Сделка с Богом

태양 (TaeYang) – Love You To Death

Основное свойство времени – спешить. Оно не ждет никого. Не ждет, пока кто-то опаздывает. Не ждет, пока кто-то учится чему-то. Не ждет, пока у кого-то заживают раны. Для Ким Джонина существовало аж два типа времени: во время работы и после работы. Занимаясь важными делами в офисе или клубе, он не замечал, как проходят часы, но стоило ему оказаться в собственном доме один на один с собой, как минуты отказывались ускоряться. Стараясь забыться и забить все свое свободное время, он заваливал себя огромным шквалом работы. Подчиненные сплетничали за спиной мол, почему босс стал проверять даже то, к чему когда-то не прикасался и слышать не хотел. В клуб он стал заходить все реже и реже, ибо искушений полно, а опоры у Джонина теперь нет. Он не скрывал того, что боится сорваться без своей опоры, что каждый день когда-то с волнением ждала его дома. Теперь его никто не ждет и вообще, Джонин переехал из того самого дома, так как каждый уголок в нем причинял боль. Он вернулся в пустоватый коттедж, где все было холодным и чужим. Пусть стены не грели, зато не заставляли сердце разрываться на сотни кусочков. В тот день, когда Джонин вернулся с небольшой дорожной сумкой в руках, отец лишь удивленно приподнял бровь. Они не сказали друг другу ни слова, только обменялись сдержанными кивками в знак приветствия. Позже, ночью Джонин лежал на безразмерной кровати с черным шелковым покрывалом и смотрел в абсолютно обыкновенный потолок, а слезы, мерзко скатываясь по виску, запутывались в волосах. Он тогда думал о том, как сильно хочется прижаться к своему личному источнику тепла. Лечение от апатии не нашлось ни через день, ни через два и даже ни через полгода. Джонин только успевал чередовать дела в корпорации и в клубе. Засыпать с помощью снотворного оказалось намного проще, нежели лежать по нескольку часов в постели. Как правило, именно ночью в голову лезут самые противные и пугающие мысли. Только во время бессонницы Джонину хотелось наплевать на письмо, что хранилось у него в бумажнике рядом с фотографией мамы, и напиться в хлам, опустошив домашний бар на первом этаже. Приблизительно в середине ночи Джонин был прикован взглядом к телефону – всего один звонок и любую, какую он только пожелает дурь привезут ему домой за считанные минуты. Но что-то внутри, какая-то неведомая сила, сдерживала его порывы, заставляя выпить проклятую таблетку снотворного и проспать до утра. Эту самую неведомую силу Джонин прозвал памятью. Память о проведенных двенадцати месяцах рядом со странным, но очень воспитанным парнем, который одевал исключительно классическую одежду, зачесывал волосы назад и разговаривал так, словно знает слишком много для двадцатипятилетнего человека. Почему-то Джонину запомнились лишь самые лучшие моменты, проведенные рядом со своей опорой. Перед глазами часто всплывала яркая улыбка, горящие неподдельным счастьем глаза и нежные прикосновения. Нет, конечно, Джонин помнил, как Он сдерживал его в своих объятиях во время ломок, как плакал вместе с ним, а потом как ни в чем не бывало убирал осколки. «Я уверен, это все не зря. Когда-нибудь ты сумеешь справиться с этим сам», - вспоминал Его слова Джонин. После этого он считал, что не имеет право сдаться. Со временем нахождение в клубе начало душить Джонина. Он не мог спокойно смотреть на пьяных посетителей, обдолбанную молодежь, что готова была на все ради дополнительной порции одурманивающих препаратов, молодых танцовщиц, которые лезли в штаны любому «кошельку». Это все сводило его с ума, Джонин начал брезговать всем, что связано с этой грязью. Медленно, но верно он пришел к решению избавиться от злосчастного заведения. К счастью, никто не стал его останавливать, лишь теперь уже бывший помощник ругался и говорил, какой же он глупец, раз решил продать такой прибыльный клуб. Джонин, не выслушав подчиненного, подписал договор о продаже и молча покинул свой Проклятый Рай. Только у самых дверей он бросил взгляд на высокий подиум, откуда