***
— Я видела это своими глазами. Он умрет молодым! Скорбный тон Эсми заставил Элис отвести взгляд. Она не могла смотреть этой женщине в глаза. Она вырастила Джаспера. Спасла его от смерти, пожертвовав своей прошлой жизнью. Едва ли найдется ребенок, которого Эсми любила бы больше, чем короля Лунар. — Но мы должны ему рассказать, его величество имеет право знать, — возразила Белла. — Да, и следующее, что он сделает, это женится, — усмехнулся Эдвард. Принцесса чувствовала на себе его недобрый взгляд. Их дружба продержалась недолго. Совсем недавно возлюбленный Беллы относился к принцессе куда терпимее. Но стоит ли его винить за то, что его мнение о ней поменялось. Элис угрожала благополучию только что коронованного короля Лунар. — Единственная, кто его может спасти или погубить, это вы, ваше высочество, он вас любит. Вы же понимаете? Он не откажется от вас по доброй воле. Даже угрозы не запугают его. Но если… — Нет! — воскликнула Белла. Она сидела возле принцессы, нежно поглаживая дрожащую от волнения руку подруги. Элис была ей благодарна. Даже то предзнаменование, о котором она поведала, не отвернуло девушку. Однако это не спасало общее положение вещей. Принцесса не могла принять предложение короля. Ее сердце разрывалось от боли при мысли, в какое унизительное положение попадёт Джаспер, получив ее отказ. Одна невеста уже сбежала от него, и Элис вынуждена поступить также. Если она желает ему добра, принцесса должна отказаться от него. — Это и без того был бы ужасный союз, Белла, — жестко осадил девушку мужчина. — Я знаю, ваше высочество любит короля. И я благодарен вам за все, что вы сделали для нас. Ваша любовь чиста и бескорыстна, и нет сомнений, вы сделали бы короля счастливым, однако… Этого Элис не выдержала. Она вскочила с кресла, где пыталась собраться с мыслями, и отвернулась. Все это было невыносимо. Она понимала Эдварда. Принимала и его недоверие, и злость. Но то, о чем он просил, было практически невозможно выполнить. Эсми готова была умолять принцессу, лишь бы та отказалась от идеи выйти замуж за короля. Этот брак закончится несчастьем. Но Эдвард хотел большего. Он не верил, что для его друга будет достаточно простого отказа. Элис должна убедить мужчину, что их брак невозможен. Что девушка больше не желает его. Что она больше не любит его. — Так ли вам нужен был этот брак, когда вы приехали в Лунар? Принцесса обернулась. Он был прав. Ее отъезд из родного дома был наказанием. И хотя чувства этой горечи уже были забыты, Эдвард не зря это вспомнил. Все началось с обмана. Да, ложь была вынужденной, и все сложилось куда лучше, чем она могла надеяться. Но ложь все же остается ложью. И как показали недавние события, она не принесла Джасперу ничего хорошего. Да, она любила его всем сердцем, но это делает все только хуже. Даже Белла пострадала благодаря Элис. — Ты сам сказал, она любит его, — ответила вместо подруги Свон. — Но это не значит… Они всегда спорили. Эдвард и Белла. Ругались, злились, их тянуло к друг другу. Но сейчас был очень тяжелый разговор для всех в этой комнате. Но девушка не желала уступать любимому человеку. Она любила короля не меньше, и решать его судьбу без него казалось ей настоящим предательством. — Не слушайте его, — перебила Эдварда девушка, схватив подругу за руку, — ты — все, что у него есть. То, что он желал для себя, Элис. Ты не должна принимать решение в одиночестве. Расскажи ему. Уверена, вы найдете выход. — Да, решение которое убьет его, — возразил Эдвард. Белла метнула на него убийственный взгляд. Она желала возразить ему, но тут к принцессе подошла Эсми. В отличие от Мэйсона, она была не так категорична. Но что это меняло? Она знала, каким решительным был Джаспер. И предугадывала исход разговора ее мужа с племянником. Король Лунар желал эту принцессу в жены и его мало беспокоили последствия такого серьезного шага. — Белла права. Я рада, что у него есть вы. Ему так не хватало вас. Того, кто видит в нем прежде всего человека. Но иногда мы делаем то, что требует от нас долг. Вы ведь оказались здесь потому, что любите свою страну. И в конечном счете, это было к