***
— Данте. Ты мне обещаешь? — Эм остановил его ладонью на дорожке около дома, чтобы в последний раз убедиться, что ворлок не будет вытворять ничего из того, что он любил делать. — Слушай. Еще раз спросишь, и я нарочно сделаю все наоборот! — начал свирепеть колдун. — Хорошо. Хорошо, не стану спрашивать, — Эм нервно облизнул сухие губы. Отчего-то он жутко нервничал. Под конец Данте стал снова вести себя сносно, и Эм не планировал это портить. Они целый день маялись всякой ерундой: после того, как Данте устал тискать свою светловолосую игрушку, они сидели и тупо смотрели телевизор в комнате внизу, поедая обнаруженные в шкафу орешки и обсуждая дурацкую прическу диктора. С Данте и его переменчивым настроем можно было спятить, но Эм не стал спрашивать, зачем ворлоку понадобилось держать его при себе и почему Дантаниэл не мог сделать все то же самое один. Вероятнее всего, ему просто было дико скучно, вот он и пытался развлечь себя в отсутствие собратьев любым способом. Пересмотрев все каналы, они сделали пару кругов по улицам в абсолютном молчании, утопая каждый в своих мыслях, а затем завернули домой к Эмберу. Он выполнил свою часть договора и провел с Данте целый день. Теперь пришла пора и ворлоку исполнять свое обещание. — Маму зовут Эмили, — зачем-то довел до сведения парня Эм. — Да хоть Нельсон Мандела, — хохотнул волк и занес руку для звонка. Однако он не успел завершить начатое — дверь раскрылась и миссис Морриган собственной персоной показалась на пороге. По ней нельзя было сказать, что чувствовала она себя хорошо: женщина была бледна, а глаза ее очерчивали четкие темные круги. При виде двух молодых людей, одним из которых был ее блудный и весьма потрепанный сын, брови женщины поползли вверх. — МАМА!!! — возопил Данте, не дав ей опомниться. Он радостно раскинул руки, чтобы обнять миссис Морриган. Та не ожидала такого и испуганно метнула взгляд на Эмбера, который от этого вопля тоже побледнел полотном. Данте впал в новую крайность: он с легкостью оторвал Эмили от земли и пустился с ней в пляс, словно сумасшедший. Он понял по-своему слова «только без своих обычных фокусов», и теперь ураган его воображения полетел в новую степь. — Эмбер, Эмбер, смотри, мы уже подружились, — напевал он шутливо, подмигивая парню синим глазом. — Мы с тобой чудесно заживем, когда поженимся, правда, дорогой? Эм прикрыл усталые глаза рукой. Конечно, Данте подслушал все его мысли и знал, что они вертелись в основном вокруг того, что скажет мать на появление в доме того парня с фотографии. Спотыкаясь о мебель и громко напевая, Дантаниэл в неистовой пляске таскал Эмили за собой по всем углам. Уложенные в аккуратную прическу волосы женщины разлетались в стороны, а голова откинулась назад; она силилась что-то сказать, но от неожиданности дар речи покинул ее. Только мгновение спустя паразит выпустил ее. Эм не выдержал этого кошмара и отодвинул мать от взбесившегося ворлока, заслоняя собой от его лап. — Я сказал тебе без фокусов! — Эм начал терять терпение, а взгляд его сверкнул стальным бешенством. — Если еще раз хоть пальцем ее тронешь… — Да тихо ты, тихо, — примирительно поднял руки усмехающийся Дантаниэл, — я просто рад семейному воссоединению! — Эмбер, — мать в ужасе вцепилась в рукав сына. — Что все это значит? — Ничего, мама! Просто у Дан… иэла, — Эм запнулся об это имя, — такой своеобразный юмор. Мы пришли сказать тебе… — Мы женимся! Разве не здорово? — грянул на всю гостиную Данте, светясь яркими красками радуги и улыбаясь женщине голливудской улыбкой. — Эмбер… — тихо прошептала Эмили. — Скажи мне… — Не слушай его, — Эмбер отмахнулся. — Мам, мы пришли сказать тебе кое-что другое! Дантаниэл рассмеялся, как шакал, запрокинув голову назад. Ему это напоминало нелепую, но смешную комедию заезжего цирка. Эм хотел прекратить это и не знал, как. Впрочем, Данте уже и сам наигрался. Он оттолкнул своего апрентиса в сторону и сделал шаг к его матери, которая с опаской отступила назад. Но он взял ее за плечи и ласково пододвинул к себе. — Слушайте меня, леди, которую мне запрещено трогать, — его мурлыкающий тон наполнил комнату. — Вы забудете все, что происходило сейчас в пределах этого помещения, и забудете то, что говорил вам полицейский. Вы оставите в покое Эмбера и его пристрастия, потому что это его личное дело… Вы не будете совать нос в его комнату, а будете только заниматься своей работой. Все на этом, — он мягко подул в лицо Эмили, и та моргнула от неожиданности. После чего Дантаниэл сделал шаг назад и встал по правую руку от Эмбера. Миссис Морриган моргнула еще раз, другой. Взгляд ее сначала был не очень осмысленным, но затем она сосредоточилась на сыне, который напряженно ждал ее ответа. После этого женщина перевела взгляд на другого молодого человека, незнакомого ей ни единой черточкой лица. В голове ее стоял невообразимый шум и лишь одна фраза вертелась, как заведенная катушка магнитофона: «будете только заниматься своей работой». — Эмбер, ты уже дома, — отрешенно