***
Через пару дней Эмберу стало безнадежно плохо. Его начало шатать и мутить, а переходы из нормального состояния в состояние истощения стали слишком резкими. Он еще не научился улавливать момент, когда наступал крайний срок, и потому пропустил удар, проснувшись одним утром мокрым, как мышь, и с чувством невероятной слабости. Он обреченно откинулся на подушки. Это значило только одно: встречу с Дантаниэлом больше нельзя откладывать. Эмбер гадать не мог, что скажет ворлок, ведь в теории, тот мог просто послать его к черту после последнего разговора. Но делать было нечего. Эм с трудом оделся, еле-еле управляя своим телом, и отправился к крайней черте Гринвуда. Вся дорога туда для него была застелена туманом, плотным, как дым. Эмбер видел перед собой только расплывающиеся пятна и невнятные формы; все прочие детали ускользали от него, словно он нырял с аквалангом на большой глубине. К счастью, нужный коттедж был не так уж далеко. Когда смазанная крыша замаячила в конце улицы, Эмбер уже с трудом перебирался от дерева к дереву в попытке дойти живым. Было неудивительно, что он не замечал машины, едущей за ним. Офицер Ривьера как раз направлялся по делам и чисто случайно заметил бледного и еле живого мальчика. Сначала полицейский хотел его подвезти или предложить помощь, только вот внутреннее чутье подсказывало: что-то было не так. Эмбер брел в направлении от центра города, а офицер Ривьера знал мало общественных мест в той степи. Его разобрало любопытство. Он все еще размышлял о том, что рассказал ему Майк. Фотографии с ведьмиными отметками притягивали его мысли даже из ящика стола, но Хаген отогнал их от себя и внимательно уставился в окно. Сейчас у него появилась цель поинтереснее… Дагон глянул в окно и первым увидел приближение объекта. Данте к тому времени уже относительно оклемался — он лежал на диване нервный и взвинченный, сложив руки на груди, волнуясь за Мэла, который все еще не показывался. На его отсутствие в первый день Данте бросил только одну фразу: «пускай катится в инферно, ублюдок», и больше они эту тему не поднимали. Правда, постепенно это чувство переросло в беспокойство, ведь никто знать не знал, все ли в порядке со вспыльчивым Марлоу, который мог попасть один Маар знает в какие переделки. Дантаниэл чувствовал себя лучше, но при появлении Эмбера у Дагона сложилось стойкое подозрение, что реабилитация прощалась с ними на страницах этой главы. — Ээ… Данте? Я не знаю, как тебе об этом сказать… Кажется, у нас гости. — Без тебя знаю, — рыкнул волк. — Я его мысли слышу уже минут десять. Он еще и полицию за собой привел… — Погоди, я думал, ты заколдовал их? — Заколдовал. Он будет считать, что мы всего лишь местные жители. Ничего опасного, — невнятно отозвался колдун и отвернулся носом в спинку дивана. — Этот мальчишка сейчас дуба даст прямо на нашем газоне, — Дагон аккуратно отодвинул занавесочку. — Мне нет никакого дела! — Да ладно тебе, ты его хоть в дом заведи, пока Марлоу нет! — включился Элай. Они видели, как Эмбер с трудом держится, сползая на один бок у раскидистого дерева. Мальчик с усилием попытался идти, но все, на что его хватило, — лишь привалиться к стволу и прикрыть глаза. Он выглядел не очень живым. Хотя даже мертвые, пожалуй, сейчас не приняли бы его за своего. — Данте… — начал было проповедовать Дагон, но Дантаниэл уже вскочил с дивана, прекрасно слыша их внутричерепные причитания. — Вы что, няньки? — взревел он. — Мой апрентис! Что хочу, то и делаю! Если захочу — буду им пол мыть, чтоб понял свое место! А если захочу, чтоб он сдох, значит, он сдохнет! — Ну, так вот он уже это делает, — Элай наблюдал, как паренек без сил сползает на землю. — Вашу мать, — Данте сверкнул в их сторону глазами. Взвинченный до предела, он долбанул дверью и вышел на улицу. Иногда ему хотелось закопать святош Элая и Дагона, которых жизнь в вечной счастливой любви делала слишком мягкими. Не приведи Шакс дожить до такого. Продолжая злобно урчать, Дан сжал кулаки и пересек лужайку, находя взглядом самую главную из всех своих проблем. Эмбер сидел под дубом и едва шевельнулся при приближении Данте. Ворлок навис над ним, как смерть с косой. Его выразительное недоброе лицо