POV Гермиона
Я просыпаюсь от ужасной ноющей боли в висках. Всё тело налито тяжестью, и когда я пытаюсь пошевелиться, ощущаю себя будто под водой. С трудом открывая глаза, я встречаю взволнованный взгляд Тонкс. Выражение скорби на её лице тут же сменяется радостью. — Боже, Герми! Ты всех так напугала… Я пытаюсь сесть, и мне даже удаётся свесить с кровати ноги, но, к сожалению, комната тут же начинает кружиться, и я сжимаю матрас смертельной хваткой. — Осторожнее! — она помогает мне удержать равновесие. — Я в порядке. Как остальные? Где Гарри? — следы былого гнева начинают просыпаться во мне, и мне стоит больших усилий произносить его имя ровно и без эмоциональной окраски. Из-за него меня почти убили! Или даже хуже: чуть не убили его самого. — Тебе правда лучше сейчас не вставать… Я игнорирую её волнение, встаю и выхожу из комнаты. Только поднявшись на ноги, я осознаю, что нахожусь в библиотеке. Однако и это не удостаивается моего внимания, потому что сейчас у меня только одна цель: найти Гарри. Он обнаруживается на кухне. Когда я вхожу, взоры всех обращаются на меня. Присутствуют даже некоторые члены Министерства, которых моё появление, кажется, шокирует больше всех. Едва увидев меня, Гарри бледнеет. Рон и Джинни выглядят примерно так же, а Полумна просто как и обычно смотрит в пустоту, умудряясь при этом поддерживать со мной зрительный контакт. — Ты пришла в себя, Гермиона. Я рада, что ты в порядке. — Спасибо, Полумна, — я перевожу взгляд с неё на Гарри. — Что делаете? Планируете ещё одну секретную миссию, в результате которой кто-то может погибнуть? — он виновато отводит взгляд, что даёт мне понять, что именно этим они тут и занимались до моего прихода. — Чёрт возьми, Гарри! Ты что, совсем не учишься на своих ошибках?! — Мы не можем просто сидеть и ждать, пока Волан-де-Морт начнёт действовать! Это слишком опасно! — Ага, а идти против него вслепую совершенно безопасно? Ты ставишь жизни людей под угрозу больше, чем он, Гарри! Ты сходишь с ума… тебе нужно собраться, — в этот момент в комнату входят Люпин и остальные члены Ордена. Наверное, Тонкс их оповестила. — Я абсолютно в своём уме! — то, как он это говорит, только доказывает, что это совсем не так. Его глаза горят от ярости, а лицо красное от бурлящей крови. Он с силой ударяет кулаком по столу — и в этот момент меня осеняет. — Гарри… Мне кажется, я знаю, в чём дело, — делая глубокий вдох, так как знаю, что после следующих моих слов настроение моего товарища перейдёт в убийственное, я продолжаю: — Это всё из-за твоей связи с Волан-де-Мортом… Ты теряешь рассудок, потому он его теряет, — это единственное объяснение происходящему: у Гарри началась паранойя одновременно с тем, как она появилась у Волан-де-Морта. Я немного отступаю назад, понимая, что моему приятелю совсем не понравится моё предположение. — Я не такой, как он! — он моментально выхватывает свою палочку. Рон пытается его остановить, но Гарри его отталкивает. — Всё нормально, Рон. У меня всё под контролем, — я поворачиваюсь к Гарри. — Ты всегда знал о вашей связи. Это не первый раз, когда она оказывает на тебя влияние… — в меня тут же летит заклинание, что было ожидаемо, и я без труда отбиваю атаку, обезоруживая его. — Гарри, посмотри что ты делаешь: ты нападаешь на меня. Твоего союзника. Твою лучшую подругу. Похоже, это на него действует. Он в шоке округляет глаза, как будто только что осознал, что он делал. Что бы ни овладело им из-за их с Волан-де-Мортом связи, кажется, оно отпустило его. Пока. — Теперь видишь, Гарри? Я просто пыталась помочь. Он ошарашенно садится в кресло, делая глубокий вдох. Миссис Уизли выбирает этот момент, чтобы заговорить. — Что ж, не зря наша Гермиона зовётся самой выдающейся волшебницей своего возраста! Теперь, когда всё улажено, может, по чашечке чая? — она успокаивающе хлопает меня по плечу и принимается за готовку. Все рассаживаются по своим местам, и в комнате наконец воцаряется приятная тишина. Попытка миссис Уизли разрядить атмосферу работает до тех пор, пока Гарри не начинает говорить снова. — Я всё ещё не доверяю ему, Гермиона, — яд в его голосе настолько очевиден, что я непроизвольно чувствую укол в сердце, а к глазам подступают слёзы. Сжимая кулаки, я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. — Я не прошу тебя доверять ему. Я прошу доверять мне, — я больше не могу находиться здесь. Игнорируя предложенный миссис Уизли чай, я спешно покидаю комнату.POV Драко
