Tie your lover down while you are free, That would seem like pure hypocrisy. This is my head, you're in my world, And there's no one but you. (Starsailor — Fidelity)
— Мэл? — Данте аккуратно подкрался к другу, стараясь не подходить с правой стороны, потому что правый хук у Марлоу был во много крат больнее, чем левый. — Почему ты не ешь вместе с остальными? — Оставьте меня в покое! — Марлоу резко обернулся. Глаза его сверкнули ярким огоньком, когда он увидел того, что стоял за его спиной. Данте готов был поклясться: это были радость и удивление, но упрямый Мэл никогда в жизни не сознался бы в этом напрямую. Вместо этого он предпочел сделать вид, что ему все равно. — А, это ты. Я не слышал, как ты подошел. У меня проблема образовалась, я пытаюсь ее решить, — добавил он чуть спокойнее. Одна его рука была нечеловеческой и выглядела как нечто среднее между лапой пантеры и кистью — черная, покрытая мехом, с длинным когтем, которым Мэл чертил на земле всякие загогулины. — Как же она называлась. Курабра. Кабабра, — зло прошипел он и стер грубым ботинком свой неудавшийся рисунок. — Абракадабра. Если ты имеешь в виду то самое первозаклинание против различных болезней. Вид злобного друга повеселил Данте, несмотря на всю трагичность ситуации. — Да, его, — Мэл снова отвернулся и принялся чертить на земле символический треугольник, состоящий из разных букв. — Элай и Дагон мне все рассказали, — Данте положил руку на плечо друга. — Ты со мной говоришь? Или мы теперь враги навсегда? — А? Ты не мог бы говорить громче… — раздраженно рыкнул Мэл. Его плечи заметно напряглись от движений кончиков пальцев на коже, но он не сказал ни слова. Дантаниэл закатил глаза. Он пододвинулся к нему чуть ближе и коснулся губами его уха. — Non audieritis me*… — прошептал он. Это должно было ненадолго помочь и хотя бы чуть снять боль. — Прости меня… ________________________ Non audieritis me — Данте говорит: «Ты меня услышишь» Его теплое дыхание заставило Марлоу вздрогнуть. Он проигнорировал вторую часть сообщения, сжал челюсти и упрямо схватился ладонью за свой временно восстановленный орган слуха. — Это что еще за хрень? — буркнул он, когда понял, что сделал Данте. — Я тоже кое-что умею. Не только разрушать. Мэл поднял глаза. На секунду Данте снова увидел зеленые искорки благодарности, но Марлоу тут же скрыл их и отвернулся в сторону. Данте задумчиво прикусил губу. — Я серьезно. Редко приходится говорить тебе такие вещи, но… прости меня, Мэл, — он сел рядом с ним на землю после короткой паузы. — Я не думал, что все это дойдет до такого. Я знаю, что ты всегда меня предостерегаешь… Марлоу хмыкнул. Он предостерегал. Но его, разумеется, никогда не слушали. — Ты всегда спасаешь меня. — Данте ткнулся носом в его шею и вдохнул знакомый, притягательный запах: чуть солоноватый, немного горький от дыма. Марлоу всегда пах пламенем и сигаретами. — Я должен тебе сказать спасибо. Ты же знаешь, что лучше тебя у меня друга нет? — С последним не согласен, ты меня явно недолюбливаешь. Но по первому я предъявлю тебе счет. Готовь вертолет и миллион долларов. — Мэлоди*, ну не злись на меня… — Данте, как ласковый щенок, продолжал тыкаться в его скулу, в его плечо. Он скучал по нему, пока бродил в своей темноте, и знал, что это сработает, ведь сердце Мэла начинало биться быстрее с каждой секундой. _____________ *Мэлоди — да, вы угадали, это музыка. =) Родители Мэла пошутили, но он терпеть не может это вспоминать. Все, кто знал, что его звали не просто Мэл, были уже мертвы. И последние секунды их жизни оказались не самыми приятными мгновениями. — Как ты меня назвал, сучонок? — Марлоу сбросил Данте с