Охотники за плотью 1-5

***

С самого утра Эм глупо улыбался. Его тело было абсолютно разбитым, но внутри, несмотря на физический дискомфорт, порхали легкие бабочки. Причиной его настроения, разумеется, был Дан. Юный ворлок часто ловил себя на мысли, что ему нравились изменения, происходящие с ним самим и его создателем, когда они бывали вместе, ведь с момента обращения они сблизились более чем когда-либо до этого. Теперь в душах ученика и его ворлока не осталось никаких барьеров, отделяющих их друг от друга. Эм успокоился, поняв, что Дан будет рядом с ним всегда, а Дан был счастлив, получив Мэла и Эма в свое полное распоряжение. Его создание и его создатель оставались рядом с ним, что еще ему нужно было для счастья? Бывший преподобный наконец-то прекратил просыпаться по ночам, больше не вскакивал в ледяном поту и перестал срывать злобу на предметах кухонной утвари, а это, в свою очередь, стало поводом для того, чтобы и Эм, и Элай с Дагоном, и даже Марлоу вздохнули с облегчением. Некоторое время Эмбер бездвижно лежал в тишине утра. Сегодня Данте провел с ним целую ночь, потому что, согласно договоренности, он поделил на две части свое время и каждый следующий день уходил к Мэлу, а потом снова возвращался к Эмберу, распределив таким образом свои обязанности пополам. Посмотрев на Данте во сне, Эмбер не мог не ощутить прилив теплоты. Тот куда-то бежал, не просыпаясь и поджав руки, словно лапы. Многие звериные привычки причудливым образом сочетались в нем с человечьими. Он немного поскуливал, переговариваясь со своими сновидениями. Ему снился сон, отчего он перебирал руками все быстрее, комкая простынь и сбивая одеяло. Эм поцеловал его в висок, отводя со лба ворлока длинные волосы. Дан вернулся в свой прежний вид, став таким, как раньше, и отпустив волосы длиннее со стороны вещего глаза. Он был такой хороший прямо сейчас. Это были странные отношения, самые странные, какие Эм только мог себе представить, и в то же время он привык к ним настолько, что не мог и помыслить иной жизни. Продолжая улыбаться, молодой человек осторожно встал, чтобы Дан не проснулся, и двинулся в коридор. Работу никто не отменял. Решив побыть обычным человеком, Эм снова устроился в ближайший госпиталь. Конечно, для этого пришлось постараться, а Данте — загипнотизировать половину персонала, но Эм справлялся. Он даже успел получить высшее образование, при этом отказавшись пользоваться магией наотрез. Добросовестно просидев над учебниками по обычной, человеческой, медицине целых три года, чтобы получить заветное свидетельство о высшем образовании, Эм довел начатое до конца. Данте, конечно же, фыркал и говорил, что бумажку об окончании любого института он лично бы мог достать своему ученику в считанные дни, просто внушив нужные мысли ответственным лицам, но Эм на этот раз обошелся без его помощи. Теперь он наконец исполнил обещание, данное Эмили, и к своим двадцати восьми годам мог похвастаться карьерой, которую сделал сам без чьей-либо помощи. Ну почти. Витая в своих размышлениях, Эмбер позавтракал и вышел за дверь, мягко притворив ее за собой. Он доехал до работы быстро, припарковал свою машину и шагнул в знакомый холл больницы под неразборчивое жужжание утреннего радио с ресепшена. — Доброе утро, доктор Морриган! — поздоровалась с ним приветливая администратор. — Доброе утро, Кейт. — Вы сегодня в хорошем настроении? Молодой врач понял, что улыбка выдает его, и тут же перестал вести себя непрофессионально. — Да нет. Анекдот вспомнил. Я буду у себя. Девушка за стойкой рассеянно кивнула. Магия Данте работала таким образом, что люди тут же забывали все, что говорил им Эмбер, если это касалось его личности. Любопытство окружающих не стоило удовлетворять слишком часто, потому Дан предупредил своего