You'll Breathe Me In (You Won't Release)

Гарри думает, что нравится Зейну все больше и больше. Спустя месяц, Гарри проводит у них в квартире, как минимум, две ночи в неделю, так что если он не нравится Зейну, то это ужасно. Хотя, чаще всего Зейна даже нет дома, а если он и здесь, то только улыбается ему. Они поболтали целых четыре раза за все это время. Зейн на самом деле классный. В первый раз, когда Луи оставил их без присмотра, Гарри испугался и завел разговор об искусстве, и это прошло не так уж и плохо, потому что у Гарри есть друзья, которые знают многое о многих вещах, так что у него тоже есть знания по этому поводу. В следующий раз они встретились, когда Гарри готовил завтрак, а Зейн, на котором в тот момент были только боксеры с Marvel и очки в толстой оправе, случайно наткнулся на него. Обычно Зейн проводит 80 процентов своего времени во сне, так что на этот раз Гарри быстро пришлось убрать яичницу с плиты и заговорить с ним о комиксах, потому что это то, в чем он хоть немного разбирается. Кстати говоря, тем самым он пытался отвлечь Зейна от того факта, что был голым. Так что после того, как он узнал, что Зейн такой же придурок, общение стало протекать, как по маслу. Гарри не знает, специально ли Зейн делает вид, будто бы Гарри уже двадцать лет или пытается извлечь из этого какую-то выгоду, но каждый раз Гарри пытается быть милым. Принося еду, чаще всего. В любом случае, Гарри становится вполне комфортно в квартире Луи. Настолько, что он может счастливо обнимать его, пока они смотрят телевизор, а Зейн сидит рядом в кресле и читает книгу. Так приятно, когда Луи убаюкивает его, перебирая пальцами волосы, и он может сильнее прижаться к его груди. Он может слышать, как Зейн и Луи тихо разговаривают, чаще всего о кошках, но он не обращает на это внимание. Он вздрагивает во сне, когда Луи целует его шею. Его глаза медленно раскрываются, и он оглядывается, но, похоже, что Зейна уже тут нет и вряд ли его волнует то, как Луи нагибается над Гарри. Он сонно улыбается и целует Луи, который усмехается в ответ. Это стало инстинктом, так что теперь он уже может сделать это даже во сне. Луи отвечает на поцелуй и растягивается на его груди и теперь полностью лежит на нем, подогнув руки под себя. Грудь Гарри - любимая его часть, Луи говорит об этом каждый раз. Диван лучше всего подходит для того, чтобы целоваться и обниматься, особенно когда Луи вот так прижимается к Гарри и целует всю его шею. Гарри автоматически обвивает свои руки вокруг талии Луи, погружая руки под его футболку и потирая гладкую кожу. - Куда ушел Зейн? Луи сильно засасывает его кожу и выпускает с характерным звуком. - Ушел в свою комнату. Сказал, что ты слишком милый. Гарри хихикает и проводит ногтями вдоль спины Луи. - Я нормальный. Луи целует Гарри вдоль его кадыка, чуть царапая щетиной. - Ты более чем нормальный, Гарри. Снимай свою кофту, я хочу поиграть с твоими сосками. - Боже, - Гарри приподнимается и откидывает свою футболку в неизвестном направлении. Луи смеется над его рвением, но ведь на самом-то деле он и виноват в этом. Гарри не знал, как чувствительны его соски до недавнего времени. Это несправедливо, что Луи использует это в свою пользу. Гарри целует его, чтобы он, наконец, заткнулся, и тот толкает его к подлокотнику, прижимает своими бедрами, а его член заметно выпирает из-под нижнего белья. Луи хватает Гарри за волосы, отклоняет его голову назад и проводит дорожку из поцелуев вдоль шеи, между ключицами, пока не спускается до грудных мышц. Гарри раздвигает свои ноги так, что теперь его член трется о живот Луи. Удовольствие проходит через все его тело, когда Луи лижет чуть повыше его соска и сильно потирает его между двумя пальцами. Просто. Господи, просто... Гарри даже не знает, что он должен чувствовать, когда Луи царапает