себя, повалив его на лопатки и прижав запястья по обе стороны от головы. — Мэлоди, — издевательски прошептал его друг и откинулся на спину. Марлоу начал покрываться черной шерстью от бешенства. Линия роста волос сползла чуть ниже, придавая ему забавный, хотя и очень рассерженный вид. — Когда-нибудь я тебя выпотрошу, Данни. И буду наслаждаться твоими собачьими визгами. Потому что ты давно нарываешься. Дантаниэл вырвал руку и взялся двумя пальцами за язычок молнии на его жилетке. Металлический ползунок с шуршанием поехал вниз. — Порвешь свою любимую жилетку, кретин. Не превращайся. — Я из-за тебя уже вторую ночь не сплю. Почти не жру. И, что еще хуже, ни с кем не трахаюсь. Не слишком ли много проблем ты нам организовал? — Думаю, я смогу тебе частично помочь, — стянув жилет, Данте потянулся к пуговице на джинсах огненного приятеля. Мэл посмотрел вниз. Похоже, кое-кто действительно приходил в норму, раз решил прибегнуть к своему лучшему способу попросить прощения. Лицо Марлоу приняло хищный вид. Он разглядывал парня под собой, обозревая его длинную шею, выступающие косточки ключиц. — Ты думаешь отделаться так просто? — Конечно. Ты ведь готов под меня лечь на любой поверхности, признай это, — продолжать пересекать черту Дантаниэл. У него хорошо получалось. Мэл сдавленно рыкнул. Такое заявление в свой адрес он уже не мог простить. Еще через мгновение Данте услышал треск лопнувшей ткани. Джинсы Марлоу все же приказали долго жить. Гигантские мышцы выросли под шкурой, превратив контуры тела человека в четкие очертания огромной кошки. Уже не человек, а рычащая пантера сидела на Данте сверху и скалилась ему прямо в лицо. — Да-да. Большой мальчик, — Дан тоже улыбнулся. Он знал, что не пожалеет о том, что немножко взбесил Багиру, — так он прозвал это обличье Мэла. Сейчас небольшая разрядка была просто необходима им обоим. Марлоу трахался, как бог, когда злился, потому Дантаниэл не стал терять времени и тоже поспешно превратился в свою волчью сущность. Элай и Дагон услышали только его счастливый собачий визг. Он всегда становился несмышленым щенком, когда дело касалось развлечений. Куст с шорохом расступился, и два тяжелых звериных тела с рычанием скатились в овраг, ломая ветви и шурша листьями. — Блин. Нафига я отдал Мэлу те волшебные затычки? — Дагон задумчиво обжевывал вырезанную полоску человеческой кожи, потягивая ее как жвачку. — Мы ж сегодня не уснем под звуки счастливого семейного единения. Элай удрученно выбросил в костер ненужную косточку. Ему было лень искать себе другую поляну для ночлега, поэтому он просто уставился в темноту и постарался не прислушиваться к дикому животному рычанию, которое становилось все громче. — М-м-мэл… — прошептал Данте, вылизывая языком его грудь и соски, горячо дыша ему в ключицы. Марлоу снова принял свое нормальное обличье, только оставался напряженным и продолжал дышать, как разъяренное животное. — Что? — Не будь девчонкой, ладно? Хочу почувствовать всю твою мощность. Делай со мной сегодня все, что ты хочешь. Мэл дьявольски возбудился и просить его дважды было не нужно. Данте уже начинал жалеть обо всем, что он вытворял в эти дни. Марлоу раздвинул своими бедрами его ноги и туго зашел без предупреждения и растяжки, продираясь через дикое животное наслаждение. Черноволосая голова парня под ним сладко откинулась. Мэл загреб в горсть его спутанные волосы, кусаясь, царапая тело под собой. Данте тихо скулил и улыбался сквозь сжатые зубы, помогая другу толкаться в себя, стараясь сделать это как можно грубее и жестче. Он любил, когда Мэл делал это с ним так: бесцеремонно и без прелюдий. Марлоу вообще был единственным