Гравитация

То, что Робин вернулась, казалось большей неожиданностью, чем даже появление у команды нового корабля. Луффи в те дни спал много и жадно – сказывались тяжелые раны, а когда просыпался, одной рукой всегда проверял рядом ли Робин, благо, резиновые руки могли найти ее везде. Зоро прогуливался по городу – если повезет, кто-нибудь покажет ему дорогу назад до ужина, сидящий у двери Санджи нарезал морковь сердечками и думал, что глаза у Робин-чан сегодня как голубой горох на платье Нами-сан, Чоппер сматывал бинты и поправлял подушку. Луффи проснулся. Нога все еще отказывалась двигаться, а на боку, там, куда метил чертов голубятник, багровела ссадина. Робин знает – он хотел вырвать сердце Луффи через рану на боку. В тот момент ее вели к воротам, но это уже не имеет никакого значения. - Хорошо, что Френки построит нам корабль, да? – снова и снова спрашивал он у нее, желая почувствовать инстинктивно – он только так умел – Робин хочет снова выйти в море, Робин будет рада уплыть с ними, с Ним. - Хорошо, - терпеливо в очередной раз отвечала она, всматриваясь в лицо капитана, - Спасибо тебе, Луффи. Он улыбался широкой полубезумной улыбкой счастливого человека и снова проваливался в сон – сидящий рядом Чоппер непонимающе качал головой, Нами вздыхала – Санджи, сидящий у ее ног, умолкал и клал большие сильные руки на ее тонкие плечи, а Робин… Робин поправляла очки и возвращалась к своей книге – за чтением никто и не замечал, что она плачет. Никогда она не любила его сильнее, чем в те дни, когда он был вынужденно слаб, потому что спас ее от целого мира и от самой себя. Без лишних слов и ее разрешения. Просто так. В те дни ей снова и снова снился тяжелый непонятный сон: Луффи, утопающий в песках Арабасты, зовущий на помощь – и она, бессильно сжатая той самой рукой Крокодайла, способной вытянуть из тела всю влагу. Спустя почти год Робин все еще помнила ощущение стальной хватки на собственном горле, ледяную ухмылку у самых ее губ и грубые украденные у нее объятья – не надеялась забыть. Там они с Луффи и познакомились. Там они и могли расстаться. Не на время – навсегда. Робин привыкла просыпаться без вскрика и ужаса, в ее возрасте смешно бояться того, что уже произошло с тобой – и произойдет снова однажды. Открывала глаза и думала, что не простит себе очередного бегства от своей семьи. Молча и без лишних движений ждала она наступления ясного, чисто вымытого ночным дождем утра – а потом снова слышала сдавленное зевание, и резиновая рука торопилась проверить, тут ли она. Она действительно была рядом. - Вот если бы я не пошел туда, я бы не придумал новую технику, - честно рассказывал ей Луффи после завтрака, - Я тогда понял, что голубятник использует сжатый воздух, чтобы взлететь, а я, - он сделал паузу, улыбаясь, - сжал воздух внутри своих костей. И получилось все это. Только я не понял, почему я не взлетел, как он. Но и так хорошо все вышло, правда, Робин?.. - Это сила притяжения, Луффи, - негромко сказала она, - Гравитация. Все, что имеет вес, стремится к сердцу Земли. Закон бытия, можно и так сказать. Ты падаешь вниз, потому что воздух, сжатый тобой имеет вес. Он летит, потому что отталкивается от воздуха с такой силой, что воздух под его ногами обретает вес. За ним – скорость, за тобой – сжатое во времени пространство. Вы оба удивительны. Чоппер качал головой от удивления – вот какая невидаль, сжать воздух в костях, - Санджи фыркал и наливал пятую порцию бульона для выздоравливающего и вторую для Нами, не замечая, что морковные сердечки снова не дошли до своего адресата. Робин сделала вид, что все это нормально и нет причин отрываться от книги – подумаешь, сжатый воздух, невероятно прозрачный бульон, новое платье Нами в голубой горошек… - К сердцу? – переспрашивал он, в очередной раз проваливаясь в сон, - Все стремится к сердцу, правда, Робин? Она открывала широко глаза, не чувствуя прочитанных только что строк на языке и в мыслях, вслушивалась в спокойное дыхание выздоравливающего больного, поправляла очки, чувствуя, как собственное сердце отбивает невиданный ритм – как будто бы жадная до драгоценных капель рука Крокодайла выпила из него всю живительную влагу, успокаивалась… - Правда, Луффи, - тихонько отвечала она, чтобы не потревожить его сон, пока морковные сердца плыли по прозрачным волнам к голубому гороху и мандариновым рощам. *** - Хорошо… - снова начинал он, всматриваясь в нее упорно и с жадностью, как будто впервые ее капитан сожалел, что не умен и не владеет удивительной техникой чтения между строк, - Робин, хорошо? Чоппер отрывался от бинтов и медикаментов, тихонько прятал под полами шляпы теплые глаза ребенка и исчезал за спинкой кровати, напоминая, что помимо Луффи были тут те, кто еще не простил Робин ее бегства – Нами давно уже не было, на заднем дворе Санджи помогал ей пересаживать драгоценные мандариновые деревца своими не менее драгоценными руками. Они смеялись и не знали впервые, что сказать друг другу. Счастливые. - Луффи, я честно больше никуда не уйду, - негромко говорила Робин, - Спасибо тебе. - Честно?.. – переспрашивал вместо молчавшего Луффи Чоппер, - Ты не уйдешь к сердцу земли, Робин?.. Темные, как небо в короткие минуты перед рассветом - глаза опустились вниз, Робин выжала из себя жалкую улыбку и попыталась рассмеяться. Вместо смеха – свободного смеха счастливой женщины она услышала сдавленные рыдания, и выронила книгу, вниз, к блестящим половицам, к перебинтованным ногам Луффи, а потом медленно опустилась за ней сама. И этот жест сказал ему больше, чем любые умные слова последнего археолога. - И хорошо, что Френки подарит нам корабль все-таки… - задумчиво сказал Луффи, - Правда же, Робин?.. - Правда, - отвечала она ему, срываясь на неощутимые перемешанные со смехом рыдания, - Хорошо, Луффи. Собственное сердце ее забилось чуть сильней, когда резиновая рука в очередной раз коснулась влажного от слез лица, проверяя – Робин здесь.