помрачнело, подобно бурой туче. — Какие гости, — язвительно рыкнул он. — Подожди… Что же ты делаешь тут? Разве не из-за меня вся твоя жизнь летит к чертям? — Данте… — слабо простонал Эмбер, оседая на землю. — Как полагаю, ты пришел за моей кровью? Прошу прощения, мне нечего тебе дать. Ее всю выпил Марлоу! Ты за каким хреном на нас копов навел? — Капельку… — Эмбер ничего не слышал. В его ушах долбился целый оркестр. Дантаниэл стиснул зубы. Бледное лицо блондина заострилось. Он был похож на умирающего в крайней стадии. Ворлок одним рывком поднял его за шкирку и прислонил к стволу, чтобы заглянуть в несмышленые синие глаза. Эмбер повис на его плечах. Ноги отказывали ему, и он уже не мог держаться ровно. В его взгляде была абсолютная пустота. Данте даже на секунду стало не по себе от такого потустороннего вида. — Данте, пожалуйста, — мальчишка подался вперед, падая и заваливаясь на его грудь. — Держи дистанцию! Черноволосый колдун пытался оторвать его от себя, но Эм крепко обхватил его за шею. От его хватки в позвоночнике что-то хрустнуло. — Данте, пожалуйста, — повторял Эмбер, не понимая, что творит. Он немного отслонился и заглянул в его лицо. Волосы ворлока были собраны в хвост, открывая на обозрение веснушки и вертикальную складочку между бровей. В глазах Эма на секунду прояснилось, а затем снова расплылось. Эму было все равно, что он сейчас вис на своем злейшем враге. Этот человек мог ему помочь. Он должен был ему помочь. — Я тебе ничего не должен, ты забываешься. Ты сказал мне уйти. Я ушел. — Ну, тогда приди обратно. Можно подумать, для тебя что-то значат мои слова… — сам не понимая, что плетет, лепетал Эмбер. — Мы с тобой договаривались, ты даешь кровь… — Знаешь что? — взорвался Дантаниэл. — Ты наглый, маленький хомяк, который лезет на бульдога… — колдуну пришлось резко заткнуться. Внезапный, как бомбежка Хиросимы, Эм ни с того ни с сего прижался губами к его рту. Данте не ожидал подобного и потому застыл изваянием от подобного выпада. Расчет был прост — Эмбер, у которого от любых звуков неприятно звенело в ушах, хотел тишины и потому решился на крайние меры. В прошлый раз Данте хотел получить от него расплату, значит, и в этот раз надо было как-то убедить его принять хотя бы аванс. Эм не знал, куда это приведет, но пути назад уже не было…Пути назад нет, Когда жизнь — заряженный пистолет, Ты нажимаешь на курок. Пути назад нет. Прошлое остается в прошлом И я благодарю бога, что это не продлится вечно… (There’s no going back — Sick Puppies)
Он осторожно потянул зубами за нижнюю губу. Щетина колола подбородок, напоминая, что он впервые собирался целовать не девушку, а мужчину. От Данте пахло сигаретами и примесью чего-то горького, вроде алкоголя, но Эм откинул от себя все ощущения. Он продолжал настойчиво раскрывать его губы языком, требуя, чтобы Дантаниэл сделал хоть один шаг в ответ. Он вцепился пальцами в рубашку парня, крепко сжимая его плечи. Данте охренел от такой наглости и даже забыл, что хотел сказать. Впрочем, он был не из тех, кто терялся надолго. Довольно грубо схватив волосы парня, он оттянул их и заглянул в его лицо. Да, он мог читать мысли мальчишки; и все же, некоторые его поступки откровенно заставали врасплох, вот как сейчас. Наверное, потому что в те моменты Эмбер просто не думал ни о чем. — Что. Ты. Делаешь. — Поинтересовался ворлок тихим ледяным тоном. — Все, что я могу… — Эм учащенно дышал. — Ты же любишь физический контакт… — Я люблю секс. Про поцелуи я ничего не говорил. Я никогда не целуюсь! Это для сопливых малолеток! — Но это все, что я могу сейчас… — твердил Эмбер, как заведенный. Перед его глазами маячили лишь губы, сжатые в тонкую линию. Он замотал головой, высвобождая волосы, и с поразительной настойчивостью провел по шершавой коже языком еще раз, хотя Данте и бездействовал. Эмбер не представлял, что делать, но продолжал и продолжал касаться губ парня, чувствуя гневные вибрации его напряженного тела. И никакой реакции на просьбу остановиться. Значит, мальчик хотел поиграть? Что ж… Данте сделал ответный короткий бросок вперед. Его руки замкнулись на талии паршивца-экспериментатора. Эм успел тихо выдохнуть, не понимая, какой вулкан он