Преграда

Утром приехала машина, и вся женская группа поддержки вместе с невестой загрузилась внутрь. Спустя энное количество времени они оказались перед роскошным домом, больше напоминавшем загородную резиденцию европейских монархов. Кёко завязали глаза и развязали по прибытии в комнату, где начали наряжать её в платье и делать причёску. Ей не стали наращивать волосы, поскольку все сошлись на мнении, что сохранить естественную длину будет лучше, лишь уложили в лёгкие локоны и причудливым образом собрали часть из них к диадеме. Приготовления шли долго, но они не отняли у Кёко много сил, так что она по-прежнему сильно нервничала. Если бы не совместные усилия мамы и Мооко-сан, всё могло бы закончиться побегом к жениху, но всё прошло благополучно. Невеста могла рассмотреть в окно только кусочек сада с подъездной дорожкой, но там лишь бродили люди из охраны (они должны были ловить возможных папарацци). Ей, конечно, не было известно, что все уже собрались с противоположной стороны. Девушка смотрела на себя в зеркало, бледнея от подкатывающего страха и даже подобия ужаса. Мама вложила ей в руки букет таких же нежнорозовых, как её щёчки, роз и тепло улыбнулась, получив в ответ замороженную улыбку. - Милая, я тебя очень хорошо понимаю, когда-то я тоже шла к прекрасному мужчине у алтаря… Но не стоит так сильно волноваться, - она мягко взяла её за руки. – Ты прекрасна, я очень счастлива, что ты стала моей дочерью. Медовые глаза поволокло тонкой пеленой слёз. - Мама! – выдохнула Кёко, обнимая ставшую навеки дорогой женщину. - Шшш… Всё хорошо, не плачь, макияж потечёт. - Не буду!.. Невеста с улыбкой отпустила маму, которая подала ей платочек. - Стоило отойти на несколько минут, как уже глаза на мокром месте! – накинулась вошедшая Мооко-сан. - Всё в порядке… - Кёко аккуратно промокнула глаза. - Вижу я, как всё в порядке! Сейчас папа придёт, пусть заряжает тебя позитивом. Я надеюсь, что хоть он не расплачется. - Удачи! – мама подмигнула и вышла из комнаты. Подруга быстро подошла к невесте, с максимально серьёзным лицом быстро обняла её, поскольку сама стеснялась быть сентиментальной. - Тебе только нужно дойти до него, а там будет попроще, и ради всего святого, Кёко, скажи во время «да» без всяких эксцессов, я так долго ждала этот день!.. Канае ещё раз обняла невесту. - Я побежала, мне нужно ещё успеть надеть платье, не впадай в панику, сейчас придёт отец, удачи! И скрылась за дверью. Кёко смотрела на себя в зеркало, но собственный вид смущал её и заставлял ещё больше волноваться, так что она отвернулась и попробовала осторожно пройтись по комнате. Послышался благородный шорох дорогой ткани и настороженные шаги. Нет, она должна ходить уверенно. Кёко прошла обратно, прислушиваясь к шагам. Так звучит более уверенно? Всё, стоп, а то ещё ненароком наступит на подол и порвёт платье до церемонии… Интересно, что сейчас делает Рен? О чём думает? Он, должно быть, стоит сейчас возле священника, скорее всего под аркой (зная фантазию президента, Кёко не могла предположить наиболее правдоподобного оформления), и лучезарно улыбается присутствующим. Ему уже все успели пожать руку, поздравить. «Примите наши поздравления, Тсуруга-сан», - сказала про себя Кёко, состроив на лице важную мину воображаемого гостя и пожала такую же воображаемую руку жениха. «Спасибо, располагайтесь», - ответила Кёко с чисто «реновским» дружелюбным выражением лица и слегка поклонилась. Ей неистово захотелось увидеть его прямо здесь, прямо сейчас и не отпускать от себя больше. Воображение рисовало ей огромную толпу гостей, которая не отрывает от неё глаз, следит за малейшим её движением, стоит лишь немного оступиться, и конец… - Боже! Доченька! – воскликнули у неё за спиной. Кёко вздрогнула и обернулась. К ней подлетел папаня, обежал её вокруг, рассматривая. - Ты – красавица! У меня нет слов! Он обнял её, продолжая выдавать эмоционально окрашенные междометия. - Всё готово? Уже нужно идти? – засуетилась