видно все и вся, и, устало ухмыльнувшись, пошел дальше. Отец старался не показывать своих чувств, но было заметно, что он доволен работой сына, он не мог не заметить изменений в нем. Но по обыкновению не говорил ничего, лишь изредка хлопал его по плечу, утверждая, что Джонин похож на него. И этого хватало, чтобы сын продолжал свою деятельность. *** Одним утром Ким, как всегда, находился в своем кабинете, сосредоточенно перебирая бумаги, как к нему вошла секретарша с просьбой принять посетителя. Джонин, отложив ручку и документы, устало потер переносицу, вспоминая, с кем договаривался о встречи. Разрешив войти, он прокрутился на кожаном кресле в сторону большого окна, мысленно отмечая, что утренний восход ничем не хуже заката. - Здравствуйте, Ким Джонин, - раздался знакомый бас за спиной Кима. Джонин отчего-то медлил и продолжал сидеть спиной к посетителю, он пытался вспомнить этот до боли знакомый голос. Как только в памяти всплыл образ рыжего гитариста-певца из Англии, Ким резко развернулся, с удивлением глядя на гостя. - Пак Чанель?! – громче обычного выкрикнул Джонин, поднимаясь со своего места. - Ох, не думал, что вы меня вспомните, - обезоруживающе улыбнулся Пак, протягивая руку Джонину. - То, как ты зажег зал своим пением, трудно забыть. Какими судьбами? – поинтересовался Ким. Парни расположились за низким кофейным столиком в противоположной стороне кабинета, попросив принести зеленый чай. Чанель, будто не зная с чего начать, осматривался по сторонам, неловко перебирая пальцы. - Тут такое дело… даже не знаю с чего начать… - Начни с начала, - отпив любимый напиток, предложил Джонин. Он без стеснения разглядывал рыжего гитариста, он являлся для Джонина неким призраком из прошлого. Сколько времени прошло с их первой встречи? Полгода? Год? Когда-то Чанель, сам того не подозревая, свел Джонина с Ним. С тех пор Ким видел его всего раз, когда рыжий улетал обратно в Британию. И вот, сейчас он сидит перед ним и не может подобрать правильные слова. - Дело в том, что я не могу найти Лухана, а ты, насколько я помню, ты в хороших отношениях с ним. Так вот, может… - Я не знаю, где он! – оборвал рыжего Джонин. Моментально все его хорошее настроение испарилось. Чанель тоже не знал, где Лухан. Он ушел, исчез, испарился, его нет нигде! Поставив фарфоровую чашку в блюдце, Джонин опустил голову, опираясь о колени. Так мало нужно было, чтобы разорвать все швы на сердце. Всего одно упоминание. Ким не признавал, но он надеялся, что Чанель пришел с новостями о Лухане. Джонин хотел услышать что-то типа «он тоже не может спокойно жить в неведении» или «он так же, как и ты, скучает». Но Лухан оборвал все связующие их нити, не оставив не единой возможности найти его. В то утро Ким Джонину так и не удалось спокойно побеседовать с Чанелем. Они допили чай, и рыжий ушел, пообещав еще позвонить. Ким вернулся к работе, но сконцентрироваться на счетах и договорах было невозможно. Спустя пару дней Ель, как и обещал, позвонил. На этот раз он не говорил об их общем знакомом, разговор касался только каких-то неважных мелочей. Через еще пару дней Чанель позвонил еще, потом еще и еще. Он звонил часто и болтал много. Просто, у него нет друзей в Сеуле и, как оказалось, завести новые знакомства сложно даже такому болтуну, как он. Или, может, рыжий не старался найти новых друзей, ведь ему не хватало всего лишь одного очень старого друга. А Ким Джонин был так сильно на него похож, что Ель не мог удержаться и поэтому звонил. Его поражало сходство мыслей и мировоззрение парней. А Джонину нравилось общаться с задорным гитаристом. Такой беспринципный и прямолинейный к тому же смешной и умел создавать непринужденную обстановку. То, что нужно Джонину – легкость. - Знаешь, как-то он мне сказал, что я должен делать то, что хочу всем сердцем и говорить те слова, которые хочу сказать. Только так я буду чувствовать себя спокойно, - неожиданно начал Ель во время очередной прогулки по весеннему парку. – И с тех пор я стараюсь жить именно по этим