разбудил. Дантаниэл вернулся в прежнее положение и снова зажал в горсть светлые волосы, резко дернув их назад; одинокая слезинка скатилась по виску Эмбера. Мальчик тихо заскулил от слабости и начал сползать вниз, но Данте, который принял игру, не дал ему упасть. Он стиснул стройное тело, ощущая его теплоту, без церемоний прижался к дрожащим губам и жадно обвел их языком, развязно, влажно и похабно, закусывая их еще и еще. Нужно было показать парню, на что он шел, решив поцеловать ворлока. Эмбер не сжимал губы, стараясь успеть за движениями Данте. Колдун прикусил ему нижнюю губу и резко проник внутрь, не позволяя очнуться. Он скользил языком все дальше и глубже внутрь, туда, где было горячее всего. Касаясь кончиком языка стенок рта мальчишки, он тут же срывался и возвращался к губам, оттягивая их и сминая до боли. Он целовал его грубо, жестко, буквально насаживая на свой язык, но Эмбер сам напросился. На секунду синие глаза распахнулись. Блестящие, словно покрытые глазурью, они выражали весь спектр смешанных чувств. Ладони Данте стиснули ягодицы Эма, сдавливая их крепко, а парень едва дышал от неистового напора. С космической скоростью перед глазами летели мили, огни, машины, разные глаза… Данте готов был поспорить, что ребенок ожидал немного другого, насмотревшись сопливых фильмов про романтичные поцелуи для девственников. Он же засасывал его губы с одержимостью, ему вполне свойственной, и сжимал до боли мышцы на лопатках, пробираясь прямо под куртку. Эм послушно позволял и отвечал с полной отдачей, раскрывая рот шире; он просто не успевал делать ничего другого. Дантаниэл начал заводиться. Дикое и новое ощущение поднималось снизу живота, как в ту ночь, у клуба, когда им завладело лишь желание взять и причем сделать это, откинув все доводы разума. Влечение, с которым было невозможно бороться, завело его в Реку Ада. Глаза ворлока распахнулись. Эмбер внезапно очень больно и до крови укусил его нижнюю губу. Мальчишка поспешно слизывал капельки, попавшие ему на язык. Взгляд его начал становиться осмысленным. — Данте? — Эм очнулся и пришел в себя, как только получил кровь. В его лице было полное непонимание происходящего. — Ты мне за это ответишь, малыш, — многообещающе покачал головой колдун, зажимая губу тыльной стороной ладони. Он тоже словно очнулся. Состояние было похоже на кислородное голодание, а незнакомая слабость в коленях предательски сотрясала тело. Эмбер откинулся затылком на ствол дерева. Он мало что помнил из происходящего в последние минуты, но вид встрепанного, дышащего дымом Дантаниэла дал ему понять, что напомнят ему об этом весьма скоро. Глаза колдуна нехорошо блеснули. Он сделал шаг к обнаглевшему смертному. — Ну что ж, ты собирался выдать мне аванс? — его дыхание обожгло губы. С этими словами Эмбер снова был прижат к дереву… Элай и Дагон наблюдали за картиной из окна и едва не вывихнули челюсти от подобного зрелища. За те двести лет, что они знали Дантаниэла, они готовы были поклясться, что тот вообще был не в курсе существования таких видов взаимодействий, как поцелуи и ласки. Он всегда рычал одно: «Поцелуи — для сопляков. Я — убийца. Для меня только крики и мольбы о пощаде…» Мэл внушил ему такую философию. — Вот тебе и убийца. Элай, тебе не кажется… — Дагон указал в сторону Данте и Эмбера, которые глубоко и довольно грубо засасывались, явно теряя внешний мир. Причем было не понятно, в чьих руках инициатива: Дантаниэл поднял мальчишку чуть выше, удерживая его в одном положении и прижимая к стволу, но и тот вроде бы не отставал. Голова блондина непроизвольно откинулась, а веки были плотно сжаты; губы без конца отвечали на поцелуй, как будто парень был заведенный. — Мне кажется, что это полный… крах системы. Если до этого я полагал, Данте еще можно спасти, то теперь даже не знаю, что и думать. — Я знаю, что думать. Как бы Мэл не увидел этого… — Если ты про этих двоих на лужайке, — раздался за их спинами голос Марлоу, — то мне абсолютно все равно. Пусть делает что хочет, это его жизнь и его мальчишка. Но пусть не лезет на мою территорию. — Мэл! — братья одновременно обернулись. — Где ты был? Выглядел Марлоу, как жертва неудачного эксперимента очень жестоких