ученика, чтобы тот поменьше рассказывал о себе. Со вздохом Эм взглянул на свои ладони. Конечно, со временем он научился контролировать собственные хвост и усы, чтобы те не показывались в самые неподходящие моменты, однако ему все равно пришлось расстаться с некоторыми частями своей человечности. Около пары лет назад Марлоу (разумеется, по наказу Данте, который настоял на том, что это необходимо) выжег светловолосому ученику своего апрентиса все отпечатки. — Ты теперь настоящий ворлок, — сказал тогда Марлоу с садистской улыбкой. — Терпи, малыш. Он не старался делать свой огонь холоднее или исполнять все быстро. Он делал это медленно, наслаждаясь человеческой болью Эма, пока Данте поил того коньяком и держал его руки зафиксированными. Эм поморщился и сжал кулак. Это воспоминание было не из приятных, однако ему приходилось идти на компромиссы ради той цели, которую он сам себе поставил. Для того чтобы люди не обращали внимание на его слишком яркие глаза, он носил чуть затемненные очки. Эти жертвы помогали ему не выдавать себя вот уже который год успешной работы в одной и той же клинике. Оглядевшись, молодой врач положил свой телефон и ключи от квартиры на стол в своем кабинете, затем взял с вешалки халат, привычно закатал рукава. Взяв свою пластиковую карточку, он пощелкал ей по ногтю, подумывая, с чего начать работу. — Знаешь? Если бы у меня был такой хирург, как ты, я бы не спешил выздороветь. Я бы, наоборот, приходил сюда почаще и глазел на тебя, как на портрет в галерее. От внезапности этого заявления в полной тишине помещения Эм смахнул со стола папки с историями болезней, заботливо сложенные на уголке его стола одной из медсестер. Справившись с собой, молодой человек посмотрел на диван. Там, вольготно устроившись и закинув ноги на подлокотник, устроился Дагон. Теперь он отрастил небольшую щетину и от этого стал смахивать на лисицу еще сильнее, чем прежде. На носу его тоже красовались пижонские полузатемненные очки, скрывавшие из виду бирюзовые глаза. Признавая важность маскировки в полевых условиях, старший из братьев предпочитал не выдавать себя лишний раз, даже если появлялся там, где заведомо не должно быть много народу. Эм вздохнул. — Ты напугал меня. Какого черта ты делаешь у меня на работе? — У тебя новая стрижка? Ты сегодня очень хорошо выглядишь. Эму все стало понятно. Своей неумелой лестью Дагон преследовал весьма корыстные цели. — Я сейчас не пойду в морг, хитрый ты лис. Там наверняка идет вскрытие, не хочу, чтобы меня заметили! — Но ты же обещал! — лицо светловолосого ворлока вытянулось, как у ребенка, которому не дали конфетку. — Мы с Элаем уже второй день ничего не едим! Эм взглянул на часы. В его служебном положении определенно были свои бонусы. Например, никто и никогда не спрашивал, зачем он идет в морг, работая хирургом, а не главным патологоанатомом. — Ты можешь подождать хотя бы полчасика? — все-таки подумав, изрек молодой врач. — Какая тебе разница, когда ходить в морг! Все равно тебя никто и никогда ни о чем не спрашивает! — Дагон, мне еще нужно совершить утренний обход. — Ты же главный хирург, твою мать! Какой смысл быть главным, если ты не позволяешь делать свою работу никому другому? — Дагон… — Я есть хочу! — настойчиво потребовал лис. Эмбер прислонился к столу и тяжко вздохнул. Он начал медленно понимать, что шансы его отвязаться от настойчивого приятеля приравнивались к нулю. — Не отвяжешься? — А ты отвязывался, когда мы спали в шесть часов утра, а ты требовал перенести тебя в Гринвуд? А когда ты требовал общаться с Данте, а он дрался бутылками? А когда Элай потерял руку? А когда… — Все, хорошо, мы идем в морг! — Эм поморщился, лишь бы не слушать настойчивое бормотание. — Я все понял. Дагон довольно кивнул. По крайней мере он знал особые