Fated

- Вы слышали обо мне? - я, честно, удивлен. Конечно, меня могут знать в Америке некоторые врачи, да и в Корее парочка... - Да. Меня диагностировали в Англии, и врач очень тепло отзывался о вас, - так же приветливо произнес он. Англия?! Я мысленно присвистнул. - Мм, понятно, - с тем же непроницаемым видом ответил я. - Смотрю, мой интерн уже спросил все необходимое... Так что уже с завтрашнего дня будем начинать проводить анализы. Чтобы у вас сегодня было время адаптироваться. Самочувствие не беспокоит? - Нет, пока все в порядке, относительном. Спасибо доктор. - Не за что, - так же сухо отвечаю я. У него что, улыбка приклеена? Парень, ты нарываешься! - Вас что-то беспокоит? - участливо спросил он. Йа-ху, улыбка исчезла. Черт, так он еще милее! - Нет, просто... непривычно видеть столь улыбчивого человека с таким диагнозом, - Я давно начхал на правила сентиментальности. Для большинства врачей он - уже труп, лишенный шанса. Я хочу ему его дать, так же как и себе. Но никогда не говорю об этом. Пусть не питает ложных надежд. Все же я не бог. - Знаю. Большинство людей, едва услышав про рак, теряют способность радоваться жизни. Но... я не хочу этого. Даже если мне суждено умереть, я хочу провести оставшееся мне время спокойно, - ответил Юнхо, слабо улыбаясь. Тут он немного поколебался, но все же спросил. - Доктор Ким, скажите честно: каковы мои шансы? Его лицо было сосредоточено, а взгляд тверд, как скала. Тут я и понял, что за внешней приветливость и дружелюбностью стоит сильная воля и решимость. Парень продолжает меня поражать. Так, Джеджун, засунул размышления в зад, и дал профессиональный ответ. - Шансы малы, и достаточно призрачны. Думаю, вы и сами это понимаете, - прямо ответил я. - У вас очень редкий вид опухоли, которую сложно оперировать. Она вызвана радиацией, что еще более усугубляет дело, так как радиация вызывает целый комплекс недугов. И даже при успешном исходе операции, вероятность чего так же мала, никто не гарантирует вам продолжительную жизнь. Юнхо чуть призадумался. Я дал себе чуть слабины и позволил рассмотреть человека, чей образ никаким образом нельзя завербовать на своем сердце. Высокий, стройный, даже сквозь рубашку видно, что достаточно накачанный. Весь вид свидетельствовал о человеке решительном и готовом на упорный труд ради достижения своей цели. Люблю таких людей - немного фанатиков своего дела. Внимательно рассматривая его лицо, я попытался угадать его возраст. Тридцати еще не было, возможно, он мой ровесник. Хотя... Ким Джеджун! Пункт а) - у тебя в руках его медицинская карта, где есть вся интересующая тебя информация, пункт б) - это тебя в принципе не должно интересовать! Мою внутреннюю перебранку разрушил его мягкий баритон: - Благодарю, доктор Ким. - Не за что. Отдыхайте, завтра с утра я приду и начну обследование. Выйдя из палаты, я твердым шагом направился к себе в кабинет, игнорируя удивленные взгляды интерна. Ну да, я же пообщался с пациентом дольше двух минут! Сам от себя в шоке. Едва закрыв дверь, я тут же начал вычитывать его историю болезни. Итак, Чон Юнхо, двадцать восемь лет (я был прав), жил в Сеуле, затем переехал в Англию, где проживал последние четыре года. Неплохо так! В общем здоровье его не беспокоило, и до недавнего времени он редко обращался к врачам. Затем резкая простуда, воспаление легких, последствия... вот тут начали что-то замечать... а вот и рентген. Да, все так и есть! То, чего я ожидал. Итак, можно поднимать старые архивы. - Привет, Дже! - как всегда, без стука вошел Ючон. - Как там твой новый подопытный? - С точки зрения диагноза – отличный. Но оптимист. Меня это смущает, - честно признался я. Таить что-то от Микки бесполезно, все равно почует. - Это хорошо. Ты же вечно жалуешься на эти хмурые мины, мол, я тут уже собрался коньки отбрасывать, а ты, врач, скачи вокруг меня. - Да, ты прав. Только вот оптимизм я боюсь еще больше. Такие люди верят в лучшее, а я смотрю реально. И не хочу, чтобы они строили воздушные замки. - Ну, пусть лучше он, чем твой предыдущий истерик. - Не напоминай! - поморщился я. - Кстати, твой пирог пошел на ура! - довольно заметил Ючон. - Правда? - Ага, все слопали с огромным удовольствием и требуют еще добавки! - Отлично, я как раз на пирожки