невеста. - Подожди-подожди, ещё немного. - Рен пришёл? Отец засмеялся. - Куда же он денется? Да и каким дураком нужно быть, чтобы не явиться на свадьбу к такой принцессе?! Девушка смущённо улыбнулась. - А гостей много? - По меркам президента – узкий круг знакомых. - Значит, много… - произнесла себе под нос она. - Да ты не волнуйся, если споткнёшься – я не дам тебе упасть. - Спасибо! - Рен тоже, кстати говоря, видно, что взволнован, я давно не видел у него подобных эмоций. Но он, безусловно, держится намного лучше, чем ты. А тебе стоит поберечь силы, ведь гулять предстоит до ночи, ну и потом… - он кашлянул. – Потом… Потом вообще вам многое предстоит, много сил понадобится вообще по жизни, вот, что я хотел сказать, да… Кёко, не заметив смущения папани и допущенной им неловкости, невинно кивнула. В комнату, спасая положение, вошла Мария в милом английском платьице и шляпкой на голове. - Всё готово! – объявила она. – Классно выглядишь, сестрёнка! Ты прямо королева! - Спасибо, Мария-тян, а мне очень нравится твоё платье! - Пустяки! Девочка взяла подол длинной фаты. - Тогда выходим! Папаня придержал дверь, невеста прошла в холл, в котором уже были расставлены, но не накрыты столы (судя по всему, гости перейдут сюда только вечером). Куу догнал её, взял под руку, и они остановились перед двустворчатыми дверьми. Девушка тщетно пыталась унять частое сердцебиение. Заиграла музыка. - Кёко, дыши глубоко, - скомандовал ей папаня и, подавая пример, глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Она повторила за ним, снова и снова… Открылись двери, и показался залитый солнцем сад и просторная дорожка, которая шла от крыльца и уходила в сторону, в ряды повернувшихся к ней гостей. Играл настоящий оркестр («the procession of the bride (the introit)»). В панике потеряв способность думать, Кёко вцепилась мёртвой хваткой в руку папани. Они медленно начали движение и спустились по ступенькам на дорожку. Волна паники отхлынула, и Кёко смогла улыбнуться, наконец-то осознав, что задумал президент. Приглашённые на торжество дамы были одеты в платья, приближенные к моде Викторианской эпохи, и на голове у каждой – шляпа с тем или иным оформлением в духе этой самой эпохи, в руках - зонтики, а приглашённые мужчины были одеты соответственно во фраки с жилетками, у многих на головах были чёрные цилиндры, некоторые даже обзавелись тросточками. Множество восхищённых глаз уставилось на неё, гости выглядывали из-за спин друг друга, чтобы увидеть невесту, и восторженно, а кто с нотками зависти, перешёптывались друг с другом. Повсюду были цветы. Кёко смущённо потупила глаза, радуясь, что идёт не одна, а с папаней. Они прошли поворот к «финишной прямой», и девушка подняла глаза. У арки, увитой белыми розами, спиной к священнику, стоял тот, кто смотрел на неё с намного большим восхищением, чем каждый из гостей - её любимый добрый элегантный в своём безупречном костюме Рен. Молодые люди посмотрели друг другу в глаза и синхронно улыбнулись. Невеста уткнула на мгновение взгляд себе под ноги, но не смогла не смотреть на такого родного ей мужчину и снова взглянула на него, с радостью осознавая, что он так и смотрит на неё, не в силах оторвать взгляд. Они приблизились друг к другу, и девушка с удивлением вспомнила, что идёт под руку с папаней. Куу положил руку своей дочери на руку своего сына и растворился в том пространстве, где не было Рена. Из этого же пространства доносился голос священника. Кёко, только успокоившись, снова заволновалась, что пропустит момент, когда нужно сказать «да» и обратила внимание не весь остальной мир, который был вокруг её жениха. Благо священник ещё читал слова клятвы, обращённой к Рену. В это же время обнаружилось, что рядом с Кёко стоит их мама, а рядом с Реном – папа (прим. По японской традиции рядом с женихом и невестой стоят их родители). - Да! – твёрдо сказал жених. Сердце замерло и стукнуло сильнее обычного. Теперь священник взглянул на неё