точки давления на психику Эмбера. Эм продолжал бурчать что-то под нос. Он взял служебную карточку и выпроводил лиса за дверь. Светлый конский хвост Дагона раскачивался из стороны в сторону по мере того, как ворлок шел знакомым путем по коридору на нижние этажи здания. В амбулатории больницы полным ходом шел прием больных. Шесть врачей-специалистов консультировали пациентов, распределяя их по отделениям. Эм бегло окинул их взглядом, пока они двигались прочь от входа. Никто сейчас не собирался в сторону морга. Значит, кроме патологоанатомов и лаборантов, там не на кого было наткнуться. — Жарко тут у вас, а? — заметил Дагон, сворачивая по коридору налево. — Нам сюда, — Эмбер взял его под локоть и направился в другую сторону. — Не коси под дурачка, ты не пойдешь в приемную облизываться на младших фельдшеров. — Но они же такие сочные! Особенно та, полненькая блондинка… — Дагон, мы же договорились. Залечь на дно! Я и так делаю все, что могу, чтобы доставать вам еду! — Ну хотя бы кусочек… — Немедленно сворачивай. Два ворлока прошли по коридору до лестниц. В отличие от больничной суматохи, царившей на верхних этажах, здесь, в окрашенном белой масляной краской коридоре подвального этажа, было прохладно и тихо. Появившаяся небольшая процессия не нарушала тишину. Дагон с интересом разглядывал интерьер. — Последнее пристанище души. Дом с бледными стенами. Нет ничего более жалкого, а? Какая ничтожная черта отделяет жизнь от смерти. — Да, некоторым не везет по-крупному, — Эмбер провел служебной карточкой. Дверь пискнула и отворилась. — Проходи. Коридор в одном месте разветвлялся, из правого его крыла доносился гул работающих механизмов: там помещались бойлерная, контрольные пульты электросети больницы, аварийные генераторы. Налево коридор заканчивался дверью с надписью: «Патологоанатомическое отделение. Морг». Когда Эм свернул в коридор, охранник вяло взглянул на него. — Вы к доктору Сайксу, доктор Морриган? Он только что вышел. — Нет, я по личным делам. Вот, веду посетителя. На опознание, — не поведя и бровью, соврал Эмбер. «Посетитель» тонко улыбнулся из-за его спины, попутно осмотрев упитанное тело охранника. Впрочем, тот был несколько не в его в кусе, поэтому Дагон не стал настаивать на долгой остановке. Охранник кивнул и снова уткнулся в газету. Как и весь прочий персонал больницы, он тут же забыл, что сказал ему Эмбер. Дагон и Эм проследовали в отделение. В центре стояло два хромированных стола, накрытых пленкой. Дагон заулыбался при виде такой красоты. — Ну ты посмотри. Как много можно нарезать! — Придержи коней. Если сейчас вернется Сайкс, нам придется долго объясняться с ним! Поэтому делаем все быстро и без шума! — А ты заморозь механизм открытия двери! — Я стараюсь как можно реже использовать магию. Обойдемся. Эм проследовал к первой каталке. Он откинул пленку и тут же отдернул руку, словно увидел что-то страшное. Дагон, который в это время читал бирку, посмотрел на него. Эм стоял как замороженный, рассматривая того, кто лежал перед ним на столе. Точнее то, что от него осталось. Лис тоже взглянул на лицо покойника. Провалы вместо глаз. Все лицо изрезано ножом. На губах запекшаяся кровь. Это был не человек. Его непроницаемая волшебная аура все еще витала вокруг, выдавая ворлока с головой. — Черт. Это он, — Эм отвернулся, прикрывая лицо ворлока пленкой. — Тот, которого убили вчера! — Убили вчера? Эмбер быстро рассказал другу о своей ночной вспышке. Дагон внимательно прослушал его объяснение. — Ужасно, — все веселое настроение тут же покинуло земляного ворлока. — Странно, что не почувствовали мы с Элаем. Когда наши собратья не рядом, сигнал доходит не всегда. Но мы часто чувствуем, если погибает кто-то из наших! — Меня тоже беспокоит именно это. Данте и Мэл… Они не