Немного другая история...

То, что Повелитель вернулся с победой, уже никого не удивляло. Приветствовали его с должной пышностью и радостью. В покоях Валиде по традиции собрались все члены Султанской семьи, включая Мерьем. Лица их светились от счастья. Конечно, у каждого была своя причина на улыбку, но всех их объединяла любовь и преданность к Сулейману. И вот вошел Султан. С гордой осанкой и справедливыми глазами, как и подобает Повелителю великой Империи. Он подал руку всем, начиная с матери, заканчивая Махидевран, которая чуть ли не визжала от радости. Наконец Сулейман встретился глазами с возлюбленной. Больше всего он, как и она, хотели поскорей уединиться, чтобы всю ночь напролет делиться воспоминаниями о времени похода, дарить сладостные поцелуи, цитировать любимых мусульманских ученых и рассказывать стихи. Они довольно долгое время молча стояли, смотря друг другу в глаза. Все терпеливо ждали. Мерьем улыбнулась и чуть слышно кашлянула. Сулейман поднял брови и повернулся к девушке, которая стояла подле Хюррем. Он ничего не сказал, лишь улыбнулся и забрал у Мерьем Михримах. После столь теплой встречи Султана все разбрелись по своим углам гарема. Сам же Сулейман пошел в покои. Хюррем не упустила возможность и, оставив детей под присмотр Мерьем, пошла следом за своим любимым. — Свет очей моих, мой Сулейман, — пролепетала Хюррем уже выученную наизусть фразу, которая, кажется, стала их девизом. — О Хюррем, радость моя, мой цветок, мое весеннее солнце! — Султан подошел к девушке и заключил ее сияющее лицо в свои большие руки. Она в блаженной улыбке закрыла глаза, наслаждаясь таким заветным моментом. Потом все пошло как по сценарию. Сулейман и Хюррем сели на кровать и начали болтать, темы для разговора каждый придумал уже давно. Мерьем в это время сидела в покоях Хюррем и читала сказку Михримах, Мехмеду и Ясемин. Мехмед и Ясемин сидели на полу, а тихо спящую Махримах Назлы держала на руках. Служанка тоже с удовольствием слушала завораживающий голос девушки. Она рассказывала, дополняя рассказ оживленной жестикуляцией, а ее мимике мог бы позавидовать даже Сюмбюль, который, к слову, тоже подошел к концу сказки. Не то чтобы в гареме нечем было заняться, просто бедный Ага хотел немного отдохнуть и потому пришел к Султанше, которая была совершенно не против его присутствия. В покоях Хюррем царило полное удовлетворение и душевная обстановка. Такую атмосферу Мерьем могла создать за считанные секунды. Это было одним из ее многочисленных талантов. К тому же она могла легко развеселить и маленького ребенка, и старого ворчливого старика. Хюррем об этом знала и думала, что, если бы Мерьем захотела, она бы смогла развеселить даже Валиде Султан. Но Мерьем этого совсем не хотелось делать. По необъяснимым причинам человек, который всем желает только добра, был даже рад такой враждебности султанской матери. Зато девушка очень хорошо восприняла мир Махидевран и Хюррем и поддержала его. Недавно Хюррем, Мерьем и Махидевран собрались вместе в покоях первой жены Султана, Хюррем даже привела Мехмеда, чтобы он поигрался со старшим братом. Такое поведение рыжей Султанши породило много сплетен в гареме, которые сама Хюррем находила забавными. Теперь уже все думали, что ведьма — Махидевран. Когда Хюррем услышала об этом, что произошло в присутствии черкешенки, она искренне рассмеялась и поделилась информацией с Махидевран. Та вопросительно изогнула бровь, потом открыла рот, не найдя, что ответить, и тоже засмеялась. В тот момент они вели себя как семья. Валиде лишь сидела в своих покоях и задыхалась от зависти. Казалось, еще чуть-чуть, и она станет зеленой. Тонко поджатые губы, тяжелое дыхание, испепеляющий взгляд. Пару раз она вызывала Махидевран, чтобы снова спровоцировать против Хюррем и Мерьем, но та лишь отмахивалась и выходила из покоев. Такая умиротворенность в гареме настораживала. Этакое