лучшему. Это вас не утешает? Элис кивнула. В конце концов Эсми оставила принцессу. Они прекрасно поняли друг друга и порядком устали от тяжелого разговора. Затем ушли и Эдвард с Беллой. Между ними велась суровая безмолвная война, что Элис тоже расстраивало. Однако это не было единственным поводом для печали. Невозможно сделать выбор, когда его нет. Примерно в таком положении оказалась Элис. Уйти, так и ничего не объяснив Джасперу, было жестоко. В этом Белла была права. Какие слова могли бы в таком случае быть утешением? Принцесса не нашла и двух слов. Одна мысль о предстоящем разговоре с королем разбивала ей сердце. Но чего она добьется, рассказав ему темное пророчество. Он согласится с ее решением? Это могло бы спасти ему жизнь. Во всяком случае, спасти от нее. Пророчество, что Эсми рассказала, было таким коротким и туманным. Она явно пощадила чувства принцессы. Но правда была куда ужасней. Элис поёжилась, вспоминая тот навязчивый образ. Король Лунар, стоящий перед ней на коленях. Уязвимый и слабый. И тень, что склонилась над ним. Так подозрительно похожая на нее, злую и жестокую, сомкнувшую руки на его шее, она желала забрать у мужчины жизнь. Всю до остатка. Но это ведь не могла быть она. Ей нужен этот мужчина. Нужен живым. Чудовище для других, если так угодно судьбе, но она бы хотела провести с ним всю свою жизнь. Но порой силы, что овладевали ею, не считались с ее чувствами. Элис не доверяла себе, и не могла требовать этого от Джаспера. А без доверия у их отношений не было будущего.***
Мужчина кивнул. Он не пасовал перед трудностями. Но все же то, о чем говорила Фрея было сложным для его понимая. Один ее вид вызывал массу вопросов. Кроме того, Эмметт не мог выкинуть из головы Розали. Где она сейчас? Что с ней? Пожалуй, эти вопросы беспокоили его больше, чем собственная судьба. С этими мыслями он едва поспевал за ведьмой. Фрея шла, точнее словно плыла, чуть впереди него. Эмметт не знал, обидится ли ведьма на его наблюдения, но ее необычное перевоплощение было весьма удобным в этой кромешной тьме. Ему теперь не приходилось пробираться вслепую сквозь темноту. И это было таким облегчением, что вернуло ему уверенность. Он прежде всего был воином, а слепота делала его уязвимым. Он не боялся опасности, но знать откуда она исходит, было основным его инстинктом. — Ведьма! — гневный голос заверещал совсем близком. От него исходила такая сила, угроза, что Эмметт тут же вытащил свой меч. Что-то, точнее кто-то, был недоволен присутствием Фреи. — Нет, убери меч! — тут же приказала ведьма. — Но… — Это склеп призраков, Эмметт, они не навредят нам, даже если захотят. — Призраков! Что ты… Тут Эмметт замолчал. Словно по команде впереди вспыхнул свет. Согревающий свет от огня. — О, вот мы и на месте, — весело пропела Фрея. Мужчина ускорил шаг, пытаясь нагнать девушку. Она была куда увереннее, чем он. Кроме того, ее оптимизм заставил Эмметта улыбнуться. Каменные стены были украшены символами. Под некоторыми из них Эмметт разглядел надписи, но буквы были ему незнакомы. Однако узоры, некоторые символы, разбавляющие надписи, мужчина узнал. Встречал их в замке Бренн. — Ведьма! — взревел вновь голос. Но в этот раз совсем близко. И Эмметт инстинктивно шагнул ближе к ведьме. Очевидно, появлению Фреи тут не рады. И он должен был ее защитить. Интуиция его не подвела. Они оказались в окружении серых фигур. Тонкие, полупрозрачные существа, напоминали паутину, покрывшуюся пылью. Неприятная мерзкая картина, что вызывала у Эмметта даже не страх — отвращение. Настолько они были непривычны его взгляду. Но постепенно они обрели форму и очертания. «Воины,» — убедился королевский страж. «Воины Фаррелл,» — и от этой мысли ему стало совсем не весело. Он верил в то, что после смерти приходит покой. Существовать в таком обличии, хоть иногда, его пугало. — Зачем ты потревожила нас, ведьма?! — бросил один из них, выступая вперед. Это был седовласый старик. Точнее его серое облако. Но даже этого хватило, чтобы Эмметт смог оценить и твердость его руки, и опыт кровавых сражений. Это было не просто наблюдение, а глубинная интуиция. Он