произнесла миссис Морриган. — Как хорошо. Я как раз шла на работу… С этими словами Эмили огляделась, как умалишенная. Не задаваясь вопросом, который сейчас час и какое время суток, Эмили медленно и дерганно двинулась к вешалке, взяла с нее свой плащ, влезла в сапоги и, не глядя ни на кого, вышла за дверь, мягко притворив ее за собой. Как только шаги ее смолкли и удалились по направлению к машине, Эм кинулся к Данте совсем не затем, чтобы его обнять. Он со скрипом вцепился в ворот его кожаной куртки и со всей юношеской силы припер тварь лопатками к двери. Данте не прекращал ржать, как больной. Его хриплый хохот перерастал в низкий, собачий рык и обратно, а у Эмбера от ярости темнело в глазах. — Выродок! Не трогай мою мать больше никогда! Ты можешь делать все, что угодно со мной. Но не трогай моих родных и друзей! — Тише… Тише… — Дантаниэл пытался отдышаться. — Лежать, малыш. Все уже кончилось. Разве это было не забавно?Защити меня от того, что я так хочу. Защити меня. Мы — жертвы своей судьбы Помнишь как мы праздновали, Мы пили и курили дурь до поздней ночи. А теперь мы совсем одни. Защити меня от моих желаний… (Placebo — Protégé Moi/ Protect me)
Эм дышал льдом от бешенства. С оскаленными зубами Дантаниэл походил на дикое животное, которое нужно усмирить. Он все еще конвульсивно трясся от веселья, а Эм в исступлении желал приложить демона заклинанием помощнее и бить до тех пор, пока его лицо не превратится в кровавую кашу. Он представлял себе, как разбивает его правильный нос, и Данте сгибается и хрипит, захлебываясь в водопадах крови. Он заслуживал этого. Дантаниэл же едва мог остановиться от сумасшедшего веселья. Он внезапно дернулся вперед и схватил Эмбера за талию, крепко прижимая к себе. — Ты такой смешной, Эми. Не помню, было ли мне с кем-то веселее, чем с тобой в последнее время. Эм хотел сказать что-то, но слова его застряли в горле. Горячие губы жадно приникли к его рту и закрыли доступ к кислороду. Он хотел воспротивиться и не мог. Хотел оттолкнуть, но его запястья сковало словно железными наручниками, и для этого Данте понадобилась всего одна рука, лишившая мальчишку возможности двигаться. Вторая ладонь коснулась затылка и притянула светлую голову так, чтобы Эм не мог вырываться. Язык ворлока влажно разделил губы, бесцеремонно скользя в жаркую глубину, совсем как в прошлый раз. Свежий, такой живой привкус человека сводил его с ума. Он позволял себе вольности, нападая на Эмбера и сжигая рот дыханием. Между ними завязалась настоящая борьба. Эм сначала хотел откусить скользящий змеиный язык, который настойчиво гладил его по внутренней стороне щеки, но затем отвлекся на прикосновение. Данте ласково и совершенно ему несвойственно тронул свободной рукой его левую скулу, проводя пальцем от выступающей кости до надбровной дуги. Это сбило Эмбера с толку еще больше, чем если бы Данте начал его бить, кусать или унижать. Пальцы ворлока играли с его волосами и не стремились причинить боль. Эм раскрыл рот и тут же поплатился за это, почувствовав настойчивое вторжение, еще более глубокое, ощущая ласковые прикосновения, которые, к его ужасу, совершенно не были неприятны — они были неожиданны и не более того. Эм не собирался делать этого, но затем все же вырвал свои руки из хватки Данте. Он вцепился в его талию, задирая куртку и касаясь горячей кожи. Ему так захотелось попасть в глубину его влажного рта, укусить его за губу еще раз, сделать ему больно и вырвать из его горла хрип — болезненный и полный недовольства. Эм захватил его губу зубами и обвел языком обозначившиеся клыки, похожие на два крошечных очень острых стилета. Данте судорожно дышал, Эм чувствовал движения его жаркого тела ладонями, проползая по ровной спине до лопаток и ловя биение его сердца. Ворлок не дергался и не рычал, он позволял мальчишке делать с собой абсолютно все. Его пальцы несильно сдавливали шею, прижимали парня к груди, и это было движение совершенно не похожее на их обычные грубые взаимодействия. От удивления Эмбер забыл думать про то, что он был зол на Данте, как черт. Он отлип от его губ с большим трудом и дико захлопал глазами. Ворлок тоже не понял, что произошло, — его лицо было озадаченным, а взгляд — лишенным осмысленности, как будто его тело сделало все само по себе. По лопатке брюнета скатилась капелька пота, Эм стер ее ладонью, все еще сжимая его в своих объятиях. Оба парня едва дышали, подозрительно изучая друг друга дикими взглядами. — Сука… ты опять влез в мою голову? — прошептал Эмбер. Данте молчал. Он ничего такого не делал, но зато очень хотел знать, кто поиграл с его мозгами. Впрочем, он опомнился довольно скоро, и прежняя веселая улыбка тут же стерлась с его лица. — Расскажешь об этом кому, — хрипло прошептал он, — откушу тебе башку. Произнеся это, он высвободился из объятий, отодвинул Эмбера от себя подальше и вышел на улицу, громко хлопнув дверью. А Эм так и остался сверлить пустоту диким взглядом. У него в голове вертелся только один вопрос: Какого. Хрена?