Когда я прихожу в себя, всё моё тело болит и дрожит от холода. Я не должен быть так глубоко в подземельях. Оказывается, я лежу лицом на мокром полу в одной из клеток. Пытаюсь встать — в висках колотит, а ноги подкашиваются. Я хватаюсь за койку, чтобы восстановить равновесие. Впрочем, моей голове это не помогает, и та продолжает раскалываться. Сажусь на койку, пытаясь прийти в себя и понять, что произошло. Мы напали на Орден. Я видел, как Гермионе удалось спастись, а после отключился. И теперь я в камере? Мой желудок сжался. Меня убьют. Гермиону убьют. Должно быть, они вычислили, что я предатель. Словно по сигналу, в этот момент я слышу шаги на лестнице. Поднимаясь, я подхожу к решётке, выглядывая наружу. — Как низко ты пал, Драко… — по ту сторону моей клетки на меня смотрит Забини. Независимо от того, насколько сильно я хочу дотянуться и врезать ему, я абсолютно беспомощен без моей палочки. Не говоря уже о том, что мне нужно изображать невиновного насколько возможно долго. — Какого чёрта, Забини? Что я здесь делаю? Он усмехается, облокачиваясь спиной на стену напротив. — Не строй из себя дурака. Все знают, что ты предатель, — да, я точно покойник. Вместо ответа я сильнее сжимаю прутья решётки. Он продолжает с неприкрытым злорадством. — Я подозревал, что ты не пил вино на обеде. Когда наверху ты отключился, я снова дал тебе сыворотку правды. Ты пришёл в себя на несколько минут, и я представил тебя Тёмному Лорду… Он задал лишь один вопрос. Ты ответил «да» и снова отключился, — и снова всё, что я могу сделать — это сжать руками холодное железо ещё сильнее. Наверняка во мне ещё осталось немного сыворотки. Не могу избавиться от жуткого, леденящего душу страха. Если Орден не придумает новый план — его дни сочтены и война скоро будет проиграна. Ну хоть Снейпу хватило ума, чтобы не попасться. На лестнице слышатся ещё шаги, и я отшатываюсь назад, когда перед Забини возникает Волан-де-Морт. — Отличная работа, юный Забини. Ты будешь награждён за твоё усердие, — о да. Как только я выберусь — если выберусь — Забини будет первым, кто за всё заплатит. — Что же касается тебя, юный Малфой, я ожидал большего, — я не смотрю ему в глаза, зная, что ему не составит труда увидеть меня насквозь сейчас, когда во мне всё ещё есть следы сыворотки правды. И Окклюменция тут не поможет, хотя, конечно, я всё равно попытаюсь. Боль поражает меня в следующую секунду, но я знал, что он сделает: попытается выпытать из меня информацию, так как прятать воспоминания и бороться против боли одновременно я не смогу. Я падаю на пол в конвульсиях и не могу сдержать криков агонии из-за Круциатуса. От вызванных болью слёз перед глазами всё плывёт. А вот взор Волан-де-Морта ничем не затуманен: ему стоит лишь один раз установить зрительный контакт — и он сразу пробирается в твоё сознание. Я практически чувствую, как он прочёсывает все мои воспоминания, и стараюсь изо всех сил защитить те, что связаны с Гермионой, но всё тщетно. Я предполагал, что перво-наперво он станет искать информацию о Поттере — и он её нашёл. И сейчас он просматривает сцены её спасения, видит мои чувства к ней. Когда он наконец заканчивает и убирается из моей головы, мне с трудом удаётся приподняться с пола. — Так юный Малфой влюбился в золотую грязнокровку Поттера… Весьма неожиданный поворот, — презрение в его голосе не скрывает даже усмешка. Из всего, что он мог выудить из моего сознания — местоположение Ордена, их слабости — всё, на чём он сосредоточился — мои чувства к Гермионе. — Не зови её так, — мне хочется, чтобы это звучало более яростно, но энергии во мне почти не осталось, так что и желаемого эффекта нет. — Вставай, — он поднимает меня одним движением палочки. Я не могу пошевелиться, как ни стараюсь, а он продолжает свою речь, самодовольно усмехаясь. — У меня к Вам предложение, мистер Малфой, — его тон лёгок, но глаза выдают весь злой умысел. Мне не нравится то, как он смотрит на меня. — Разузнай для меня, где