прицелился! - уже потирал руки я. Как тут вспомнил: - А они в курсе, кто готовил? - Пока нет. Я решил поберечь их детскую психику. - Правильно. Меньше знаешь - крепче спишь! - Это уж точно. Наверное, поэтому врачи так мало спят. - Да уж... Ты что-то хотел спросить? - Да, тут у меня небольшая операция через час. Моя кардиохирургия и аппендицит удалить надо. Поможешь? А то все жутко заняты... - Случай сильно стремный? - сразу поинтересовался я. - Вроде бы, нет. А что? - Да вот, может, интерна потренировать. Он, конечно, вчера знатно ложанулся, но… может, еще не все потеряно… Надо же ему хоть что-то делать, кроме как с бумагами носиться. - Эх, а все-таки ты добрый! - похлопал друг меня по плечу. - Чтобы кто ни говорил... - Какая операционная? - Шестая. - О'кей. Пойду, поищу этого счастливчика. Я был прав: этот вечный двигатель снова шастал где-то по больнице. Его вообще порой было достаточно проблематично отловить. Едва попав к нам в больницу, Бэкхен сразу же поразил всех своей активностью и готовностью выполнять любую работу. И время показало, что это не простое желание выделиться перед врачами – это его натуральная потребность в действии, в знаниях. Он действительно очень хочет быть хорошим врачом, и понимает, что ради этого нужно долго и усердно работать. Вероятно, поэтому его закрепили именно за мной. Все в курсе, как я ненавижу всяких там самовлюбленных выскочек, возомнивших себя богами медицины. Ведь я их не просто опускаю – я тупо не даю им прохода, так что они уже сами просятся к другим врачам. А этот стойко ходит за мной хвостиком. На операциях он обычно просто смотрит, реже – ассистирует, но вот вчера мне сказали дать ему шанс. Но операция реально была сложная. Сомневаюсь, что я бы натворил меньше дел. Ладно, сегодня у нас день доброты – подарю ему возможность исправиться в моих глазах. - Где интерн Бён? – спросил я на регистрации. Сидящие там медсестры тут же попритихли и смотрели на меня, как кролики на змею. - Он вроде с остальными интернами пошел смотреть на операцию… - тихонько кто-то пролепетал. - Будьте добры найти его и сказать, что если через пятнадцать минут он не будет как штык стоять под шестой операционной, то скальпель в руки в этой больнице он не возьмет. Я точно знал, что его обязательно найдут и доходчиво объяснят. Ибо в этих стенах он уже успел стать любимчиком и главным страдальцем, попавшим в мои коварные клешни. А бегать по коллегам, узнавать – у кого же сейчас операция, какая и где – у меня желания нет. Я пока успел чуток порыться в собственных архивах, немного определиться с необходимым материалом и наклепать приблизительный план действий на завтра. Не люблю что-то делать в спешке, тем более, что время операций достаточно часто назначается приблизительно, ведь пока подействует анестезия, пока все приготовят и тому подобное. Уже подходя к операционной, я издали заметил маленькую фигурку, что неуверенно топталась под дверями. - Доктор Ким! – радостно и взволнованно воскликнул он. – Вы звали меня? - Да, сейчас будешь оперировать. Сегодня у нас аттракцион невиданной щедрости: я даю тебе шанс загладить вчерашний прокол. Наша задача – удалить аппендицит, быстро и профессионально. Справишься? - Спасибо вам огромное! Я постараюсь изо всех сил! – мне хотелось зажмуриться от того, как он ярко засиял. Вот же лампочка! Не удивлюсь, если он быстро подружится с Юнхо. Так, Ким – у тебя операция. - Заходи. Когда все было готово, мы приступили к работе. Ючон возился с сосудами сердца, а мы пока осматривали интересующую нас область. Ну и я закидывал вопросами Бэкхена. Нет, вовсе не из злорадства. Он должен быть уверен, в том, что делает. Хирург должен осознавать, что происходит перед ним, должен наперед планировать свои действия, заранее предсказывать, что может случиться и как можно исправить ситуацию. И если поначалу паренек немного заикался, то вскоре его голос обрел необходимую твердость и уверенность. - Думаю, теперь ты готов. Микки, мы можем начинать? – спросил я друга. - Да, у меня все почти готово. - Приступай. Сегодня день явно под какой-то хорошей звездой: Бэкхен удачно провел операцию, сохраняя спокойствие, выслушивая мои комментарии и стараясь правильно давать указания. Я сначала ждал, какой именно инструмент он