Всё было совсем не так

       В Стране Моря я не бывал ни разу за все свои жизни, поэтому всё было новым и волнующим. Порт Футо, в отличие от Дагераши, показался мне не таким грязным и вонючим. Может быть, дело было в том, что начался Мёртвый сезон, или просто Страна Моря была далека от остальных стран и «торгово-политических» путей. Чиби рассказывал нам байки о том, что дальше, за Страной Моря и грядой островов Ничейной Земли, край мира, который опоясывает мифическое Кольцо Бурь, никто ещё не смог вернуться оттуда. А само Кольцо Бурь образовывало довольно заметное течение, благодаря которому мы и прибыли в порт. До столицы Страны Моря, города Кайкё, мы добирались почти две недели. Джирайя с большим энтузиазмом решил выяснить всё о местных женщинах, поэтому мы трижды останавливались во встречающихся нам небольших городках. Мы с Сорой тренировались, делая упор на упражнения, которые показал нам Хаку. Джирайя, видимо, вспомнив, что он взял меня в ученики, посоветовал мне взрастить плотность и объём в моём расенгане для увеличения его ударной мощи. И я работал с несколькими клонами, пытаясь это сделать. Пока у меня «ядро» расенгана было примерно сантиметр в диаметре, а старик мог продемонстрировать расенган здоровее моего в два раза и с пятисантиметровым ядром. В общем, тренировки, тренировки и тренировки до упаду и дрожи в коленках. В столице мы прожили ещё месяц. Оказалось, что для получения разрешения на посещение храма Воды нужно пройти какой-то бюрократический ад. Ещё повезло, что один из заправляющих там чинуш фанател от творчества Извращенца, поэтому мы ждали «всего» месяц. В Кайкё старик то ли от вынужденного безделья, то ли действительно насобирал свой «материал», начал писать книгу. Сора с приближением дня получения «пропуска», назначенного на середину июня, становился всё задумчивее и мрачнее. За три с половиной месяца, прошедших с начала нашего совместного путешествия, наша связь душ ещё более окрепла, поэтому я прекрасно чувствовал его настроение. Я даже ощутил фантомную боль, когда этот придурок, решив сократить наш путь до одной полянки недалеко от Кайкё, где мы тренировались, побежал через рисовое поле и подвернул ногу, угодив в нору какого-то грызуна. — Вот блядь! — зло ругнулся Сора, пытаясь подняться. Ко всему прочему, он шлёпнулся в воду, взбаламутив ил, и весь вымок и испачкался. — Не шевелись! — предостерегающе крикнул я, потирая ложно-ушибленную лодыжку. — Я сейчас. Сора побурчал для вида, но от помощи не отказался. Пришлось разрезать на лоскуты его рукав, чтобы сделать тугую повязку. Ничего другого под рукой больше не было. — Придётся одежду покупать, — он как-то обречённо посмотрел на голую левую руку, которая сверкала яркой белизной, контрастируя с загорелыми лицом и кистью. — Сам виноват, что ты вечно выделываешься? — я посмотрел на угрюмого друга. — Эй, что с тобой происходит? Что с тобой, Сора? — Я просто думал… — он закусил губу и на пару мгновений ушёл в себя. А потом выпалил: — Как тебе это удаётся, Наруто? Не обращать внимания на свою… особенность. Быстро заводить друзей? Он густо покраснел. — Я хочу быть похожим на тебя. Но как вспомню, как ко мне относились, хочется рвать и метать, говорить гадости… Я не могу доверять так, как ты. И я боюсь того, что будет в храме Воды. И… — Ты слишком переживаешь о том, что будет, и о том, что было, — перебил его я. — Успевай жить настоящим, иначе вся жизнь пройдёт зря. Выбери свой путь и иди, никуда не сворачивая. Я встал, помогая Соре подняться. — Пошли, трусишка, я отведу тебя в гостиницу. — Я не трусишка! — возмутился он, крепко сжимая моё плечо. И пробурчал: — Я просто не люблю монахов. — Ну, тогда это всё меняет, — засмеялся я, поглядывая на насупившееся лицо. — Эй, всё будет хорошо. Я чувствую. Мы молча шли до Кайкё, на окраине которого нашли недорогую, но вполне комфортабельную гостиницу. Выбор на «Тётушку Вон» выпал ещё и потому, что в этом же квартале располагалась баня, а сама «тётушка» оказалась вполне себе симпатичной брюнеткой средних лет. Я шёл и размышлял о словах Соры. Доверие… Начиная со второй своей жизни, я притворяюсь, играю свою роль, учу всех жизни, узнаю чужие тайны и страхи, тогда как о моих секретах и моих мыслях знаю только я, и даже мой лучший друг, человек, с которым я прожил всё детство бок о бок, не подозревает, какой я на самом деле… Но, насколько я понял за все прожитые жизни, людям интересны лишь они сами, имеет ли смысл делиться своими проблемами, если это никому не интересно, а мне ещё и может навредить? Возможно, я и сам не знаю, какой я, настоящий Наруто. Я просто живу, радуясь каждому новому дню. Особенно, если он действительно новый. И верю, надеюсь, что когда-нибудь это прекратится, но в то же время боюсь, что эта жизнь может оказаться последней. Парадокс.

