Охотники за плотью 1-5

На стойке в коридоре звякнули ключи. Светловолосый молодой человек зашел в квартиру. Он повесил ветровку на специально отведенный крючок и скинул кроссовки. Усталое отражение выглянуло из глубин зеркала, когда юноша проходил мимо, и оно подсказало, что его обладателю неплохо бы отдохнуть после долгой рабочей смены в госпитале. Некоторое время парень изучал непроходящие круги под глазами и неаккуратную щетину, в итоге решив, что ситуация безнадежна. Прочесав пятерней отросшие волосы, блондин прошел в кухню. Чего стоило ожидать, если остаешься на работе сутками без особого желания возвращаться домой? Где-то на улице провыла сирена. Часы показывали уже девять вечера, а в помещении царил полумрак, если не считать огней большого города, которые перемещались по полу цветными пятнами. Их причудливая игра создавала впечатление, что кухня находится в центре неоновой вывески. Сквозь широкие, ничем не прикрытые окна виднелись огни центральной части Города Ангелов*. ______________________ * Лос-Анджелес. Действие временно переместится туда. Целые мириады светлячков перемигивались под покровом сгустившихся сумерек, а чуть ниже виднелся проспект, вдоль которого туда-сюда сновали машины. Они проезжали, плавно ускользая во тьму. С этими крошечными огоньками перекликались отсветы ярких магазинов, фонарей и фар — словом, всего того, чем славился город голливудских улыбок, раскинувшийся на побережье Тихого океана. Стемнело, но жара не собиралась спадать; духота проникала в помещение, и оттого казалось, что воздух прилипал к коже. Эмбер стянул через голову футболку и сбросил ее прямо на пол. Шум оживленного района уже стал привычными для парня, и, по правде, перемены также не вызывали особой радости. Эм не становился счастливее оттого, жил ли он в огромных пятикомнатных апартаментах неподалеку от Голливуда или в квартире не больше спичечного коробка на задворках каких-нибудь трущоб. Какая разница, где протухать? Молодой человек оторвался от созерцания разноцветных огней мегаполиса и залез в холодильник, чтобы достать оттуда бутылку светлого пива. Откупорив ее о дорогой дизайнерский стол, юный апрентис приложился к горлышку. Приятная прохлада тут же начала стекаться к желудку, с шипением охлаждая внутренние органы. Уже через пару минут Эм почувствовал себя лучше. Впрочем, в такой жизни были и плюсы; по крайней мере впервые в ней намечалась хоть какая-то стабильность: постоянная работа, приносящая довольно высокую прибыль, и квартира в центральном районе. Норма. Если не вспоминать кое о ком, кто был совсем не так уж доволен своим существованием. Эм опасливо покосился в сторону дальней комнаты. К сожалению, с переменчивым настроем Данте каждый день превращался в лотерею, и было сложно сказать, в каком из пятисот ужасных состояний ворлок находится сегодня. По проспекту с шумом пронеслась еще одна машина, а звезды в небе зажигались одна за одной. Посмотрев на них некоторое время, Эмбер со вздохом допил пиво. Пора положить спокойствию конец. На ощупь (ни одна из ламп в комнатах не горела) Эмбер отправился в самый дальний конец квартиры. Оттуда не доносилось ни звука, если не считать запилов какой-то тяжелой ударной музыки. Очевидно, это означало, что Дан занимался саморазрушением. Эм наблюдал это уже два года с того времени, что они с Даном стали жить вместе. Приоткрыв раздвижную дверь, Эм заглянул в спальню. Его создатель был там. Он лежал голый на огромной кровати, рассматривая пляшущие на потолке тени, и курил, время от времени прижимая к губам фильтр сигареты. Спальня в темных тонах подавляла свет с улицы. Дан создал свое убежище собственными руками, расставив по углам таинственные книги и ритуальные свечи. Теперь он чувствовал себя спокойно только здесь. Возвращение в чувства проходило для него крайне тяжело, потому Эмбер даже не пытался покушаться на его уголок отчуждения. Он встал в дверях, прислонившись к косяку, и принялся рассматривать своего создателя. За два года Дан изменился просто до неузнаваемости. Как бы страшно это ни звучало, но кровь Мэла Марлоу брала в нем свое, словно сделав его угрюмее, чем он мог быть, сделав его темнее. Иногда Эму становилось страшно от того факта, что Дан снова может нырнуть в то состояние, в котором находился на момент их первой встречи. Тогда он был дерганным, раздражительным и бескомпромиссным. Сейчас было почти то же самое. Разве что прибавилось новое качество: в довершение всего он стал безразличным, скользя по самой грани того состояния, которое еще можно считать нормальным. Он отстранился от всего, сильно похудел и осунулся, потерял почти треть своего веса. Слабое сияние волос, белое застывшее тело выделялось на черных простынях контрастным пятном. Ничего не выражающее лицо его не менялось; жили лишь его разные глаза, апатично изучающие потолок. Губы ворлока почти не шевельнулись, но едва различимый шепот пополз по комнате: — Так и будешь там стоять? Эм хмыкнул, опустив взгляд на усыпанный окурками дорогой пол. Бычков