Сказать и услышать

...— Ммм... Подожди. — Кили! — Хмм?.. — Кили, какого балрога!.. — А тебе не нравится?.. — Нравится, но ты мне мешаешь. — Хммм? Да ты что? Правда? — Килииии... отдай кисет, нахаленок! Поймаю — уши оборву! — Поймай сначала!.. Конечно, это было глупо. И непростительно — особенно наследнику трона, просто между прочим слышавшему о прибывшей накануне в Чертоги Торина делегации из одного не слишком далекого, но, увы, не особо дружелюбно настроенного гномьего поселения. Торину нужен был успех на этих переговорах, и никто не сомневался, что он своего добьется... Но кто же виноват, что младшему принцу именно сегодня захотелось порезвиться? Фили любит брата, хотя и считает его избалованным лоботрясом. И знает, что любовь взаимна. Они всегда рядом, с младенчества Кили. У них все было пополам — спальня с двумя кроватями, смех, шалости, приключения, набитые синяки и шишки, сказки и легенды, услышанные у большого камина в общем зале... Когда они подросли, мать попыталась расселить их в разные комнаты, но толку не вышло — они все равно убегали друг к другу и спали на одной кровати, невероятным образом перепутываясь руками и ногами. Пришлось вернуть все, как было. Лет с тех пор прошло немало... И Чертоги разрослись до размеров дворца (по человеческим меркам даже роскошного), и спальня принцев — уже не крошечная комнатка, а просторный покой со стрельчатыми окнами и большим камином, и Фили уже считают почти взрослым гномом. Он сильный, спокойный, рассудительный, знает и понимает куда больше, чем большинство его ровесников — все, как полагается будущему королю. А Кили, хоть и ненамного моложе годами и тоже принц, взрослеть не торопится. Вот только выходки его становятся все более... недетскими. Когда он придумал объясниться брату в любви (не той, которой полагается быть между братьями), первой реакцией Фили был, разумеется, смех. Но очень скоро стало ясно, что смеяться-то не над чем. Потому что намерения мелкого были более чем серьезны, а отсутствие опыта с лихвой компенсировалось горячим желанием, и... Что, собственно, произошло той ночью, Фили уверенно сказать не мог. Может, и ничего. Ну да, матери в тот день не было, она уехала погостить к давней подруге, а вечеринка в таверне получилась слишком шумной... А ночью Фили приснилось... да, в общем, он и не помнил, что именно. Один из тех сладких и горячих снов, когда наутро просыпаешься в мокрой постели. На сей раз ощущения были настолько яркими, что выбросили Фили из сна, как хорошим пинком, а едва проморгавшись, он увидел брата. Тот, сидя рядом, на краю кровати, смотрел на него с непонятным выражением и ладонью вытирал губы. Фили пару мгновений, соображая, смотрел на него, на откинутое в сторону одеяло, на свое кое-как оправленное исподнее... а потом, даже не думая, что делает, приподнялся и сбросил Кили со своей постели тяжелой оплеухой. И снова упал на подушки, чувствуя, как все сильнее кружится голова. Наутро же все было, как обычно, и Фили почти уверился, что ночное приключение ему просто приснилось. Однако остальное оказалось не так просто. Блажь Кили не прошла; он больше не пытался объясняться или спорить, теперь он пытался соблазнить. Улыбки, взгляды, прикосновения (где только научился?) — все как будто невзначай и мимоходом, но... Но. Факт оставался фактом, намерений своих он не оставил. Фили вынужден был признать, что и сам не абсолютно холоден, и Махал знает, до чего такие игры могут довести. Нельзя было так дразнить судьбу, понятно же, что малоодобряемые среди их соплеменников отношения, да еще между братьями, да в королевской семье... в общем, случись такое, и выйди правда наружу — мало им не покажется. Фили как-то случайно услышал обрывок разговора Балина и Двалина. Балин говорил что-то о недовольстве Совета старейшин слухами, которых стало непозволительно много, и надо бы принять меры... Командир гарнизона Синих Гор тогда пожал широченными плечами и ответил, что лично он пока никаких указаний по этому поводу не получал, но не сомневается, что сплетники не останутся безнаказанными. Со старейшинами шутки были плохи, это наследный принц уже успел понять. Каким бы уважаемым и сильным ни был король, без одобрения глав самых крупных гномьих семейств править он не может. Фили рассказал об услышанном брату, напрямик заявив, что игры в страстную любовь пора прекращать. Кили... да, Кили сделал большие глаза и пожал плечами, мол, о чем ты, какие игры... И ничего не изменилось. Фили про себя уже знал совершенно точно, что однажды они доиграются. Но донести столь простую мысль до сознания Кили оказалось не так просто. Он слишком привык, что ему все сходит с рук. А подзатыльники и ремень за серьезную угрозу не считал. Увы, безнаказанность — очень плохой советчик... Потому они и оказались в тот день в Каминном зале. Фили загнал братца в угол и прижал к стене. — Все, ты попался. Хватит, набегались... Отдай кисет. — Возьми. — Огромные невинные глазища и разведенные в стороны руки. Фили едва не застонал вслух — вот же мелкий мерзавец... Очередная насмешка — ощупывать его одежду и выслушивать хихиканье и двусмысленные шуточки. Ну уж дудки... Он замешкался, Кили тут же извернулся, и они поменялись местами. Теперь младший зажал Фили, притиснув к стене его запястья и не давая уйти. Фили только вздохнул. Ему до смерти надоели эти игры, и он точно знал, что сейчас сделает. Всего и нужно было, что вывернуться из захвата — нетрудно, с учетом разницы в силе и опыте. Потом скрутить маленькому нахалу руки, уволочь назад в их покои, а потом... очень к месту было бы двинуть ему слегка по физиономии, чтобы притих ненадолго, замотать руки его же рубахой, разложить на скамейке и выбить всю эту дурь ремнем — раз и навсегда. Так, чтобы спал потом на животе, а сидя за общим столом, не улыбался. Обидится, конечно, поначалу, ну да ничего, потом сам спасибо скажет. Старший принц чуть напрягся, начиная исполнять свое намерение... и тут Кили, подавшись вперед и вмиг став очень серьезным, впился в его губы страстным поцелуем. Фили оцепенел. Ах ты маленький бесстыдник, мелькнуло в голове, но прервать поцелуй вдруг оказалось так трудно... — Не смей... Кили, зараза, задницу надеру!.. — Жду с нетерпением, — муркнул тот, не разжимая рук. — Полагаешь, это будет очень приятно? Братья шарахнулись друг от друга, Кили крутанулся, оборачиваясь на новый голос. Прямо перед ними — как только сумел подойти без звука?! — стоял Торин. В парадном облачении, мантии и короне, будто что-то вдруг сорвало его с места посреди церемонии в тронном зале. Или кто-то.