Немного другая история...

Свадьба Хатидже прошла. Все жители Стамбула до отвала наелись на свадебных гуляньях и теперь опять возвращались к реальности. На улицах снова ходили, сидели, лежали бедные, ободранные, голодные. Надеялись лишь на еще одну свадьбу, но не тут-то было! Мерьем понимала, что слишком много денег было вложено в свадьбу Хатидже, и уже карала себя, что не попросила Сулеймана устроить две свадьбы одновременно. Но что сделано, то сделано, надо думать о будущем, и Мерьем попросила Сулеймана тихой свадьбы. Попросила только праздник в гареме для себя и ужин с Пашами и Беями в присутствии Султана для Бали Бея. Сулейман охотно согласился, благодаря Мерьем за понимание. Жениху было все равно. Он, так же как и его возлюбленная, не любил пышности, торжественности, предпочитал тихо служить Османскому Государству и не привлекать к своей персоне повышенного внимания. Свадьбу решили отпраздновать в январе. Мерьем хотелось немного свыкнуться с мыслью, что она покинет дворец Топкапы и будет жить с мужем в новом, который пожалует им Султан. На самом деле, она уже давно с ней свыклась, просто не хотела бросать Хюррем во время беременности. Была еще Гюльнихаль, но она была служанкой, и у нее было много обязанностей, потому она не могла много времени проводить с Хюррем, а Мерьем могла хоть весь день торчать у подруги, делать все равно больше нечего было. Кататься на лошади было негде, это не Эдирне, где лес на полмира, в Топкапы один жалкий закуточек сада. И к тому же одна она не любила кататься, да и вообще время проводить. Ей всегда нужна была компания. Это ее брат мог днями сидеть в своей комнате, рисовать, писать стихи. Они с Лукой, может, и близнецы, но характером Мерьем — точная противоположность своему брату. Середина сентября. Подруги уже год в гареме. Хюррем на втором месяце. — Расти, мой сыночек, будешь сильным и славным Шехзаде, — наставляла Хюррем, обращаясь к своему животу. Мерьем все это слышала и молчала, но этим сентябрьским днем она наконец решилась: — Хюррем, послушай меня. Помнишь, я тебе рассказывала о моем сне? После нападения? Помнишь, как я тебе говорила, что у тебя может родиться дочь? Хюррем, прошу, не будь так уверена. — Мерьем, ты правильно сказала: это был всего лишь сон. Твоя мама тебе и про Настю с Лукой сказала, но мы сами видели, как убивали Луку. Разве ты не помнишь? Один из них всадил нож в спину твоего брата! — Знаешь, мне тоже нож в живот всадили, ну и что? Я же жива! — Продолжать разговор, Мерьем я не вижу смысла. Ты просто хочешь в это верить. Неужели ты хочешь верить и в то, что у меня родится дочь? Неужели ты тоже теперь за моих врагов? — Хюррем, — в ужасе проговорила Мерьем. Она не верила своим ушам. Как ее лучшая подруга могла усомниться в ее верности? Она ведь только хотела предупредить, предостеречь от позора. Если Хюррем родит девочку, а не мальчика, то все будут над ней насмехаться. Все будут говорить: «Что же ты? Говорила „мальчика рожу“! „Мальчика рожу!“ А вон, у тебя девочка! Ха!» Но если Хюррем будет вести себя тихо, то никто и не заметит, что родилась девочка. Вон, у Валиде Султан четыре девочки! Но нет, Хюррем не слушала ее, да к тому же так оскорбила. Мерьем вышла из покоев, не проронив ни слова. Лишь Гюльнихаль наказала следить за Хюррем. Сама же пошла в свои покои. Сняла кожаную куртку, взяла карандаш и бумагу и начала выводить мужские черты лица. По мусульманским обычаям нельзя было рисовать людей. А плевать! Хоть и приняла мусульманство вместе с Хюррем и Гюльнихаль, хоть и сменила имя, но в душе все равно оставалась Мариной. Плевала она на эти обычаи, запреты, плевала