принципам. Джонин впервые не вздрогнул при упоминании о Лухане. Что-то щелкнуло внутри, но Ким научился этого не замечать. - И как? Тебе помогают эти принципы? – неэмоционально спросил он. Чанель задумался, обратив взгляд к нему. - Думаю, да. Теперь я не жалею об упущенных шансах или недосказанных словах. Услышав ответ, Джонин нахмурился. Он вспомнил маму и то, что многое не успел ей сказать, и сейчас он жалеет, что не навещает ее могилу. После разговора с Елем Джонин не мог выкинуть из головы идею поехать вновь на кладбище к матери. И уже на следующее утро он попросил водителя, буквально доехав до дверей офиса, развернуться и ехать к высокому холму, где покоилась его мама. У надгробной плиты лежали свежие цветы, и было видно, что за ней ухаживают. Ким провел ладонью по фотографии мамы, улыбаясь в приветствии. Он чувствовал себя уже не так плохо, как когда пришел впервые, тогда давно. Было тихо, уютно и спокойно. Сев на траву, он наслаждался открывшимся видом. - Ты каждый день любуешься такой красотой, мама, - прошептал он. Он просидел так не один час. Разглядывая пейзаж и слушая пение птиц, Джонин отдыхал. С тех пор Ким не мог себе запретить приходить к маме. Он навещал ее почти каждый день. Теперь у него была не только работа, но и Чанель, и мама, рядом с которыми он испытывал умиротворение. Джонин как-то вспомнил того мужчину, которого любила его мать. Он ни разу не пересекался с ним, хотя цветы регулярно обновлялись. Значит, они приходили в разное время. Ким одновременно был рад такому раскладу, в тоже время ему хотелось встретиться с ним вновь. Джонин был уверен, что он знает о его матери намного больше, чем он сам. Ему хотелось поговорить с ним, расспросить о ней, узнать все то, что не успел узнать сам. И только спустя месяц, они пересеклись. Мужчина пришел чуть позже Джонина и, остановившись в паре метров от сидящего на траве Кима, окликнул его. - Джонин. Парень, вздрогнув, повернулся. Он замер на пару секунд, собираясь с мыслями, после чего встал и вежливо поклонился. Пожилой мужчина тепло улыбнулся, удивляясь такому поведению парня. Положив букет, мужчина присел рядом с Джонином. Они оба молчали некоторое время, не зная с чего начать. - Меня зовут Ли Енги. - Ли Енги, я хочу с вами поговорить… Они присели на ближайшую лавку, где и провели порядка трех часов за разговорами о ней. Как и думал Джонин, мужчина знал намного больше. И не стесняясь, Ким вытягивал любую информацию о ней: начиная от любимого цвета, заканчивая тем, что она сказала в свои последние минуты жизни. Оказалось, что у них не было детей все эти годы. Госпожа Ким отказалась заводить детей, ссылаясь на то, что не переживет такую несправедливость, если будет знать, что где-то там растет ее сын без мамы, пока она здесь воспитывает других. Практически всю жизнь она жила в горе от того, что не имела права видеть Джонина. Енги рассказал, как она наблюдала за ним со стороны, как плакала по ночам и мучила сама себя. - Она ушла от твоего отца, так как была несчастна рядом с ним. Но со мной она счастья не обрела…потому что рядом не было тебя… Джонин не знал, что сказать, как описать свои чувства. До последнего вздоха его мать страдала из-за невозможности видеться с сыном… После разговора с Ли Енги, Джонин возвращался домой, находясь в прострации. Он все делал будто на автомате. Назвал водителю адрес. Всю дорогу не отрывался от окна, задумчиво всматриваясь вдаль. Прибыв к нужному месту, вышел из машины. Нажал в лифте кнопку с необходимым этажом. Последняя дверь по коридору. Два оборота ключа. Приветственный звон открывающейся двери. Он дома. Только когда за спиной хлопнула закрывшаяся дверь, Джонин понял, что находится в квартире Лухана. В их когда-то общем доме. Он прикрыл веки, выдохнув в недоумении, как такое могло произойти. И медленно скатился по стене, сжимая в ладони ключ, который не выкинет и не потеряет никогда. - Хан, ты был прав – нужно следовать зову своего сердца, - улыбнувшись, сказал Ким в небо, чувствуя, что его услышат.