* * *

«Пропуском» в храм Воды оказались два свитка, распечатать их можно было только на острове Таро, на который мы всё-таки добрались к концу июня. Нас довезли до острова на лодке местные рыбаки и высадили на скалистом берегу. — Нам туда, — Извращенец кивнул на еле заметную тропинку, уходящую вглубь джунглей. Тропка медленно шла в гору, и через час пешего шага мы дошли до большой круглой поляны в центре острова. — Где-то тут, — Джирайя поковырял ногой мох и обнажил каменную кладку. — Больше похоже на руины, чем на храм, — заметил Сора, потрогав камень, заросший лианами. — Да, Извращенец, похоже, нас крупно на… обманули, — добавил я. Джирайя только хмыкнул и достал выданные свитки. Он открыл их и сложил крест-накрест. Свитки засветились, и в центре начала образовываться печать. Мне это напомнило экзамен на чуунина, мы тогда также Ируку-сенсея «призвали». — Откройся! — скомандовал Джирайя, прижав ладонь к образовавшейся печати. Это было невероятно, но под нашими ногами земля, а точнее камень, загудел, засветилась вязь печати, которая расползлась от свитков по окружности на десять метров, и открылся круглый вход с уходящими вниз лестницами. — А храм-то что, подземный? — задал вопрос Сора, который, как и я, смотрел на это действо, приоткрыв рот. — Похоже на то, — согласился я. Джирайя уже недовольно стоял у входа и махал нам. — Эй, засранцы, долго ещё вас ждать? — Кажется, он нам это вечно помнить будет, — проворчал Сора и поспешил к Извращенцу. В храм мы спускались долго, перед нами зажигались светло-зелёные и голубые огоньки на стенах, слегка рассеивая мрак, и, когда мы проходили, гасли за спиной. Было влажно и прохладно. Далеко внизу слышалось журчание воды. Пахло мокрой землёй. Всё это навевало какие-то потусторонние мысли. Сора пыхтел за мной и, кажется, старался быть поближе, постоянно касаясь плечом. — Давай просто за руки возьмёмся, — ехидно предложил я. И даже был удивлён, когда мой друг действительно взял меня за руку. Но промолчал, чувствуя его напряжение и общую взвинченность. — Приветствую путников в Храме Воды, — мягкий вкрадчивый голос, нарушивший тишину, принадлежал красноволосому мужчине лет тридцати на вид. Один его глаз был прикрыт, и на веке, от брови до скулы, красовалась чёрная печать. — Я настоятель Коухаку. — Мы прибыли из Храма Огня, — кивнул на приветствие Джирайя, доставая свиток, — с посланием от настоятеля Чирику. Настоятель развернул свиток, пробежался по нему открытым глазом и хмыкнул, покачав головой. — Как топорно… Он дотронулся до живота Соры. — Сконцентрируй чакру, — приказал он, хотя его голос и был мягок, но казалось, что под этой мягкой периной острые твёрдые камни. Сора, сглотнув, повиновался. С руки Коухаку слетела зелёная печать, которая замерцала на животе моего друга, побагровев. Сора дёрнулся и вскрикнул. — Я так и думал, отвратительная работа, — скривился настоятель. — Снимается простой печатью пяти стихий. Парень сделан как оружие одноразового использования, — вынес свой вердикт он. — И что за недоумок сотворил с ним такое? — пробурчал Коухаку про себя, снова уткнувшись в свиток. — Фуку Казума… Хм, никогда не слышал. — Ч-что? Вы с-сказали Казума… Ф-фуку? — переспросил, слегка заикаясь, побледневший Сора. — Н-но это мой отец… Этого не может быть… Это… Он рухнул на колени, прижав свою забинтованную руку к груди. — Мой отец… Я думал… а он… я не могу поверить… Я любил его, а