убежище Ордена, и я не трону твою драгоценную маленькую грязнокровку. Ослушаешься — и, я уверяю, я разворочу всю Англию — несомненно с тысячами жертв — в поисках их укрытия, и, когда найду его, твоя Грязнокровка пойдёт наградой Забини. Он возвращает мне контроль над телом, и я падаю на колени. Защитить Гермиону или защитить Орден? Естественно, доверять слову Волан-де-Морта нельзя, но тот вариант, где гибнут тысячи людей, хуже всего. Но мне невыносима одна мысль о том, что Забини будет прикасаться к моей Гермионе. Она возненавидит меня, но я предпочитаю, чтобы она была жива и злилась, чем мертва. Сжимая кулаки, я отвечаю. — Хорошо. Я всё выясню… мой Лорд, — но не без попыток что-то придумать, конечно. Что ж, по крайней мере, теперь я знаю, что сыворотка правды на меня больше не действует. Дверь в мою камеру открывается по мановению его руки. Мне позволяют вернуться в комнату, но палочку так и не отдают. Перед тем, как уйти, он бросает последнее предупреждение: — И если ты расскажешь ей или кому-нибудь ещё в Ордене о нашем соглашении… оно будет недействительно, — я киваю. — И чтобы обеспечить твоё выполнение своей части уговора, принеси Нерушимый Обет, — я не могу не повиноваться этому приказу. Он берёт мою руку, и Забини скрепляет нас контрактом. После этого они наконец уходят, а я возвращаюсь в свою спальню с однозначным смертным приговором, нависшим надо мной, без палочки, не имея возможности защитить себя и абсолютно не представляя, как помочь Ордену в этой ситуации. Вздыхая, я зову Добби. — Господину Малфою нужен Добби? — я даже не могу смотреть ему в глаза. — Да. Перенеси меня к Гермионе, — я не представляю, как мне удастся выпутаться из этого всего. Оказавшись в доме, я обнаруживаю себя не в комнате Гермионы, куда ожидал быть перенесённым, а в библиотеке. Гермиона ходит туда-сюда, бормоча что-то себе под нос, но больше всего меня удивляет портрет, висящий на стене за её спиной. С него моя мать обеспокоенно наблюдает за её метаниями, но переключает внимание на меня. — Драко… Гермиона резко вскидывает голову, и на её лице сразу же появляется облегчение. Мне больно от мысли, что ради её спасения мне придётся её предать. Я смотрю на маму полным раскаяния взглядом в надежде, что она поймёт, что я пытаюсь сказать. Она всегда видела меня насквозь. Быть может, у неё до сих пор осталась эта способность. — Здравствуй, мама. — Драко! Ты в порядке… — я вижу, сколько усилий она прикладывает, чтобы не приближаться ко мне. Я шагаю навстречу, присаживаясь на диван, стоящий возле неё. — Да. Со мной всё нормально. Как ты? Просто пришёл проверить, как тут идут дела. Все остальные целы? — не то чтобы мне есть до них какое-то дело. Я хочу просто взять её и убежать далеко-далеко отсюда, туда, где я мог бы спрятать её от всего мира. — Да, всё в порядке. Гарри тоже приходит в себя. Он всё ещё мне не доверяет, но мы выяснили одну из причин, почему — он разделяет паранойю Волан-де-Морта, — эта информация для меня неожиданность, хотя я слышал что-то об их связи. — Понятно. — Драко, с тобой точно всё хорошо? — спрашивает мама с заботой в голосе. Я поднимаю голову. — Да, я в порядке, — тон совершенно не соответствует моим словам, но ни одна из моих собеседниц больше вопросов не задаёт. Больше всего на свете я хочу им всё рассказать, но не могу. Иначе я умру. Даже если Волан-де-Морт действительно сдержит своё слово, Гермиона всё равно может быть в опасности. Я должен быть здесь, чтобы иметь возможность защитить её. — Гермиона, дорогая, принеси ему чашку чая, пожалуйста, — она удивлённо вскидывает голову в ответ на просьбу моей мамы, но всё равно идёт за чаем. Как только Гермиона уходит, моя мать снова обращается ко мне: — Драко. Он всё узнал, не так ли? — от стыда я прячу лицо в ладонях. Сперва я подвёл её как сын — а теперь ещё и как шпион. — Я просто хочу защитить её, мам. Мне ничего больше не нужно. Эта глупая война — причина, по которой разрушены столько жизней, и вот сейчас она испортила и мою. Я думал, что, может быть — просто может быть, — она станет моей. Что каким-нибудь образом, когда всё это закончится, она станет моим шансом искупить вину, — я глубоко вздыхаю, чтобы развеять дрожь в голосе. Я