Сущность. Существо. Существование. Суть. Вещество. Суть вещества. Бытие создания, реального, имеющего сознание и осознающего себя как нечто живое. Мыслящее. Разумное. Я и есть таковой. Я осознаю себя собой и не пытаюсь измениться, потому как уверен, что изменение приводит лишь к саморазрушению. Перемены фатальны. Для всех тех, кто заперт в чужом мире, но еще следующих древним правилам. Не знаю, как было раньше. К чему стремились мои родители и их родители, были ли мы животными или давно стали людьми. Уподобились им. Научились быть человеком. А люди это и есть сама перемена. В них нет ничего постоянного, ничего статичного, ведь каждое мгновение своей жизни бесшерстных какая-то их частица умирает, давая родиться новой. Перемены в их крови, как в нашей — прошлое.
— Тейлз, — это все что я могу вымолвить. Всего лишь имя своего друга, брата, единственного с кем я мог разделить бремя одиночества. Ведь его с детства считали изгоем, отчего он старался держаться от других подальше. Я же наоборот искал общения, приключений, новых возможностей, потому как ноги и кровь бежали с одинаковой скоростью. Но даже среди друзей я не чувствовал мира, отдавая всего себя разгульному веселью, забывая беды и печали, терзающие одинокое сердце. Крим тоже по-своему одинока, потому что её мир успел рухнуть и земля уйти из-под ног столько раз и всего за несколько дней. Малый срок, чтобы разобраться в себе.
— Соник, он в порядке? — её голос дрожит, а на глаза наворачиваются слезы, ведь то, что крольчиха видит, это мокрое существо на полу возле моих ног. Это существо лишь отдаленно напоминает нашего общего друга, но в душе мы прекрасно понимаем, что это не может быть никто другой. Он определенно лис, почти взрослый, в меру развитый, вполне подходящий по возрасту для своего первого Зова. Но его не было. Не было и той, с кем бы он мог его разделить. Судьба видно полагала, что так будет лучше.
— Не знаю. Стой на месте, не подходи. Тейлз. Тейлз. Ты меня слышишь? Ответь.
— Я тебя слышу, не кричи мне на ухо, пожалуйста, — голос был тихим и слабым, но я смог расслышать. А если он отвечает, значит вменяем, если вменяем, значит... значит... что это значит? Что все это значит?
— Что это значит? Что ты натворил, тупой лис? Какого черта ты устроил из подвала лабораторию и ставил на себе опыты? Отвечай, — если сначала я пытался сдержать голос, то последнее слово я проорал на все помещение. Звон в ушах и сердцебиение не проходили, ведь разум захватил праведный гнев. Он виноват. Даже если будет оправдываться, даже если скажет что пытался помочь, хватит ли у меня сил простить его? Но вместе с гневом пришло облегчение. Он жив. Разве это не самое главное? — Мы так волновались, места не находили. А вокруг словно людской ад разверзся, и ты говоришь мне не кричать? Я хочу, прошу... нет, я требую, ответов. Сейчас же.
— Хорошо. Если ты так хочешь, я отвечу. Помоги встать. — Я протянул ему руку и потянул на себя. Тело словно пушинка, такое легкое и все пропитано запахом этого раствора, но даже так теперь к нему стал примешиваться еще один. Тело предо мною казалось неправильным, и, повиснув на руках, лис не сопротивлялся, позволяя себя рассматривать. Неправильное тело. Неправильные изгибы. Неправильный запах.
— Тело самки. Запах тоже, — разжимаю пальцы, давая Тейлзу отсесть на пол, и отхожу на два шага.
— Соник, — шепот Крим откуда-то сзади мешает правильно истолковать увиденное. Разум не верит глазам, вернее даже не хочет верить, ведь такое даже в принципе не возможно. Не должно быть такого в природе. Это противоестественно.
— Я ожидал от тебя подобной реакции. Сам-то я до последнего надеялся, что в расчетах закралась ошибка, что последствия будут не такими. Это и есть цена? А, Соник? Я заплатил дорого и что же получил взамен? Тебя это тоже волнует? Проверим. Сейчас. Мы все узнаем.