он пожертвовал мной, сделал меня этим… — шептал он, вытаращив остекленевшие глаза. — Мне говорили, что он предатель, а я не верил… Я верил в него… Я… — Сора, Сора, успокойся! — встряхнул его я, вытаскивая из шока. Я поднял голову и посмотрел на настоятеля. — Скажите, Коухаку-сан, Вы можете помочь Соре? Распечатайте его, избавьте от этого! Он уже достаточно страдал. — Сожалею, малыш, но если распечатать запечатанное в нём, то эта сила должна куда-то деться, она может просто разнести весь остров и наш храм. Я не могу так рисковать. К тому же неизвестно, выживет ли твой друг после этого даже в режиме щадящего высвобождения, — покачал головой настоятель. — Я заберу её! — запальчиво сказал я. — Я заберу её себе, храм не пострадает, сделайте это! Я готов. — Ты не сможешь ничего забрать, — сказал настоятель, недовольно нахмурившись, — для этого надо быть… — Джинчуурики девятихвостого? — перебил его я, концентрируя чакру и поднимая футболку, демонстрируя свою печать на животе. — Этого… не может быть, — Коухаку восхищённо уставился на мой пресс. — Печать души Демона! Он снова выпустил из руки зелёную печать, которая мягко легла на мой живот, чуть щекоча, но не вызывая никакого дискомфорта. — В тебе запечатана Янь-чакра Кьюби! Восхитительно! — чему-то обрадовался он. — Как… как тебя зовут, мальчик? — Узумаки Наруто! — Узумаки Наруто… — он внимательно посмотрел на меня. — Ты из клана Узумаки? — Я… — я замялся, не зная, что ответить при Извращенце. Ведь Джирайя не знает, что я знаю о своей матери и что она была джинчуурики. И я же как бы ребёнок-сирота, от которого все всё скрывают. — Его мать, Узумаки Кушина, была из страны Водоворота, — ответил за меня Джирайя, и я перевёл дух. — Она перебралась в Коноху для того, чтобы заменить Мито-сан, почти перед самым нападением на Узу. — Ясно. Госпожа Мито была легендой в нашем клане. Я заподозрил это с самого начала, как увидел цвет его волос, а тут такая оговорка. Стараясь сделать голос взволнованным, я спросил: — Коухаку-сан, ваша фамилия тоже Узумаки? — До того, как я принял пост настоятеля, меня звали Узумаки Шики, — немного грустно улыбнулся он, — я один из немногих выживших. Единого клана Узумаки больше не существует, но довольно приятно встретить родственника, особенно здесь, на краю мира… Он задумался, переводя взгляд с меня на Сору и Джирайю, а затем кивнул, словно приняв какое-то решение. — Это всё меняет. Я помогу вам, — и скомандовал. — Идёмте!

* * *

Сора нервничал. Он лежал на холодном каменном полу в огромной пещере. Я сидел у его изголовья и рассматривал гигантскую светящуюся печать диаметром больше двадцати метров. Вокруг нас сидели монахи храма Воды и Коухаку-сан. — Вы готовы, Сора, Наруто? — спросил настоятель. — Мы начинаем. — Всё будет хорошо. Верь мне и верь в себя, не позволяй демону взять над тобой вверх. Я рядом, — быстро прошептал я Соре, взяв его за руку. — Мы готовы, — сказал я настоятелю, который уже подошёл к нам. На концах пальцев его правой руки синим пламенем горела чакра, в которой колыхались знаки пяти стихий: вода, огонь, земля, молния, ветер. — Распечатывание пятью стихиями. Откройся! — он ударил Сору в солнечное сплетение и отскочил к краю сдерживающей печати. Крики Соры многократным эхом отразились от сводов пещеры, которые бликовали алыми всполохами вырывающейся из мальчишеского тела красной чакры Кьюби. Потерпи, потерпи, потерпи, потерпи…