их ногтями и прикусывает зубами. Удовольствие смешивается с болью, от чего он становится еще более чувствительным. Луи кружит языком вокруг одного соска, в то время как второй дразнит рукой, потирая и щипая. Каждый раз, когда Луи сжимает их, не важно, зубами, губами или ногтями, спина Гарри прогибается, а сам он выпускает тихие вздохи из-за сбитого дыхания. Шум. Гарри требуется секунда, чтобы осознать, что этот звук издал не он и не Луи. Это исходило из-за открытой двери. Гарри сразу же зажимается, но, видимо, Луи не против того, что Зейн ходит по квартире, потому что не прекращает царапать его сосок зубами. Гарри закусывает свою нижнюю губу, чтобы быть тише, он не знает, где сейчас стоит Зейн, и поэтому чувствует себя... взволнованно. Луи еще сильнее начинает сосать влажную кожу, но сейчас не позволяет себе выпустить свои острые зубки как и тогда, когда делает минет. Это отчасти грубо, но Гарри нравится, поэтому он сильнее вытягивается. Он задыхается, когда Луи неожиданно отпускает оба соска, хотя и остается близко, но не настолько, чтобы касаться их. Гарри толкает свою грудь вверх, но Луи продолжает держать его на близком расстоянии, от которого можно сойти с ума, когда он только дует на упругую кожу. - Пожалуйста, - бормочет Гарри, даже не пытаясь понизить свой голос. Ничего не имеет значения, кроме того, чтобы Луи вновь начал касаться его своим ртом. - Пожалуйста, что? - спрашивает Луи строгим тоном, положив руку на грудную клетку Гарри, удерживая. Все начинает идти хорошо, когда Гарри понимает, чего хочет Луи, он вздрагивает и говорит: - Пожалуйста, Папочка. Он вновь вздрагивает и почти сталкивается с Луи, когда они слышат, как что-то громко падает на кухне в сопровождении с матами Зейна. Луи смеется, полностью сбитый с толку. Гарри пихает голову ему в шею и шепчет в основном для себя: - Пожалуйста, пожалуйста, не останавливайся, пожалуйста. Луи помогает ему подняться с дивана и ведет в спальню, чтобы закончить то, что они начали. * Гарри просыпается после дремы в одиночестве. На секунду он ничего не понимает, но потом видит, что все еще в квартире Луи, а за окном уже темно. Наверное, скоро он должен поехать домой. Это его уже вторая или третья ночь здесь подряд. Что-то (ладно, кто-то) заставляет его оставаться. Наверное, его мама уже начала беспокоиться. Он потягивается до тех пор, пока его руки не хватаются за изголовье кровати, а кости хрустят так, будто ему не семнадцать, а семьдесят. К тому времени, как он находит свои штаны и телефон, Луи все еще не объявляется. Гарри уже привык к тому, что вечно хочет целоваться, как будто ненормальный. Он открывает дверцу шкафа и смотрит на себя в зеркало в полный рост, просто чтобы убедиться в том, что с такой прической нельзя появляться на людях, и затем прохаживается по комнате. Холодный воздух касается его кожи, и только спустя секунду он понимает, откуда взялось это: балконная дверь раскрыта. Должно быть, это Зейн курит снаружи. Гарри перебегает на кухню, чтобы сделать себе чаю, когда, наконец, слышит голос Луи тоже с балкона. У него есть два выхода. Скорее всего, он должен сделать себе чашку чая и уйти, или просто вернуться в спальню, или… Он на носочках подбегает к балкону и прислушивается. Нет, он не должен. Он выше этого. Это глупо, по-детски и неправильно. Гарри уже практически разворачивается и идет на кухню, чтобы сделать три чашки чая, как вдруг… Он слышит свое имя. Прекрасно. Окна на кухне выходят прямо на балкон. Он просто не может находиться здесь из-за моральных принципов. - Это не ошибка, - он слышит, как говорит Луи. Если выглянуть, то можно увидеть его тень, а так же рядом стоящего и курящего Зейна. – Он хороший парнишка. Миленькое маленькое тельце. Не сложно догадаться, о ком они разговаривают. Наверное, Гарри следует уйти. - Что ж, - говорит