парнем, кому он позволял так с собой обращаться. А еще Дантаниэл знал, что Мэл тоже любил делать это именно с ним. Это было просто, как дышать, и иногда так же необходимо из-за нерушимой связи создателя и подопечного. Данте скучал по его телу, так адски скучал, что почти забыл, каким оно может быть сильными и красивым, как могли ходить его мышцы и как закрывались в сладкой судороге удовольствия ярко-зеленые глаза. За многие столетия вместе они перебывали в разных стадиях, иногда готовые перегрызть друг другу глотки от бешенства, а иногда способные зализать друг друга до царапин, но хороший секс из их отношений не уходил никогда. — Я тебе покажу девчонку, мопс несчастный, — Мэл не трудился быть мягче. Его размашистые и глубокие движения заставляли Данте скулить, как голодного волчонка. Лучшее из наслаждений приносило невероятное удовольствие; он любил чувствовать, как Мэл хочет его, как он вдалбливает его в горизонтальную поверхность и оставляет на коже кровавые укусы. — Да, Мэл. Ты знаешь, как я люблю… — выдавил из себя Данте, еле способный сказать хоть пару связных слов. Марлоу знал. С трудом отрываясь от извивающегося под ним тела, он щелкнул пальцами. Ремень из его разорванных джинсов пополз, как змея, и обвился в два оборота вокруг запястий Данте. Он подтащил парня чуть вверх. — Ты будешь умолять меня прекратить. Ты уверен, что согласен? — Валяй уже… С прижатым к животу членом Данте готовился ко всему, что бы ни сделали с его телом. Он хотел мощнейшей разрядки. Немедленно. Мэл беспощадно валял его по земле несколько часов. Он всегда становился безумным, если его правильно подогреть, тем более для всплеска эмоций была причина. Их дыхание, совместное напряжение, стоны и шепот, переходящий в рычание, сливались в единую музыку, понятную только им двоим. Любимую только ими двоими. Следы укусов были болезненны, но так дико возбуждали. Данте крепче сжимал мышцы, зная, что от этого Мэл тоже будет шипеть. Марлоу терся об него, окатывая бесконечными волнами жара. Его язык ползал по всему телу друга, подобно змее. Под стать своей животной сущности, Мэл вел себя невероятно пластично, умудряясь одновременно вылизывать торс Данте от пупка до сосков и делать так, что в глазах у парня темнело от желания кончить. Он не выдержал через пять минут после первого раза. Марлоу мог быть настолько же эротичен, насколько и жесток. Глаза Дантаниэла закатились, и он блаженно закусил губу, изливаясь себе на живот, пачкая их обоих мутной жидкостью. Его рык пролетел над всей поляной, заставив задремавшего Дагона злобно выругаться и крепче укутаться в куртку. Еще через пару минут неутолимый Мэл довольно грубо отымел свою жертву на коленях, не давая ему выдохнуть после первого раза. Он нарочно взял такой угол, чтобы чувствительно проезжаться по нервной точке, из-за которой Дантаниэл царапал ногтями мерзлую землю и непроизвольно превращался в волка. Он очень старался подавить трансформацию, но от сумасшедшего желания, удовольствия и накаляющегося бешенства он не мог поделать ничего. В итоге он плюнул на высокую мораль и гордость и превратился в животное окончательно, а Марлоу закончил свою работу в облике пантеры. Это был процесс неконтролируемо приятной отдачи своего тела тому, кто так прекрасно умел им владеть. Когда Данте снова стал обычным парнем, вымотанным и обезвоженным, Мэл привалил его спиной к стволу дерева, закрепив ремень на толстом суку так, чтобы его жертва никуда не делась. — Ну? Тебе еще? Или хватит? — он заглянул в его разные глаза. Собственные черты Марлоу исказились от возбуждения и еще каких-то эмоций, появлявшихся тогда, когда они делали это лицом к