Не в силах встать на лапы, лис просто полз, подтягивая собственное тело хвостами и цепляясь за пол когтями. Несколько усилий, и вот он уже у той самой колбы, из которой сам же и выбрался совсем недавно. Дальше он что-то сделал с платформой, на которой крепилась вся конструкция. Раздался щелчок. Маленький ящичек был спрятан в основании машины, и в нем оказалось устройство с экраном и маленький пистолет для забора крови. Кисть медленно описала полукруг, вгоняя выстрелившую из пистолета иглу себе в шею. Шипение смешалось с тихой руганью, когда красная жидкость побежала по стенке маленькой стеклянной колбы. Мы с крольчихой замерли, следя за каждым его движением и боясь произнести хоть слово, совершенно не понимая, что происходит. У Крим даже лапы подкосились, когда она увидела кровь, и зажала себе рот ушами. Тем временем лис закончил брать пробу и нажал на пистолете несколько кнопок. Жидкость завращалась, и из маленького приборчика послышалось гудение.
— Человеческие технологии так удивительны. Для анализа крови теперь не нужно огромной лаборатории, а хватает такого вот приборчика. Все просто и удобно. А вот здесь на экране можно увидеть результаты исследования. За эти несколько лет, что мы провели вне Мобиуса, я узнал так много. Тебе и половины из этого не понять. Соник. Не разделить со мною всего величия момента, пусть теперь я в этом теле, пусть. Плата мала, даже нет, она ничтожна перед этим.
Голос лиса все еще казался грубым, мужским, но чем больше он говорил, тем мягче становился звук, тем мелодичней. Лапы дрожали, когда я принял от него небольшой черный квадрат, отражающий множество цифр и формул.
— Еще чуть-чуть и он выдаст результат моего труда. Скоро мир изменится, поверь мне. Благодаря этому, мы, я, ты и все будем жить по-другому.
— По-другому, не всегда означает лучше.
— Это не так. Я спас мир, правда, спас. Сам, без твоей помощи. И не кого-то одного, а всех сразу. Весь наш вид, без исключений будет спасен мною. Ты видишь перед собою лишь первое звено, и как только я завершу формулу...
Пистолет перестал жужжать, а на экране появились первые разборчивые строчки. Это был список, состоящий в основном из показателей, состава крови, свойств ДНК и прочих элементов, в которых я слабо разбирался. Только это было далеко не все: рост, вес, пол, возраст, пигмент глаз, свойства шерсти, пигмент шерсти, и в конце всего жирными большими буквами подводили итог несколько слов на древнем языке.
— "Алая луна зашла за горизонт. Мы свободны." Что это значит?
— Ты не понимаешь? Ваш порядок и все, что ты и остальные от меня скрывали. Все это рухнуло. Это конец, даже если ты еще не понял. Я создал лекарство. Способ. Это чудо за моей спиной, что излечит всех и каждого, и луна больше не будет восходить. Я не знаю, как вы это называете сейчас, в записях Первых говорится лишь о Луне, о проклятье, что настигает детей, делая их взрослыми. Я первый из многих кто избавился от этого. Я навсегда останусь таким. Чистым.
— Ты преодолел Зов? — Крим обошла меня и направилась к лису, а я не мог даже пошевелиться от осознания того что он сейчас сказал. Это было безумие. И верить такому непозволительно. Лис все также сидел на полу, размазывая хвостами оставшуюся влагу. Его морда была опущена, а лапы упирались в ноги.
— Зов? Так вот значит, как это поколение назвало его. Да, это подходит, очень символично. Даже слишком, судя по тому, что мне удалось узнать. Теперь ты такая же, как они? Крим. Я думал, что успею спасти тебя, до всего, но нет. Извини. Прости меня. Я старался, работал день и ночь только ради тебя, и остальных, но больше для тебя. Ничего. Все еще впереди, и ты будешь исцелена, как твоя мама, и Наклз, Эми...
— Что ты несешь? Тупой лис, — я прошипел эти слова прямо ему в лицо, но в этот раз он ответил. Девичьи черты исказила злоба, показывая клыки.
— Я не тупой! — каменные стены отразили визг, и мелкие трещины стали расползаться повсюду. Вода, капающая сверху, полилась струйкой, расширяя дыру, но лис даже не обратил на это никакого внимания. Крим оттолкнуло к ближайшей стене и сильно ударило о шкаф, кажется она потеряла сознание. — Никогда не был. Даже когда ты втоптал меня в грязь, в тот самый день, я был умнее. Всех в деревне и крокодилов, что убил, всех… Он увидел во мне потенциал. Он никогда не называл меня тупым, не обзывал, не унижал. Разве это было сложно? Хоть иногда ценить меня, но ты все еще думаешь обо мне как о проводнике. Как о достижении цели. Он тоже делает это, но не скрывает от меня ничего.
— Он… — я переворачиваю устройство и вижу в центре ухмыляющееся мерзкое лицо с огромными усищами.
