***
Лиз нашли у дороги. Ее худенькое, неподвижное тельце лежало в канаве, присыпанное мусором и пластиковыми бутылками. Прядь кучерявых волос была перепачкана в крови, лицо девочки оказалось развернуто вниз под неестественным углом, и по этой изломанной позе офицер Ривьера понял — все кончено. Он хотел подбежать к ней и поднять ее на руки, но полицейские уже оцепляли место преступления желтой лентой. Дочь в мгновение ока оказалась далеко, гораздо дальше, чем за многие мили. Она стала просто очередной жертвой череды жестоких, бессердечных убийств. Обрывки страшной ночи мелькали в сознании офицера. Резкие слепые пятна. Сигналы холодных красно-синих сирен. Шуршание черного мешка. Чьи-то голоса, по сто раз переспрашивающие одно и то же. Он не видел ничего перед собой, ведь вокруг сгустилась только непроглядная тьма. Его крошка, маленькая Лиз, которая еще с утра спала в своей кроватке, как фарфоровый ангел, была мертва. Миссис Морриган присутствовала на посту, когда узнала о случившемся. По правде, сейчас была не ее смена, но по какой-то причине она оставалась в морге, думая о работе и только о работе. На ее столе завибрировал телефон. Услышав страшные новости, женщина едва не упала в обморок. Поначалу ей показалось, что это злой розыгрыш. Ей хотелось бы в это верить, как и всем присутствующим, но когда несколько человек в полицейской форме внесли в зал черный мешок, все сомнения и надежды растворились во мраке реальности. Эмили перевела взгляд на людей, безмолвно стоявших вокруг и не знавших, что делать, потом на несчастного Хагена, который за одну ночь состарился лет на двадцать. В памяти женщины именно сейчас всплыл тот день, когда не стало ее мужа, тогда на дворе тоже стояла осень и его тело с простреленным легким внесли и положили на хирургический стол, как доказательство того факта, что ничего уже не будет прежним. Жизнь остановилась на некоторое время, она всегда останавливалась в этом помещении. Эмили осторожно приподняла край черного мешка. Рыжие кудряшки показались оттуда, словно лучик солнышка заглянул в лишенную окон коробку. — Я прошу вас очистить комнату, — тихо выдохнула Эмили. — Хаген, тебе тоже придется уйти. Я сделаю все сама. Глаза Эмили наполнили слезы, но она стояла непоколебимая, как и всегда. У нее была своя работа и ее приходилось выполнять. Офицеры увели под руки мистера Ривьеру. Для него время теперь потекло совершенно в другом темпе…***
Эмбер в это время беспокойно ворочался дома в своей постели, он все еще оставался единственным, кого не коснулись страшные новости. Тишина крошечного городка показалась ему слишком мрачной. Эм оторвал голову от подушки в пятом часу утра. Он никогда не просыпался так рано без будильника, и ему сразу почудилось, что что-то не так. Молчание было оглушающим. Слишком плотным и неестественным. Слишком напряженным и таинственным. Старый дом не издавал ни звука, а мать, кажется, еще и не возвращалась с работы. Вообще Эмили довольно часто оставалась в ночную смену, но в этот раз что-то изменилось. В такие минуты подобная непредсказуемость пугала Эмбера всерьез, и потому он быстро соскочил с кровати, оделся и, даже не трудясь позавтракать, помчал в морг. Дурное предчувствие не подвело. Как и в прошлый раз, в здании он обнаружил много людей. Но даже не это оказалось самым удивительным, самым удивительным оказалось увидеть Мики, который сидел под бледно-зеленой стенкой, спрятав лицо в ладони, и рыдал навзрыд, как маленькая девочка. — Мики! — Эм спешно кинулся к нему, опускаясь на одно колено. — Ты чего? Райли тоже была зареванная. Даже Ким сидел с ними, серый и взъерошенный. Все друзья собрались, и