лицу. — Хватит? И это все, на что ты способен? — тихо прошептал Данте. В моменты вроде этого он улыбался как ребенок и становился таким человечным и мягким. Теплое воспоминание кольнуло Мэла под ребрами. Когда он встретил его черт знает сколько лет назад и посмотрел сквозь сетку исповедальни, он увидел его именно таким — просто юношей двадцати пяти лет, с запутавшимися мыслями, с темным настоящим и таким же темным будущим. Он тогда и помыслить не мог, что этот невинный мальчик станет развратным демоном и будет отравлять и одновременно делать такой сладкой всю его вечную жизнь. Он не мог помыслить, что ему станет так невыносимо сложно обходиться без его дыхания. Может, существование, на которое он обрек обе их души, тоже не было лучшим путем, но кому бы не хотелось, чтобы рядом шагал друг, который мог понять и подставить свое плечо, до самого конца? Данте всегда был идеальным вариантом. Его идеальным вариантом. — Ты действительно животное, — Мэл уткнулся в его плечо, продолжая совершать движения. Получалось значительно чувственнее и медленнее. Ямочки на его пояснице обозначались четче, с каждым толчком вперед, и медленно разглаживались при движении обратно. Он начал уставать. Данте всегда забирал все его силы. — Мэл, ну еще немножко. Пожалуйста. Мне этого так не хватало… — грудь парня дрожала, как в лихорадке. Марлоу целовал его шею, его плечи. Спина черноволосого колдуна до крови царапалась о ствол дерева, но он не обратил внимания; ему было так дико и по-животному хорошо, что боль не проникала дальше поверхности кожи. — Ты не забывай, это ты валялся двое суток подряд. А из меня вызов шептуньи все силы высосал… из-за тебя. — Тогда развяжи мне руки. Я тебе помогу. Мэл сделал то, что ему сказали, и снял его запястья с ветки. Данте накинул все еще стянутые кисти на широкие плечи Марлоу. Его ноги плотно обвились вокруг двигающихся мышц его талии. Он с удовлетворением толкался навстречу, постепенно наращивая темп. Ладони Мэла придерживали его, не давая соскользнуть. Их тела взмокли от пота. Мэл тихо зашептал что-то неразборчивое. — Что, Мэлоди? — шепотом переспросил Дан, перебирая его волосы. — Я рад, что с тобой все в порядке… — Марлоу налег на Данте всем телом, прижимаясь к нему и тыкаясь носом в его шею. — Я тоже. Ради моментов вроде этого… Они доделали все уже лежа. Мэл мягко опустил Данте на лопатки и сделал еще пару глубоких движений. Он хотел, чтобы парень под ним зарычал как настоящий волк, а не скулил как новорожденный щенок. Данте сделал это. Он изогнулся всем своим телом, заметавшись по земле, и взвыл — хрипло и протяжно, как будто не менял обличье зверя. Его черные волосы прилипли ко лбу. Дыхание сбилось. Марлоу кончил в его тело, не трудясь покидать его на этот раз. От приятного ощущения Данте глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Довольная улыбка на его губах согрела Мэла лучше любой шкуры. — Люблю… — внезапно выдохнул Данте. — Что? — Мэл нервно вскинул голову. — Секс с тобой. Невероятный кайф… Ни с кем больше такого не бывает. Мэл хмыкнул. Получилось немного грустно, но Данте уже не увидел этого. Он занимался тем, что блаженно считал звезды в черно-синем небе. — С чего бы тебе его не любить. Ты достаешь меня практически с самого того момента, как я тебя инициировал, — Марлоу прилег рядом. Широкие мышцы его спины гудели от многочасовых телодвижений. — Домогаешься, насилуешь и все не можешь понять, что я всего один и на всех меня физически не хватит. — Ну, на меня тебя всегда хватало, — хищный лик Данте тут же вырос напротив его носа. Усталый Мэл лениво покосился на него. — Чего тебе, пес? — Марлоу. А ты меня до сих