойдешь со мной? Эм, Мэл и Данте замерли, наблюдая эту сцену. На одно мгновение глаза братьев встретились. Друзей окатило волной теплой магии, которая ощутимо прокатилась по комнате. Дагон и Элай смотрели друг на друга, явно решая конфликт, при этом не вступая в разговор. Их губы не шевелились, лишь руки сжались чуть крепче в попытке задержать это прикосновение. Волшебные глаза двух ворлоков не моргали, они были прикованы к лицам друг друга. Даже Эм чувствовал вибрации привязанности, исходящие от них. — Я пойду туда, куда пойдешь ты, — наконец произнес Дагон. — Я обещал тебе, что буду с тобой, что бы ни случилось. Я никогда не поменяю своего решения. — Я знаю. Поэтому прошу тебя, брат. Нам всем… пора вмешаться в войну. На этот раз даже Мэл не встревал и не отпускал шпилек в адрес вечной любви и розовых бабочек, которых распространяли братья. Эм подумал, что им с Данте и Марлоу такое могло являться только во сне. О взаимоуважении, не говоря уже о терпении и толерантности, речи у них просто не шло. Все трое исподлобья взглянули друг на друга. Их посетила одна и та же мысль. — Трое против двоих, парни. Простите, я не уговаривал их, — вынес заключение Эмбер. Мэл страдальчески вздохнул. Было что-то в этом мире, чего он иногда отчаянно не понимал.