Немного другая история...

Девушка была очень взволнована и не знала, как отреагировать на такой вопрос своего сожителя. — Вот так просто? — решилась спросить она. — Если судить по твоему рассказу, не так уж и просто. Ну, а так… У нас нет выбора, я думаю. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Ты против? Гюльнихаль отвела взгляд. Он долго и спокойно ждал ее решения. Он прекрасно все понимал. Понимал, как для нее тяжело принять такое решение, потому что и самому было сложно, но она же девушка, причем такая хрупкая… Ей нужен был кто-то, чтобы оберегать и защищать. Кто-то, кто поймет и поддержит в трудную минуту, ей нужно было сильно мужское плечо, на которое можно было бы положиться. Наконец она снова подняла на него взгляд. Ее глаза был полны слез. Он не знал, почему, и, наверное, никогда не узнает. — Согласна, — тихо сказала Гюльнихаль. Лука по-доброму улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Чтобы сгладить момент, Лука подался вперед и обнял падающую жену. Она уткнулась лицом в это самое сильное мужское плечо, сотрясаясь от плача. Лука терпел. Терпел ее слезы, поглаживал по спине и снова терпел. Ему были понятны ее чувства. До самого вечера они сидели и разговаривали, чтобы узнать друг друга получше. Каждый узнал много интересного и нового о жизни другого. Вдруг Гюльнихаль всполошилась. — Что такое? — спросил Лука. — Ты же так и не поехал за лекарством для отца. — Точно. Завтра с утра отправлюсь. Поэтому сейчас надо лечь спать, — решил он. Гюльнихаль согласилась. Тем временем в Топкапы Мерьем и Хюррем сидели в покоях Мерьем, где не было ни служанок, ни прочих лишних ушей. Они весь день разговаривали о произошедшем, думали, что будет дальше. Чтобы немного отвлечься, Хюррем спросила про Мурада и его сыновей. — Они… Сулейман казнит всех до одного, — спокойно сказала Мерьем. Она уже смирилась с этой мыслью, потому что ей хорошо запомнился Сулейман и его уверенность с вынесенным приговором. — Но ведь младшему… Сколько? Двенадцать? Тринадцать? — спросила Хюррем, пребывая в шоке. — Одиннадцать. Хюррем, Сулеймана уже не переубедишь. Я пыталась, поверь, но он непоколебим, — холодно ответила Мерьем.- Прости, я, наверное, поеду, Бали Бей наверняка уже дома. — Конечно. Ты же завтра приедешь? — спросила Хюррем с надеждой в глазах. — Не знаю, я так устала от всех этих интриг, разбирательств. Хочу отдохнуть в своем дворце, — устало проговорила Мерьем. — Понимаю, мне тоже иногда хочется запереться в покоях и никого не впускать, но не могу… Ладно, удачно тебе отдохнуть завтра. — Хюррем погладила подругу по руке, и они вышли из покоев. Мерьем отправилась за конем. Оседлав его, она поскакала против ветра, жадно вдыхая свежий вечерний воздух Стамбула. Позади нее, несмотря на все протесты девушки, ехали два стражника. Они скакали через лес. Из-за больших листьев, загораживающих заходящее солнце, было темно. Вдруг Мерьем стала сползать. Застежка на седле расшаталась и расстегнулась. Девушка не заметила это сразу и поэтому упала с коня на полном ходу, зацепившись ногой. Флеш протащил Мерьем несколько метров, пока стражники его не остановили. Они отвезли Госпожу и коня обратно в Топкапы, потому что они уехали от дворца не далеко. Мерьем сразу же отправили в лазарет. Лекарь обработала все раны, и девушка вскоре пришла в себя. Выяснилось, что Бали Бей еще не покидал Топкапы, поэтому он и Сулейман, услышав о Мерьем, тут же отправились к ней. — Мерьем, как ты? — заботливо спросил Сулейман. — Хорошо, только голова немного болит. — Мерьем демонстративно потерла затылок. Сулейман оставил девушку с мужем, а сам пошел допрашивать в конюшню. Допрашивал сам, никого это не удивило. Все уже