пор трахаешь только потому, что у тебя есть непреодолимая сексуальная привязанность ко мне как к твоему созданию? Или тебе правда в кайф? — Отстань, Дан, — зеленые глаза начали темнеть. Возбуждение в них стало спадать. — Значит, в кайф. А ты помнишь, как мы с тобой от нехрена делать изображали женатую пару в пятидесятых? — Конечно, помню. Такое забудешь, — Марлоу содрогнулся от ужаса. — А помнишь те фотки с пляжа? Вот скажи, нафига мы уехали из Лос-Анджелеса? Хорошо же было… Тепло хотя бы, — от сумасшедшей расслабленности и радости пробуждения удивительно быстро крепнущего Данте повело на разговоры. — Оседлая жизнь не для меня. Сколько раз тебе говорить. Мы тогда едва не перегрызлись, как пожилые супруги. Ты сам понимаешь это. — Да, понимаю. Но иногда же можно чередовать? Честно… После того, что со мной только что приключилось, я бы передохнул. Немного. — Когда у тебя впереди вечность, я за всплеск эмоций и адреналин, ты уж прости. Не хотел бы видеть нас престарелой четой с пультом от телека и возрастным простатитом. — Нет, ну уж это точно не грозит нам, — Данте рассмеялся, совсем как мальчишка. Мэл поражался, насколько в нем иногда проступала эта сущность. — Не грозит. Потому что мы с тобой странствующие волки. Ну и еще пантеры, — пошутил Мэл. — А вообще ты спать сегодня думал? Я устал. Ты загонял меня, мальчик. — Это потому, что я моложе, — Дантаниэл дурашливо заполз на его спину и устроился щекой на его шее. — А ты старый… колдун! — Как же я тебя иногда ненавижу, ты бы знал. — Не ври. Ты меня любишь. Иначе не стал бы терпеть, — Данте вылизывал его шею. Он был так рад вернуться, так рад, что у них с Мэлом было еще все впереди. Его эмоции бурлили на невероятном уровне. Он чувствовал что-то новое в груди, как будто какой-то огонек вдруг зажегся в нем. Возможно, его не очень здоровый сон пошел на пользу. Данте мало что помнил, но чувствовал в себе огромный прилив сил разобраться со всем. Завтра. А Мэл промолчал. Он всегда молчал, когда хотел, чтобы разговор прекратился и Данте это знал. Они так и уснули вместе, как привыкли делать это на протяжении многих столетий, — бок о бок. Черный волк и такая же чёрная пантера — такие несовместимые, они всегда оставались рядом, что бы ни произошло. С этой мыслью бывший преподобный Дантаниэл Блэр Баррингтон, а ныне просто Данте прикрыл свои разные глаза и погрузился в крепкий расслабленный сон.***
«Если бы все умели трахаться, как Мэл Марлоу, этот мир стал бы куда более улыбчивым», — с этой сладкой мыслью Данте проснулся с утра, ощущая невероятную, давящую ломоту в мышцах. Все его тело приятно болело и гудело, как после долгих физических упражнений. Самочувствие было на удивление замечательным, особенно, если сравнить с состоянием последних нескольких дней. Дантаниэл улыбнулся. Потянувшись, он приподнялся на локте, обнаружив себя лежащим на земле и накрытым жилеткой Мэла. Сам Марлоу уже ушел. Очень типично для него — никогда не просыпаться рядом с тем, кого он вчера имел до возгорания. Однако, когда Данте огляделся, он вспомнил, что для ухода Мэла была еще одна причина: его ежедневные физические упражнения, которых тот никогда не пропускал. Мэл нашелся неподалеку, одетый в новые, неведомо откуда взявшиеся джинсы. Он подтягивался на огненном кольце, сотворенном им посредством простейшей магии. Широкие мышцы его спины ходили под кожей, позволяя обозревать его огромную татуировку — большое адское пламя, лижущее поясницу и лопатки. Когда он двигался, алые языки шевелились и оживали, напоминая о настоящем пожаре — истинной сущности Мэла. Данте невольно залюбовался им. Что бы кто ни говорил, Марлоу не был лишен