***
Раньше всех в тот день забрали Райнера, Энни и Берта. Это сделал отец Райнера. Мне казалось, у него нет права, уводить с собой чужих детей, но он что-то быстро нашептал копу, а потом отстегнул немного новых купюр. Нужно было видеть глаза Имир. Она была похожа на разъяренного титана. Сразу за отцом Райнера пришел отец Браус и забрал Сашку и Имир. Ему не пришлось ничего шептать и отстегивать. Напоследок, Имир с горечью бросила мне что-то вроде: «Ты лучше реально не снимай, тебе же лучше будет» и ушла за отцом Браус. Он нес Сашку на руках. Меня забрали последнюю. Вбежал взволнованный отец, стал что-то кричать, руками махать. Шериф махнул на меня. Я помахала отцу рукой, а уже через минуту я сидела в его машине в детском кресле. Мать сидела на переднем сиденье. — Лучше бы её убили, — с сожалением сказала она. Отец молчал. Я просидела дома целую неделю под домашним арестом. Мне нельзя было даже из комнаты выйти. Только в ванную. Еду мама оставляла у двери. Как-то около тарелки с овсяными хлопьями я обнаружила альбом и коробочку с восковыми мелками. На первой странице альбома, черным цветом, было размашисто написано: Карочи, нас к тыбе не пустили. Я попросила твою мамку передать тебе это, вдруг заняться нечем. Было весело. Береги шнурок этого***
Я проплакала до вечера. Наконец, когда я справилась со своими слезами, и немного успокоилась, я решила воспользоваться альбомом по назначению и села рисовать. Я нарисовала домик на ферме, дедушку и бабушку, Маргарет, Имир и Сашу и маму. Мама получилась особенно хороша, и мне захотелось показать ей рисунок. Она, как обычно, сидела в кресле в гостиной и читала книгу. Её лицо было расслабленным: то ли она не вчитывалась, то ли книга приносила ей какое-то успокоение. — Я нарисовала тебя, — сказала я, протягивая альбом. Мама не повела бровью. — Я… — я запнулась, все еще протягивая альбом. — Я… нарисовала… я… мама… Нижняя губа от чего-то предательски задрожала. Мама продолжала смотреть в книгу. Её лицо не изменилось. Казалось, ничего кроме этой книги её не интересует. У меня самая красивая мама на свете. У нее прямой нос, светлые волосы и пронзительные серо-голубые глаза. Я закусила губу и убежала в кабинет отца. Уже забегая к отцу, я услышала, как захлопнулась книга. Отец сидел за столом и что-то писал. — Привет, — робко поздоровалась я. — Я маму нарисовала. Хочешь взглянуть? — Я занят, оставь на столе, — сказал отец, не поднимая головы. — Это не займет много времени, — робко заметила я. — Я занят, — повторил отец. Я обреченно подошла к двери. Уже выходя из его кабинета, я услышала «С завтрашнего дня можешь снова гулять. Не уходи далеко». Мне все равно было обидно. Я легла спать без ужина.***
Проснулась я в полвосьмого, быстро приняла душ, выпила стаканчик молока и съела гамбургер. Наскоро прибравшись на втором этаже, я взяла альбом с рисунками, прихватила немного батончиков шоколада и выбежала на улицу. Я влезла в кусты. Там уже сидели Имир и Саша и играли в карты. — Приве-ет, приве-ет, — обрадовалась Браус, выбрасывая карты и бросаясь мне на шею. — Мы тебя не ждали, — сказала Имир. Сашка кинула ей карты прямо в лицо, и теперь ей ко лбу прилипла десятка треф. Она раздраженно замотала головой. — Как дела? — Все хорошо, — сказала я, обнимая Сашу в ответ, искоса поглядывая на Имир. Та хоть и сказала «не ждали», не выглядела недовольной. Напротив, она даже улыбнулась. По-хитровански правда, но улыбнулась. — Спасибо за альбом и мелки. — А, да не за что, мы их взяли на распродаже, — улыбнулась Сашка. — Мы их украли на распродаже, — поправила Имир, собирая карты в колоду. — Спасибо, но, право, не стоило ради меня красть, — заверила я подруг. — Нравится — бери, вот мое жизненное правило, — отрезала Имир. — А для тебя не жалко. Я протянула руки, чтобы обнять Имир. Та отмахнулась, но я заметила, что она улыбается, чуть теплее. — Хотите, покажу вам рисунки? — спросила