Зейн, в его голосе слышится недоверие, - ты делаешь все, что нравится ему? - Я не собираюсь рассказывать это тебе. Я джентльмен. Гарри закатывает свои глаза, Зейн, скорее всего, делает то же самое. - Ладно. Они приостанавливают разговор, может быть, потому что хотят поговорить о чем-то другом, а, может быть, потому что уже исчерпали эту тему. Гарри обхватывает себя руками и разворачивается, как Луи добавляет: - Вообще-то он обожает обниматься. - В самом деле? - Много обниматься. Даже больше, чем Лиам. - Черт, ему никогда не надоедает? Он практически может слышать усмешку в его словах: - Я никогда не видел, чтобы он уставал. Это ложь, такая ложь, что Гарри приходится сдерживать себя. Он не может поверить в этот бред. Но все равно продолжает слушать. - Черт возьми, Томмо. Кстати, тебе было больно, когда он трахал тебя? - Эй, это невежливо. И он не трахал меня пока что. Пока что. Гарри приходится еще больше сдерживать себя, поэтому он чуть ли не теряет сознание и обхватывает голову руками только об одной мысли, что он трахнет Луи. Он не может. Зейн издает удивленный вздох. - Он называет тебя Папочкой, но все еще не трахнул тебя? - Мы приближаемся к этому… а вообще-то, знаешь, это не твое дело, - прерывает его Луи. - Гарри Стайлс – это единственное, о чем ты говоришь в течение нескольких месяцев, так что сейчас, когда вы спите вместе, ты не можешь просто заткнуть меня. Гарри только и делает, что бродит по кухне и улыбается, как идиот, теперь уже не боясь подслушивать разговор Луи и его лучшего друга о нем самом. Он окончательно испорчен. - Ладно, он не трахает меня, потому что я думаю, что это очень важно для него и… - Луи прекращает говорить, и Гарри слышит стук стекла, потому что кто-то из них, скорее всего, поставил свою кружку с пивом на стол. - Эй, все хорошо, - тихо говорит Зейн, в груди Гарри что-то сжимается. - Я просто… Я просто хочу с ним так много все время, но ведь я его первый и единственный, так что. Я не хочу навредить ему. Я бы умер, если бы сделал ему больно. Гарри чувствует, как что-то падает в его животе. Спасибо тебе, Господи, за Зейна. - Я не думаю, что ты позволишь себе сделать больше, чем он позволяет тебе. - Правда? - Да, Лу. Для начала, он смотрит на тебя так, будто ты украл чертову луну с неба для него. Луи громко вздыхает. - Мне кажется, что это и есть самое плохое. Я будто бы школьник, сходящий по нему с ума, а он… Я просто… - Давай же. Если Лиам и научил меня чему-то, так это тому, что нужно попробовать. - Так ты думаешь, что я могу все испортить? - Нет… то есть, я имею в виду, что каждый может тратить свою молодость так, как хочет… Просто нужно сделать это. Может быть, это окажется больше, чем просто влюбленность. Значит ли это, что Гарри тоже влюблен? Он молод, да, но знает, что все, что ему нужно, так это - Луи. Он не думает, что они как два школьника (если, конечно, они не играют в ролевые игры). Наверное, он должен сказать об этом Луи. После того, как подслушивал чужой разговор. - Он просто потрясающий, да? – неожиданно спрашивает Луи. Гарри сразу же оживляется. – Он такой милый, такой красивый, просто восхитительный во всем, но в то же время он и дерзкий, но, Боже, такой сексуальный. Что ж, у Гарри окончательно поднялось настроение. Он даже никогда не представлял себе, что он сексуальный до того момента, когда Луи Томлинсон стал его парнем, так что теперь он должен сделать такое, чтобы оправдать его слова. - Успокойся, бро, просто ты слишком мягкосердечный. Просто иди и разбуди его минетом или чем-то типа того. Гарри бежит обратно так быстро, что если бы он был в мультике, облако из пыли бы осталось позади него. * Гарри ходит в школу. Он бы не стал тратить на учебу много времени, если бы получал хорошие оценки просто так. И теперь ему приходится учиться, готовиться