привыкли, что для Мерьем и Хюррем Сулейман становится просто отзывчивым другом и любящим мужем. Как Сулейман и ожидал, допрос ничего не дал. Пришлось прибегать к пыткам. И тут ожидания Султана оправдались. Один молодой конюх, недавно устроившийся в Султанские конюшни, начал говорить. Он рассказал, что «несчастный случай» с Мерьем был лишь отвлекающим манёвром. В этот самый момент кузен Султана и его дети сбегали из темницы. Султан приказал убить бедного мальчишку, а сам пошел разбираться с родственничками. Они, как и сказал уже мертвый конюх, сбегали из самой охраняемой темницы Стамбула, если не всей Османской Империи. Разъяренный Сулейман загнал всех по камерам и пошел разговаривать по душам с кузеном. Разговор Султана и его кузена был несодержательным. Они лишь кинули друг другу пару ласковых слов, и Сулейман, переполненный гневом, отдал приказ о казни. Единственное, что очень беспокоило Султана, это младший сын Мурада, который умудрился сбежать. На него открылась настоящая охота, единственное, Сулейман поставил условие, что ребенок должен быть доставлен во дворец живым. Ранним утром следующего дня Мерьем проснулась от пения синих птичек. Окно в лазарете было открыто, и в него влетал теплый весенний воздух, сладкий запах цветов, что росли в саду под окнами, и пение ранних пташек. День был солнечный, теплый, веющий добротой и уютом. Кто бы мог подумать, что в такой прекрасный яркий день может состояться такое ужасное событие, как казнь. Со вчерашнего вечера Мерьем не слышала новостей от Сулеймана и не видела его, поэтому догадаться об этом мероприятии не могла. Она проснулась ближе к обеду, когда казнь уже состоялась, и Бали Бей успел вернуться к любимой. В лазарет мужчинам, кроме Султана, конечно, вход был запрещен, но, как говорится, у каждого правила есть исключения. И вот наше исключение сидело рядом с девушкой и нежно держало её за руку. Увидев, как ее пышные ресницы медленно поднимаются, он подался вперед и улыбнулся. — Дорогая, как ты? — спросил Бали Бей с трепетом. — Бывало и лучше? — тихо ответила она, сморщившись от сильной боли в голове и руках. — Все ночь тебя мазями разными обтирали. Неужели ничего не помогло? — Малкочоглу обеспокоенно сдвинул брови. — Я смутно помню, что произошло вчера, но сейчас я чувствую себя намного лучше. Никогда больше не сяду на лошадь. — Мерьем осмотрела ладони, которые были все в ссадинах. — Не говори так. Мы с тобой еще охотиться хотели, помнишь? Сейчас уже время обеда, думаю, ты хочешь есть, — сказал он и пошел к лекарше, чтобы узнать, накормят ли Госпожу обедом. Еда не заставила себя ждать. Буквально через двадцать минут Шекер Ага состряпал вкуснейший обед во всей Османской Империи, и Бали Бей заботливо накормил жену, несмотря на лекарш, которые постоянно твердили, что это их работа. — Спасибо. Передайте Шекеру, что это лучшее, что я когда-либо ела. — Мерьем натянуто улыбнулась. Вскоре навестить подругу пришла Хюррем, а Малкочоглу невольно покинул жену и отправился к Султану. — Ну, как ты? — спросила Хюррем, сочувственно улыбаясь. — Мне станет лучше, когда вы все перестанете задавать этот дурацкий вопрос. Я его за этот день уже раз десять слышала. Каждая лекарша приходит и задает его. Скажу только, что мне уже намного лучше по сравнению со вчерашним. — Мерьем прикрыла глаза и тяжело вздохнула. — Прости за вопрос, просто я и все очень переживаем за тебя. Лекарши сказали, что тебе тяжело двигать руками, а ноги вообще не двигаются. — Хюррем погладила Мерье по правой ноге. Девушка сдержала стон, ибо было очень больно: ноги были все в крови, ссадинах, кое-где даже было подозрение на перелом. — Прости, — еще раз произнесла Хюррем и отдернула руку. — Лекарши