Пещерные львята

Маленький отряд продвигался сравнительно быстро — вначале по бесплодным землям, а затем через лесостепи, кишевшие огромными быками, оленями и охотившимися на них хищниками. По счастью, ни один из крупных хищников не заинтересовался ими. Ун от души надеялся, что им не придется сражаться со зверями. Солнце проделало свой путь из края в край, когда они оказались в знакомых местах. Обломки громадных серых камней, вросшие в землю, три сросшихся дерева у маленькой речушки, впадающей в большую реку, огибающую земли Волчиц. Усталые, изнемогающие от жажды люди с жадностью прильнули к чистой воде. Вдруг Балан вскинул голову, раздувая ноздри, принюхиваясь к едва различимому запаху гнили и мерзости. — Здесь чужие, — прошептал он, указывая в сторону, откуда порыв ветра принес эти запахи. Ун принюхался, и лицо его стало жестким, темным. Зур хорошо знал это непримиримое выражение. — Пусть Ра и Мав бегут в долину и предупредят Волчиц, — тихо произнес Сын Земли, тронув за плечо могучего Уламра, — они плохие воины и здесь от них не будет проку. Пусть Волчицы бросают камни и горящие ветви, когда Зур подаст им знак. Ун кивнул, подбирая с земли копья и пальцу. Балан хищно осклабился, тихое рычание сорвалось с его губ. Зур обнял Мав, которая не хотела уходить, но подчинилась приказу вождя. С тоской она взглянула на отца. — Пусть Зур будет осторожен. Это всё, что она смогла выдавить. Слезы покатились по её щекам, но она взяла за руку ничего не понимающего Ра и потянула его в сторону долины. Скоро они исчезли в высокой траве, окаймлявшей спуск. Пригнувшись, Ун, Зур и Балан двинулись в сторону, откуда доносился запах, и вскоре увидели Коренастых, сидящих и лежащих рядами. Глаза их были устремлены в долину. Было заметно, что они чего-то ждут. Их дозорный время от времени выпрямлялся, вглядываясь в густые тени. Неожиданно он вскрикнул высоким гортанным голосом, указывая на две крошечные фигурки, движущиеся через густую траву к скалам, окаймлявшим другую часть долины. По его знаку трое воинов вскочили, втягивая воздух, словно звери, а затем ринулись вниз по склону. — Мав… — Зур с мольбой взглянул на Уна, — Мав и Ра погибнут. Зур должен идти. Молча, без слов, огромный Уламр прижал к себе дрожащего друга. Потом вложил в его руку копьеметалку и пращу и подтолкнул к краю склона. Полный благодарности взгляд Сына Земли был ему ответом. Балан свирепо стиснул рукоять своей тяжелой пальцы. — Надо отвлечь Коренастых, — коротко бросил он. Ун знаком указал в противоположную сторону, и Балан, поняв, устремился к реке, вначале пригибаясь, а потом, выпрямившись во весь рост, громко вскрикнул, чтобы привлечь внимание Коренастых. Удивленные, возбужденные крики раздались из рядов захватчиков. Ун слышал, как они бегут следом за Сыном Облака, и когда последний устремился в погоню, громадный Уламр поднялся и принялся раскручивать вторую пращу, в которую уже был вложен камень. Зур буквально скатился вниз по склону, нагоняя посланных убийц. Он спешил как мог, но усталость пригибала его к земле. На бегу он вынул один из острых обломков, которые были припрятаны в его шкурах, и вложил в пращу. Коренастые успели уйти далеко вперед и уже нагоняли юных беглецов. Зур спешил изо всех сил, но ноги подгибались у него от усталости. На бегу раскручивая пращу, он закричал, привлекая внимание убийц. Но те лишь удостоили его коротким взглядом. Их внимание было привлечено Мав, которая, спускаясь по склону через колючий кустарник, потеряла нагрудник. Со смехом и криками они поспешили окружить перепуганных беглецов. Ра загородил собой подругу, держа в руке небольшую палицу, которую дал ему Ун. Один из Коренастых обернулся навстречу Зуру, бешено раскручивавшему пращу. Осколок вылетел с невероятной силой, вонзившись в глаз Коренастому и убив его наповал. Двое других обернулись и застыли, пораженные гибелью товарища. Затем один из них поднял голову и громко, надсадно завыл. Зур понял, что он призывает соплеменников. Вложив в пращу второй камень, он бросился к врагам. — Пусть Мав и Ра бегут к Волчицам! — отчаянно выкрикнул он, швыряя камень в воющего Коренастого. Камень ударил того по лбу, заставив замолчать и покачнуться. Зур видел, как Ра толкнул девушку в направлении спасительных скал, а сам бросился ко второму воину, размахивая своей небольшой палицей. Зур сунул пращу за пояс и перехватил копье. Коренастый тряхнул головой, утер струящуюся по лицу кровь и оскалил острые зубы. Он был вдвое тяжелее Зура, и плечи его были обвиты могучими мышцами. Страшный удар отбросил Сына Земли на небольшой холм. Сквозь застилающую глаза красную пелену Зур увидел юного Ра, уворачивающегося от ударов вражеской дубины и ловко орудующего своей палицей. Юноша закричал, а потом с силой метнул своё единственное оружие, метя в голову Коренастого, который занес свою дубину над головой оглушенного Зура. Палица расколола череп врага, словно спелый орех. Мозг и кровь брызнули на траву. Последний оставшийся в живых Коренастый с отчаянной яростью бросился на юношу, но Ра развернулся и побежал в долину, а Коренастый погнался за ним, позабыв о