Охотники за плотью 1-5

Мид крепко сжимал руль. Его взгляд, устремленный в пустоту, был сосредоточенным и острым. Сделал ли он верно, решившись на сделку с охотниками и собственной совестью? Скайлер ясно дала понять, что находится в безвыходной ситуации, раз выложила все и начистоту и созналась в том, что была виновата во множестве смертей, но вместе с тем она не забыла подчеркнуть, что никогда не убивала просто так. Она карала убийц. Вот что оправдывало ее в глазах капитана. Разумеется, по всем правилам Мид должен был немедленно идти к коллегам в полицию и заявить там обо всем, что случилось, принять какие-то меры... Но он не мог. Он знал, что такое терять, и странным образом мог войти в положение охотников. Каким-то неведомым шестым чувством он знал — верное решение нашло его само. Надо было просто принять предложенную руку помощи! Что же во всем этом казалось недосказанным? Капитан провел много времени в мучительных раздумьях и готов был потратить еще столько же, если бы рация в его машине вдруг не взорвалась хриплым карканьем: — Всем постам, всем постам… Срочно… пшфрхш… Прибыть на угол пшршвр ши пршврш! — раздался невнятный голос диспетчера. Мид очнулся от своих мрачных размышлений и посмотрел на маячок на навигаторе. Вообще-то ему срочно нужно было в участок, где он хотел спокойно сесть и еще раз обдумать все, что накопилось в его голове. — Всем постам… — снова повторила рация. Кажется, ситуация была критичной. Нахмурившись, капитан свернул на ближайшую улицу. Он заметил огни пожарных сирен еще на подъезде к нужному адресу. Вокруг творилось невообразимое: из-под земли, прямо из входа на станцию метро, вырывался дым. Клубы текли вверх, как будто сама преисподняя разверзлась под ногами. Вокруг кричали люди. Некоторые из них задыхались и выбегали наружу, прикрывая лица обрывками ткани. Везде сновали пожарные. Их кроваво-красные автомобили загромоздили всю улицу бесконечной цепью, уходящей в невидимую даль. Полицейские тоже подъезжали, выруливая из соседних улиц и переулков, они выбегали из своих машин, спешно перекрывая движение в районе. Люди в формах бегали туда-сюда, как муравьи, а действия их заняли считаные секунды. Огонь неистово полыхал; пожарные и сотрудники чрезвычайной службы ползали на четвереньках, цепляясь руками за раскаленные кирпичи. Некоторые из них стояли уже на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подземный мир, но войти туда было невозможно, огонь мешал видеть. Напрягая полуослепшие от дыма глаза, люди продолжали бороться со стихией. Белая пена из огнетушителей клубилась и стекала по мрамору и грязным от копоти ступеням, атакуя алые языки. Словно в схватке двух чудовищ, люди шли грудью на пламя. На секунду Мид потерял дар речи. Он почувствовал себя сторонним наблюдателем того, что творилось вокруг, сторонним наблюдателем собственной жизни. Такого не случалось с ним уже давно, примерно с момента смерти Джона. Он вдруг отчетливо понял, что инцидент (что бы тут ни случилось) имеет прямое отношение к тварям, которых он преследовал. Не обыкновенный поджог или взрыв был причиной этой паники. Хуже. Поддев растянутую вдоль тротуара желтую ленту, капитан побежал к месту события. — Что здесь происходит?! — рявкнул он на двух полицейских, которые отгоняли от завалов толпу. — Взрыв. Вагон сошел с рельсов. Никто ничего не знает, но говорят, что какой-то парень перевернул в одиночку всю станцию! — кашляя, прокричал один из них. Зрачки Мида расширились. Да, куда бы он ни шел, где бы он ни был, его путь пролегал сквозь вечную тьму. Он никогда не избавится от присутствия ворлоков. Воспоминание о ночи, когда умер Джон, всплыло точно живое в его памяти, замаячив в клубах дыма. Посреди огромной безжизненной черной пустыни Мид стоял совсем один; вокруг него скользили лишь призраки, и никто не мог понять его желание мести, кроме тех людей из церкви... Все правильно. Он не зря повстречал их на своем пути, ведь все, что происходило, было не случайно. Пошатываясь, капитан двинулся вперед. Его решимость лишь возрастала с каждым шагом, и он был даже готов дать охотникам ответ. Он хотел лишь одного: прежде чем думать, что делать дальше, стоило помочь сослуживцам разгрести завалы...

