Всё было совсем не так

       — Сейчас я достаточно близко, чтобы полностью подчинить тебя, — заявил мне Нагато, сидящий в странной конструкции, похожей на паука. Его руки были в каких-то брёвнах-колодках, а из спины веером торчали чёрные колья. Блин, каждый раз это так больно… Что за садист-кукловод это придумал? Ненавижу! Я не смог увернуться! Я?! Не смог?! Увернуться?! Потому что какой-то урод где-то там так решил! И теперь терплю всю эту фигню. Кровь вязкими сгустками падает из груди, в которую этот красноволосый, оголённый по пояс, тощий «царь Кощей» воткнул мне свой чакроприёмник, он же тире железный штырь! Засунуть бы ему этот железный штырь самому по самые не балуйся! А ещё лучше какому-нибудь «кукловоду» в глубокий астрал… — Не волнуйся, — «утешил» меня он. — Жизненно важные органы не задеты. В конце концов, ты мой бесценный джинчуурики. У меня было жгучее желание пристукнуть его прямо сейчас. Даже не пристукнуть, а разорвать на много маленьких «кощейчиков», и Курама был со мной в этом солидарен. Ему тоже было больно от этой херни в моей грудине. Не, вообще, что за дела? Нормально так «тёрки» начались: ни «здрасте», ни «насрать», сразу на тебе, Наруто, железяку в… От волны нашей общей с Курамой негодующей Ки Нагато дёрнулся, и его бумажная подружка тоже немного вспотела. Хотя внутри этого бумажного гигантского дерева и так был не фонтан. Душно, влажно и воняло. Но запах, похоже, что от Нагато, его ноги, видимо, разлагались, как когда-то руки Орочимару. Так что, может, она потела просто так, сама по себе… — Я пришёл кое-что с тобой перетереть, — напомнил я сквозь зубы, которые явно стали толще и острее. Говорил я это, не поднимая головы. Потому что разогнуться, когда у тебя в груди нехилый штырь из какой-то кислотно-жгучей спрессованной до железа чакры, охрененно больно. — Кроме того, думал убедиться кое в чём. — Убедиться? — переспросил Нагато, созревший на конструктивный диалог. — Хотел убедиться в своих чувствах, взглянув в лицо убийце Фукасаку-сана и жителей Конохи. Как я поступлю? Сможет ли разум пересилить мою ненависть? — прозвучала из моих уст «заготовка» от «кукловодов». — И? — Я хочу тебя на куски разорвать! Настолько хочу твоей смерти, что дрожь не могу унять! — это уже я сам, совершенно не играя. Почувствовав, что от штыря можно избавляться, я немедленно его выдернул. Чуть совсем от боли с ума не сошёл. Каждый раз такое испытание для психики и моего сознания от этих прожигающих всё нутро, на грани безумия, пыточных мучений, что забываешь, для чего я здесь. Перед глазами багровая пелена. Животная ярость и дикое желание убить того, кто причиняет такую боль. Я сократил расстояние, добравшись до Нагато, и замахнулся, но мне преградила путь его синеволосая подружка, кажется, Конан. Её золотые глаза сияли такой решительностью защитить, пожертвовав собой, словно этот жуткий худой полутруп в «пауке» — самое дорогое, что у неё есть. Хотя это на самом деле так и есть… Эта мысль меня моментально остудила, и я вспомнил, для чего я пришёл к нему и чего хочу добиться. — Извращённый отшельник говорил, что однажды наступит день, когда мы все сможем положиться друг на друга, — глядя в фиолетовый риннеган Нагато, сказал я. — Но всё не так просто… Мой режим сэннина кончился. Глаза Нагато сверкнули, но он решил провести со мной «воспитательную» беседу, которая сводилась к тому, что Джирайя-сенсей был не прав, а я доверчивый глупец, раз поверил в его глупые бредни о мире и всеобщем понимании. Я попросил его рассказать мне о том, как они докатились до такой жизни, раз были учениками Извращённого отшельника вроде как, узнав, смогу дать ему свой ответ, что делать с миром в моём понимании. Вообще эту