— Эггман.
— Ясно. Теперь я понимаю, почему это случилось. Он все продумал, это он загнал нас в ловушку и захлопнул её за нами. Как умно. И ты его главный козырь в этой игре, Тейлз. Мы ничуточку не изменились с той поры, правда? Изгой и одиночка. Думаешь, она это оценит? Крим простит тебя, когда мы вернемся назад? Я не вернусь туда, слышишь?
— Туда? Куда не вернёшься?
Я прикрыл морду лапами для того чтобы он не видел этого. Мысли быстро сменяли одна другую, складывая и просчитывая всю партию Эггмана. Профессор все-таки сделал это. Пусть и чужими руками, пусть и через моего друга, пусть и у меня под самым носом, но у него вышло закончить начатое предками. Изо рта вырвался смешок, затем еще и еще, и вот уже я не могу остановиться, заливаясь слезами и смехом. Тейлз действительно прав — это конец. Чуть ниже надписи о луне появилась еще одна. Совсем маленькая по сравнению с другими, но не в пример важная. Это били побочные эффекты, вызванные очищением генов.
— Природу не обманешь. Ты убил нас. Это действительно конец.
“Предупреждение: Из-за нестабильности генов очищение несет в себе конечный набор ДНК, в связи с этим переписывание и наложение первоначальной матрицы.
…вызывает неспособность клеток…
…нести в себе нужную комбинацию…
…что вызывает бесплодие”.
— Эггман уже получил это? Чертежи, формулы?
— Нет, но уверяю, он получит. Это для общего блага, — его взгляд изменился, а кисть медленно поплыла вверх, собирался вновь применить силу. — Тебе меня не остановить. Соник, я разорву тебя пополам, если ты собираешься помешать мне.
Вода все пребывала, а стены уже обсыпались под тяжестью толщи, что давила на них сверху. Крим кашляла, наглотавшись, и старалась подняться на колени, опираясь на шкаф. По её лицу текла кровь, и доносились стоны.
“Мы будем похоронены тут, все трое, но даже так, я должен его остановить”.
— Ты умрешь раньше, уж поверь моему слову. Нужно было сделать это еще тогда, пока ты не мог подняться, глотая пыль. Я должен был остановить тебя. Моя ошибка, которую стоит исправить. Мне жаль, Тейлз, я хотел бы остаться твоим другом, но, похоже, это… невозможно.
***
Крим протерла застилающие алым глаза, сжала зубы от боли и напрягла зрение, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Соник по-прежнему стоял на том же самом месте, что и раньше, а Тейлз сидел по пояс в воде. Потолок рушился на глазах, заполняя помещение. Ей только сейчас стало по-настоящему страшно, ведь все происходило так быстро, что и не уследить. Еж что-то говорит, а лис ему отвечает, совершенно не замечая, как подступает смерть. Она пытается позвать их, но не может. Они не слышат, или это её голос слишком слаб? Вот звуки стихают, уши закладывает, а время словно замедляется. Крим может разглядеть каждую падающую каплю, движения вокруг, даже частицы света испускаемые моргающей неоновой лампой, непонятно почему еще работающей. Соник начинает двигаться, так же как и раньше, между каплями передвигая лапами, приближаясь к лису. Тут до крольчихи доходит, что это не мир замедлился, это еж ускорился, и её глаза просто поспевают за ним, а вот у Тейлза нет. Его рука все еще направлена вперед, выпуская в воздух смертоносную волну, которая в прошлый раз чуть не убила их.
— Нет! Стойте! Не надо! Не смейте.
Пальцы синего ежа нежно касаются вздымающейся груди лиса и проходят дальше, в глубину, под кожу. По мнению крольчихи, должна быть кровь, крики, хоть что-нибудь, но ничего нет. Тишина, и алая пелена, вновь запускающее застывшее время. Соника отбрасывает назад, на мгновенье открывая мокрый пол, но жидкость быстро заполняет пустоту. Пропавшая кровь возвращается и окрашивает воду, вызывая у Крим настоящее безумие. Она видела, как в его лапе осталось еще бьющееся сердце, только удар был настолько сильный, что самого парня размазывает по стене. После такого она уже не осознает, как пытается собрать все, что от них осталось. Как пытается обнять это, как слезы кругами разносятся по мути. Все, что ей остается, это ждать пока воздуха больше не останется, но уже неважно… она больше не маленькая и примет это. Пусть все закончится именно так. Пусть. Вдох. Движения медленные, плавные и, кажется, уже последние. Пузырьки поднимаются вверх, лопаясь и исчезая.