всегда знал источник опасности. Знал и здраво оценивал. Его учитель называл это даром природы. Может и так. А может, Эмметт был просто способным учеником. И как бы там ни было, одного его взгляда хватило, чтобы понять, старик, несмотря на возраст, еще мог бы одержать победу. Даже эта невесомая оболочка не могла скрыть глаза полные праведного гнева. — Вон. Прочь! — рявкнул кто-то сзади. Мужчина обернулся на голос, в котором не было такого терпения, как в старике. А такие были еще опаснее. Но, к своему удивлению, обнаружил, что он и Фрея оказались в окружении людей, в лицах которых не было и тени дружелюбия. А некоторые и вовсе не скрывали полного презрения и с неистовым возбуждением подхватили враждебный возглас. На голову Фреи посыпались проклятия. Но ведьма не подала виду, что ее это волнует. Она твердо смотрела на того, кто заговорил первым. — Я Фрея. Ведьма… — Ты — ведьма, и этого достаточно. Ты не должна быть здесь. — Но я здесь, — твердо заявила девушка. Это не понравилось старику. Он метнулся вперед, и Эмметт посчитал это угрозой. Он встал между ними. И это всколыхнуло всех, кто наблюдал за ними. Они словно волны прильнули к маленькому островку. Лишенные ясных очертаний, они превратились в серую пелену, сгусток энергии, что действительно мог сокрушить силой. Мужчина вытащил свой меч, желая отмахнуться от этого чудного явления. Но это было так странно и глупо. Будто он сражался с ветром. — Змея! Кто-то заметил браслет на руке Эмметта. Его голос прервал поток проклятий. На короткий миг поселилось молчание. Затем вновь вспыхнули неодобрительные возгласы. Но в них уже было то, чего не было раньше. Надежда. Здесь, в темноте, в них вспыхнула надежда, в которую эти существа боялись поверить. — Кто ты? Теперь старик уже говорил с Эмметтом. Но у воина Розенберга не было ответа. Его жизнь и душу выкупила Розали. Остальное было ему неизвестно. Едва ли найдется тот, кто знал мальчика до того, как он оказался в Розенберге. — Почему на тебе наш знак? — выкрикнул низкий бородач, что стоял возле старика. Он был не на много старше Эмметта. Значило ли это то, что он умер молодым и застрял здесь? Не слишком ли это немилосердно за проявленную храбрость. — Он спутался с ведьмой! — с презрением выплюнул другой мужчина. Крепко сбитый, он с вызовом выступил на шаг вперед. Его крючковатый нос нависал над губами, скривившимися в ухмылке, полной ненависти. — Живой или мертвый, он привел ведьму. Ему нельзя доверять. — Неправда! — воскликнула Фрея. Она не стушевалась перед его свирепым взглядом. Игнорируя заступничество Эмметта, она выступила вперед. Встав напротив этого мужчины, она взглянула тому в глаза. Две тени на близком расстоянии друг от друга. Словно две свечи, горящие пламенем собственной правоты. — Ты — ведьма, — повторил вновь мужчина, и для него это было подобно позорному клейму. — Меня убила такая, как ты, — продолжил он. — А меня убил нож, такой как у тебя, — не осталась в долгу Фрея, — но он ваш брат. И ваше благословение поможет спасти сотни людей. А недоверие погубит мир. Эти слова вновь всколыхнули толпу. На этот раз все было громче и намного грубее. На мгновение Эмметту показалось, что его с девушкой поглотит эта волна ярости.***
Знаменательный для короля день закончился совсем не так, как он себе это представлял. Хотя стоило признаться, он на многое не надеялся. У него не было иллюзий о всеобщей любви своих подданных. Вглядываясь в их лица, не сложно было угадать их мысли. Не такого они хотели видеть короля. Не уродца и не кровавого воителя. Но именно благодаря его многочисленным воинам у них была земля, золото и, конечно же, еда. Но хорошее забывается быстро. И когда годы нищеты остались позади, они могли себе позволить чувство самолюбования и высокомерия. Ведь это он — монстр. Чудовище, не такой, как все они. Нет, Джаспер был готов к этому. И ничуть не был удивлен, что лишь благодаря устрашающей репутации переломил старые традиции. И вот он стал королем. Когда-то ему верилось, что это что-то изменит в его жизни. Но, как правило, нельзя получить все сразу, или получить что-то, не заплатив. Еще