никто из них не удосужился позвонить, чтобы рассказать о случившемся. Райли перестала созерцать окно и перевела на друга серые глаза. Они казались выцветшими и блеклыми, абсолютно лишёнными красок. — Эм… Лиз, — только и смогла выдавить девушка перед тем, как рыдания снова сдавили ее горло. Эмберу почудилось, будто ему дали по голове чем-нибудь тяжелым. Лиз? Та крошка Лиз — сестренка Мики? Маленькая девочка с кнопкой вместо носа? Что могло случиться с такой малышкой? А затем до Эмбера дошло, быстро, словно иголка прошила разум острием понимания. Ему стало ясно, что случилось, и кто за всем этим стоял. Четыре темные тени, пришедшие в их город, чтобы ломать жизни. Элай. Дагон. Мэл. И Данте. Эм немо опустил плечи. Понимание его кончилось, а волнение, злость, гнев и бешенство поднялись в душе шквальной волной. Как лавина, готовая вот-вот сойти со скал, кипучая горечь начала подкатывать к горлу. Этого следовало ожидать, ведь рано или поздно ворлоки добрались бы до его родных и близких: беда никогда не приходила одна, как известно, она вела с собой за руку целый выводок горестей и новых смертей. Теперь было уже слишком поздно. Напасть пришла, а Эм не знал, что сделать и что сказать. Он обвел взглядом помещение. Плач доносился со скамейки, вокруг которой сгрудились три офицера. Эм отклонился подальше и увидел маленькую, измученную, страшно сгорбившуюся фигурку миссис Ривьеры. Должно быть, она плакала очень долго. Горько и отчаянно рыдая, она принялась трясти полицейских, пытаясь пробудить их сделать что-нибудь, затем она взглянула на Эмбера, и слезы новым потоком хлынули у нее из глаз. Эм взглянул на Мики. Никогда прежде он не видел своего храброго друга таким сломанным. Он хотел протянуть руку и коснуться его плеча, но его запястье тут же оказалось схваченным и грубо вывернутым влево. — Не трожь меня, — тихо просвистел Мики сквозь зубы. Райли прекратила всхлипывать. В это время, в этом месте, такое поведение казалось чем угодно, только не нормальным. Даже Ким перестал бесконечно играть цепочкой ключей от машины. — Мик, ты чего, приятель? — удивлению Эма не было предела. — Я только хотел… — Ты сделал, Эмбер, все что мог! Отец просил тебя, несколько раз просил сказать, что это за тварь и что ты о ней знаешь! Но ты молчал. И вот, смотри куда оно привело, твое молчание… Эм потерял дар речи. Переведя взгляд еще раз, он увидел глаза Кима, которые расширились от изумления, мордашку Райли, перепуганную и помятую. Мики походил на человека, вполне отдававшего себе отчет в том, что он говорил. Выражение его лица казалось невозмутимым, а руки судорожно комкали край толстовки. — Ты превратился в неизвестного чужака, Эмбер. Не делай вид, что ты мой друг теперь, — отрезал Мик, более чем уверенный в словах, которые соскользнули с его губ. Райли положила руку ему на плечо, пытаясь заглянуть в безумные глаза. — Что ты говоришь? Мики! Вы даже в детский сад вместе ходили! Ваши отцы работали рядом всю сознательную жизнь! Эмбер — твой лучший друг! — А знаешь? — Мики снял ее руки со своих плеч. — Всему когда-то приходит конец. Ведь разве мы не убедились в этом на примере с Лиз? С невыразимым ужасом Эм отшатнулся, захлопал глазами. Как холодная пощечина, эти слова болезненно обожгли его. Он посмотрел на Кима в поисках поддержки, но парень не удостоил его взглядом в ответ. Мики мгновенно поднялся на ноги и направился к двери, Ким, как верный пес, зашагал следом, ни слова больше не говоря, а Эм так и остался сидеть, словно облитый ледяной водой. Райли попыталась подняться и догнать двух идиотов, которые устроили ссору в ненужном месте и в неправильное время, но те