***
— Раз, раз, раз, раз, раз, дыши. Давай же. — Вдох, и легкие наполняется кислородом, губы синие, а глаза закатились, но никто вокруг этого не замечает, стараясь сделать невозможное. — Раз, раз, раз, крольчонок, дыши.
Попытки продолжаются, снова и снова, как будто смерть так просто отдаст свою маленькую игрушку. Костлявые пальцы самой вечной из всех сжимают чужую жизнь крепко, но видимо все же недостаточно. Развалины некогда огромного особняка оглашают звуки кашля и вырывающейся из легких воды. Её тут и так много, но это не важно. Черный еж сделал это, он спас хотя бы одну жизнь из трех, и если бы он был быстрее, то… но он не успел и получил то, что получил. Вытащить её оказалось не так просто, и столько остановок времени подряд он еще никогда не делал. Это была борьба за каждое мгновение.
— Спокойно, Крим, все нормально, ты жива.
— Соник? Я… нет, нет. Нет!
— Я не он. Шедоу, я не Соник, прости.
Она не отвечала, лишь плакала и стонала, сжавшись в комок. Её лапы очень крепко держали что-то твердое прямоугольной формы, и, пожалуй, еж смог бы оторвать это только с её пальцами. Он понимал, что времени на это не было, и нужно уводить её отсюда как можно быстрее. Охотники могут появиться над этими развалинами в любой момент, и его тело сможет выдержать еще несколько перемещений. Тем более что теперь у него есть еще два настоящих изумруда хаоса, а с ними и повоевать можно. Не дожидаясь пока она начнет реагировать, черный еж поднял крольчиху и растворился в воздухе.
Годы спустя. Резервация Мобиуса на планете людей. Великая Американская Земля. Колонна зверолюдей возле пропускного пункта. Огромная стена ограждает мир, в котором осталась лишь горстка существ, от людей. Они вымирающий вид и их стоит беречь, а что может защитить лучше, чем большая клетка? Люди с оружием стоят вдоль всего ряда и контролируют движение потока. Вот к привратнику подошли очередные отбросы, которых он на дух не переносит, но за это платят, и немало, так что его работа проста и однообразна.
— Имя, вид, способность.
Подошедшие мешкают, за что и получают удар током с длинной палки. Это стимулирует очередь не хуже других методов, а может и лучше.
— Третий раз не повторю, имя, вид, способность, — мужчина за непробиваемым стеклом замер над клавишами, и данная заминка злит его еще больше. Этот тупой скот совсем ничему не учится. Его указательный палец вновь стремится к кнопке наказания, но замирает. Подошедший назвал то, что ему было нужно.
— Крим, кролик, сирена.
— Номер 5569AF, следующий!
Крольчиху впихивают в образовавшийся проем, который сразу же закрывается, а следующий подходит к стеклу, смотря на человека с ненавистью в глазах. Мужчине это нравится. Осознание, что ему ничто не угрожает, даже если его ненавидят столько этих тварей, это еще один стимул, что держит его на этой работе.
— Имя, вид, способность.
— Тей, полукровка, часовых дел мастер.
— Искривляешь время, как мило… 5568AM, следующий!
Синий кролик встряхнул россыпью колючек свисающих с его загривка и, поправив уши, вошел в проход. Это была уже сто сорок восьмая его попытка повернуть время вспять и вырваться из этого ужасного места. Ничего. Скоро он переместится достаточно далеко, чтобы найти Его и убить.
Вереница трепещущих тварей двинулась еще немного. Среди множества животных были заметны схожие черты женских особей. Самцов было мало, и если такой проходил через ворота, ему оказывали должное, и не били прикладом или током, если он не спешил с ответом. Но, к несчастью привратника, глупых самцов оказывалось мало, лишь пустой взгляд вверх и застывший на морде оскал. И ничего более.
Над длинной каменной стеной медленно плыл огромный дирижабль с ликом первого короля этих мертвых земель.
“Темные очки его отражали людскую славу и богатства, в величавых усах его переплетены ветви дерева мира, а длань несет прогресс и процветание. Человек, спасший людей от угрозы из другой реальности, Великий Эггман Роботник. Да хранят вечно его добрые духи и бог”.
Голос свыше вещал давно выученную всеми запись, а колонна все продолжала двигаться навстречу их маленькому островку вынужденного мира, мертвого покоя и жизни… вернее, существования.
Его второй рай на земле. 