некоторое время назад ему казалось, что ради короны он готов многим пожертвовать. Скоропалительная женитьба на ком угодно была одним из доказательств. Какая разница, какая женщина будет его ненавидеть. Таким Джаспер представлял свой брак. У его родителей была именно такая семья, хотя брак изначально был заключен по любви. К счастью, он ошибался. Ошибался и в том, что ему суждено встретить ту, для которой его общество будет худшим наказанием. И в том, что нельзя получить все сразу. Точнее в это утро, Джаспер еще так думал. Однако вечер пошел совсем не по плану. Корона ничего не стоит, если у него нет достойного тыла. И если ему нужно заплатить, он сделал выбор. И, как ему казалось, самый верный для него. Наверное, ему не стоило торопить события. Стоило обсудить это наедине. Чтобы девушка не чувствовала всеобщего давления. Все это было бы правильно. Но он отбросил здравый смысл. В тот самый момент, когда принцесса упала ему в объятия. В тот миг ему сама идея, что из этой затеи может выйти что-то хорошее, была противна. Он не верил, что чувства красавицы из Розенберга могут быть иными, кроме отвращения. А если бы ей вдруг вздумалось сыграть хоть какую-то заинтересованность в женихе, Джаспер бы поверил. Даже видя все лицемерие он бы хотел верить. Кто же знал, что тогда Элис подарит ему нечто больше чем симпатия. Он согласился бы на ее сочувствие. На жалость. И несмотря на то, что у принцессы и вправду было чуткое доброе сердце, не это стало тем, что связывало их отношения. Она любила его. И великодушно прощала ему всю грубость. Недоверие, которое мужчине все еще было сложно преодолеть. Разве не это стало причиной такого скандального вечера? Да, Джаспер мог назвать, много благородных причин, почему так неожиданно и прилюдно решил сделать предложение принцессе. Чтобы показать, какое место она занимает в его душе. Чтобы все знали и смирились с выбором короля. Перестали пускать мерзкие слухи о принцессе. И все же да, была одна мерзкая и неприятная правда. Он хотел, чтобы, принцесса приняла его предложение. Если не из искренних побуждений, то хотя бы из-за чувства неловкости. Если даже в ее сердце есть сомнение и нет решительного желания стать его женой. Таким неожиданным жестом мужчина хотел принудить ее ответить ему согласием. Что же, вполне справедливо Джаспер остался в дураках. И если бы Элис позволила ей все объяснить, он бы признался. В этой гнусной выходке не было благородства, но он бы заслужил прощение. Только вот все, похоже, сговорились и упрямо не давали поговорить с ней. В конце концов Чудовище сдалось. Принц ушел в музыкальную комнату, которая всегда была его местом успокоения. Его приводило в восторг, что эти уродливые руки могут творить красивую музыку. Мелодию, что на краткий миг могла ему подарить чувство прекрасного. Сделать его в душе прекрасным. Кроме того, это было место, где они с принцессой впервые представились друг другу. Для него это была невероятная судьбоносная встреча. Чужестранка заглянула в его душу, а он расстался со своим сердцем. И до сегодняшнего дня ему верилось, что они оба этим довольны. Могло ли что-то измениться? Думать об этом было невыносимо. Однако с принцессой что-то происходило. Джаспер не хотел верить, что все эти странности могут быть причиной ее изменившимся отношениям к нему. Пусть это было эгоистично. Но мужчина уже смирился с тем, что его возлюбленная ведьма. Что она вечно на грани того, что не было подвластно его пониманию. И единственное, что новоиспеченный король мог, это удержать ее на краю, и держаться за нее вопреки всему. Внезапно Чудовище обернулось. На его безобразном лице появилась улыбка. Такая искренняя, что делало даже его чуть-чуть симпатичным. Радость украшала даже его. Она была этому причиной. Девушка едва появилась, а он уже был счастлив. Словно услышала его беспокойные мысли. Пришла убедить его, что они бессмысленны. Только такой была его надежда. — Я… «Красота. Кто ее придумал?» — гадала принцесса, вглядываясь в лицо возлюбленного. — «Он уродлив только потому, что другого такого человека нет? Разве это справедливо? Он мужественный и