своей доли обаяния и невозможной колдовской притягательности, устоять против которых казалось довольно трудным делом. Неудивительно, что его жертвы довольно часто шли с ним добровольно. Этот парень умел убеждать. Данте с улыбкой обнаружил на земле горку одежды, сложенную для него парой заботливых рук. Он даже догадывался чьих. Майка и джинсы оказались его размера. В стороне, возле потухшего костра, валялись два свежих мужских трупа, лишенных кожи. Это объяснило появление одежды. Кому-то с утра повезло оказаться за столом. Жаль, что не в качестве гостя. Данте не переставал улыбаться. Он встал и быстро оделся, радуясь, что можно было размять затекшее тело. За пару дней без сознания оно соскучилось по движению. Дагон, который стоял в стороне, обернулся на шум. — Ну наконец-то. Мы решили, что тебя опять контузило, — ехидно заметил он. Данте продолжал потягиваться типичными движениями волка. — С чего меня должно контузить? Никогда не чувствовал себя лучше… — Мы заметили, — светловолосый ворлок задрал одну бровь, выразительно намекая на завершение вчерашней ночи. — Да ладно тебе. Мы же вам не мешали? Дагон злобно метнул в него горсть земли. Он был сильно занят. Трупы, которых в их логове за пару дней накопилось приличное количество, начали распространять характерное амбре. Дагон принял миссию борьбы за чистоту на себя. Будучи стихийным магом земной тверди, он, подобно Моисею, развел ладони в стороны и пробормотал заклинание. В тот же час поверхность земли разверзлась. Горка трупов, как колбаски на прилавке магазина, соскользнула в образовавшуюся яму и скрылась там с глухим шлепком. — Ну вот, дело плевое. Зато хоть не будут тут вонять. Дагон пробормотал что-то еще и закрыл раззявившуюся земную пасть, присыпав ее сверху для верности выпуклым могильным холмиком. — Отлично, как всегда, — Данте хлопнул его по плечу. — Покойтесь с миром, братья. Все же хорошо, что они с Мэлом странствовали не одни. Дагон и Элай отлично дополняли их компанию. Конечно же, они четверо остались не единственными ворлоками в этом мире. Были и другие — женщины, мужчины, погибшие насильственной смертью и хлебнувшие до этого крови колдунов. Они становились черными магами, если выбирали для себя этот путь. Но не всем из них удавалось найти себе таких братьев. Особенно ценным было то, что Элай и Дагон подчинялись стихиям земли и воды. И если Марлоу был пламенным, как сам пожар Инферно, а Данте обладал всеми качествами, присущими воздушным элементалам, то именно Элай и Дагон прекрасно уравновешивали и дополняли их взрывные темпераменты. Маги четырех стихий могли лучше защищать друг друга и замыкать кольцо сил природы. Вспомнив о последнем, кого не поймал в поле зрения, Данте поискал глазами Элая. Ему нужен был хороший утренний душ, чтобы взбодриться, а имея рядом водного колдуна, далеко ходить было не нужно. — Эй, Элай, — Данте подошел к нему. — Окати меня? Я пахну псиной. — И не только псиной, — сморщил нос его собрат. Данте поспешно стащил новую, принесенную Мэлом майку. Элай сосредоточился и через секунду в Дантаниэла, сотворенная из ниоткуда, ударила мощная струя ледяной воды. Парень зарычал. — Потеплее нельзя? Не май месяц. — У, какие мы нежные! — злорадно скривил губы Элай и сделал похолоднее. Марлоу, который продолжал подтягиваться, наблюдал краем глаза за этим действом. Данте хотя и морщился, все равно упорно стоял под тугими струями, стекающими по его коже, шее и ровной смуглой груди. Он игриво раскрывал рот, пытаясь поймать капли языком, отряхивался, как обыкновенный пес, и брызгался точно так же. Это был самый противоречивый человек, которого только можно себе