так же, как и Хюррем, только тихо, сидя в своей комнате, а не сообщая об этом на весь гарем. В Мерьем все кипело. Пока она рисовала, успела сломать три карандаша. «Как она могла? Мы же всю жизнь знакомы! Как ей это вообще в голову пришло?!» — вертелось у Мерьем в голове. Рисовать уже не было терпения. И она решила сделать то, чего сама не могла понять. Потом она все спрашивала себя, а зачем она это вообще сделала? Какая была необходимость? Но все же она поехала к Махидевран. Ей разрешили остаться в Старом Дворце. — Махидевран Султан, к Вам пришла Мерьем Султан, — оповестила Госпожу служанка. «Мерьем? Что ей понадобилось?» — Махидевран, здравствуй. Я приехала, чтобы поговорить. — О чем нам разговаривать? — Я знаю, прошло много времени, но я должна тебе все сказать. Я знаю, что это ты наняла тех разбойников, чтобы убить меня. — Я не понимаю о чем ты, — искусно соврала Султанша. И то, что Махидевран говорила с ней на «ты», Мерьем не смутило. Она злилась на Хюррем, и, чтобы эта злость прошла, ей надо было с кем-нибудь поговорить. Махидевран… Почему именно она? Почему не Хатидже, не Сулейман, не Бали Бей, не Ибрагим, в конце концов? Ответить на этот вопрос Мерьем не могла, ибо сама не понимала: почему? — Не надо притворяться, Махидевран. Бали Бей провел для меня тайное расследование. Но Сулейману я ничего не говорила и говорить не стану. Я просто прикрою тебя. Спросишь, почему? Потому что Султану не нужно об этом знать. Если он узнает, что ты еще и из ссылки вытворяешь такие дела, то он точно тебя казнит, и даже я не смогу помочь. Это я попросила Сулеймана выслать тебя в ссылку, ибо я не хотела, чтобы Мустафа пережил такой удар в детстве. Почему выдала тебя, а не скрыла, как сейчас? Потому что тогда ты покушалась на жизнь Хюррем. Этого я не могла тебе простить. К тому же в ней была еще одна жизнь. Я просто не могла сдержаться, ты должна была платить наказание. Ты и сейчас несешь наказание. Ты не думай, что во мне столько тошнотворной доброты. Сейчас ты несешь еще тяжелее наказание, чем тогда. Сейчас ты так близка к своему малышу, кажется, руку протяни, и вот он! Но нет. Ты будешь так близко, но не сможешь даже глазком посмотреть, как он растет. Ты думаешь, пройдет год и все, тебя простят? Ты будешь жить, как раньше? Нет, ибо все забудут про тебя. Ты будешь гнить здесь, и даже Валиде Султан тебя не спасет. Она тоже про тебя забудет, у нее будет проблема поинтересней, чем ты. Ее проблема Хюррем. Она родит Султану много сыновей. Ты же знаешь, Гюльшах уже донесла, что Хюррем опять беременна. И ничто, никто тебя не спасет. Запомни, — высказала Мерьем и удалилась так же внезапно, как и появилась. Махидевран осталась сидеть как громом пораженная. В покои вошла ее верная служанка Фидан. — Госпожа, что она Вам такого сказала? Вы вся бледная. Позовите лекаря! — Нет, не надо. Все хорошо, только дай мне воды. Мерьем вернулась во дворец. У нее было просто замечательное настроение. Она и сама не знала, почему. На секунду даже испугалась. Она только что сказала столько неприятных вещей врагу своей подруги. Но ведь Махидевран не была врагом Мерьем. А гадости, произнесенные в адрес Махидевран, доставляли Мерьем удовольствие. От этих мыслей у Мерьем опять испортилось настроение. Но, к счастью, ненадолго. В сад вышла Хюррем и подошла к Мерьем. — Прости меня. Я тебе столько всего наговорила. Не знаю, что на меня нашло. Знаешь, я не люблю беременность из-за этого. — Да, ладно. Я все понимаю. Кстати, только что была у Махидевран, — и Мерьем принялась рассказывать Хюррем, что она наговорила этой черкешенке. Так проходили последние месяцы рабства Мерьем.