к экзаменам, работать в пекарне и няней. Сейчас он один из самых лучших учеников и сидит за книгами вместе с Найлом в спальне. Он, не задумываясь, собирается написать Луи, но потом вспоминает, что Найл убрал их телефоны в штаны, чтобы они хорошо позанимались. - Черт, я перечитываю одни и те же слова, - жалуется Найл, падая в круглое кресло Гарри. Он даже не помнит, зачем покупал его, но знает, что не выкинет. Это ведь красиво. Фиолетовый, – жаль, что мы не покурили до этого. - Но мы не можем, в этом-то весь и смысл, нужно сосредоточиться, - напоминает Гарри, бросая в его голову бумажный самолетик. Это была большая ошибка, потому что Найл кидает обратно в него. Потом они успокаиваются, и Гарри кладет свою голову на живот Найла. - Да, конечно. Я просто не понимаю учителей. Если мы не можем чуть расслабиться в мае, то когда, черт возьми, мы можем отдыхать? Гарри не может не согласиться с этим. - Кого это волнует, ведь скоро каникулы. Я собираюсь не делать ничего. - Если так, то ты должен хорошо потрахаться в это время, когда твои родители улетят на Майорку, или куда они там деваются каждый год. - На Ямайку, - исправляет Гарри. И ведь на самом деле он не думал об этом. Родители уезжают в отпуск на каждую годовщину, но раньше они оставляли его с Джеммой, чтобы она заботилась о нем. Теперь она в Нью-Йорке, а он достаточно взрослый для того, чтобы одному оставаться в доме. У Луи, скорее всего. Вау. – Господи, да ты ведь прав. - Разве когда-то бывает наоборот? – спрашивает Найл, накручивая волосы Гарри. Как будто мама чувствует, что о ней говорят, и стучит в дверь, а затем входит, неся белье. Она тщательно осматривает их, и Гарри хочет предложить ей присоединиться присесть к ним в кресло, но он никогда не забудет год, когда Найл пытался подкатить к ней. Лучше держать их подальше друг от друга. - Все хорошо, милый? – наконец спрашивает она, кладя белье на кровать. - Да, просто пытаемся делать нашу домашнюю работу, - отвечает Гарри, помахивая своей тетрадью. – Тебе нужна помощь с бельем? - Нет, все нормально, - говорит она быстро, странно смотря на них. – Я понимаю. Гарри поднимает свои брови и даже не успевает спросить, что она имеет в виду, как мама проходится по комнате и выходит. Вместо того чтобы закрыть дверь, она еще шире раскрывает ее. - Что это вообще такое было? – спрашивает Гарри, ничего не понимая. Найл начинает громко смеяться, отталкивая его, пока он не садится и не смотрит на него. – Что? - Она думает… о, Господи, она думает, что я твой парень. Гарри пристально смотрит на дверь и снова разворачивается. О, Боже. Вообще-то это и не так уж и смешно. Потому что первое, что он хочет сделать, так это побежать за ней и объяснить, но что бы ему тогда пришлось сказать? На самом деле я встречаюсь с Луи Томлинсоном, ты же знаешь, что он инструктор по вождению и на восемь лет старше меня? Он не может сказать такого. Все десять раз, когда она пыталась спрашивать его «об этом неизвестном мальчике», он убегал и запрыгивал в ванну, чтобы избежать лжи. Он ненавидит лгать, кому бы то ни было, что ж говорить о вранье матери. Несмотря на тот факт, что он не может рассказать ей, как только Найл уходит, они вместе проводят время и готовят ужин. Гарри рассказывает ей о школе, где он уже успел поездить, в то время как она рассказывает ему вести от Джеммы. И даже несмотря на то, что это неприятно, он понимает, что пока ему придется скрывать это. И даже если она спрашивает его, будет ли он ночевать сегодня дома, он не должен рассказывать. Это сложно – скрывать что-то значимое от нее. - Это секрет? – тихо говорит он, когда разговаривает с Луи. - Это сложно. - Я знаю, любимый, мне тоже нелегко, - спокойно отвечает Луи. – Ты уверен, что не хочешь приехать? - Да, прости за это, я просто не могу уйти от нее после сегодняшнего