затишье перед бурей. Мерьем, как и Хюррем, это поняла и старалась держать ухо в остро. Пока ничего не происходило, и возвращение Султана всех немного успокоило. Уж кто-кто, а он остановит любую бурю так же легко, как перевернет горы и обратит течение реки вспять. На следующее утро Сулейман отпустил Хюррем к детям и пообещал, что скоро присоединится к ним. После ухода Хюррем «Его Святейшество», как его про себя называла Мерьем, пожелал видеть девушку у себя. — Повелитель, — с улыбкой поклонилась Мерьем. — Ты словно лучик солнца в моих покоях, Мерьем, — улыбнулся Сулейман. Он считал девушку своей полноценной пятой сестрой. Той лишь льстил такой почет, оказанный Повелителем. — То же самое могу сказать о тебе. Я слышала, с твоим возвращением народ оживился. Все благословят тебя, Сулейман, — Мерьем лукаво усмехнулась. Сулейман ответил чистой улыбкой и взглядом небесно-голубых глаз. Он вышел из-за стола и сел на диван, жестом приглашая девушку присесть напротив. — Ну, рассказывай, как тут у вас без меня. Надеюсь, ничего в гареме не случалось? — спросил Сулейман. — А Хюррем тебе не рассказывала? Вы вчера весь вечер провели за разговорами. — Мы разговаривали немного на другие темы. — Сулейман отвел взгляд, а Мерьем весело улыбнулась и кивнула головой. — Что ж. В гареме все очень, даже очень тихо. Во всяком случае, Хюррем больше не готовит снадобья у себя в покоях, а я не прячу трупы ее врагов в подвале, — оповестила Султана девушка с полной серьезностью в голосе. Сулейман залился смехом, чистым и ярким, как его глаза. — Чувство юмора ты не потеряла, это хорошо. — Хорошо, что ты его понимаешь. А то большинство в гареме воспринимают мои слова слишком буквально. В особенности Валиде Султан. Поэтому я стала реже с ней общаться, ибо боюсь сказать что-нибудь, а Валиде воспримет это как попытку бунта. — Мерьем вздохнула. — Да, к сожалению, моя матушка никогда не понимала шуток. Ну ладно, в гареме все хорошо, а как там Лука и Гюльнихаль? Есть о них новости? — О, они несколько раз нас навещали. Прекрасно живут себе в доме. На Гюльнихаль все хозяйство. Лука устроился на работу в мастерскую. Еще в порту подрабатывает. — Кем же художник может подрабатывать в порту? — Ну, он у нас же мастер на все руки. На самом деле, он там мешки таскает. Работа тяжелая, но платят за нее хорошие деньги. Плюс он завел новые знакомства, и теперь без моей помощи отправляет отцу письма и вещи, если ему нужны. Недавно мы от него получили ответное послание. Лекарство, которое Лука ему отправил, помогло, теперь батюшка с новыми силами работает на полях, сам держит хозяйство. В общем, в деньгах не нуждается. На брата не обиделся. Сказал, что все понимает. Очень за нас рад. За меня рад, счастлив, что я осуществила свою мечту. — Какую же мечту? — Познакомилась с Султаном Сулейманом и его семьей, — лицо девушки осветила широкая улыбка. — Так это была твоя мечта? — Самая заветная. С детства. Когда я была маленькая, частенько бегала в порт, слушала легенды о злом Султане и его сыновьях. О его отце и отце его отца. Это было лучше всяких сказок, которые слушала Хюррем о всяких принцессах. Я находила это неинтересным. Истории об избалованных девчонках, которые жили в роскошных дворцах и ели из золотых блюдец. — Но мы же отчасти такие же избалованные дети, которые живут в дворце, — сказал Сулейман. — Мне рассказывали не о вашей жизни, а о ваших странствиях, завоеваниях, победах и поражениях. Рассказывали, как Мехмед Завоеватель покорил Константинополь. Этот рассказ был моим любимым, и один пират постоянно повторял его, когда я в очередной раз прибегала к нему на корабль. — И твои родители были не против, что ты бегаешь к пиратам? — недоверчиво спросил Султан. — Первое время они не знали, а потом, когда Лука и Хюррем проболтались моей матери, она сильно ругалась. Очень сильно, но папа тут же заступился за