представить, — он предпочитал принимать водные процедуры в джинсах, позерски играя мышцами. Ему невероятно шло полное отсутствие футболки. Мэл постарался подавить улыбку. По необъяснимым причинам его настроение сегодня тоже держалось на высшей отметке с самого утра — он больше не злился и почти не жалел утраченных нервов. Оживший Данте напоминал ему веселого весеннего волчонка, и значит, ушла необходимость сотрясать весь мир, чтобы вернуть его к жизни. Что могло быть лучше? Марлоу спрыгнул с кольца и отряхнул ладони. Дантаниэл закончил с водными процедурами. Он обернулся и посмотрел на него. Мэл прекратил улыбаться, заприметив хищный блеск в глазах друга. — Данте… Нет! — он попытался защититься, но не успел среагировать. Следуя своим типичным волчьим повадкам, тот радостно рыкнул, и, прямо так, как был, — в своей мокрой одежде, с прилипшими волосами, — набросился на Мэла и сбил его на землю. Вместе они покатились по промерзшему грунту, рыча, как два зверя. Элай закатил глаза. — И для кого я душ настраивал? — он недовольно отвернулся. Сегодняшнее утро и ему показалось чересчур позитивным. — Ну, и что ты делаешь, сволочь такая? — ругнулся Мэл, непроизвольно обнимая Данте за плечи, когда они остановились и перестали катиться. — Какой тогда был смысл мыться? — Убить запах болезни, — Данте игриво тянул его за ухо. — Посуши меня? Сейчас вся грязь отвалится сама. Марлоу улыбался. Данте так редко видел его улыбку в последнее время. Ему хотелось скулить от радости и распирающего его легкие счастья. Положив ладони на голову друга, Мэл нагрел их. Он начал водить по коже парня, чтобы стряхнуть капли. Его прикосновения были приятными. Пожалуй, даже слишком. — У меня встает, — доверительно доложил Дантаниэл, прижимая Мэла к земле. — Рад за тебя. Когда у тебя не встает? Дантаниэл задумался. Да. Пожалуй, такого с ним еще не случалось. Они с Марлоу еще некоторое время игриво толкались, весело переругиваясь и мотаясь, как в стиральной машинке. А потом Данте лизнул друга в щеку и поднялся на ноги, подавая ему руку. Он был почти сухой, бодрый и выспавшийся. Осталась только одна проблема. — Жрать! — громко грянул парень и направился к горке оставшихся частей тела, которые казались еще пригодными в пищу. Такой вид диеты приходилось поддерживать всем им. Обычная еда тоже была ничего, но именно мясо себе подобных насыщало лучше всего и было самым тяжелым. Оно могло перевариваться сутками и, поев, к примеру, нежное, лишенное мышц филе, нужда думать о еде не возникала еще довольно долго. Все ворлоки были хищниками в самой своей сущности, но даже не это было самое главное. Праотец-колдун — великий Маарр, — однажды отведав мясо брата своего, им же заколотого во сне, подарил своим детям возможность жить вечно.* Взамен же они должны были истреблять плоть убиенных ими человеческих созданий. Ярость, инстинктивное желание уничтожить врага в буквальном смысле слова — вот что руководило этим первобытным позывом есть себе подобных, ведь древнее правило гласило: за съедением человека уничтожался и его дух. Он переходил в собственность к духу его победителя, а это, в свою очередь, давало последнему новую силу и храбрость. Давало ему вечную жизнь… _______________ *Опять же, писательские ереси. Маарра — город, где, согласно преданию, крестоносцы остановились и с голодухи тоже занимались каннибализмом. А вообще автор считает, это фу, если что =) Но фантазия уже поперла. Разрешите поясню, в данном тексте ворлоки олицетворяют собой все самое черное в людях и нарушают все табу (секс с мужчинами, секс с родственниками, насилие, каннибализм, суицид и т.