дня, понимаешь? - Конечно, не волнуйся. Я понимаю, что тебе постоянно приходится скрывать это. Гарри сильнее укутывается в своем одеяле. Он представляет, что это Луи обнимает его, да и вообще это странно говорить с ним, но не чувствовать. - Может быть, на эти выходные снова пойдем в паб? Где можно петь? Туда, где я могу называть тебя своим парнем и петь для тебя? - Как насчет того, чтобы я показал тебе кое-что лучшее, и мы бы остались дома? - Льюис, мы все время сидим дома, ты только говоришь, что… - Я имею в виду остаться вместе с Зейном и Перри. Типа двойное свидание. Мы могли бы просто смотреть телевизор и ничего не делать. Гарри улыбается в подушку. - Как пара? - Да. Ленивая пара. - Мне нравится это. Только можно я приготовлю еду, пожалуйста? Луи фыркает. - Моя отчаянная домохозяйка. Ты понимаешь, что мне двадцать пять? Я сам могу приготовить пищу. Например, курицу. И другую фигню. - Курица и другая фигня не звучит так, будто бы я больше ничего не могу добавить в меню. - Я обкормлю тебя, если ты не прекратишь подшучивать надо мной. Ты можешь выбрать десерт. Гарри вздыхает. - Ладно. - Вот видишь? Все, что было нужно, так это понять друг друга. Я люблю тебя. Черт. Он растягивается на кровати, его сердце бешено стучит. Он почти сказал это. Почему его мозг хотел сказать это, будто это в порядке вещей? Должен ли он сказать? После того, как он подслушал разговор Луи, возможно, это и есть то, что он хочет услышать, но Гарри боится. Ему нужно прекратить быть таким безответственным. - Эм, это будет в четверг? - Не могу, у меня уроки. Лучше встретимся в пятницу, тогда ты сможешь остаться на ночь. - Звучит хорошо, – бормочет он. Луи мгновенно замечает это. - Ты в порядке? - Да. Конечно, с чего ты взял, что нет? - Твой голос странно звучит. Ты сделал лицо, как у лягушки, или просто печально? О, Боже. Он сильнее зарывается в одеяло и утыкается в подушку. - Ни одно из этих. Заткнись. - Хорошо. Ты устал? - Вообще-то, нет, - хотя и был уставшим, пока чуть ли не получил этот сердечный приступ. Но если Луи снова предложит ему приехать… - Хочешь подрочить вместе? - Эм. По телефону? Луи смеется, но уже не так радостно, наверное, когда он предлагал, то уже начал без него. Теперь адреналин переходит во что-то другое. Гарри даже не ждет, когда Луи ответит на его глупый вопрос, и говорит: - Ладно. Я готов. Что делать? И Луи объясняет. Все. К тому моменту, когда в Гарри уже три пальца, и он трется об матрац, он понимает, что это совсем не так, как с Луи. Он понял, какое влияние оказывает на него Луи, когда впервые трахал себя пальцами и кончил, как только услышал его голос. Но сейчас все происходит немного по-другому, он слышит его тяжелое дыхание и то, как ударяются его яйца, когда он движет своим кулаком. Сейчас Луи говорит Гарри, как тот сильно возбуждает его, потому что не может показать. Шепчет пошлости, как бы трахал Гарри сейчас, удерживая и не позволяя коснуться себя. Это так ярко происходит в голове, что Гарри в самом деле хочет, чтобы Луи держал его запястья, так крепко, чтобы оставались синяки, он мог бы прижать его лицо к матрацу и… Черт, Гарри кончает, пытаясь восстановить свое собственное дыхание, и он бы почувствовал себя чертовым извращенцем, если бы Луи все еще не продолжал говорить ему, какой он красивый и особенный или если бы не мог вспомнить его нежные прикосновения, которые Луи дает ему, когда он нуждается в них. Гарри берет какой-то носовой платок, чтобы отчистить себя и затем снова укутывается в свое одеяло, полностью истощенный. - Мы должны продержаться до пятницы, как ты думаешь? Гарри бормочет что-то бессвязное, его палец зависает над кнопкой сброса. - Наверное, - протяжно говорит он. - Отправляйся спать, детка. Напиши мне завтра. - Да, да, люблю тебя, - бормочет он в основном для себя и отрубается.