меня. Сказал, что если мне они не приносят вреда, а лишь рассказывают сказки, то это не так уж и плохо. Папа умел успокоить маму. Она ему доверяла, а вот мне и пиратам не очень. На неделю она заперла меня в моей комнате, и тогда я первый раз в жизни начала рисовать. Мне тогда было… десять, может, одиннадцать. — И что же ты нарисовала? — спросил Сулейман. Он был очень увлечен воспоминаниями Мерьем и спрашивал не из-за этикета, а из неподдельного интереса. — Это… был Султан Селим Грозный. Я нарисовала твоего отца в своем представлении, которое сложилось у меня после рассказов пирата. — Мерьем вспомнила свой рисунок и рассмеялась. — И как? Ты кому-нибудь показала его? — Нет. Никто бы не понял, а на Луку и Хюррем я была слишком зла в тот момент, а потом как-то не получилось… Знаешь, может, папа сможет передать все мои рисунки из дома со следующим письмом? Мне и самой хочется вспомнить свои произведения искусства. — Это было бы прекрасно! — Сулейман снова улыбнулся. — Кажется, ты обещал Хюррем прийти к ней и детям, — напомнила о его планах Султану. — Точно, ты со мной? — Он встал. — Нет, думаю, навещу брата, напишу письмо отцу. — Мерьем вышла из покоев следом после Сулеймана. Она поскакала на своем Флеше прямиком в дом Луки. — Братец, открывай, — она постучала в дверь. Открыла Гюльнихаль. — Мерьем! — Они обнялись. — Не ожидала. Что-то случилось? — Нет, просто… Лука дома? — спросила Султанша. — У него какие-то дела в порту, — пожала плечами Гюльнихаль и отошла, давая подруге войти в дом. — Давно ушел? — Нет, минут… двадцать назад. Что случилось? — Вот же… Я просто хотела письмо отцу написать и с Лукой в порт передать. — Ну, напиши, я потом передам. — Ладно я сама. Только напишу сейчас. — Мерьем села за столик и стала строчить письмо любимому батюшке, оповещая о состоянии своего здоровья, делах в стране, во дворце и выражая свою просьбу. Выпив чай, предложенный заботливой Гюльнихаль, Мерьем поскакала в порт. Луку она увидела почти сразу. — Привет, дорогой, у меня к тебе просьба, — обратилась девушка к брату. — О, здравствуй. Что случилось? — спросил светящийся Лука. — Мне нужно передать это письмо отцу, — она протянула сверток. — Ты везучая. Корабль Муссы вот-вот отплывает, думаю, мы успеем. — Лука побежал на корабль друга. Мерьем поблагодарила брата и отправилась во дворец. День стоял прекрасный, и Мерьем наслаждалась каждым моментом, будто предчувствовала, что такого дня больше не будет. Жуткое чувство пробиралось внутрь нее, но она, погладив любимого коня, откинула все неприятные ощущения и продолжила скакать по солнечному Стамбулу. Остаток дня она провела с Хюррем. Вечером, узнав, что Бали Бей остается во Топ-Капы, тоже решила остаться в главном дворце. Проснулась блондинка из-за ужасного запаха, который ударил прямо в нос. Она открыла глаза и зажмурилась от дыма. «Что тут, черт возьми, происходит?» — вопрос быстро пронесся в ее голове, а потом она встала с мягкой постели. Никого не было. Неудивительно, Султанша не любила служанок в ее комнате да и вообще служанок. Таким образом Мерьем осталась совсем одна. Она быстро подошла к двери и открыла ее. Черный дым поглотил всю комнату, а Мерьем, закашлявшись, закрыла нос рукой. «Пожар?» — снова вопрос, оставшийся без ответа. Она пошла дальше, ища заслезившимися глазами хоть одну живую душу. Прямо перед ней лежала целая груда горящих балок. Возможно, поэтому к ней никто не мог пройти и предупредить о таком происшествии. Мерьем каким-то волшебным образом удалось пройти через это препятствие и получить минимальное количество ожогов. Она пошла дальше по коридору, в комнату Хюррем. Там было пусто. Неудивительно. Девушка спустилась вниз по лестнице, которая вела к классу для занятий и в общую комнату девушек. Двигалась Мерьем словно во сне. Ей вообще очень хотелось, чтобы это все оказалось ужасным кошмаром, но ожоги, которые она