Fated

Вот черт… Яростно захлопываю дверь в операционную, очень быстро мою руки, скидываю с себя запачканную кровью форму, переодеваюсь и пулей выскакиваю на балкон. Мне нужен свежий воздух… и пофиг, что сейчас только средина марта, на улице все еще холодно и накрапывает маленький дождик… честно, мне побоку… Мне просто нужно успокоиться… Да, признаю, я очень зол. И я очень не люблю орать на людей в таком состоянии, потому что мозгом понимаю, что в принципе-то они не виноваты, и отгребают зазря. Сейчас я даже рад, что приучил всех: и коллег, и медсестер, и интернов не трогать меня после тяжелой и неудачной операции. А в этот раз… Я готовился, я знал, что будет сложно, что это тоже своего рода эксперимент… Я несколько суток подряд вместе с другими хирургами советовался насчет того, как лучше провести операцию, постоянно думал, читал, искал… И что в итоге? Я буду виноват, как всегда. И никого не будет волновать, что ни сам пациент, ни его родственники, которых я сам, лично неоднократно выспрашивал на эту тему, никто не сказал, что у него специфическая реакция на обезболивающее. Все промолчали, но зато уже через пару часов будут вопить не своим голосом, мол, какой я ужасный врач. А почему? А потому, что анестетик не взял пациента, и он очнулся от боли прямо на операционном столе, как раз тогда, когда я вырезал опухоль из его легкого. Левого. Как раз над сердцем. И все вдруг замерли, разинув рты. Ах, да, еще… Все же тоже решили умолчать, что он конченый истерик, который боится вида крови, поэтому его сердце чуть не разорвалось прямо в тот момент, когда до него дошла суть происходящего. И все упорно ждали, пока я рыкну на них, чтобы срочно несли анестезию. И, разумеется, надо ж было двигаться как черепахи, подождать, пока пациента не начнет колбасить, пока этот пришибленный интерн не полезет своими кривыми ручонками со скальпелем… Хвала кому-то там сверху, что Ючон был свободен. Ведь никого не интересует, что я не кардиохирург, и вообще сердце оперировал последний раз более двух лет назад. Никого ничто не волнует… Все только умеют плевать тебе в лицо этой фразой: «Ты же врач… Ты же давал клятву….» Нет, я люблю свою работу, и ни разу не пожалел, что выбрал путь медика. Просто вот такие вот пациенты… а особенно их родственнички… Всегда завидовал спокойствию Микки. Вот уж точно, кому надо было становится хирургом. Добрый, вежливый, обходительный… Он всегда был уверен и сосредоточен, он занимался тем, что ему нравилось и тем, в чем он был уверен. Он почти не волновался перед операциями, разве что во времена интернатуры… Но у него потом никогда не дрожали руки, его не выносили из операционной в состоянии обморока, ведь он никогда не лез на рожон… «Не то, что некоторые...» За это меня и ненавидит большая часть больницы. За то, что я не стою на одном месте, а постоянно пытаюсь усовершенствоваться; за то, что ищу новые методы лечения; за то, что достигаю успеха; за то, что никогда не общаюсь с пациентами… Меня считают циником и редкостной сволочью. Ну и фиг с вами! Это почему-то не мешает вам записываться в очередь на совместную операцию со мной, или возможность очередной раз проконсультироваться. Ведь я и, правда, много чего добился… в свои-то двадцать восемь… - Дже, ты как? – тихо спрашивает Ючон, едва слышно подходя сзади, накидывая на плечи кофту и держа в руках стаканчик с горячим шоколадом. Только ему позволено в такие моменты приближаться ко мне, зная, что я не покрою его трехэтажным матом на ультразвуковой громкости. - Паршиво, как всегда… - Да-а, подкачали, конечно, они… Но все же ты его спас… - Угу, – делаю глоток горячей жидкости, что приятно согревает