My beautiful virus

POV Jang Hyun Seung Я почувствовал его взгляд. Готов был поклясться, что это был он, но, оглянувшись, никого не заметил. Толпа шумела, подкидывая в воздух пачки зеленых купюр, а я, как параноик, осматривался по сторонам в поисках одного единственного человека. Как только я вышел за пределы танцевального круга, то заметил маленькую, но дружную компанию, во главе с Есобом, который как-то радостно вышагивал впереди. Клянусь, что его полосатую, оранжево-синюю кофту я узнаю везде; однако на данный момент меня волновал далеко не он. Взглядом я продолжал бродить по толпе, пока не наткнулся на знакомую физиономию. Его лицо было искажено нотками усталости, и, скорее всего, причиной последней были упорные тренировки, которыми этот человек предпочитал изматывать себя. Краем глаза я заметил на его запястьях бинты и сразу понял, чем он занимался все время моего отсутствия в его жизни. Возможно, танцы как-то и спасали его настроение, но довольным он все равно не выглядел. Мои размышления, к сожалению, прервались, как только кто-то толкнул меня в плечо. Я был бы не я, если не повернулся и не сказал что-нибудь вроде «смотри, куда идешь», однако все равно не стал этого делать, потому что мое внимание целиком и полностью было отдано лишь одному человеку. Но тут кто-то окликнул меня, и я узнал знакомый голос своего одногруппника, потерявшего меня в толпе. Похоже, сейчас был наш выход, но, прежде чем развернуться и раствориться в толпе людей, требующих хлеба и зрелищ, я еще раз взглянул на Ен Чунхена, заметив, что тот исподлобья наблюдает за мной. Видимо, он услышал, как зовут меня, и, вероятнее всего, понял, почему я стою здесь. На его лице ничего, кроме наглой ухмылки, я не заметил, и, чтобы не докучать ему своим присутствием, развернулся и удалился с этого места, не спеша пробегая через толпу поближе к центру широкого круга. На протяжении всего танца меня одолевали мысли, которые я изо всех сил старался выкинуть из своей головы, но мои попытки оказались тщетны. Из головы не уходил взгляд его карамельно-шоколадных глаз, такой холодный и беспристрастный, но в то же время, я чувствовал, как что-то покалывает в моей груди, защемляя всякий здравый смысл в моем подсознании. Я знал, что рано или поздно все мои чувства потухнут, но каждый раз Чунхен слишком внезапно врывался в мою жизнь и строил в ней свою систему наших с ним отношений. Он реставрировал те чувства, которые я безжалостно уничтожал на протяжении всего нашего с ним знакомства, и, что самое ужасное, я не мог заставить его поступить иначе, так как утратил не только свое влияние, но и свою значимость. Он больше не воспринимал меня, как того, кто однажды признался ему в своих реальных чувствах; скорее относился ко мне, как к маленькой девочке, одной из тысячи, кто был влюблен в него, как в самого крутого и трудолюбивого парня в школе. А я не видел себя таким; я вообще не ощущал ничего, кроме бесконечного разочарования и едкой, но редкой боли где-то в самой глубине моей души. Когда мы закончили свое выступление, и у меня, наконец, появилась возможность немного передохнуть, я отправился к ди-джею, чтобы взять немного газировки и утолить жажду. Выхватив банку холодной Колы, я направился на свой прежний пост, но не надеялся увидеть там Чунхена. Должен сказать, что он немного повеселел и уже вовсю мельтешил языком, видимо, Есобу удалось разговорить его, как обычно. А вот ДонУн, сидевший между ними, уставился в пол, изредка поднимал голову и, бродя взглядом по толпе, снова опускал его. И, когда он снова поднял голову, его взгляд устремился на меня. Сказать, что я был взволнован, ничего не сказать. ДонУн был мне хорошим другом и, даже после нашей ссоры с Чунхеном, я не переставал видеться с ним, несмотря на то, что Джокер запретил ему видеться со мной. Но ДонУн был не из тех, кто принимает чужое мнение близко к сердцу, поэтому он продолжал заботиться обо мне. Наши отношения ничуть не изменились, но мы договорились, что на глазах у Чунхена никогда не будем разговаривать друг с другом, потому что тогда влететь может ему, это в первую очередь, а потом и мне, ведь Чунхен был очень ревнив, как в плане любви, так и в плане дружбы. И, честно признаться, вел себя как маленький ребенок, про которого «забыли» родители, заботившиеся о младшем члене семьи. Где-то на заднем плане играла странная девчачья музыка, а на переднем разворачивались события, о которых мне даже сейчас больше вспоминать, пусть и прошло слишком много времени. Чунхен, заметив, что ДонУн направил свой взгляд куда-то вглубь толпы, толкнул его плечом, и тот, среагировав, быстро придумал какую-то нелепую отмазку, и, улыбнувшись, быстро сменил тему, тем самым уйдя от вопроса. Джокер что-то подозревал и старательно наблюдал за тем, куда смотрит его друг во время разговора, и, к сожалению, что-то заметил. Краем глаза ДонУн наблюдал за толпой, и Чунхен, осознав реальность этого факта, тут же повернул голову в сторону, выискивая меня. Отчасти я поступал неправильно; но я так давно не видел их, что мне хотелось подойти, пожать всем троим руки, и, бросив мимолетный взгляд на Джокера, спросить, как он поживает. Но не мог; и дело было далеко не в гордости. Я просто знал, что он откажется разговаривать со мной после всего того, что между нами произошло. Есоб, в свою очередь, продолжал разминаться. А я искренне надеялся на то, что меня он не заметит. Несмотря на то, что ему шестнадцать, он все равно остается для меня ребенком. Каждый раз сообщает Чунхену о своих делах, о том, что видел и слышал. И, поэтому, если он сейчас заметит меня, я попаду в капкан. Такова была сущность этого мальчугана.