и начал читать её клятву. - …пока смерть не разлучит вас. - Да! – Кёко вложила все свои силы, чтобы голос звучал более-менее отчётливо и уверенно. Они повернулись друг к другу, заулыбавшись, и обменялись кольцами. - Объявляю вас мужем и женой! Торжествующий оркестр и хор чуть отступили от английской тематики, переключившись на ирландскую. - Я люблю тебя! – произнёс Рен с улыбкой. - Я люблю тебя! – откликнулась Кёко, светясь от счастья. Из-за фееричного оркестра эти слова могли слышать только они двое, а остальные могли лишь прочитать по губам. Актёр взял свою жену двумя руками за талию и поцеловал. Девушка положила руки на его предплечья и радостно ответила на этот первый и далеко не последний супружеский поцелуй. Гости, аплодируя под торжественно-подвижные звуки оркестра, кричали «поздравляем!» и просто улюлюкали. После того, как поцелуй закончился, все потянулись обнимать, пожимать руки, чмокать, поклониться и просто поздравить молодоженов. Дальше все прошли в огромную беседку, где были накрыты столы. После перекуса новобрачным пришлось открывать танцпол первым медленным танцем. Но Кёко уже не волновало, что она не блестяще танцует, она лишь смотрела на своего мужа, который кружил её под бессмертный хит Элвиса Пресли «Oh my love», благодаря которому они могли поговорить, не боясь, что их услышат. - Я счастлив! - Я тоже очень счастлива! Глаза обоих светились. Рен чмокнул её в лоб. - Я так боялась идти одна… Расскажи, что было, пока меня здесь не было. - Да, я видел, как ты волновалась. До тебя была одна сплошная суета… Это всё не имеет значения. Он приник к её губам с коротким поцелуем и закружил в танце. Вскоре музыка закончилась, и теперь к ним присоединились все остальные. Но танцы продолжались недолго, внезапно все услышали, как протрубил слон. Да-да, слон, и не один. Все поспешно выбежали на усыпанные гравием дорожки и площадку. К ним направлялись самые настоящие, празднично украшенные индийские слоны с индийцами-погонщиками! Кроме того, рядом со слонами шло множество факиров, шпагоглотателей, йогов, акробатов, гибких индианок и множество других артистов преимущественно циркового жанра. И вся эта толпа, нахлынув, стала демонстрировать свои способности, создавая шум, гам, веселье, а затем перепуталась с гостями и вместе они стали двигаться под зажигательную музыку. Президент ухитрился привязать к викторианской эпохе индийскую тематику, поскольку примерно в это время Индия стала колонией Великобритании. Долго шумели гости вместе с индийскими артистами, после чего всех начали по-быстренькому фотографировать, новоиспечённых мужа и жену снимали и после уже отдельно. На лужайке устроили игру в крикет. Плавно празднество переместилось вовнутрь шикарной резиденции. Снова танцы уже под какую только можно музыку, шутливые конкурсы, перекусы, прогулки по галереям огромного дома, где особенно остроумные (вроде Киджимы, Марии и им подобных) ухитрялись пугать далекозаблудших. Организм Кёко ещё хорошо помнил девичник, так что она не притронулась к шампанскому и другим алкогольным напиткам, но постепенно наступала усталость и, насытившись таким обилием эмоций, мозг стал смазывать детали: всё превращалось в быстро меняющиеся картинки калейдоскопа. Свадьба подходила к концу. Кёко бросила букет, который приземлился ровнёхонько в руки Мооко-сан, как того и хотела рассчитавшая бросок рыжеволосая актриса. Брюнетка переглянулась с Яширо, и тут же оба сделали вид, что ничего не произошло. - Не ровен час, женится мой менеджер, - с улыбкой произнёс Рен на ушко своей жене. - А Шизука-сан, смотри, поглядывает на телефон, наверняка ждёт звонка от Шо, так что ещё неизвестно, чья свадьба будет раньше. - В любом случае, Шо по прежнему не вызывает у меня положительных эмоций. - Но всё-таки ты стал к нему лучше относится, - заметила актриса. - Просто он меняется, к тому же теперь он не посягает на самое дорогое, что у меня есть. Рен поцеловал растянувшиеся в улыбке губы