горло. – Спас бы, если бы этот придурок не проткнул его скальпелем… - На самом деле повезло, что он просто задел орган… Почти царапина, я все залатал… Опухоль ты, вроде бы, отлично удалил, так что будет жить… - Посмотрим… - Не грусти, все будет хорошо! – приобнял он меня. – И не занимайся самокопанием, ты нам еще нужен в рабочем состоянии. Иди лучше домой, проспись… Иначе я опять тебя положу под капельницу! - Ладно-ладно, раз ты меня так беспардонно выгоняешь… - Ща еще пинка дам! - в шутку пригрозил он. - Ой-ой-ой! – наигранно испугался я, но все же пятую точку прикрыл. С таким попастым мужем, каким был его Джунсу, у Ючона уже была набита рука на подобные телодвижения. Это его красавчик только деланно смущался, а мой тощий зад вполне может и поболеть весь вечер. - Вали-вали! Только вернувшись в помещение, я понял, насколько продрог. Вообще в такие моменты врачи нередко курят, как паровозы и заливаются кофе, а может, и с коньяком. Но я ненавижу табак, ненавижу сигаретный дым и вообще испытываю к этому легкое отвращение. Наверное, потому что последнее время занимаюсь преимущественно операциями, связанными с раком легких. И кофе тоже не люблю… В отличие от большинства, я от него или возбуждаюсь, что мне совсем не нужно на работе, или же банально засыпаю… Поэтому для расслабления пью или горячий чай, или шоколад… а если дела совсем плохи, то курю дома кальян, травы для которого подбираю сам. Просто набор успокоительного чая. Об этом реально почти никто не знает, но в больнице все думают, что я там курю реальную траву. А мне так даже лучше. Меньше вопросов, меньше желающих общаться, влезть в душу и наследить там. Пусть держатся на расстоянии вытянутой руки. Так будет спокойнее для всех. Я уже собирался уходить, но все же заглянул к пациенту. Хоть я внешне и выгляжу, как каменный, но все же волнуюсь за каждого вот такого идиота, которого мне кладут на операционный стол. Микки был прав, все вроде в норме, есть вероятность, что выживет… - Доктор Ким… - пискляво послышалось в коридоре. - Не приближайся, говорю по-хорошему, - прорычал я, даже не смотря на парнишку. На самом деле, он не глупый, просто слишком уж суетливый. Да и к тому же интерн. Их надо ставить к опытным хирургам постарше, более спокойным, а не таким вспыльчивым, как я. К тому же, начинать надо с более простых операций, где хирург всегда сможет что-то исправить и залатать, где все уже изучено и не сотню раз проделано, а не когда я сам до конца не уверен в том, что в итоге получится. Я постоянно экспериментирую, поэтому мне дают самые интересные и сложные случаи. И отсюда все и вытекает… За окном уже вовсю лил дождь и громыхал гром. Народу на дороге, к счастью, было мало, поэтому я относительно быстро доехал до дома. - Привет, Джиджи! Да, я помню, что тебя нужно покормить и даже специально для этого зашел в магазин, – ласково лепетал я, развязывая шнурки на кедах и почесывая за ушко свою кошку. Вот еще один мой анти-стрессор, мой личный врач. Правда, ее тоже надо любить, кормить, и порой отгребать по рукам, но это все мелочи. - Хэй, дай мне дойти до кухни! Джи, я же сейчас на тебя наступлю! – нет, честно, сейчас так и сделаю. Я понимаю ее привычку тереться мне об ноги, но не тогда же, когда я в полутьме пытаюсь идти по коридору? - Вот, держи. Приятного аппетита! Мне благодарно мяукнули и начали активно чавкать. Я пока успел разложить продукты и самому взяться за готовку. Это было еще один моим хобби. Занимался я этим редко, по большей части выживал на рамене и бутербродах с яичницей или омлетом. Но если уж становился за плиту то все… это надолго... Ючон нередко говорил, что во время