чувствуют так сильно, когда сережку обжигает волна магии — каждый раз, когда умирает ворлок. Но почему тогда чувствую я? Дагон огляделся, словно убеждаясь, что их с Эмбером никто не подслушивает, хотя в этом и не было необходимости. — Ты так не говорил Данте о том, что произошло с тобой в деревне? О том, что в тебе теперь живет еще один вид магии? Мне кажется, дело в этом, Эм. Эм шикнул на него. Он срочно принялся думать о любой ерунде, лишь бы не вспоминать тот случай, когда Сальтарен схватил его за руку и передал ему свой секрет. Если Дан узнает об этом, если он на расстоянии вторгнется в мысли, когда те будут роиться вокруг сейлемского инцидента… О том, какая лекция последует за этим, не хотелось даже думать. Эмбер возвращался в мыслях ко всем подобным разговорам и представлял что-то вроде: «Почему ты вечно убегаешь от меня?», «А вот если бы ты слушал своего старого мудрого создателя…» и «Чертов мальчишка! Ты хоть понимаешь, какой опасности ты подверг свою жизнь? Ты же знаешь, что в одном ворлоке не могут жить два вида магии, это чревато любыми непредсказуемыми последствиями!». Услышав голос своего создателя будто наяву, Эм содрогнулся и свернул тему. — Я не говорил ему. Скажу, как только представится случай. Но ты же знаешь Дана. С ним это все так… сложно? — К сожалению, знаю. Но ты же не можешь вечно скрывать от него это, Эм. — Не могу. Ты не представляешь, каких трудов мне стоит думать в эти моменты о чем-то другом, лишь бы он не подзеркалил мои мысли? — Зато я думаю, твоя чувствительность связана с этим. Ты теперь более сильный ворлок. Другой колдун отдал тебе свою силу добровольно на стадии, пока ты еще был вновь обращенный. Откуда мы знаем, как это в итоге сказывается на тебе? — Я думал об этом. Насколько это возможно, конечно. Но Дагон, есть ли что-нибудь, что я смогу поделать с подобной ситуацией? — Я не знаю. Чужеродная магия не влияла на нас с Элаем так благотворно, как на тебя, хотя у нас в молодости тоже были подобные эксперименты. — Что в твоем понимании «благотворно»? Я ходячая загадка всего волшебного мира! — В моем понимании это… — на одну секунду лис задумался, подыскивая слова. Впрочем, лицо его тут же прояснилось. — Ты помнишь, что случилось с тобой, когда ты влез в книгу Марлоу и воспользовался не своей стихией? Тебя чуть не свели с ума гоняющие по кругу кошмары. Если это соседство твоей ледяной магии и некромантии Сальтарена до сих пор не заставило тебя лечь в могилу, значит, с тобой все будет хорошо! Прошел уже достаточно большой срок, чтобы это понять, а тебе — перестать бояться. Вспомнив про свой неудачный эксперимент с саламандрой, Эм содрогнулся. — Да, это было жутко. Спасибо, что сейчас я хотя бы жив. Но почему тогда у меня такое ощущение, будто я имею дело с бомбой и медленно тикающим часовым механизмом? — Наверное, это потому, что ты уже один раз обжигался и ждешь от судьбы любого подвоха, — лис сочувственно хлопнул молодого ворлока по плечу. — Не вешай нос, Эм. Ты по-прежнему в любой момент можешь приходить к нам и читать у нас свои книги. Я верю, что однажды ты найдешь в них свой ответ! Эмбер с благодарностью взглянул на него. Он так и делал все эти годы, в перерывах между учебой, работой и временами, когда Данте не лапал его в душе или не прижимал к домашней барной стойке. Такого времени находилось немного, но, если оно все же выпадало, Эм брал книги по некромантии и шел к братьям, чтобы читать их там и заодно познавать свое новое «я», которое пока было чуждо ему самому. — Спасибо, Дагон. Признаться честно, меня тревожит то, что происходит сейчас не только со мной. Возьми хотя бы это убийство. Пять лет общество волновалось на тему существования колдунов. Но никогда они не проявляли такой вопиющей жестокости. В последнее время все будто