великодушный. Справедливый и сильный. Благородный и смелый. Разве это является уродством? Как могло случиться, что все эти люди, этот двор, так заблуждался. Они не знали его таким? Не видели? Должно быть, их глаза были слепы, а сердца неумолимы жестокими». Впрочем, было ли это сейчас важно? Для нее определенно нет. В конце концов самое главное, что он значил для нее. Вся его жизнь — ее жизнь тоже. Король должен жить. А значит у них есть всего лишь короткий миг, прежде чем она исчезнет. Девушка не дала ему ничего сказать. Его глаза и без того не облегчали ее выбор. А речь могла и вовсе заставить ее передумать. Вместо этого она прижалась к его груди. Ей не пришлось долго ждать. Он укрыл ее в своих объятиях.***
Спор был яростным. Серые лица скривились, обретая безобразные формы. Голоса превратились в душераздирающий вой. Эмметт чувствовал, что ненависть, которую испытывают эти существа, настолько сильная, что вот-вот превратиться в оружие. Он не переставал следить за реакции Фреи. Если кто-то и знал, как управлять этой стихией ярости, то только она. Мужчине оставалось только ждать, когда ей потребуется его помощь. — Эмметт, — наконец произнесла ведьма, — ты… Это все, что он услышал. Остальное утонуло в вое. То, что до недавнего времени он считал красивой легендой: всемогущие боги, земли, населенные мифическими существами — стало удивительно реальным. Сейчас перед ним открылась завеса мира, который ему был совершенно незнаком. У него в руках был нож, но веры, что он будет полезен, не было. Никакой надежды. Тут его взгляд упал на браслет. Вспомнились слова Фреи о его магических свойствах. Не давая себе времени на сомнения он полоснул руку. Порез был небольшой, и для воина, закаленного мечом, почти не значительным. Но несколько капель крови заставили змею проснуться. Тело, блестящее, выплавленное из золота и неживое, вдруг пришло в движение. Золотая лента заскользила по запястью мужчины, заставляя его на мгновение забыть обо всем остальном. По его руке ползала настоящая змея. И, похоже, это удивило не только его. Возмущение слегка поутихло. Однако не исчезло полностью. — Происки ведьмы! Это все ее хитрость, — в страхе выпалил один старец. Но мало кто его поддержал. Кровь. Что же, если не она, служила самым ярким доказательством того, что Эмметт один из них. Змея выпрямилась и превратилась в маленький, но несомненно острый, клинок. Рукоять в виде змеи с хищно раскрытой пастью и кроваво красными глазами ясно указывала на то, какой опасностью она является. Грозное оружие, что все же принимает своего хозяина и готово ему служить. — Дамно! Эмметт совершенно не ожидал, что на него набросятся с таким странным для его слуха словом. Он совершенно не был к этому готов. Обнажив свой меч, мужчина собирался защитить себя и ведьму. Однако его заключили в объятия. — Дамно, ты узнаешь меня. Дамно?! — Уиснеч! Это не твой сын! — строго оборвал странного незнакомца мужчина, что первый заговорил с Фреей. — Это он, Тюринн, неужели я не в состоянии узнать его. Смотри, это он. Эмметт внимательно вгляделся в того, кого назвали Уиснечом. И, к своему удивлению, и вправду узнавал знакомые черты. Или хотел верить, что в нем есть что-то близкое, родное ему. Каким же легковерным он становился в этом магическом мире. — Он вашей крови, — с настойчивой убежденность подхватила его слова Фрея. — Разве вы не чувствуете это? Эмметт не мог быть таким уверенным в словах ведьмы. Но от мужчины, что прикоснулся к нему, веяло теплом. В отличие от тех серых и невесомых теней, что излучали ничем не прикрытую ненависть, Уиснеч выглядел живым. Карие глаза, черные волосы. Да, он все больше обретал форму. — Ты не помнишь меня? Конечно же не помнишь! Ты был слишком мал, — продолжал он. От этого королевскому стражу Розенберга стало неловко. Он мало что помнил из своего раннего детства. Могло ли быть такое, что у него была семья? Эмметт давно перестал на это надеяться. У рабов нет семьи и прошлого. Ведь так? — Уиснеч, ведьма все подстроила. Ты ведь знаешь, нашего рода больше нет, — протянул еще один мужчина. Он говорил менее враждебно и без той