историю я слышал много раз, точнее видел и слышал, но это всегда интересно. Риннеган многое может, в том числе и создавать иллюзии, а может, это было что-то вроде чтения мыслей или вкладывания мыслей, кто это додзюцу разберёт. Потому что всегда, когда я вспоминаю его рассказ, на то, чтобы это рассказать словами, уходило не менее нескольких часов, но мои внутренние часы говорили о каких-то пяти-шести минутах. К тому же сами собой всплывали весьма яркие образы и картинки. Не так, как в иллюзиях Саске, но что-то похожее. После моей просьбы рассказать их историю Нагато сказал: — Хорошо. Я расскажу тебе о нашей Боли… Ты силён и заслужил право высказаться. Он посмотрел мне в глаза, и я увидел разрушенные войной селения страны Дождя…

* * *

Меня каждый раз пробирает. Убийство на его глазах родителей. Шиноби Листа, которые зашли в дом, не зная, что там кто-то живёт, и натолкнулись на гражданских, подумали, что они попали в засаду, и убили их. Нелепая смерть людей, которые даже не были нинздя. Тем удивительнее пробуждение риннегана в их сыне Нагато и смерть тех шиноби, которые слишком поздно поняли свою ошибку. Тяжёлая сиротская жизнь во время войны. Встреча с Конан и Яхико (я, наконец, снова вспомнил его имя), с которыми они стали выживать вместе. Голод и разруха в Стране Дождя. Попытка стать сильнее, долгие поиски учителя. И Джирайя, который решил позаботиться о них, обучая их три года. Три года они жили вместе и узнавали разные дзюцу, которые знал Джирайя. Убийство Нагато шиноби, который схватил Яхико, их друга, и его решение терпеть любую боль ради того, чтобы защищать друзей. Потом идеи о мире, о котором постоянно говорил Яхико и поддерживал Извращённый отшельник. Они хотели, чтобы в их стране царил мир и процветание, не было войн и сирот, таких же, как они. Возникновение «Акацуки», как организации, которая защищает страну Дождя. Ханзо Саламандра, лидер шиноби Дождя, который вместо того, чтобы объединиться, предал их. Совершенно глупая смерть Яхико, который, жертвуя собой ради спасения Конан, насадился на кунай Нагато. Полная активация риннегана и та жуткая штука, которая убила Ханзо и его людей и превратила Нагато в такого калеку со штырями во всём теле. И его решение через чакроприёмники управлять телом лучшего друга, чтобы он всегда оставался лидером «Акацуки»… — Я думал, что стал взрослым. Но на самом деле я оставался всё тем же маленьким мальчиком, на глазах которого убили его родителей. Мой друг… Он был человеком, которому я обязан жизнью, с которым я разделил мечты. Он был для меня самым близким другом, ради которого я отдал бы всё на свете, и теперь Яхико не стало… Это — моя истинная Боль. Нагато прервал свою иллюзию. — С тех пор день ото дня я наблюдал, как все мои друзья погибали, сражаясь за общую цель. Один за другим мои самые близкие люди умирали у меня на глазах. Люди Страны Огня говорят, что не хотят войны, однако всё то, что делает Коноха, показывает нам обратное. Ваша деревня облачает на народ Страны Огня пелену неведения, тогда как сама только и жаждет развязать войну. Ваш мир построен на жертвах тех, кто вам неугоден. Уничтожить малую страну ради процветания большой. Для нас ваш мир — всего лишь жестокость и ненависть. Жизнь такова, что люди губят друг друга, порой даже не осознавая этого. И пока человечество правит этой землёй, в ней будет продолжать жить ненависть. Сама природа людей отвергает истинный мир. Вот почему то, о чём говорил Джирайя-сенсей, полный пи*дёж. Такова моя история. Теперь я хотел бы услышать твой ответ. Я достал из-за пазухи первую книгу Джирайи «История о бесстрашном шиноби». И печально на неё посмотрел. У каждого своя правда. И порой самые благие намерения