Ночи прозрения

Артур сидел на троне и слушал своих придворных. Точнее, он делал вид, что внимательно слушает, а на самом деле смотрел на лицо сэра Леона и думал о том, что ожидает его после этого нудного, но необходимого действа. Пока лицо первого рыцаря не менялось, Артур спокойно думал о своем, чувствуя по тону голоса говорящего, когда нужно кивнуть, когда немного растянуть губы в подобие усталой улыбки. Придворные высказывали свое почтение, поздравляли с победой и в очередной раз клялись в верности двору и короне. А король думал обо всем случившемся, мечтая поскорее расставить все точки над i, и одновременно боясь этого момента. Он кивнул очередному низко склонившемуся подданному и вспомнил вчерашний день... Король очнулся в камере, он был все так же прикован, только цепи позволяли свободно двигаться, а на ногах были сапоги. Вокруг Артура стояли рыцари, в уголочке на соломе без сознания лежал какой-то маленький и беззащитный Мерлин. Король облизал губы и кивнул в сторону своего слуги: — Что с ним? — Потерял сознание,— быстро отозвался Леон,— как только перестал колдовать над вами, тут же упал. Артур чувствовал, как ноет все тело, но жуткой, пронизывающей боли уже не было, не было повреждений. От всего произошедшего за эти дни осталась тяжелая усталость в теле и бледные шрамы. Король начал анализировать ситуацию, озвучивая свои мысли рыцарям: — Мы не справимся с Морганой и Мордредом без Мерлина, и я едва на ногах стою. Нам необходимо время. Время,— Артур взглянул на Леона,— в каком состоянии наши военные силы? Леон привычно вытянулся в струнку перед королем и четко описал ситуацию: — Войска наших союзников у ворот Камелота. Рыцари свободны, рассредоточены по городу и в любой момент готовы к атаке. Артур нахмурился: — И никто не заметил их отсутствие в подземелье? А как же надзиратели? Как же кормление пленных? Уборка? — Никто никого не кормит,— покачал головой Леон,— никто никем не интересуется. Если бы мы не освободились, то сейчас сходили бы с ума от голода и жажды. Миледи Моргана и Мордред, извините, сир, были все это время заняты только вами. Король потер руками щеки: — Мы можем начать все сейчас, но это бессмысленно. Они маги, они вдвоем быстро разгромят нас... Нам нужен Мерлин, а, следовательно, нам нужно время, время хоть до вечера,— Артур решительно оглядел присутствующих,— Значит так, оставляем все, как есть. Я здесь в цепях, Мерлина посадите напротив меня, всем объявите полную боевую готовность, мы выступим, как только стемнеет. Сигналом будет набат. Гаюс, ты остаешься здесь с нами, если Моргане взбредет в голову что-нибудь сделать со мной, ты сможешь сообщить остальным. Гвейн, ты с рыцарями отправляешься в камеры до сигнала. Все! Артуру постелили много сухой соломы, максимально ослабили цепи, и он смог расслабленно сесть на пол и закрыть глаза. Бесчувственного Мерлина тоже удобно усадили на солому лицом к Артуру, прислонив спиной к решетке. Из коридора все выглядело так, словно маг разговаривает с плененным королем. Артур закрыл глаза и максимально расслабил тело, понимая, что до темноты он должен хотя бы твердо стоять на ногах и держать в руке меч. Король продолжал смотреть на бесстрастное лицо сэра Леона. Придворные что-то бубнили, низко кланялись и тихонько отходили в сторонку. Артур окинул взглядом количество присутствующих и понял, что скоро, уже скоро... Как только Мерлин тогда в камере открыл глаза, сумел встать и сделать несколько шагов, король решил, что пора. Не желая сейчас выяснять отношения, он коротко приказал ему, кивнув на свои цепи: — Освободи. Маг взмахнул рукой, и тут же одновременно упали цепи, и открылась решетка камеры. Артур потер запястья и быстро распорядился: — Ты должен обезвредить Моргану и Мордреда. Я