готовки у меня такое же лицо, как и во время операции. Ведь я часто засиживался у них с Джунсу дома, готовил на все праздники, или они заваливались ко мне. Я этому удивлялся, хотя в принципе тоже орудовал руками и что-то резал… только это что-то было в принципе уже неживое, и ему не страшно, если я немного промахнусь и в худшем случае порежу себе палец. Да, слишком много в моей жизни связанно с работой. И я согласен с тем, что врач – это не столько профессия, сколько призвание. Иначе как объяснить, почему я столько сил трачу на все это? Меня выносят из операционной и потом откачивают не из-за того, что я неженка, а потому, что я ночами порой сижу и готовлюсь к очередной процедуре; потому, что чхаю на себя лишь бы спасти самого безнадежного пациента… И падаю в обморок только тогда, когда будет закреплен последний шов и когда все облегченно вздыхают. Как и у каждого хирурга, у меня тоже есть собственное кладбище. Кладбище тех, кого я не смог, не сумел спасти… Чьи лица уже никогда не смогу забыть, чьи взгляды всегда буду стоять у меня перед глазами… А особенно ее… Той маленькой девочки, чья трагедия круто повернула мою жизнь… «-Оппа, а я очень больна? – большие карие глазенки смотрят на меня немного грустно. - Да, Су Чжон. А почему ты спрашиваешь? - Те толстые врачи говорят, что у меня нет шансов… - А ты не слушай их! Может, они и не про тебя говорили! Шанс есть всегда, запомни это!» Сейчас я лишь тихо и грустно посмеивался. Тогда я не так давно закончил интернатуру и был начинающим хирургом. Ей было всего шестнадцать, и она мне безумно понравилась своей светлостью, своей чистотой и открытостью. Но из-за одного инцидента она попала под радиоактивное облучение, и теперь лежала в клинике с редким видом рака легкого - правая верхняя часть. Опухоль долгое время развивалась незаметно, поэтому ее поздно обнаружили. Ей оставалась только операция, причем чем быстрее, тем лучше. Но я был юн и верил в нее. Наши отношения нельзя было назвать романтическими, мы просто сблизились, хотя я попал к ней случайно - после интернатуры я думал на пару с Ючоном идти в кардиохирургию, ведь у меня это хорошо получалось. Но случайно мы с ней познакомились, и... - Дже, скажи, а это больно - умирать? - Не знаю. Вряд ли. Тебе ведь введут обезболивающее, так что ты просто заснешь и не проснешься. - А если без операции? - Зависит от состояния здоровья. Но тебе об этом рано думать. Ты будешь еще очень долго жить. - Честно? - Да. - Обещаешь? - Ага. - Тогда поделюсь с тобой секретом. - тихо произнесла она. - Ты же никому не расскажешь? - Нет, конечно. - Мама говорит, что если операция пройдет успешно, то мы все вместе поедем в Америку. Здорово, правда? - Дааа... Я бы тоже хотел поехать в Штаты. - Почему? - Я бы хотел там постажироваться. Некоторые клиники, особенно при университетах, очень хорошо оснащены. - И в них можно лучше лечить людей? - Надеюсь. У меня много идей, и я хотел бы там осуществить их. - Я верю тебе. И верю в тебя... Тогда я не знал, как она была права. Меня действительно отправили на стажировку в США. И опять же, благодаря ей. Операция ей не помогла, все было слишком запущено, врачи не смогли ее спасти. И я тогда тоже был там, и видел все это... и навсегда запомнил те уставшие взгляды врачей... и тот миг, когда запищал аппарат и перестало биться ее сердце... С тех пор я перестал общаться со своими пациентами. Слишком много боли мне пришлось пережить после смерти Су Чжон, слишком сильно я впустил ее в свое пространство... И я не готов был пережить подобное еще раз. Но с тех пор я серьезно начал интересоваться раком легких, особенно вызванных не курением. Я не смог