непоколебимой уверенности. Пожалуй, с намерением больше убедить себя в этом. — Я сам был женат на ведьме, Борво. И она подарила мне двух сыновей. И ни одного из них нет здесь. А значит… — Уиснеч вдруг бросил взгляд на Фрею. — Почему он здесь? У Эмметта было много вопросов человеку, который называл себя его отцом. И про возможную мать, и про брата. Если даже это были заблуждения отчаявшегося отца, королевскому стражнику хотелось верить. И все же несмотря на его робкие надежды, ответ ведьмы сейчас интересовал его куда больше. — Бриана напала на замок Брен. Надеюсь, вам не стоит напоминать, какой властью она владеет. — И кто же ее возродил? — выкрикнул Тюррин. И его негодование поддержали остальные. — Другие ведьмы. Да, это случилось. Но есть мы. Мы хотим защитить себя. Свои семьи. Людей вокруг нас. Спасти те невинные души, что Бриана непременно погубит. Он, — Фрея перевела взгляд на Эмметта, — одна из ее жертв. Но, если я правильно понимаю вас, вы не сдаетесь после первого поражения. — Ты мертв? Уиснеч смотрел на Эмметта, что ему стало не по себе. Он мог бы задать Фрее тот же вопрос. Мертв? Он? А Розали? Что случилось с ней? Со всеми в замке Брен. Мысль, что для него вся эта битва окончена, заставила его сердце замереть от ужаса. Станет ли он такой же серой озлобленной тенью, как они, раз они его семья? — Еще нет, и не будет, если вы завершите его посвящение. Лично я ради этого отдала свою жизнь. Вам достаточно его принять, пожалуйста. — Фрея, — потрясенно прошептал Эмметт. Этого он совершенно не ожидал. Не мог он ни понять, ни принять этой жертвы. Легче было согласиться, что это кошмарный сон. — Я это сделаю, — решительно проговорил Уиснеч. — У нас нет никаких доказательств, что это правда. Тюрринн все никак не хотел примириться со словами ведьмы. И, должно быть, у него были на это свои причины. По крайней мере он не был одинок в своих убеждениях. — А что, если это правда? Возможно, он единственный выживший воин нашего ордена. Мы позволим ему умереть? — возразил Борво. — Ведьма… — Если Уиснеч уверен, что это его сын Дамно, — перебил Тюррина еще один мужчина. Тот, что до этого отмалчивался, — сын ведьмы и воина. То мы обязаны с этим считаться. Ула, твоя мать, дала тебя мне в руки, чтобы я как старший из рода согласно с традицией дал тебе имя. «Дамно» означает мир. Само твое рождение означало союз между нашими непримиримыми видами. Разве ты забыл об этом, Тюрринн? Забыл наше главное правило? Защищать слабых, независимо от их происхождения. Эта ведьма просит нас о помощи. Помимо ведьмы, что причинила тебе вред, были и те, что вступали с нами в союз против темной магии. — У этой ведьмы есть имя. Ее зовут Фрея. Она мой друг. И я готов отдать свою жизнь. Она привела меня к вам, — тут Эмметт бросил взгляд на мужчину, что считал его своим сыном, — И я хочу верить, что я и правда ваш сын. Но я не могу выкинуть из головы слова этой девушки. Я не приму ее смерть, даже ради моей жизни. Я всегда знал, что умру в бою. И если это случилось, значит мой час настал. Странным образом его речь, нашла симпатию у недоверчивых теней. И хотя Эмметт был польщён этим, он говорил свою речь не для этого. — Фрея, что я должен сделать, чтобы все вернуть назад? — спросил мужчина. Ведьма улыбнулась. — Ты правда считаешь меня своим другом? Ох, Эмметт, это так приятно. Но я не думаю, что у тебя есть выбор. Прости меня. Я сделала выбор за нас обоих. Либо они вернут тебя к жизни. Либо мы оба умрем. И моя смерть, в отличие от твоей благородной, будет бессмысленной. Это заявление вновь подняло шум. Но этот спор касался лишь членов самого ордена. Одни были согласны с ведьмой. Другие — все еще не доверяли ей. Но мнение самого Эмметта никто больше не спрашивал.***