иду к рыцарям. Как только колдуны будут нейтрализованы, должен зазвучать набат. Понятно? — Понятно,— прошептал маг. Мерлин стоял перед своим королем, не смея поднять глаза. Артур кивнул, пока он не собирался еще о чем-то говорить со своим другом. — Ты справишься? Может, кому-то нужно пойти с тобой? — все же решил выяснить король. Мерлин секунду подумал и ответил: — Справлюсь. Я должен быть один, чтобы застать их врасплох, они ведь не ждут меня такого. — Мерлин! — позвал Артур,— Мы верим тебе и ждем набат. — Да. Набат,— маг кивнул и, так и не взглянув на короля, решительно вышел из камеры. В зал ввели закованного молодого человека. Кроме цепей на его запястьях блестели широкие браслеты, сдерживающие магию. Стражники отошли к дверям, а король внимательно посмотрел на красивое лицо, обрамленное вьющимися темными волосами. — Мордред,— негромко в абсолютной тишине начал Артур,— Мне тяжело это говорить, но... — Но ты должен сказать, что ненавидишь меня и казнишь? — насмешливо перебил короля друид. — Я не ненавижу тебя,— спокойно продолжил Артур,— давай забудем о наших личных отношениях. Забудем, что когда-то давно мы спасли беззащитного мальчика, что совсем недавно ты, рискуя своей жизнью, спас меня. Забудем, что я казнил твою любимую девушку, которая предала королевство, забудем, что ты делал со мной. Сейчас я говорю с тобой как король с рыцарем. Артур замолчал, потому что сказать то, что он собирался, было тяжело. Мордред кривил губы в страшной ухмылке. Король уперся взглядом в лицо молодого человека. — Сэр рыцарь, вы давали присягу, клялись в верности Камелоту и королю. Присоединившись к армии противника королевства, вы нарушили свою клятву, вы стали на путь измены. Предательство в Камелоте карается смертью,— Артур замолчал, незаметно переводя дыхание,— Мордред, данной мне властью я, король Камелота Артур Пендрагон, приговариваю тебя к смертной казни! Завтра на рассвете свершится правосудие. Король замолчал, хотя прекрасно знал, что у приговоренного нужно спросить о последнем слове, последнем желании. Но Мордред зло закусил губу и упрямо мотнул головой. Артур понял это движение и велел: — Увести. Через минуту перед троном Артура стояла его сестра. Король медленно осмотрел ее: тоже цепи, тоже сдерживающие браслеты, растрепанные волосы, горящие щеки. Она, конечно же, поняла, какая участь ждет Мордреда, и сейчас, хоть и стояла с высоко поднятой головой, Артур видел ее подрагивающие пальцы. — Моргана,— почти прошептал король,— думаю, твою вину перед Камелотом не нужно доказывать. Но есть одно большое «НО», ты моя сестра. В тебе течет королевская кровь. — Да неужели! Неужели ты сохранишь мне жизнь? Кажется, только что одну судьбу ты уже решил! Ты достойный сын своего отца, Артур Пендрагон! — Не знаю, поймешь ты меня или нет, но твои слова для меня очень высокая похвала,— спокойно прервал сестру Артур. — Похвала? Конечно! Такой же жесткий, жестокий, неумолимый, глухой ко всем, кроме себя! — со злостью выплевывала слова Моргана. — Я жестокий? — поднял брови король,— Я неумолимый? Но пока меня никто ни о чем не умолял. Моргана презрительно сузила глаза: — А тебе хочется? Конечно! Вся власть в твоих руках: хочешь — милуешь, хочешь — казнишь! — Моя власть подкреплена правосудием и ответственностью! — зазвучала сталь в голосе Артура,— И не к этой ли самой власти так стремилась ты, сестра? Не трон ли занять ты хотела? А, заняв его, забыла о том, что обязана делать? Моргана упрямо сжала губы и замолчала: за эти три дня она, действительно, поняла, что править очень тяжело. Она не могла разобраться в бумагах короля, не успевала следить за всем, а о некоторых вопросах вообще забыла. Артур тоже помолчал, потом вздохнул и продолжил: — Я не могу казнить свою сестру. Я