попросит, прежде чем подать. Сам инициативу проявлял только если видел, что интерн чуток растерялся. Но в принципе он справился. - Что ж, сегодня ты меня порадовал. Будем считать, что за вчерашнее ты прощен, – сказал я, выходя их операционной. - П-п-правда? - Да. Разберись с бумагами, и на сегодня ты свободен. - Спасибо вам огромное, доктор Ким! – даже как-то взбодрился парень. Я видел, что операция все же вымотала его. Так у всех поначалу. Поэтому надо дать ему передохнуть. - А твой интерн все же молодец! – похлопал меня по плечу Микки. – Да и ты как-то поспокойней, чем обычно. Чудеса, да и только! - Намекаешь на то, что я старею? - Да, вон уже седина лезет! – улыбнулся он. – Видимо, уж силушки не те, чтобы орать на всякого, кто «свои корявые и на все нервные окончания контуженные конечности к пациентами протягивает»! - Еще и издевается! – съязвил я. Вот почему надо сразу выбирать себе амплуа и не отступаться от него! Будешь добрым и решишь чуточку позлиться – обольют грязью и припишут все грехи человечества. Будешь злюкой, как я, а потом капельку подобреешь – начнут стебаться, как Микки. Только он-то по-доброму. А остальные – по-серьезному! - А как же. Кстати, что там с твоими пирожками? Я только о них заикнулся, как народ тут же слюнки пускать начал! Да и мы с Джунсу давненько твоей кулинарии не пробовали… - начал намекать друг. Нет, все же я их люблю. Хоть иногда и прибить хочется. - Ладно-ладно, я все понял. Будут завтра тебе пирожки. И на выходных я вас тоже к себе приглашаю. - Отлично! Я знал, что мы поймем друг друга. Тогда я пошел со своими разбираться. - Удачи! - Тебе тоже! За небом уже и правда потемнело, так что совсем скоро можно будет собираться и валить домой. Сегодня мне еще надо только договориться насчет анализов на завтра, и чуть прибрать на столе. Можно еще попробовать почитать историю болезни, хотя проще сделать копию и изучить дома. Ведь оригинал на дом даже мне не выдадут. Весь в своих мыслях я как-то на автомате шел по больнице, не особо замечая, что происходит вокруг. Очнулся только войдя в свой кабинет. Да и то только потому, что уронил папку с бумагами, пока что-то переставлял на столе. Похоже, мне пора домой. Иначе сейчас я что-то натворю, а потом долго буду разгребать. Когда я выходил из отделения, там оставались только дежурные врачи – все остальные уже давно поразбегались. Моей задержке никто не удивился – я мог сутками жить на работе и без расписания. Уже покидая территорию больницы мне почему-то захотелось посмотреть наверх. И я тут же понял причину: на балконе, на фоне вечерних огней стоял Юнхо. Его нечеткий профиль, скорее, темная, но уверенная, успешная, твердая… Я едва его видел, но мне он казался ярче луны… Интересно, а как он выглядят его волосы, развеваемые ветром? Как он ведет себя дома? Что он любит, чем увлекается, о чем думает?.. Все эти мысли тут же испарились, стоило ему чихнуть. А потом с гримасой боли на лице схватиться за левое плечо. Все еще хуже: затронуты нервные окончания и мышцы. И он скрывает. Старается быть сильным… Похвально, но не в этом месте. Здесь нужно показать всю свою боль, чтобы я смог его от нее избавить. Завтра будет сложнее, чем я думал. Я подождал, пока Юнхо придет в себя и вернется в здание. Не хватало ему еще и простудиться. Надо будет, кстати, сказать об этом. Пока я сидел в метро, было непреодолимое желание прямо сейчас вытащить из рюкзака копию истории и болезни и почитать. Но, во-первых, сильно нервные начнут шарахаться, во-вторых, поезд в любую минуту может сильно качнуть и вся эта стопка красивенько разлетится по полу. И вот если я что-то не соберу в кучку, то будет очень плохо. Поэтому надо чем-то занять голову. Это сложно: все мысли каким-то невероятным образом сливались в один ручеек, что вел к Юнхо. Я уже успел перечитать всю рекламу на стенах, любопытства ради посовать нос в чужие газеты и книги (одну из них я уже читал), но все возвращалось на круги своя. И тут меня поразила еще одна гениальная мысль. Лицо пациента вдруг показалось мне знакомым. Эта уверенность, эта сила и жизнь, что прямо лилась из него… где-то я уже все это видел. Глаза… мягкие, но решительные… даже голос… Я уверен, что сегодня увидел его впервые. Но почему это все так знакомо мне?