Ритуал растянулся на целую ночь. В воздухе пахло пряным ароматом трав. Свечи догорали, но необходимости в них уже не было. — Рассвет, — тихо шепнул Дей. Джеймс взглянул на мужчину, гадая, что тот этим хочет сказать. Муж Дейлы провёл рукой по плечу. Второй. Сначала Джеймс не понял, в чем проблема. — Солнце скоро взойдёт. Если Эмметт не очнется… — Рассвет, — глухо повторил Джеймс. Он понял, почему Дей выглядел таким обеспокоенным. Его левая рука с восходом солнца станет лебединым крылом. И судя по тому как тот его почесывал, обращение уже совсем скоро. Джеймс не мог и представить, какой болью это сопровождается. Не говоря о том, как при этом себя чувствует воин, привыкший защищать себя и свою семью. Уязвимым и обреченным. Уродливым. И хотя Джеймс искренне сочувствовал всей этой ситуации, но мысль, что Эмметт обречен на смерть, вопреки стараниям Фреи, вытеснила все остальные. Джеймс вновь перевёл взгляд на сестёр Корвин. Они окружили тело мёртвого стража. Они простояли так всю ночь, произнося хором свое заклинание. Хор их голосов действовал на Джеймса гипнотически. Это пугало. Как и лица сестёр. Сосредоточенные. Они взывали к той силе, в плену которой оказался Эмметт. Глаза их были открыты, и хотя их взор не был обращен на Джеймса, мужчина не мог не заметить в них хищный блеск. На мгновение ему показалось, что при желании эти ведьмы могут видеть насквозь. Странное чувство беспомощности овладело им. Словно он маленький мальчик и ему нужно спрятаться. Он и не помнил каково это, так отчаянно бояться. И тут разом свечи погасли. Бродяга вздохнул. Он ожидал, что мужья Корвин найдут это забавным. Но нет. Все они хранили напряжённое молчание. Для того, кто был далек от магии, все это казалось дико. И все же по тому, как они были серьёзны, Джеймс понял, что-то идёт не так. — Лейда! — вскрикнул Хаук, кинувшись к сестрам. Как раз вовремя, чтобы не дать Лейде упасть на каменный пол. — Ох, это не хорошо, — пробормотал Дей. Его лицо стало мертвенно-бледным. Дыхание было прерывистым. — Как ты? — спросил Джеймс Он не мог чувствовать себя более нелепо, чем сейчас. В полном неведении всего происходящего, он так же переживал за Дея. Тот, видимо, проходил через адские муки. — Я в порядке. Хочу, чтобы этот обряд быстрее закончился — игра со смертью даже для Лейды опасна. Глядя на Лейду, на ее безжизненное тело, что обнимал Хаук, Джеймс не мог с ним не согласиться. Она сейчас была совсем как Фрея, но две ее сестры все еще продолжали читать свои заклинания. Внезапно Джеймс услышал каркающий звук и увидел темный силуэт птицы. Мужчина оглянулся в поисках залетевший в покои птицы, чья зловещая тень летала над ними. Но живой птицы не было. Только серая тень. — Лейда, — пробормотал Арнгейр. — Разве такое возможно? — с недоверием спросил Джеймс. — Возможно, но не безопасно, — заверил тот его. И все же выглядело все невероятно. Особенно когда эта птица, точнее ее призрак, вцепилась своими когтями во что-то невидимое. Затем она клювом начала клевать воздух. По крайней мере, мужчине казалось, что невидимая птица сражается с чем-то неведомым. Зачарованный этим, Джеймс и не увидел, как молитва сестер остановилась. Как две ведьмы обернулись воронами и вспорхнули вверх. С пронзительным карканьем они так же вцепились во что-то и принялись яростно клевать. И ровно до того как на горизонте заалел край восходящего солнца. Затем они просто спикировали вниз. — Лейда, — воскликнул Хаук. Облегчение в его голосе было присуще всем, кто сейчас был в этом зале. Джеймс не мог игнорировать ту радость, что принес вдох, который сделала ведьма. Отвлечённый этим, он едва заметил, как две ее сестры тоже вернули себе человеческий облик. Они кинулись к Лейде, помогая Хауку привести жену в чувства. Их сложно было в этом упрекнуть. Джеймс мог поклясться, что эта тень и была той тонкой материей, что делает человека живым. И то мгновение, что она витала в воздухе, Леа была мертва. Сколько рискованных игр ради победы, что так призрачна и маловероятна, что может обернуться поражением. Как бы ни было, у Джеймса был один инстинкт. Сражаться. Тут он вспомнил про Эмметта. Мужчина склонился над ним, пытаясь понять, получилось ли что-то у сестёр. На первый взгляд, едва ли. Глаза его оставались закрыты, а кожа хранила мертвенно-бледный вид. Джеймс обернулся к сёстрам в надежде, что они еще не завершили ритуал. Что есть еще волшебное снадобье или песня, которые могли бы пробудить этого война. Но тут Эмметт внезапно ожил сам. Схватив Джеймса за шею, он выкрикивал слова, что не были никому знакомы, но звучали довольно устрашающе. Глаза были полны искренней ненависти. Но длилось это недолго. Через мгновение Эмметт ослабил хватку и закрыл глаза. Так же внезапно, как и проснулся, королевский страж погрузился в сон. — Фрея, — слабо пропищала Лейда, что все еще сидела на полу, — у нее получилось. Затем она уткнулась лицом в грудь мужа и дала волю слезам. Такие усилия должны были себя оправдать. Во чтобы то ни стало Бриана должна была заплатить за свои злодеяния.***