не могу навечно заточить тебя ни в подземелье, ни в башне, хоть ты и обвиняешь меня в жестокости. У меня есть два варианта, Моргана... Король снова замолчал, ожидая, когда сестра посмотрит на него, когда сквозь пелену страха до нее дойдет смысл сказанного. — Моргана, я предлагаю тебе то, о чем ты мечтала все это время, я предлагаю тебе править вместе. — Ч-что?.. — от удивления девушка забыла о страхе, ее руки перестали нервно дрожать. — Я предоставлю тебе некоторые права, которые, впрочем, потянут за собой и серьезные обязанности. Во многих вопросах ты сможешь даже не советоваться со мной, даже не ставить меня в известность о своих решениях. Я фактически поделюсь с тобой троном. Что скажешь? — Я... я не знаю,— прошептала Моргана,— ты что-то задумал? — Нет,— покачал головой король. — А это? — Моргана показала на сдерживающие браслеты. — Прости, но с этим тебе пока придется походить. Я должен научиться доверять тебе, сестра. Ты согласна с моим решением? Ведьма быстро-быстро закивала. Жестом Артур дал понять ей, что разговор закончен. У двери девушка обернулась: — А какой второй вариант? Король поднял бровь: — Лучше тебе не знать,— и распорядился: — миледи расковать и проводить в ее покои! Двери закрылись с тяжелым хлопком, рядом с Артуром появился сэр Леон и, едва размыкая губы, почти неслышно спросил: — Простите, сир, вы верите ей? — Нет. — А как же тогда?.. — Она не справится. За три дня правления она даже не вспомнила о кормлении пленных. А когда станет понятно, что трон — это не ее судьба, когда она завоет от тоски и желания избавиться от всего этого, я выдам ее замуж. Леон понимающе поднял брови, а потом тоже спросил: — А что было вторым вариантом, сир? — Вот это и было. Выдать ее замуж. Немедленно и подальше,— Артур тоскливо посмотрел на двери и спросил: — Это все? — Все,— склонился Леон. — Тогда проверь все посты и заставы, расставь всех по местам, а остальные на сегодня свободны. Артур вошел в свои покои и застал там ту же картину, что оставил, уходя несколько часов назад: на полу сидел Мерлин, у двери стоял Гвейн. На вопросительный взгляд короля рыцарь доложил: — Ничего не происходило, Артур. Он даже не делал попытки встать, только раскачивается из стороны в сторону. Пытался с ним говорить, не отвечает. — Иди, отдыхай. Король медленно расстегнул и снял алый плащ, кинул его на кровать. Потом сел в любимое кресло, сейчас придвинутое ближе к окну. Им очень нужно было поговорить, но Артур не знал, с чего начать. Зато он точно знал, что ни он, ни Мерлин не выйдут из этих покоев, пока не восстановят свои отношения. С площади раздался стук топоров, какой-то шорох, скрежет, и маг вздрогнул. Он наконец-то поднял голову, не смея взглянуть на Артура, прислушался и задрожал мелкой дрожью. Мерлин обхватил себя руками за плечи: — Это для меня, да? Эшафот... Конечно, костер. Костер... это больно... так бо... Мерлин так неожиданно вскочил на колени и подполз к Артуру, что тот даже вздрогнул и чуть не поджал ноги под кресло, как некоторые дамы от крысы. Но слуга не посмел прикоснуться к ногам короля, он лишь прижал руки к груди и быстро, сбиваясь, заговорил: — Артур, ты не думай, я не прошу... Что бы ты ни сделал со мной, я все это заслужил, и этого будет мало! Я такое творил... Так вел себя по отношению к... Я не прошу простить меня, ведь это невозможно! Как и помиловать... Я не смею... не смею даже твои следы целовать... Маг снова поник, обхватив себя за плечи. Артур встал и посмотрел в окно. На площади, действительно сколачивали эшафот, на котором завтра на рассвете останется голова Мордреда. Артуру стало больно, и что-то заныло в груди. Король спросил, не оборачиваясь: — У тебя есть последнее желание? Мерлин растерянно посмотрел на затылок своего