‘Его улыбкой можно было вскрыть вены на запястьях’* (с) Рэй Бредбери /03/09/2014
Долгие поездки на автомобиле всегда вдохновляли меня. Я любил заткнуть уши наушниками, раствориться в музыке и бездумно смотреть на пролетающие пейзажи. Во время таких поездок я всегда отдыхал и телом и душой, а после чувствовал себя обновленным и переполненным неиссякаемой энергией. Обычно такие чувства вызывали именно недолгие автомобильные путешествия, поезда и самолеты наоборот отнимали все силы и вселяли желание свернуться в позе эмбриона и тихонько сдохнуть. Этим пасмурным утром мы с ребятами направлялись в другой конец Лондона к кому-то, зачем-то, почему-то, опять. Раньше я был натурой строптивой, и крайне возмущался такому пренебрежительному отношению к нашим жизням. Сейчас же нахожу плюсы в этой неволе: сказали – подчиняйся. Беспрекословно. И голова всегда свободна. В машине тихо играли Jefferson Airplane, любимая группа нашего водителя Финна, а я смотрел в окно на промозглые улицы и поглаживал большим пальцем свою тетрадь в левом кармане куртки. Настойчивое желание достать ее и сделать хотя бы небольшую запись застряло где-то в ребрах и не давало нормально вздохнуть, но мозг был еще в состоянии контролировать глупые порывы, а я напряженно моргал. Когда желание все же добралось до мозга, разбрасывая в хаотичном порядке все мысли и заставляя пальцы мелко дрожать, я в панике принялся вспоминать, куда я закинул паркер и думал о том как буду оправдываться перед парнями, когда я выпущу в свет свою маленькую слабость. Бросив взгляд на ребят, я понял, что хоть вытащи я из кармана небольшую беретту, они и не заметят. Лиам смотрел в окно и покачивал головой в такт игравшей в наушниках музыки (он наверняка в тысячный раз слушал последний альбом Эминема). Луи был полностью погружен в виртуальность, играя в очередную игрушку на своем айпаде. Гарри тихо дремал в неудобном кресле, укутавшись с головой в свою клетчатую рубашку. А Зейн без конца крутил головой и не находил себе места от безделья. Тихо вздохнув, я потянулся к своему рюкзаку в надежде отыскать ручку и написать уже хоть что-нибудь. - Спроси меня о чем-нибудь. Голос раздался над самым ухом, когда я уже с победным кличем (внутренним, конечно) доставал любимую ручку и застегивал молнию рюкзака. Тело пробила мелкая дрожь, и я поднял глаза. - Эм, о чем? - Не знаю. Да о чем угодно. Что бы ты хотел обо мне узнать, Найлер? Зейн сидел напротив меня, широко расставив ноги, и пытался заглянуть мне в глаза, которые я старательно прятал, бегая взглядом по его лицу. - Когда ты бываешь счастлив, Зейн Малик? - не подумав, выпалил я, тут же мысленно обозвав себя идиотом. - Как странно. Обычно люди нагло пользуются такими ситуациями и спрашивают что-то типа: во сколько ты потерял девственность или с кем из звезд ты бы хотел переспать. - Пятнадцать лет, – уверенно заявил я. - Что пятнадцать лет? – брюнет недоуменно вскинул густые брови. Увидеть растерянного Зейна Малика – это все равно что выиграть на Олимпиаде. Молодец, Найл, ты добился от этого каменного изваяния новой эмоции. Думаю, на описание этого уйдет пара страниц. - Ты потерял девственность в пятнадцать лет. В летнем лагере, с девушкой по имени Тара. - Откуда ты знаешь? - Правда или действие. Мы раньше частенько играли в эту игру, помнишь? - Поразительно. И ты все это запомнил? - Да, у меня очень хорошая память, - я стал немного оправдываться, боясь что Зейн неправильно трактует мою осведомленность. - Гарри, например, впервые познал все прелести секса в четырнадцать, а Лиам в тринадцать. Луи тогда никто об этом не спрашивал, но раньше он говорил, что тогда ему было шестнадцать лет. - Точно! Она, кажется, была француженкой, и звали ее Вивьен, - Малик кривовато улыбнулся, вспоминая как Луи на нас дулся за глупые подколы по поводу имени его первой девушки. - Верно. А звезда, с которой ты бы хотел переспать – Леди Гага. - При виде ее задницы просто невозможно удержать член в штанах! – воскликнул брюнет, а я мысленно сделал еще одну запись в скудном списке эмоций Малика. Восторженный Зейн – восьмое чудо света, определенно. - Она великолепна. Повисло недолгое молчание, и Зейн с легким прищуром разглядывал мое лицо. - Ты действительно странный, Найл. Не обратив внимание на это двусмысленное высказывание, я решил вернуть разговор к началу: - Ну так… Когда же ты бываешь счастлив, Зейн? - Даже не знаю. Я не склонен к самоанализу, но могу сказать тебе точно: сейчас я счастлив процентов на десять. И их целиком и полностью подарил мне ты. В ответ я лишь кивнул головой и слабо улыбнулся парню, получив от него такую же слабую улыбку. Дальше разговор не клеился, и мы оба уставились в окно, думая каждый о своем. Я всунул руки в глубокие карманы куртки, обхватывая тетрадь и вновь подавляя в себе навязчивое желание сделать запись этого небольшое разговора. А Малик достал из пачки своего излюбленного Marlboro сигарету и, покрутив ее в руках, всунул в рот. - Здесь нельзя курить, Зейн. Малик на мое замечание как-то обреченно кивнул и, достав пачку, вернул сигарету на свое законное место. - Вообще-то здесь должна была быть твоя реплика про метафору и все такое.** Зейн улыбнулся: - Я так и не дочитал эту книгу. - Зря. - Чем все закончилось? - Слезами. Как и любая другая история любви. Мы приехали. Я выскочил из машины, не дав парню ответить, и прокричал что-то о своем мочевом пузыре и немедленной необходимости его опустошить. Я помчался в здание, ища ближайший туалет. Закрывшись в кабинке, я вытащил тетрадь и сделал новую запись:‘Его восторг. А я слышу стройное пение пересмешников.’ 03/12/2014
___________________________________________ * Цитата из книги ‘Смерть - дело одинокое’ Рэя Брэдбери **Отсылка к книге ‘The Fault In Our Stars’ Джона Грина