спятили! Ты не боишься того, что война вспыхнет с новой силой? Дагон немного подумал, прежде чем дать ответ. — Они всего лишь люди, Эм. И тоже боятся. Их страх диктует их поступки, и я не думаю, что они осознают последствия. — Всего лишь люди. Они люди, которые собираются огромными группами. И убивают уже не первого настоящего ворлока, выслеживая их, как безмозглых щенят. Дагон еще раз отогнул край клеенки и посмотрел на слипшуюся от крови светлую прядь мертвого незнакомца. — Я не знал этого парня. Но давай верить в лучшее, Эм. Охота не вернется. Это просто люди, которые протестуют против системы и спешат сделать все быстрее полиции. — Просто? По-моему, ничего здесь не просто. И жди неприятностей там, где начинаются подобные беспорядки. Некоторое время друзья молчали. Дагон хмурился. — Что я могу сказать? Мы делаем все, чтобы не выдавать свое присутствие. Даже не убиваем без надобности. Мы знаем, что делать, когда с одним из нас случается беда. Постарайся просто не дать паранойе развиться, — он чуть склонил голову, сверкнув своими брендовыми очками. — Давай лучше проверим, кто на второй каталке. Мы не едим ворлоков, но, может, хоть на вторых носилках окажется человек? Эмбер закатил глаза. Данте и Дагон говорили как близнецы. После победы над Скайлер они совершенно не загружали свои головы лишней информацией, отдыхая от воспоминаний о плохом и предаваясь с радостью разве что пищевому и сексуальному разврату. — Ты ни о чем не думаешь, кроме еды, — констатировал Эм, направляясь ко второму трупу. — На то, чтобы думать обо всем остальном, у нас есть ты. Пока ты еще слишком человечен, чтобы просто отрешиться и получать удовольствие от вечности. — Это плохо? — Смотря с какой стороны. Мы сохраняем бдительность. Но не страдаем маниакальной паранойей. — Значит, по-твоему, у меня паранойя?! — Я такого не говорил, — быстро свернул с опасной тропы Дагон. — Я просто подчеркиваю: ты слишком много размышляешь о последствиях. — Естественно. Потому что, как ты видишь, мы разгребаем их до сих пор, — Эмбер опустил на лоб прозрачные очки и гневно глянул на лиса. Может, его слова действительно звучали как чудовищное сгущение красок, но Эм знал себя: он действительно оставался более бдительным, чем братья и тем более Дан и Мэл. Отчего-то его прекрасное легкое настроение улетучилось. Магия Данте и волшебное сонное состояние схлынуло, и теперь Эм подумал, что это все был дым от крайне неприятного костра, который никогда не затухал до конца и рискнул вновь разразиться огромным пожарищем. Молодой хирург принялся за работу, продолжая бормотать себе под нос всякие проклятия. Дагон нетерпеливо топтался за его спиной. Вторым покойником оказался обычный человек, к тому же уже было произведено его вскрытие. Все, что нужно было сделать теперь, — аккуратно подпороть швы и достать ненужные внутренние органы, которых все равно никто не хватится. Эм вздохнул и достал скальпель. Ему становилось не по себе от вида крови, и он, как и всегда, чувствовал легкое головокружение, но притом продолжал работать, периодически вытирая пот со лба. Он осторожно ампутировал почки, печень, несколько метров кишечника. Как раз в самый ответственный момент, когда Эм нацелился на сердце и легкие, в палату зашел патологоанатом Сайкс. — Морриган? Что ты тут делаешь? — брови его удивленно поползли вверх. — Балет танцую, что, разве не видно? — мрачно отозвался в ответ Эм. Дагон хихикнул. Доктор Сайкс кивнул. Конечно, ответ своего коллеги с другого этажа полностью устроил его, ведь магия Данте не знала промаха. — В следующий раз хотя бы предупреди меня о своем следующем выступлении, — миролюбиво предложил патологоанатом и пошел по своим делам. — Непременно, — негромко ответил ему в спину Эмбер и склонился над своей работой.