преувеличивают. Ногами я двигать могу, просто слишком больно. — Мерьем аккуратно подтянула на себя одеяло, и Хюррем увидела хрупкие белоснежные ножки в алых шрамах. От неожиданности Хюррем вскрикнула, а Мерьем улыбнулась такой реакции. — Это… — Ужасно? — спросила Мерьем, все еще улыбаясь. — Не то слово… Ладно, давай закроем тему. Расскажи, что у вас тут нового? — Ты спала всего до обеда, а не несколько лет, — с тенью улыбки произнесла Хюррем. — Зная этот дворец, нескольких часов бедам достаточно, чтобы случиться. — Ну да… Рано утром Лука уехал за лекарством. Гюльнихаль приходила, рассказывала. Когда про тебя услышала, испугалась очень. А еще к тебе не пускали. Лекарши бегали, кричали, что тебе нужен отдых и все такое. — Но Бали Бей сидел же. — Нет. Бали Бей был… на казни, — сказала Хюррем. Мерьем была слишком уставшая, чтобы отреагировать должным образом на такую новость, но всё-таки захотела углубиться в подробности. — Повелитель, — в покои вошел Бали Бей. — Паша, — добавил он, увидев Великого Везиря. — Проходи, Малкочоглу. Как там Мерьем? — спросил Сулейман. — Морально все хорошо, держится, но физически… Она даже с подушки привстать не может, не то что ходить. — Хранитель покоев был весьма опечален таким состоянием жены. — Она поправится, как всегда поправлялась. Выше нос, Бали Бей! — Сулейман пытался подбодрить Малкочоглу, и в голосе Султана слышались нотки гнева на раскисшего воина. — Конечно, Повелитель. — Малкочоглу собрал всю свою мужественность и спрятал чувства и мысли о Мерьем в самые потайные уголки души и сознания. — Итак, Бали Бей, мы с Ибрагимом обсуждали план захвата Боснии, Герцеговины и Словонии. — Мысль о войне подняла настроение как Султану, так и Малкочоглу. Мерьем встала с постели через неделю, а еще через неделю Лука и Гюльнихаль назначили день свадьбы. Так как ни у одного из них не было большого количества друзей да и вообще знакомых, отметить они решили скромненько. На свадьбу были приглашены Мерьем, Малкочоглу, Дайе Хатун, Сюмбюль Ага, Хюррем, а вместе с ней и Сулейман. Виновники торжества сначала сомневались, приглашать ли Султана, ибо такое празднество было не подстать такому великому человеку, но Хюррем уверила, что Сулейман обязательно придет. Плюс ко всему, Гюльнихаль позвала пару людей со своей работы. На своей свадьбе Гюльнихаль, как и мечтала в детстве, была в роскошном белом платье, которое весьма выделялось на фоне обычных мусульманских нарядов. Оно было пошито на русский манер, что очень нравилось Луке, который тоже решил выглядеть, как женихи из его краев. Но, несмотря на славянские одежды, празднество проходило во всех мусульманских традициях. Все приглашенные гости, включая Султана, остались довольны проведенным днем. Жених и невеста, которые, по идее, толком-то и не знали друг друга, выглядели очень счастливо. Им казалось, что они были знакомы давным-давно и думали, что их встреча — судьба. Возможно, так и было, потому что им было очень хорошо вместе, уютно, спокойно. Мерьем и Хюррем были очень рады такому союзу. Гюльнихаль стала родственницей Мерьем, а Лука наконец обрел свое счастье. Молодожены решили остаться жить в Османской Империи, а лекарство для отца Мерьем передала знакомому пирату вместе с запиской, в которой говорилось, что Мерьем и Лука обрели счастье в дальних странах и что возвращаться не собираются. Теперь в жизни Луки и Гюльнихаль все было по правилам. Луке больше не надо было сторониться окон и возвращаться с работы тайком, а Гюльнихаль расцвела на глазах. Она была очень рада, что Лука ее муж. Они полюбили друг друга. Незапланированный брак, который сначала был простой формальностью, стал настоящим, полным любви, радости и счастья.