ученых. Он был весь в кровоподтеках и царапинах, совсем как Данте несколько дней назад. К плечу парень прижимал окровавленную тряпку, а из одежды на нем были неведомые безразмерные шмотки. Довершал образ местного бродяги огромный синяк на лбу. — Я? Очнулся в канаве через пару часов. Поохотился в соседнем городке, чтобы утолить голод и не раздражать нашего волчонка. Вернулся сюда, вспомнив, что у меня есть дом. Жизнь прекрасна! — Марлоу, у тебя нога сломана? — Элай заметил торчащую через прореху в ткани кость. Мэл с удивлением посмотрел вниз. — Хм, действительно, — он сделал одно резкое движение и с противным хрустом вправил ее на место, немного поморщившись. — Неприятности случаются. — Давай помогу затянуть раны? — так же осторожно предложил младший из братьев. — Нет надобности. Все это заживет. В отличие от моего мнения о Данте. Я в душ, если не возражаете. С этими словами он захромал в сторону ванной. — Великий Веельзевул, — Дагон прочесал пятерней встрепанные волосы. — У меня от его вида аж желудок сжался. Элай мрачно кивнул. Глянув в окно, он заметил, что разборки Эмбера и его противоречивого наставника уже перешли в горизонтальную плоскость. Кажется, преподобный буквально принялся исполнять свою угрозу, по поводу мытья мальчишкой пола…***
— Достаточно… — прошептал теряющий сознание Эм. Он уже чувствовал себя лучше, но зато теперь Данте выпивал из него дыхание, оставляя лишь скорлупку, дочиста вылизанную изнутри. — Нет, почему, ты же хотел поцеловать меня, — рыкнул волк. Он прижимал мальчика к мерзлой земле, согреваясь от теплоты его тела. — Так что же ты? Целуй, пока я позволяю. Эмбер попытался удержать его. Он слегка оттянул черный хвост, неумышленно играя с отдельными прядями. Волосы Данте были жесткими на ощупь, как волчья шерсть. — Тебе не обязательно быть грубым со мной, — тихо пробормотал Эм. — Я уже видел, что ты можешь быть и другим. — Я не люблю, когда я не контролирую ситуацию. Я не люблю, когда за меня решают. Я не люблю поцелуи. И кроме всего прочего, я люблю быть грубым, — Данте зло посмотрел ему прямо в глаза, нависая над парнем на вытянутых руках. — А ты слишком много на себя берешь. Эмбер кивнул. Эмоции и жизнь плавно наполняли его тело, и оттого уголков его губ коснулась улыбка. — Да. Я тоже могу быть упрямым. Как ты, — он отвел волосы с лица колдуна. Данте на секунду моргнул, ощутив это касание. Оно показалось ему лишним. Слишком личным, таким, которого не надо было допускать. — По тормозам, Эмбер, — он убрал его руку. — Не надо делать вид, что ты знаешь меня. Не лезь в мою душу. Этого я тоже не люблю… С этими словами он все же встал, поправил развороченную рубашку и хмуро зажал тыльной стороной ладони прокушенную губу. Эм приподнялся на локтях, созерцая его с земли. — И все же… Я должен сказать тебе спасибо, что ты мне не отказал… И… за деньги. Данте подумал с минуту. — Пожалуйста, — буркнул он. — Тебе что-нибудь еще? Хочешь немного моих нервов? Или мозг, подать тебе на тарелочке в виде пуддинга? — Нет. Я… Домой пойду, хорошо? Дантаниэл мрачно кивнул. Перед глазами его все мутилось. А Эм поднялся, отряхивая свою одежду и, махнув ворлоку рукой, побрел в сторону своего дома. Он уже не испытывал трудностей с тем, чтобы ходить самостоятельно. Данте проводил его очень неоднозначным взглядом. Удивительно наглый тип. Он чувствовал, что полицейский все еще следит за Эмбером, но, просканировав мозг офицера, убедился, что коп немного отвлекся на зрелище и в результате думал о всякой однополой ерунде. На всякий случай скорректировав его разум еще раз, Данте успокоился. Он возвращался домой, все еще параллельно офигевая от проворности мальчишки. Показать бы ему настоящий физический контакт, чтобы знал свое место. Вот только этот поцелуй совершенно выбил из седла, и вдобавок Данте хотел узнать, что с Мэлом, ведь они не виделись несколько дней. Ему сейчас было не до апрентиса. За это время у Дантаниэла появился один важный и безотлагательный разговор к Марлоу; в конце концов, нужно было убедиться, что с ним все в порядке. Данте вообще уже не так уж злился на своего горе-создателя, но вот что надумал Марлоу, оставалось загадкой, которую еще предстояло разрешить.