Зуре. Сын Земли попытался встать, но каждое движение отзывалось страшной болью в груди и левом плече. Очевидно, были сломаны ребра и повреждена плечевая кость. Зур застонал от бессилия и отчаяния. Кое-как сев, он подобрал пращу, выпавшую из-за пояса, и, ухватив её зубами, нашарил тяжелый острый обломок. Вложив его, он снова попытался встать, но едва не потерял сознание от боли. — Зур должен встать, — простонал он, сам не свой от отчаяния. Одно колено, другое, опереться рукой. Зур снова застонал — тоненько, жалко, словно раненая лисица. Принялся раскручивать пращу, содрогаясь от боли всякий раз, как приходилось отводить руку назад. Он видел как в красном тумане Коренастого, почти настигшего Ра. Все сильнее, выше гудела праща. На последнем выдохе Зур выпустил камень и упал в траву без сознания. И он не слышал воинственных воплей Волчиц, не видел, как мчались они бок о бок с молодыми Уламрами, гостившими в племени. То была славная битва. Призванные воем соплеменника Коренастые спустились в долину, навстречу своей смерти. Волчицы дрались так свирепо и яростно, что даже мужчины, бившиеся с ними бок о бок, были потрясены. Впереди воительниц шла Хаг, самая сильная и отважная из всего племени женщин. Сверкая глазами, она вела своих товарок в битву, её палица была окроплена кровью, белые зубы сверкали. Коренастые развернулись и хотели было бежать, но их встретили отец и сын, громадные, могучие, похожие на двух львов. Их палицы с легкостью дробили кости и черепа, и вскоре холм из мертвых тел вырос перед ними. Один из Коренастых, видимо, в пылу отчаяния, рванулся вперед, занося копье. Острие его, обожженное в пламени, было устремлено в грудь Балана. Ун чуть поодаль бился сразу с двумя могучими воинами. У Балана не было времени отразить удар, мгновением раньше он выронил палицу, заметив лежащее дальше в траве неподвижное тело Зура. Черное острие почти коснулось груди молодого воина. Но Коренастый вдруг грянулся наземь, и Балан услышал треск лопнувшего черепа. А позади убийцы стояла Хаг, полунагая, с рассыпавшимися по плечам пышными густыми волосами и сверкающими голубыми глазами. Она шагнула к Сыну Облака, подобрав палицу Коренастого. — Ещё не все мертвы, — сверкнула белыми зубами отважная девушка. И в тот миг Балан подумал, что никогда раньше не замечал, как она красива. Он схватился с очередным Коренастым и довольно быстро прикончил его. А Волчицы и Уламры тем временем расправились с последними из захватчиков. Окровавленные, израненные, они стояли бок о бок — победители в ещё одной из битв. Зур очнулся от того, что большая рука гладила его лицо и волосы. Было больно, но боль притупилась и словно отодвинулась куда-то вглубь. Чуть дальше горел костер, вокруг которого плясали воины. — Зур долго спал, — тихо произнес знакомый голос. Сын Земли слабо улыбнулся и поднял правую руку, коснувшись груди Уна. — Пусть Зур не тревожится за Мав и Ра, — Сын Быка осторожно приподнял голову друга и поднес к его рту небольшую раковину, полную остывшего мясного сока. Зур жадно проглотил сок и сразу почувствовал себя лучше. — Зур рад, что Сын Быка рядом, — пробормотал он, касаясь руки друга. — Если бы Ун погиб в схватке с Коренастыми, Зур бы тоже умер. Тронутый этими словами, огромный Уламр наклонился и потерся щекой о щеку друга. Этот жест полного доверия и любви был принят лишь у самых близких, у матерей с детьми, у влюбленных и у друзей, чьи сердца были близки. Вслед за тем Ун осторожно укрыл Сына Земли шкурой оленя, чтобы защитить его от ночной свежести, и прилег рядом, охраняя его сон. Мав и Ра смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Они отошли подальше от танцующих, укрывшись в крошечной роще. Им не нужны были слова. Сердца их говорили на языке любви. Они терлись щеками, обнимали друг друга, скользя ладонями по разгоряченной коже, сплетали ноги. Ра был добр и ласков, его дыхание согревало кожу Мав, и снова она металась и стонала в его объятиях, обвивая руками и ногами гибкое тело возлюбленного. Земля задрожала — это промчалось вдали стадо диких быков. Мав и Ра не видели ни их, ни пролетавших над кронами деревьев ночных птиц и нетопырей. Они обезумели от счастья в объятиях друг друга. Много раз они познали друг друга, прежде чем, полусонных, их подняло тоненькое хныканье. Мав рассмеялась, увидев пещерного львенка, который выбрался из шкур Ра, куда тот сунул его, покормив мясным соком. Малыш брел к своим новым друзьям на слабеньких пока ещё коротких лапках и жалобно мяукал. — Совсем слабый, — сказала Мав, смеясь. Ра подхватил львенка и положил ей на колени. — Пе-щер-ный лев, — протяжно, внятно произнес он на языке Уламров. Львенок немного похныкал, а потом замурлыкал и уснул. Сидя бок о бок, влюбленные смотрели на пламя костра, на танцующие фигуры. А потом потянулись друг к другу, дабы насытить свои сердца любовью. Стоны их тонули в безбрежной ночи, полной жизни. Могучая река жизни несла их, баюкая на своих волнах, так же, как уносила Балана и Хаг, что сидели у костра, склонившись друг к другу и тихо беседуя. Так же, как несла Уна и Зура, и все любящие и отважные сердца.