***

Элай выключил телевизор. Информация распространилась по всем новостным каналам со скоростью света, и братья, которые сидели в ожидании Данте, от нечего делать врубили звук. Увиденное, конечно, не шокировало их, но и сказать, что они не были удивлены, тоже значило капитально соврать. Элай задумчиво побарабанил ногтями по столу. — Мне кажется, Марлоу, тебе надо показать его врачу. Серьезно, раз уж ты тут, — светловолосый ворлок пожал плечами, помешивая трубочкой кровь в высоком стакане, полном каких-то сомнительных ошметков. — Я давно предлагал. Ты не слушал меня, и вот что вышло. Твое отсутствие окончательно расшатало его мозги, — он красноречиво покосился в сторону бубнящего телевизора. Марлоу, который приходил в себя и вживался в свое новое тело, все это время провел перед зеркалом, изучая свое новое, более молодое лицо, лишенное даже намека на морщины. Услышав слова Элая, он даже не обернулся. — Если мы покажем его врачу, он и его сожрет. Ты что, Дантаниэла не знаешь? — меланхолично отозвался за Мэла Дагон. Марлоу по-прежнему не отзывался. Неизменный самому себе, он был полон каких-то глубоких мыслей. Братья осторожно переглянулись. — Мэл? Нам не нужно его поискать? Тот наконец отвлекся от созерцания собственных великолепных форм и взглянул на друзей. — Нет. Явится сам. Я не за тем вернулся в этот мир, чтобы продолжать опекать его, как мамочка. На это у него есть… Внезапно посредине кухни вспыхнул ярко-красный клубок магии. Словно услышав, что его вспоминали, Данте шагнул в помещение и устремил глаза на присутствующих. Точнее на одного человека. — Почему ты мне не сказал о договоренности? — тут же рявкнул он, перебивая речь Марлоу. — Эмбер ушел! Порол какой-то бред про то, что вы с ним договорились, что он больше не мешается на твоем пути! — Слушайте… — Мэл снова занялся осмотром своего тела. Повернувшись, он взглянул на собственную лишенную прежних красивых рисунков спину. — Может, стоит сделать другую татуировку? Как вы смотрите на надпись: «Кто-то слишком много думает»? — эти слова были обращены уже к Элаю и Дагону. — Смотри на меня, Марлоу, — Дантаниэл встал почти вплотную к лучшему другу. Элай и Дагон начали стонать. Не прошло и дня с момента возвращения Мэла, а эти двое уже начали ссориться. — Что я в тебе не видел, — глаза Марлоу устало перескочили на темноволосого парня. — Если бы что-то менялось. — Смотри на меня, сказал! Твоя работа? — снова подозрительно рявкнул Данте. — Ты убедил его уйти? Мэл казался совершенно спокойным. Пожалуй, настолько спокойным Элай и Дагон не видели его никогда. — Не моя, — ровно отозвался Мэл. — На тот момент я лежал, готовый отдать концы в теле своего отца. Его язык вырезали охотники, потому я не особенно мог говорить. Эмбер принял решение сам. Тебя устроит мой ответ? — Но ты мог бы предупредить меня, черт тебя подери! — продолжал выходить из себя Дантаниэл. — О чем? О том, что ты достал его до самых печенок, что он уже не может на тебя смотреть без содрогания? — Марлоу улыбнулся добрейшей из своих улыбок. — Очнись, Дан. Он никогда не принадлежал к нашему миру. Ты знаешь это и сам. Левую половину лица Дантаниэла передернуло тиком. Эта мысль не давала ему покоя никогда. И сейчас, когда он снова лишился одного из тех людей, которых не хотел терять на своем жизненном пути, сердце его почему-то сжималось от боли. Дагон и Элай молчали. Мэл внимательно и очень терпеливо разглядывал своего апрентиса. — Если ты не возражаешь, Дан. У нас есть одно незаконченное дело, — он кивнул на тело Калеба, все еще распростертое на кушетке. — Мы ждем только тебя. Я считаю, тебе не стоит переживать — твой парень сам о себе позаботится. Дан стиснул челюсти так, что его лицо изменило форму. Марлоу был невыносим, однако не обратил на друга никакого внимания. Он вежливо отодвинул Данте в сторону, подошел к кушетке и поднял на руки тело отца. — Нам пора идти. Я бы хотел закончить начатое. Вы со мной?