спасти ее, но хотел спасти всех остальных, чтобы успокоить свою совесть. Именно тогда я начал так скрупулёзно готовиться к каждой операции. Старшие заметили мое рвение, и дали мне шанс усовершенствоваться. Там же, в Штатах, я многому научился и начал ставить свои первые эксперименты. Признаю, далеко не все они были удачны, но я горжусь тем, что за долгий период сумел вытащить всех своих пациентов. Меня тихо ненавидели, держали зуб, плели сплетни, но уважали. Поэтому в Корею я уже вернулся опытным специалистом, заработавшим себе имя. Вместе с некоторыми американскими врачами я участвовал в разработке новых методов хирургии, которые мы сейчас и практикуем. Но до сих пор я так и не добрался до того, чего так желал: оперировать человека с раком верхней части левого легкого, вызванной радиационным облучением. Это считается самым трудным, но я и не берусь за легкое. Подобные пациенты редко выживают, ведь чаще всего это дети или старики. А если же это молодые мужчины (они поддаются подобной болезни чаще), то обычно их работа связана с различными опасными веществами, и там целый букет хворей, вылечить которые комплексно просто архи-трудно. А я верю.... я помню ее личико, ее милые глазки... помню ее голос... и слезы ее матери... Эти похороны часто снятся мне, сопровождаемые собственными рыданиями... Поэтому я и борюсь... поэтому и не сплю ночами... Хотелось бы иногда утопить всю свою боль в стакане виски, но я стал слишком хладнокровным и понимаю, что лучше не будет. Поэтому просто закуриваю кальян, заедаю шоколадкой и листаю учебник дальше. Я не сильно верующий, даже, скорее, атеист... Но я чувствую, что должен искупить свой грех перед ней. Выполнить это смело данное обещание... ***** Следующий день встретил меня назойливой мелодией звонка, сонным мурлыканьем возле плеча и упрямым солнечным лучиком, что-таки просочился сквозь шторы и весело скакал по моему лицу. Утро было самым обычным, но на душе было удивительно легко и радостно. Обычно после подобных провалов меня все утро колотит от волнения за пациента, и я с каменным выражением лица иду на работу узнавать свой вердикт. А сейчас... я почему-то был на сто процентов уверен, что с тем парнем все в порядке. На душе было некое волнение... но оно было радостным. Как будто я подсознательно знал, что со мной произойдет что-то хорошее. У меня подобная гамма чувств впервые. Это необычно... и приятно. Похоже даже Джиджи уловила мое настроение, ласково трясь о мое плечо и довольно мурлыкая. Такое начало дня мне несомненно нравится! Мне даже захотелось себе что-то оригинальное соорудить на завтрак. Мне! Человеку, который, имея очень запущенного пациента, способен сутками жить на воде и горячем шоколаде из ближайшего автомата! Я, не ожидая от себя подобных порывов, даже чуточку растерялся. С одной стороны, времени на кулинарные эксперименты особо не было, а с другой... А почему бы не порадовать Ючона? В его отделе кардиологии всегда неспокойно, часто кому-то становится плохо и вообще успокоительное ходит по рукам... А не соорудить ли мне яблочный пирог? В принципе, если не тупить, то сделать его можно относительно быстро. А вечером замесить тесто, и уже завтра напечь пирожков. Больница от подобного охренеет. Да ладно, я сам сейчас от себя хренею. Особенно, когда оказалось, что проснулся я более чем на час раньше, чем обычно. И времени на пирог как раз хватит. - Значит, руки в ноги и за дело? - весело спросил я жующую кошку, которая ответила мне веселым взглядом. ***** - Привет, Чонни! - с веселым воплем повис я на шее друга. - И тебя с добрым утром! С чего такой позитив? - недоуменно поглядывал он на меня. - Даже