я. Саша широко улыбнулась. — Конечно, — сказала она. — Я очень хочу посмотреть. — Ну, давай уж, — небрежно хмыкнула Имир, подвигаясь ближе. Вы понимаете? Ну, понимаете же? Им интересно. Мама не захотела смотреть. Отец сказал, что занят. А им… им интересно. Я даже покраснела от такого внимания. И я показала им свои рисунки. И бабушку, и дедушку, и Маргарет, и маму, и их самих. — А это что за чудище? — залилась смехом Имир, тыча пальцем в свое изображение. — Все в крапинах. — Это ты! — возмутилась я. Тут уж засмеялась Сашка. Себя-то она узнала и претензий не имела. Имир надулась, а потом шутливо толкнула меня в плечо. — Ладно, уж, — сказала она. — У меня хотя бы щеки не как у бульдога. Саша не обиделась. Она сказала, что я хорошо рисую. Я вспомнила про шоколадные батончики и поделилась с друзьями. Саша так расчувствовалась, что назвала меня «Богиня», а потом предложила каждый день так собираться. Имир согласилась. А потом они стали учить меня играть в карты. Не нужно говорить, что постоянно проигрывала. И тогда мы пошли гулять. Гулять с Сашей и Имир одно удовольствие. Если ты устаешь, Имир несет тебя на своей спине, Саша гоняет голубей. Мы пешком дошли до парка Кирсли. Никогда не была в парках, но, право, как же красиво там было. Несмотря на надпись «Белок не кормить», я отдала ей остатки шоколада. Белка понюхала, но есть не стала, а потом из жадности, утащила в дупло. Еще мы встретили группу ребят, играющих в бейсбол. Имир сразу же вписалась в команду, где была сначала «бьющим-бегущим», а потом, просто «бегущим». Потом она стала питчером и позвала меня. Она потребовала, чтобы я тоже участвовала. Хотела баттэри, но я облажалась. Впрочем, Имир не злилась, а была очень терпелива. Да и остальные члены команды тоже отнеслись ко мне хорошо. «Всем нужно учиться» — сказал парень по имени Томас. Потом я стала бэттером, но у меня ничего не вышло, совсем. Каждый брошенный питчером-Имир мяч падал, как Лондонский мост. Но, не смотря ни на что, играть мне понравилось. Сашка тоже времени не теряла и выиграла у какого-то толстячка пакет орешков. Она смогла подтянуться двадцать раз. Он недооценил её. Если честно — я тоже. Я не уверена, что Райнер так может. Я не уверена, что так может мой отец. Зато так может Сашка. С позором проиграв, Имир поблагодарила нашу команду и команду соперников за игру и мы ушли гулять дальше. На прощание, Томас позвал нас еще поиграть. Мы шли мимо кладбища Авондейл, когда я узнала слабость Имир. Она ужасно испугалась. Побледнела и поспешила побыстрее пройти мимо. Лицо Сашки было страдальческим. Я ничего не спросила, но поклялась себе узнать секреты этой парочки. Солнце начало садиться, когда мы снова оказались в нашем квартале. Саша внезапно вспомнила одну важную вещь. Когда мы проходили мимо Кирсли стрит, Сашка неопределенно махнула рукой, вот-де там школа Уиттер, и она идет туда, как и некий Конни. Имир сказала, что тоже идет туда, как и пара тройка дебилов, про которых она не хочет говорить. Я так поняла это Энни, Райнер и Бертольд. Интересно, в какую школу иду я, ведь осталось две недели. Домой я вернулась немного расстроенная. За ужином я спросила отца, в какую школу я иду. Он ответил, что это закрытая школа, либо пансион, за городом. — А… я бы хотела в школу Уиттер, — сказала я, ковыряясь вилкой в спагетти. Мама почему-то усмехнулась в чашку — она пила кофе. — Нет, — сказал отец, тоном не терпящим возражений. — Для твоей же безопасности, лучше туда не соваться. — Но у меня там друзья! — не выдержала я, отбрасывая вилку в сторону. Да что я себе позволяю? — О, пусть идет, — подала голос мать. — Те друзья, с которыми она сидела в участке? Они же её и прихлопнут, меньше проблем. — Замолчи! — велел матери отец. — А тебе я все сказал — никакого Уиттера. — Ты на эту малявку ори, а не на меня, — прошипела мать. Я со слезами убежала. Дело не в школе. Я не могу слышать, как они ругаются.