выстилают путь к войнам и разрушениям. — Может, в чём-то ты и прав, ведь на каждый поступок существует своя причина. Я лишь могу искренне тебе посочувствовать, но никогда, никогда в жизни не смогу тебя простить. Не смогу подавить ненависть… — Так давай скорей покончим с этим. — Но. Извращенный отшельник верит в меня и поручил найти ответ. Вот почему я буду верить в то, во что верит он! — перед глазами промелькнули ряды объединённой армии шиноби. Это на самом деле возможно. — Таков мой ответ! И поэтому я не стану тебя убивать. — Будешь верить в то, во что верит Джирайя-сенсей? Интересно… Значит, вот каков твой ответ, — разозлился Нагато. — Значит, мне следует сидеть тут и ждать, пока ты сотворишь мир на этой грешной земле? Да иди ты на *уй! Для меня слишком поздно верить в искренность слов Джирайи-сенсея! Постоянного мира нет и быть не может! До тех пор, пока мы живём в этом клятом мире шиноби, война никогда не окончится! — Ну, раз так, я своими руками развею это проклятье. Если и правда где-то на этой земле есть мир, я найду его, схвачу и никогда не отпущу! Я никогда не сдамся! — Эти слова… — глаза Нагато расширились. — Догадался, да? Те же слова, что в этой книге. Самая первая история, написанная Джирайей. Он написал её с целью однажды изменить мир. А в конце сказано, что вдохновил его на это самый дорогой его ученик. И это ты, Нагато. — Нет… — он закрыл глаза и тихо прошептал: — Однажды Джирайе-сенсею было предсказано, что его ученик станет вестником великой революции в мире шиноби, и что он определит дальнейшую судьбу мира... — Ведь имя главного героя этой истории — это… Наруто. Моё имя — драгоценная память о моих родителях, вот почему я никогда не сдамся и никогда не предам идеалы своего учителя. И однажды я стану Хокаге, принеся мир и для Страны Дождя! Просто поверь мне! — Каким образом? Как можно принести то, чего мы не в силах достичь? Суть человека не меняется, сколь бы сильную боль он не познал ранее. Как я могу довериться тебе? Разве ты можешь хоть чем-то обосновать свои слова?! Доказать, что я могу тебе верить?! — За всю свою жизнь я пережил немало… — хмыкнув, сказал я. — Вся та боль, накопленная годами, ещё теплится во мне. И никто не знает, сколько ещё мне предстоит… Но если я перестану верить в то, что всё может измениться… Изменится и герой, и тогда это будет совсем другая история… Не та, что хотел донести до нас наш сенсей. Неважно, сколько боли ещё предстоит, потому что таков Наруто. — С другим главным героем история будет уже совсем не та. У нас с тобой один учитель, а раз это так, мы должны понимать чувства друг друга, как никто иной. Когда я сказал эти слова в бою, это было лишь насмешкой… Странный ты всё-таки парень, напоминаешь мне меня в юности. Я уже не могу поверить в то, во что верит Джирайя-сенсей. Не могу поверить никому. Однако, кажется, в отличие от меня, тебя ждёт совершенно другая судьба. Поэтому я могу поверить в тебя. Он освободил свои руки из огромных колодок. — Техника Демонического Перерождения! — Нагато, что ты… — воскликнула здорово испугавшаяся его манипуляций и складывания печатей подруга. — Конан, достаточно, — перебил её Нагато. — Я сделаю то, что должен был сделать с самого начала! — Что происходит? — изобразил удивление я, хотя прекрасно понимал, что это за техника, и то, что, выполнив её, Нагато расстанется с жизнью. Конан обернулась. — По поверьям, обладатель риннегана может не только управлять телами мёртвых, но и открывать проход в потусторонний мир. Следовательно, Нагато способен как убивать, так и возвращать к жизни. Он последний, седьмой Пейн… Волосы Нагато стремительно поседели, и сам он, хотя и до этого неважно выглядел, стал ещё худее и