п.) Автор не болен, он искренне любит только печеньки)) Лис, волк, пантера и коршун уселись на поваленное бревно, завершая остатки своей страшной трапезы. Удовольствие, вызываемое этим способом питания было сложно скрыть. Они получали невероятные эмоции и потому молчали, пока не прикончили все, что нашлось в запасе. Дагон забросил обглоданную косточку в кусты и довольно облизал пальцы. — Ну? Теперь нам не надо больше прятаться на этой поляне, раз Данте теперь на ногах. Какие планы? — Предлагаю мотать из этого места, — Мэл вытер тыльной стороной руки губы. — Мне тут не понравилось. Скучно и простора мало, не разгуляешься. Я вчера весь город вдоль и поперек исследовал. Мне понадобилось всего пару часов времени. Общественных мест мало. Народу тоже. Нас тут быстро накроют, как в восьмидесятых, помните? Когда мы еле ноги от полиции унесли, которые гонялись за «сектой головорезов». — Уйти? — Данте удивленно поднял брови. — Одну минуточку. А как же наш новый друг? Мы разве не хотим с ним познакомиться поближе? Элай и Дагон обратили взгляды в сторону бывшего преподобного. Этого-то они и опасались. — Ты о мальчишке? А что с ним? Бросим его тут, да и все, жил же он как-то до нас. — Да, но из вас всех один я с ним так и не пообщался. А ведь интересно. Мне всегда интересно смотреть за тем, как рождается новый ворлок! — Данте жизнерадостно прочесал волосы с той стороны, где они были длиннее. — Надо же понять, кого я создал? Плюс ко всему, некоторое время я не смогу его оставить… Чисто физически, это самый кайф, когда силы только начинают расцветать. Я же не могу такое пропустить! — Он не ворлок. Теоретически он все еще смертный. И не напоминай о нем, это в твоих же интересах, а то я начинаю выкипать. Он меня два раза льдом шарахнул, — раздраженно буркнул Мэл. — Да ладно вам. Тут по соседству есть еще городки. Все, что нам надо, — традиционная схема. Поселимся тут ненадолго, а исследовать будем всю округу. Уже холодно. Нам же надо где-то зиму переждать? Мы не можем спать на земле, у Мэла снова радикулит разыграется. Сказав эти слова, Данте заржал. Мощный подзатыльник сбил его с бревна, но это не остановило волка. Он сел на задницу и вцепился зубами Мэлу в ткань джинсов. — Дан. Я тебя сейчас убью. Что на тебя нашло с утра? — Мэл посмотрел на него сверху. — Нишнаю. А вы не щущтвуете? — он все еще держал штанину, и потому говорить внятно было затруднительно. — Эмощии. Они букващно вещде! Меня сегодня необыкновенно прет на свершения, — он получил еще тычка и выплюнул ткань. — Тьфу, вы чего такие скучные? — Возможно, потому, что мы вымотались. Мы вызывали Шакс, ты забыл? — Элай в этот раз тоже встал на сторону Мэла. — И нас все еще трясет от слабости. Данте уныло махнул на него рукой. — Ай, ладно! Вам просто надо взбодриться. Здесь есть казино? — Есть. На каждом шагу. Вегас по сравнению жалкое ничто, — осклабился Дагон. — Ладно. Давайте так. Мы не охотимся днем. Потому предлагаю вам походить по этому городку, поискать себе жилье. Хоть отель по дешевке. Что скажете? — выдвинул новый способ развлечений Данте. Мэл пожал плечами. Он ничего не думал по этому поводу. Точнее, не думал ничего положительного. Дагон выдал нечто среднее между кивком и неопределенным пожатием плечами, а Элай продолжал смотреть на макушки деревьев и ежиться от холода. — Значит, решено, — Дантаниэл быстро свернул ярмарку и как всегда решил все и за всех. — Идем искать нам дом. Никто не стал с ним спорить. Друзья, знающие его много столетий, понимали — на свете попросту не было занятия бесполезнее. Гораздо с большим успехом они могли попробовать двигать с места кирпичную стенку. Элай и Дагон тревожно переглянулись. Они так и знали.