ушли так быстро, что девушка не успела сказать и слова поперек их ослиной тупости. Она стояла посреди зала морга понурой статуей, почти такой же, как Эм. Да. Мики был прав. Они все были правы. Надо было не сидеть в тени, трясясь как заяц под кустом. Именно сейчас Эм осознал всю глубину своего эгоизма. Наверное, потому что в словах друга услышал отзвук собственных терзаний, а его жестокие, выплюнутые в сердцах слова напомнили о тех сомнениях, которые Эм давил в себе не раз. Как и все воспоминания о ворлоках, о времени, проведенном с ними, сегодняшнее происшествие немного расставило все на свои места, ведь подлинная жизнь никогда не может быть найдена по соседству с теми, кто несет смерть. Осознание содеянного пришло к Эмберу теперь. Возможно, будь он хоть чуть-чуть повнимательней, сознательнее и смелее, он бы положил этому конец, сразу же избавился от Данте, нашел бы способ, что угодно, чтобы стереть с лица земли этого выродка. Наверняка ему удалось бы заметить признаки надвигающейся опасности намного раньше. Эта тварь осталась в городе только из-за магической связи. Если бы этого не произошло, если бы всего этого попросту не случилось… Эм схватился ладонями за голову. На них начали оборачиваться люди, а Райли, которая перестала проедать глазами стеклянные двери, подошла к нему и опустилась рядом. Лицо ее было печально. — Иди за ними, я не обижусь, Райли. Я сделал все, что мог, чтобы услышать это. Руки девушки сомкнулись на его ладонях. — Я не думаю, как они, Эмбер. Я думаю, у тебя не осталось выхода. Ты попал в очень сложную ситуацию. Твоя связь с ворлоком — это очень опасная и тонкая штука. Ты не мог быть в отдалении. А им пришлось остаться ради тебя… — тихо начала шептать она, чтобы больше их никто не слышал. — Не надо пытаться меня защитить! Я должен был ему сопротивляться! — Каким образом? — в глазах девочки сквозило отчаяние и сочувствие. — Ты — жертва. Такая же, как Лиз. Как все остальные… Мики просто этого не понимает, но у него шок… Он со временем оттает. Эм перевел глаза на ее светлую челку. — Нет, Райли. Это все очень далеко зашло, — он мягко отодвинул ее руки. Одна идея пришла ему в голову. — Помнишь тот день? Когда я попал в мир кошмаров, а Данте примчался, чтобы меня вытащить… Я прочитал тут в книге, что первое время он чувствует все то же, что и я. Это правда? — Правда… К чему ты клонишь, Эм? — непонимание скользнуло в серых глазах. — Ворлоки должны беречь своих апрентисов. Данте сам тогда чуть не умер от боли. Я знаю… Потому, что я забирала его боль… — лицо Райли чуть скривилось от неприятного воспоминания. — Берегут они, — еле слышно буркнул Эм. — Очень берегут. Нет, тут все намного сложнее. Данте — это черная, насквозь прогнившая тварь, не знающая ни тоски, ни любви, ни жалости. — В каждом из нас есть что-то хорошее, Эм. Даже в этих больных созданиях. Они становятся такими не от лучшей жизни… — Не оправдывай их. Они забрали жизнь маленькой девочки. Они забрали Лиз, Райли. Для них люди — просто звено пищевой цепи. Я должен был предвидеть это. — Куда ты? — девушка подозрительно посмотрела на его спину. — Домой. Мне надо кое о чем подумать, — Эмбер кивнул ей. Через минуту духа его присутствия уже не было в морге, а Райли проводила взглядом его понурые плечи. По какой-то причине тон Эма совершенно не понравился ей…Когда все закончится? Словно сон Снова и снова моя жизнь вращается вокруг меня Закружит все опять, пока я сам не нажму стоп-кран. Я бы в жизни не подумал, что предел мой — здесь У меня не было мысли тут застрять И мне казалось, что все будет проще, чем есть Ну, что ж, раз я ошибся. Снова. (Sick Carousel — Lifehouse)