Целое поле было усеяно цветами. Джаспер замер, не смея вступить туда. Хотя его одолевало любопытство. Жёлтые, белые, ярко-красные… Поле пестрело изобилием красок. Такого мужчина еще не видел. В его королевстве все было таким блеклым. Серым. Лишённым былой красоты. Вполне естественно, что он был очарован силой природы. Солнцем, что, казалось, нещадно целует его лицо, обжигает руки. Яркое, оно неотступно следовало за ним, словно желая узнать уродливого короля Лунар. Короля, что всю свою жизнь прожил в темноте. Это была их первая встреча. И, кажется, они оба получали искренне удовольствие от знакомства. — Тебе нравится? Мягкий красивый голос заставил мужчину обернуться. Ну конечно, рядом с ним стояла Элис. Она была так хороша в этих лучах солнца, что Джаспер не стал сдерживаться. Он подхватил ее за талию и радостно подбросил вверх. От неожиданности девушка закричала и схватилась за его плечи. Но страха в ее глазах не было. Только безграничное доверие и нежность. — Что ты делаешь? Девушка залилась смехом. Как это странно. Но раньше мужчина был уверен, что она настолько скромная, что лишена всякого кокетства. Но вот она смеется и заливается румянцем. Пытается придать голосу строгость, но уже неприкрыто счастлива оказаться в его объятиях. — Где мы? Ты говоришь? Вдруг мужчина заметил те приметы, по которым все, что сейчас происходило, не могло быть правдой. Он обратил внимание на свои руки. Обычные мужские руки. Какими они могли бы быть. Он провел ими по лицу. Опустил взгляд на свою грудь. Ноги. Зеркала рядом не было. Король не мог быть красавцем, но и чудовищем сейчас точно не был. Мужчина почувствовал полную растерянность, поняв, что здесь все не то, чем кажется. Но девушка приложила палец к губам, призывая не говорить об этом. Джаспер кивнул. Не хотел спугнуть это странное волшебство. Чутье его не подводило. Такие сладкие мгновения не бывают долгими, а значит, нужно успеть ими насладиться. Ведь и за них ему придётся платить. Когда девушка взяла его за руку и повела за собой, он не стал сопротивляться. Под его ногами был мир, который он не знал до этого. И ему не терпелось им насладиться. — Таким я помню Розенберг, — поговорила Элис чуть позже. Они лежали в свежей зелёной траве, греясь на солнце и наслаждаясь свежими порывами ветра. На принцессе был венок из полевых цветов и, как заметил король, он шел ей не хуже королевских украшений. Сам же он нескромно положил голову ей на колени. И беззастенчиво нежился от ласк девушки, что растерянно проводила рукой по его волосам. Сколько нужно было заплатить, чтобы этот миг никогда не заканчивался? — Хотела бы я, чтобы ты все увидел. Король уловил всю грусть по родному дому в этих словах. Его тут же охватило чувство вины. Он сел рядом. Ему нужно было взглянуть ей в глаза. Обещать что угодно, если это сделает ее беззаботно-весёлой. — Мы можем сейчас же отправиться туда. Я знаю, что никогда не спрашивал, хотела ли ты жить в Лунар искренне. Но мы… Элис качнула головой. Ее губы растянулись в улыбке. Но она была такой унылой, что в душе мужчины стало неспокойно. — Я люблю тебя. Только это вместо объяснений. И ей едва удавалось скрыть, как горько даётся это признание. — Почему же мне кажется, что это не доставляет тебе радости? — Это не так, — поспешила разуверить его девушка. Но слезы на ее глазах явно не были признаком безграничного счастья. — Но, если ты меня любишь, ты должен кое-что мне обещать. Джаспер лишился слов. Ради нее он мог пожертвовать всем. И хотя он доверял ей, король Лунар не мог отделаться от мысли, что его загоняют в ловушку.