все-таки получила, говорили, что все более чем реально. Наконец, преодолев еще один коридор, она оказалась в общей спальне. Никого не было, зато всё — все стены, все кровати, потолок, лестница в покои Валиде Султан — было в огне. Огонь и дым. Мерьем с трудом понимала, что происходит, она лишь интуитивно плелась к выходу на свежий воздух. Повсюду падали обгоревшие, горящие балки, которые то и дело перегораживали путь к выходу. Мерьем отчаялась и упала. Дым поглотил ее легкие, и она уже поняла, что из гарема ей не выйти. Она сидела на полу, кашляя и задыхаясь, смотря с ужасом на все эти горящие предметы. Перед глазами все поплыло. Дышать было нечем. Огонь поглотил весь кислород, что был в этом помещении. Вдруг взгляд ее зеленых глаз уловил что-то рыжее, не огонь… волосы. Хюррем! Разум тут же прояснился. Даже дым не смог препятствовать ее движениям. Мерьем быстро встала и пошла на свет рыжих волос. Неожиданно глаза Мерьем поднялись и увидели балку, которая опасно повисла над рыжей головой. В считанные секунды Мерьем добежала до подруги и со всей силы оттолкнула ее прямо в сторону двери. Крик, боль, треск, тишина. Вечная тишина поглотила ее уши. Она ничего не чувствовала. Ни боли, ни дыма, заполняющего легкие, ни света огня. Ничего. Только тишина и спокойствие. Ни страха, ни паники. Ничего. POV Мерьем. Я открыла глаза. Что произошло? Где я? Воздух… Свежий воздух! Я во дворе… Как? Что происходит? Аллах, сколько мыслей. Я… Какого? Я огляделась. Так. Двор. Ясно. Рядом со мной стоял Сулейман, за ним Валиде, Хатидже, Гюльфем, Махидевран с маленькой Михримах на руках, за ней Мустафа и Мехмед. Все смотрели на горящий гарем. Я усмехнулась, хотя ничего смешного в этой ситуации не было. Лишь подумалось, вот она, эта буря, которую все так ждали. И, к сожалению, даже Султан, Великий и Могущественный, не смог ее предотвратить. Навстречу нам бежала Хюррем. Ее белая ночнушка была изорвана, обгорела, в глазах паника. Кажется, она никого не видела, кроме Сулеймана. — Хюррем! — крикнул Султан и бросился к любимой. Он аккуратно обнял ее, как позволяло ее состояние. Она сильно обгорела. Руки, ноги, даже лицо. Сулейман пошел вместе с Хюррем в беседку. — Спокойно, все хорошо, — Сулейман пытался ее успокоить, но она лишь начала истерично мотать головой. Потом, сделав глубокий вздох, она осторожно вытерла слезы. — Воды! — крикнул Султан. Верные и быстрые слуги тут же оказались подле Повелителя со стаканом воды. Хюррем взяла его и выпила до дна одним глотком. Судя по тому, что она сморщилась, ей было больно. Наверное, дым повредил ее легкие. Хюррем сделала глубокий вздох и начала говорить. — Мерьем… — прошептала она ужасно охрипшим голосом. Все столпились у беседки и слушали, что же скажет Султанша. — Что с ней? Где она? — Сулейман забегал глазами по горящему гарему. Так. Отлично. Меня тут еще и нет. Ну замечательно. — Там… — Хюррем посмотрела на гарем. — Стража! Найдите Султаншу и потушите наконец этот огонь! — крикнул Сулейман. Он пытался оставаться спокойным, но было видно, что он боится. — Нет… — Хюррем схватила Сулеймана за руку. — Ей уже нельзя… помочь… Она… — голос оборвался. — Что с ней, Хюррем?! — Сулейман кричал. Не из-за шума от столпившихся людей, а из-за того что ему было действительно страшно. — Она спасла меня. Оттолкнула. А сама попала под горящую балку. — Хюррем не плакала, не дрожала, ничего, никаких эмоций, просто смотрела в одну точку перед собой. Как же мне это знакомо. После смерти мамы все было точно так же. Сначала паника, потом слезы, потом депрессия, потом истерика, а потом я смирилась. Во всяком случае, я теперь точно знаю, что мертва. А вот и еще одно этому доказательство. Один из стражников Султана нес мое тело. Я подняла брови. Весьма необычно смотреть на себя со стороны, особенно после того, как твое тело обгорело и было придавлено балкой… Горящей… Фу, мерзость