не знаю. Просто проснулся с хорошим настроением. О, и сделал пирог. Попробуешь? Наверное, мои глаза действительно как-то не так светились, раз у вечно спокойного Микки начала с треском отпадать нижняя челюсть. - Дже, ты себя точно нормально чувствуешь? - Ага! – еще шире улыбнулся я. - Ну ладно, давай свой пирог, отпразднуем твою очередную удачу. - Ты о чем? - недоумевал я. - О твоем вчерашнем пациенте! Он-таки выжил, и сейчас себя вполне нормально чувствует. Физически, я имею в виду. Морально он еще слегка в шоке, но думаю, это скоро пройдет. - Отлично! – засиял я. - Надо бы, что ли, пойти поздороваться. А заодно и провести нравоучительную беседу с родственниками. Ведь если бы не ты, они бы сейчас в унисон рыдали под палатой. - Да, тут они промахнулись… Кстати, раз ты такой добрый сегодня, порадую тебя новостью. - Какой? - Сегодня к нам в больницу привезут нового пациента для тебя. Все как по заказу: рак верхнего сегмента левого легкого, вызванный радиоактивным облучением. Внутри у меня все на миг замерло. Вот оно… мое время… мой шанс… Моя судьба… Су Чжон, наконец… Я смогу оплатить перед тобой свою ошибку… - Спасибо, Микки! - Не за что! А пирог я себе ставлю. Пойду своих пациентов подкармливать. - Только не забывай про отзывы! У меня проснулся кулинарный интерес. - Оу, отлично! Пообщавшись с пациентом, в результате я получил кучу хвалеб и извинений от него и его родни, но при этом внешне оставался тем же хладнокровным хирургом. А внутри все трепетало в предвкушении нового больного. Как бы это ни звучало, но это была как долгожданная вещь, о которой ты так сильно мечтаешь, и вдруг она приходит к тебе в руки. Да, я волнуюсь, я боюсь, но я должен попробовать… Все равно больше никто за него не возьмется, а я хочу дать шанс этому человеку пожить… - Доктор Ким, там уже прибыл очередной пациент! - Хорошо, я скоро подойду! – холодно ответил я, продолжая заполнять бумаги. Искренне ненавижу это дело, но зато помогает отвлекаться. На самом деле хотелось вскочить со стула и на космической скорости прилететь в палату осмотреть новоприбывшего. Но Дже, помни – только не привязываться. Ты будешь его изучать, проводить все анализы, оперировать его… только не впускай его в свое сердце…Ты же помнишь, ты знаешь, чем это для тебя закончится… Не стоит давать себе ложных надежд… Дойти до палаты я смог только часа два спустя. К этому времени интерн уже успел собрать все его документы, зарегистрировать, определить в палату и уже проводил опрос. - О, доктор Ким, я уже хотел идти за вами! - Что-то случилось? - Нет, просто, думаю вам лучше самому выслушать рассказ пациента. Боюсь, я не все понимаю… - потупил взгляд он. Видимо, вчерашняя ошибка поубавила его самолюбие. Ну и да, стоит ему еще раз так промахнуться, и я, не дрогнув лицом, пошлю его на все четыре стороны и никогда к себе на операцию ближе пушечного выстрела не допущу. - Сейчас все выясним, - сказал я, выдергивая у него из рук папку и заходя в помещение. - Здравствуйте, меня зовут доктор Ким и буду вашим лечащим врачом, – заученно отчеканил я, даже не глянув сторону пациента. - Добрый день! Меня зовут Чон Юнхо, и я рад, что именно вы будете меня лечить. Очень много слышал о вас. Такой чистый и мягкий, жизнерадостный голос… голос человека, которому суждено жить и жить, голос, полный любви к жизни… А не голос того, кто через пару недель уже не сможет нормально дышать. Я резко поднял голову и встретился с взглядом теплых карих миндалевидных глаз, что, как и лицо мужчины, светились улыбкой. Мне пришлось судорожно сглотнуть… Кажется, это называется влюбиться с первого взгляда… Почему у меня возникло ощущение дежа-вю?..