старше. — Пришло время исправить всё то, что я натворил по прибытии в Коноху. Это меньшее, что я могу сделать… Он тяжело перевёл дух и расцепил руки. Я молча смотрел и впитывал в себя последние слова этого человека. Кажется, с каждой прожитой жизнью это становится всё тяжелее, и я нахожу в этих словах всё больше тайных смыслов. Бабулька Чиё, Нагато… Словно в момент их смерти со мной говорят высшие силы. — Война несёт лишь страдания, никому не давая счастья взамен, а смерть близких людей — самая страшная боль, какую только можно перенести, вот почему мы держимся подальше от подобных мыслей, особенно твоё поколение, которое не осознаёт до конца, насколько ужасна может быть война. Но для всех без исключения смерть не несёт ничего, кроме боли, способствуя рождению ненависти. Чем больше бессмысленных жертв — тем сильнее ненависть. Такова природа войны. Со временем ты поймёшь, что я имею в виду. Ты и книга, что у тебя в руках, — он хмыкнул. — Словно так и было задумано с самого начала. Он поднял голову и чуть улыбнулся Конан, её дерево стало распадаться, и лучи солнца коснулись побелевших волос Нагато. — Нет, словно сам Создатель приложил к этому руку. Моя роль в твоей судьбе уже окончена, Наруто, я верю: ты тот, кто принесёт истинный мир. Вспомнились слова Шион. Да, в такие моменты ни у кого нет морального права лить слёзы. Конан достала тело своего друга из «паука» и запечатала в свою бумагу. Мой клон принёс тело Яхико. Его она тоже запечатала. На освободившуюся от гигантского дерева поляну вышел Саске. — Я не могу позволить вам забрать тело Нагато, — вздохнув, сказал мой друг. — Ты! — в единственном возгласе Конан почувствовалась нешуточная угроза, да и взвившиеся листки бумаги эту угрозу подтверждали, поэтому я поспешил вмешаться. — Саске! Но это ведь её друг! Саске сложил руки на груди, словно показывая, что не собирается драться. — Вот именно! Конан-сан, неужели вы никогда не слышали об Эдо Тенсей? Достаточно получить небольшой образец ДНК, и кто угодно сможет заставить Нагато и после смерти выполнять чужие приказы! Неужели вы хотите для него такой участи? — надавил Саске. Я замер, вспоминая свою встречу с Нагато под воздействием техники, упомянутой Саске. Н-да… — А кроме того, — продолжил мой лучший друг, — Тоби непременно придёт забрать риннеган, потому что считает его своей собственностью. Но и это ещё не всё. Найдётся немало людей, желающих заполучить себе такой уникальный генетический материал, и они не побрезгуют осквернением могил. Например, место захоронения Первого Хокаге разграбили несколько раз, а его тело буквально растащили по кусочкам! Конан испуганно посмотрела на меня. Но в этом я был согласен с Саске. Надо будет написать завещание, чтобы меня… — Поэтому предлагаю кремировать Нагато, — словно прочёл мои мысли Саске. — И развеять пепел над морем. Стать одним целым со всем миром не такой уж плохой конец. А его риннеган лучше всего отдать Наруто. На это заявление я чуть не подавился. Но в итоге Саске уговорил и меня, и Конан, и, даже не вскрывая запечатанное тело, вытащил эти фиолетовые глаза, куда-то в себя запечатав. Он ещё подарил синеволосой девушке-оригами какие-то талмуды с вариантами развития её страны Дождя, где она фактически осталась единоличной правительницей. Видимо, они о чём-то таком говорили, когда были в «Акацуки». Она поблагодарила нас и вместе с запечатанными телами улетела. А потом этот жук Учиха начал меня лечить с помощью Кацую и попытался впихнуть те самые «солдатские» блевотные пилюли Сакуры, которые на вкус как смесь грязи с птичьим помётом. Что сказать, попытка у него удалась, и мне пришлось их съесть и притвориться совсем весёлым и здоровым. Да, блин, я герой…