какая. Я решила, что мне не стоит смотреть на это и отвернулась. Насколько я поняла, зря. Я увидела лица, искаженные болью, страданием от потери. Я увидела, как Валиде и Хатидже, обнявшись плакали, как плакали Гюльфем и Дайе, Сюмбюль и Нигяр. Я смотрела, и мне становилось не по себе. Отвернув взгляд от них, я наткнулась на бледного Сулеймана. Он… плакал. Я слышала от него, что мужчина может плакать только в двух случаях: из-за смерти или из-за любви. Сегодня Повелителю можно было плакать. Я не могла больше смотреть на этот ужас и решила узнать, что со мной случилось и как я тут оказалась. Мертвой. Все выглядит не так странно, как может показаться на первый взгляд. Хотя нет, это более чем странно. Но у такого состояния был один плюс: тебя никто не слышит, никто не видит, зато ты слышишь и видишь все. Прошло несколько дней. Меня похоронили по всем мусульманским традициям. На похороны, по милости Государя, также были приглашены Гюльнихаль и Лука. Я не могла смотреть на их лица, так что на поминках пробыла недолго. Мне больше было интересно, кто чем занимается во дворце. Теперь для меня не существовало преград. Но все бы ничего, только вот слуги скучные какие-то. У такого состояния не было преимуществ, если все прилежные и ни у кого нет тайн. Сам пожар был всего лишь случайностью, тех, кто не досмотрел, сразу же казнили, и все. Я слонялась по коридорам и покоям дворца, стараясь не сталкиваться со знакомыми лицами. Они до сих пор были траурными. Я, конечно, люблю черный цвет, но не в таком количестве. В конце концов мне надоело бесцельное хождение по многочисленным лабиринтам Топкапы, и я решила остаться «жить» в покоях Хюррем. Как обычно, утро она провела у Сулеймана, а днем ее позвала к себе Валиде. Ее и Махидевран. Все-таки общее горе объединяет не хуже врага. Я сидела на диване, было ужасно скучно. Я стала наблюдать за Мехмедом. Он ползал по султанскому ковру и игрался с деревянной лошадкой, которую ему подарил Лука. В свои покои Хюррем вернулась только вечером, когда дети уже отдыхали в своих покоях. Войдя в покои, она отослала служанок, а потом увидела меня. Я была полностью уверена, что меня не видно, а потому шуточно помахала ей рукой и откинулась на диване. Потом я заметила, как Хюррем побледнела. — Ты… — Султанша осела на пол. Я расширила глаза. — Ты меня видишь? — спросила я и ужаснулась своему голосу. За последние несколько дней я ни разу не говорила, да и не с кем было. Мой голос был тихий и хриплый. — Это мираж, тебя нет. Ты мертва. — Спасибо, что еще раз напомнила, — парировала я, не до конца понимая, что происходит. Хюррем решила, что сошла с ума. — Тихо, тихо. Ты не больна. Я действительно умерла, ты же видела мое тело, — я часто успокаивала и Хюррем, и Александру, и Ясемин, но такого рода разговоров я еще не проводила. — Но как? — Хюррем поднялась и подошла ко мне. Я заметила, что у нее на руках появляются мурашки. — Тебе холодно? — заботливо спросила я. — Да, в последнее время во дворце прохладно, не замечала? — Хюррем, кажется, решила взять себя в руки и начать спокойную беседу. — Нет, мне, наоборот, очень жарко. Наверное, потому что я сгорела, — я пожала плечами. Уже давно смирившись со своей смертью, я говорила об этом спокойно, но Хюррем вздрогнула на последнем слове. — Но как ты оказалась тут? — повторила вопрос Хюррем и стала говорить тише, чтобы всезнающие служанки не услышали, как она разговаривает сама с собой. — Это хороший вопрос, но ответа на него я и сама не знаю. Может, я застряла, а может, так и было задумано. — Сейчас я впервые задумалась, над этим вопросом. — Задумано? В смысле? — Холод отпускал Хюррем, и она перестала дрожать. — Не знаю… Может, чтобы я смогла защищать себя? Недаром только ты меня видишь. — Мерьем задумалась. — Ты как… ангел-хранитель? — Хюррем окончательно успокоилась. — Да, солнце, теперь я твой ангел-хранитель.