было штук сто, не меньше, а все покрывало сплошь устлано грудами пепла. Как будто никотиновый вулкан взорвался в пределах комнаты. — Ты тут не задохнешься? Ты бы хоть проветривал, что ли, — Эм разогнал дым рукой. Данте не ответил и не пошевелился. Голос Мэрилина Мэнсона из колонок надрывно хрипел о том, насколько все в этом мире тленно. Эмбер прошел в комнату и опустился на колени рядом с кроватью. Он коснулся губами виска своего создателя, приветствуя его после долгого рабочего дня. Ежик выбритых волос над ухом Дана защекотал нос парня. Это было еще одно нововведение, на котором настоял Дан, — теперь он не носил волосы длинными с одной стороны. Он подстриг их, избавившись от своей шевелюры и инфернальной челки, и Эм проходил через сложный период привыкания к такому его виду. — Как ты сегодня? — молодой человек забрал у Данте сигарету и сделал затяжку. Тот чуть скосил глаза в сторону, но не стал протестовать, вместо этого открыв пачку и выбив себе еще одну. Он поиграл любимой зажигалкой — цельным кубиком льда, который не таял никогда и ни при каких условиях. — Лучше расскажи, как прошел твой день на работе, — вопросом на вопрос ответил Дан, игнорируя попытки Эма вывести его на диалог. Он часто делал так. — Мой — обычно, — Эм поджал губы. — Несколько операций. Увеличение груди. Целый день ошивался в отделении, сортировал силиконовые вкладки для сисек. А ты? Выходил сегодня куда-то? Данте отрицательно покачал головой. Он никогда не выходил из этой комнаты, разве что в примыкавшую к ней большую ванную. Его обиталище было единственным местом, которое не угнетало ворлока. Качество жизни, счет времени теперь не имели для него большого значения. Дан ориентировался только по Эмберу, наблюдая, как тот уходит и приходит с работы. Кажется, волосы парня стали длиннее, и отросла щетина, которой не было до этого. Эм менялся с каждым днем. Все менялось. И только Данте ощущал себя застрявшим посреди хоровода дней. Жизнь, но не жизнь, лишь странное подобие того, что было раньше… — Никуда я не выходил. Я не привязан к этому миру. — Зря ты так думаешь. Лучше бы ты хоть немного развеялся. — Не лучше. Не хочу заморачиваться с работой или еще какой ерундой. Я же не ты. — Дан, мы это уже обсуждали, я знаю, что ты думаешь по поводу моего человеческого образа жизни. Но я так не могу. Мы договорились залечь на дно, но мы же не можем с тобой вечно сидеть вдвоем дома? Мы спятим так быстрее, чем ты заметишь. Иногда мне кажется, что уже спятили. Данте хмыкнул. Он не винил Эма за то, что тот не хотел с ним оставаться. — Конечно спятили, — вместо традиционных споров на тему вечности Данте докурил и пододвинулся на кровати, перетягивая мальчишку в свою сторону. — Иди сюда. Ты устал? Отставив в сторону сигарету, парень неловко завалился на грудь своего создателя, ощущая его теплый бок. — Что это ты сегодня? — удивленно спросил Эм, делая очередную затяжку. — Ты же обычно не приближаешься ко мне. — Ничего. Просто мне захотелось, чтобы ты лег рядом. — Еще ведь наваляемся в постели. Завтра выходные… Ворлок погладил светлые волосы мальчишки, наслаждаясь их шелковистой мягкостью. — Разве выходные уже завтра? Я не заметил. — Да, завтра суббота. Ты просто ничего не видишь. За сегодня ты не продвинулся в своих исследованиях? — Нет. Некромантия для меня дело далекое. Но я уверен, мне значительно полегчает, только когда я найду способ возвращать людей из мира мертвых. Я знаю, что он существует, черт бы его побрал. Я точно знаю. Эм согласно кивнул, но предпочел ничего не говорить. Опасные темы, которые не стоило затрагивать с Данте, включали в себя и оживление трупов в том числе. — Мне бы хотелось знать, что с тобой все хорошо… — осторожно сказал Эм. — Как твои силы? Они к тебе не вернулись? — К чему ты спрашиваешь? — рука ворлока напряглась под его плечом. — Ни к чему. Просто. Кажется, легкий настрой Дана начал меняться. — Со мной никогда не будет все хорошо. И силы свои я потерял надолго. — Ладно, ладно! Не заводись! Я все понимаю. Тебе не нужно мне еще раз объяснять! — Тогда почему мы снова завели эту тему? — Ну прости меня. Ты же знаешь, я хочу помочь тебе всем, чем могу. Дан двинулся, как тень, едва различимый в наползающей темноте спальни. Огонек его рубинового взгляда скользнул по противоположной стене. Эм хорошо знал, чем заканчиваются такие беседы. — Я был бы признателен тебе, если бы ты иногда знал, когда вовремя замолчать. — Ну перестань, — Эм поцеловал шею черноволосого парня. — Ты реагируешь резко, что бы я ни сказал. Тебе нужно отдохнуть. Ты не можешь постоянно сидеть в затворничестве! — Я могу и буду! Пальцы Эма скользнули по обнаженным плечам ворлока. Тот не двигался, словно врос в постель. Эм напряг силы и убедился, что создатель поддастся ему. Он потянул того в свою сторону, касаясь губами его уха. — Я не хочу, чтобы ты сидел один. Давай проведем завтрашний день вместе? Только ты и я, хочешь? А хочешь, возьмем с собой Элая и Дагона? Мне нужно всего лишь твое слово. Рука Данте сжала простынь.