девушки. К резиденции подъехал лимузин, остановившись на подъездной дорожке, обставленной по бокам фонариками. Гости радостными улюлюканиями и фейерверком проводили молодых. Разместившись поудобнее на сиденье, Кёко положила голову на плечо семпая и тут же стала проваливаться в сон. Мужчина не стал её будить, пока они не стали подъезжать домой. Он поцеловал её в лоб. - Просыпайся, милая, мы приехали. Устала? Девушка поморгала, стараясь раскрыть закрывающиеся глаза пошире, и сделала максимально бодрый вид. Нельзя спать, ведь у них ещё брачная ночь. Кёко заволновалась. - Ничуть! – ответила она, а параллельно старалась засунуть беспокойство куда подальше. Предстоял чуть ли не ещё более волнительный момент, который Кёко одновременно и хотела, и которого одновременно боялась, ведь она совершенно не знала, как всё это будет, и лицо заливала краска от одной только мысли… Да, она уже была почти полностью обнажённая перед Реном, но тогда она мало что соображала, да и он не смотрел… И главное, что она не знала, как всё это будет происходить. Впрочем, всё равно к этому практически невозможно подготовится. Мооко-сан сказала, что ей вообще не нужно ни о чём думать, поскольку Рен достаточно сведущ в этом вопросе, единственное, что боли в любом случае не избежать, но она будет непродолжительной, и чем больше она расслабится, и чем больше удовольствия получит, тем меньше будет боль. Кончики ушей девушки предательски покраснели, выдавая её мысли. - Я вижу, как ты «ничуть не устала», - с ироничной улыбкой произнёс мужчина. – Да и я тоже подустал: президент на славу постарался с организацией. Надо будет выразить ему особую благодарность. - Обязательно! Всё прошло идеально! Молодые выгрузились из машины и поднялись в квартиру. После столь грандиозного праздника в квартире было до шума в ушах тихо. Пройдя в комнату, еле стоящая на ногах Кёко стала пытаться самостоятельно развязать сзади узел, что у неё упорно не получилось. - Давай я, - произнёс Рен, убравший в шкаф пиджак. Он подошёл к ней и склонился над верёвочками её корсета. Девушка хотела отказаться от помощи, но с другой стороны она в который раз подумала, что им ведь ещё… Но ей не то чтобы не хотелось этого, просто у неё уже сами закрывались глаза и сильнее всего было желание поспать. Ведь почти всю прошлую ночь она проворочалась на кровати, не в состоянии уснуть от волнения и из-за того, что отвыкла спать одна. Мужчина видимо заметил, что она чувствует себя неловко и хочет что-то сказать. - Кёко, мы теперь муж и жена и можем говорить откровенно о таких вещах… Поскольку ты очень устала, сегодня мы будем просто спать. Всё в порядке, у нас впереди ещё много ночей. Ты согласна? Девушка повернулась к нему и, улыбнувшись, кивнула. - Спасибо за понимание, я правда устала… - Всё в порядке, я тоже утомлён, - он улыбнулся и коснулся её щеки. – Давай и впредь быть искренними друг с другом даже в таких интимных вопросах. Говори мне о своих чувствах, ощущениях, если ты чего-то хочешь или не хочешь как в этом плане, так и вообще, ладно? Не стесняйся, я всё пойму или мы можем обсудить тот или иной вопрос. Кёко, фиксируя у себя в памяти, задумчиво произнесла: - Хорошо. - Давай пообещаем. Он протянул ей мизинец. Кёко тут же зацепилась за его палец своим мезинцем. Это был довольно детский способ пообещать что-то, но девушке он нравился, и Рен об этом догадался, поскольку привычки актрисы мало изменились с детства. Узел был коварно спрятан, так что найти и развязать его удалось далеко не сразу, но всё-таки удалось. Рен, исполнив свой долг, удалился в ванную, позволяя Кёко спокойно переодеться. Когда же он вернулся, то обнаружил на кровати спящую девушку, которая не смогла дождаться, когда освободится ванная, и не на долго (как она думала) прилегла, укутавшись в халат. Мужчина тихо подошёл к ней, приподнял и спрятал под одеяло. Кёко лишь на мгновение сонно открыла глаза, убедилась, что перед ней Рен, и снова провалилась в сон.