не раскрыл ей своё задание. Но я не могу рассказать больше, чем сказал только что. — Ты любишь её, — это даже не вопрос. Это подтверждение моих слов. Я не могу ответить, и потому вместо ответа смотрю на неё так, как смотрел всегда в детстве. — Делай то, что считаешь правильным, — после этого мама уходит, очевидно, очень обеспокоенная, и это сподвигает меня на ходьбу туда-сюда по комнате точно так же, как это делала Гермиона. Скоро мама вернётся, поняв, что я делаю. И мне нельзя быть тут, когда это произойдёт. От моих раздумий меня отвлекает рабочий стол, расположенный в углу. У меня есть идея: мне не придётся спрашивать о местонахождении Ордена, если я найду письмо, адресованное кому-то здесь. Я принимаюсь за поиски и вскоре натыкаюсь на маленькую коробочку, подписанную как «Письма о зачислении в Хогвартс». Не могу в это поверить. Блэки сохранили все эти письма. Я нахожу адресованное Сириусу Блэку письмо. Площадь Гриммо, 12. — Куда ушла твоя мама? — неожиданно у меня за спиной раздаётся голос принёсшей чай Гермионы, и я оборачиваюсь, роняя письмо. — Не знаю. Просто исчезла, — мой ответ, очевидно, совсем не кажется ей убедительным. Она замечает письмо. Я сажусь на диван, испытывая облегчение, когда она садится рядом. Делаю глоток — и убираю чашку, потому что в горло ничего не лезет. Она накрывает мою ладонь своей и смотрит на меня с беспокойством. — Драко… — моё сердце разрывается от её взгляда.POV Гермиона
С Драко однозначно что-то не так. Я вижу это по его глазам: в них снова отражается внутренняя борьба, которая происходит в нём каждый раз, когда он спасает меня. Я подвигаюсь ближе к нему и касаюсь его руки. — Пожалуйста, скажи мне, что случилось, — он сжимает зубы, но в глазах нет злобы. Моя рука непроизвольно тянется к его щеке. Я не ожидаю от него никакой реакции, но он неожиданно наклоняется и целует меня. Освобождая руку, он кладёт её мне на талию и притягивает к себе. Я позволяю ему это сделать, потому что и сама беру его за плечи, не желая отпускать. Он наклоняется вместе со мной до тех пор, пока моя спина не касается дивана. Его поцелуи становятся лёгкими и я говорю: — Но ты же сказал… — Забудь, что я сказал, — в его голосе слышна боль, но он не даёт мне возможности ответить. Он накрывает мои губы своими, и каждое его движение пропитано горем, отчаянием, болью. И вдруг так же внезапно, как начал, он останавливается, но не отстраняется. Мы оба тяжело дышим, но даже не пытаемся изменить положение — оба не хотим отпускать друг друга. — Драко, я… — начинаю было я, отчаянно желая рассказать ему о своих чувствах, но он не даёт мне закончить, видимо поняв, что именно я собираюсь сказать. — Не надо. Не говори это, — он поднимается, не глядя на меня. Мое сердце сжимается. Я не предпринимаю попыток встать и просто смотрю на него несколько секунд не двигаясь. — Я понимаю… Если ты не чувствуешь… — я быстро встаю, всё ещё наблюдая за ним. — Не в этом дело, Гермиона, — он тут же зовёт Добби, но перед тем, как уйти, говорит напоследок: — Совсем не в этом. Эта комната мне никогда не казалась такой пустой, как сейчас, после его ухода. В этот момент в свой портрет возвращается его мать. — Гермиона, что-то не так. Волан-де-Морт всё знает, — её слова словно удар в живот. — О-откуда Вы знаете? — в груди тяжелеет от подступающей боли. — Только что я была в поместье и подслушала их с Люциусом разговор. Драко возвращается к ним с информацией о том, где вы находитесь. Я не могу в это поверить. Он нас сдал. — Но он не может! Он не знает… — прерываясь на полуслове, я пулей подлетаю к столу, возле которого не так давно был Драко. Письмо, которое он уронил, из Хогвартса — это сообщение о принятии Сириуса в школу, с адресом его места жительства крупными буквами. Колени подкашиваются, и я оседаю на пол, совершенно ошарашенная. — Гермиона… этому должно быть какое-то объяснение… Я качаю головой. Какое объяснение тут может быть? Гарри был прав. Я ошибалась. — П-после всего… он всё равно предал нас… предал меня… — я не могу сдерживать подступившие слёзы. Появляется Добби и, увидев меня, встревоженно подбегает. — Мисс Гермиона! Вы ранены? Я игнорирую его вопрос. — Добби, собери всех. Скоро на нас нападут.