господина. — Н-не знаю... — Подумай. — Артур, позволь мне... позволь... руку... Король понял своего слугу, подошел близко к нему и протянул руку ладонью вниз. Мерлин взял ее своими изящными пальцами, осторожно приблизил к лицу и, едва касаясь губами, поцеловал. Артур чувствовал, что маг не хочет отпускать его пальцы, что сейчас его ладонь является для него последней связью с жизнью, с прошлой жизнью. Король присел рядом с Мерлином и прошептал: — Ты всегда называл меня венценосным болваном, ослом, но ты никогда не сомневался во мне как в наследнике престола, как в короле. А короли способны на невозможное. Ты знаешь об этом? — Ты великий король, Артур. Есть и будешь. — Хорошо, что ты это понимаешь,— Артур уже сел на пол и, не забирая свою руку, сжал другой ладонью пальцы Мерлина,— Я дарую тебе прощение, которое ты даже не смеешь просить. Прощение и помилование. — Артур... Артур, но я же тебя... А эшафот? — Это не для тебя. — А Гвейн охранял меня?.. — Он охранял тебя от тебя. Я боялся, что ты что-то сделаешь с собой. Мерлин закрыл свободной ладонью лицо и разрыдался. Король держал его руку и молчал, маг размазал по лицу слезы: — Артур, я все помню, все! Когда я очнулся там, в камере, когда мои обе части соединились, соединилась и память. Я помню все. Что я делал, Артур, что делал! Как издевался над тобой! — Но ты же и лечил меня... Мерлин, ты был околдован, сильно околдован: мощное заклинание поддерживал волшебный браслет. Гаюс рассказал, что такое колдовство пробуждает в человеке ужасную ненависть за мельчайшие обиды, а тебе ведь есть, за что обижаться на меня. — За что? — впервые за все время разговора поднял глаза на Артура Мерлин. — Я ругаю тебя, бросаю в тебя все, что попадет под руку, бью тебя. Мерлин выпрямился на коленях, Артур отпустил его руку и внимательно смотрел на своего слугу. — Прости меня, пожалуйста, Артур. Своим великодушием ты дал мне возможность сказать эти слова. Я очень сожалею о том, что произошло, я не ведал, что творил. Прости, если можешь. Прости... Артур встал на ноги и твердо проговорил: — Я прощаю тебя, Мерлин. И не обижаюсь, потому что ты творил зло под воздействием магии,— король помолчал, а потом сменил деловой тон на повседневный: — Мерлин, мы не сможем забыть то, что случилось, но давай помнить только хорошие моменты. Как мы говорили по ночам, ты рассказал мне о Фрее, как ты лечил меня, как ты победил колдунов. Мы должны преодолеть это, мы должны постараться вернуть наши отношения. Мерлин тоже встал и кивнул. Артур улыбнулся. — А теперь сбегай, распорядись, чтобы подали обед... или ужин. На двоих. Потом сделай мне ванну. После горячей ванны Артур наконец-то сытно и вкусно поел. Покончив то ли с обедом, то ли с ужином, король вдруг почувствовал невероятную усталость, глаза закрывались, а ноги почти не слушались. Мерлин довел засыпающего на ходу короля до кровати, помог раздеться. Неожиданно Артур услышал сдержанный всхлип и почувствовал, как пальцы слуги прикоснулись сперва к шрамам на спине, а потом к выжженному на плече цветку. — Я не могу это убрать, Артур,— прошептал Мерлин,— нет у меня такой силы. Артур нырнул в легкую шелковую рубаху и повернулся лицом к магу: — Кстати, о твоей силе. Завтра после полудня жду тебя в своем кабинете с историей о магии. О твоей магии. Все. Иди отдыхать. Мерлин уложил своего короля, немного закрыл окно, оставив его чуть приоткрытым. Он тоже очень устал, но двигался медленно из-за того, что не хотел уходить из этих покоев, не хотел быть далеко от человека, которого мог назвать другом. Маг собрал разбросанную одежду, убрал со стола, зажег одну большую свечу и наконец-то подошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся и прошептал: — Спасибо, что веришь, спасибо, что простил...