Ты - моя жизнь.

Опять утро. Это гребаное, ненавистное мне время суток. Нет, я не сова или что-то в этом роде. Просто, утро – это как палачь, который с ехидной мордой сообщает мне, что пора в мой личный, собственный ад. К слову о нём, а что для вас такой излюбленный в литературе ад? Место, куда грешные души слетаются для наказания? Что же?! Для меня это старшая школа Тейко. Грязное место, кишащее мерзкими подонками, которые так и норовят запятнать, унизить, раздавить. Ненавижу их. До тошноты ненавижу. Да и они меня, в принципе, тоже. За что? Я и сам не знаю, правда. Пытался понять, проанализировать, но тщетно. Они, в те редкие моменты, когда оскорбления, побои и унижения останавливались с целью придумать новые, говорили мне, что я красив. Первое время я воспринимал это как издёвки, но вскоре начал замечать на себе взгляды, полные животного желания. Удивительно, но обращали внимание на меня не только школьники-мрази, но и преподаватели, прохожие и даже друзья отца по работе. В такие моменты я еле сдерживал рвотные позывы. Мерзость. "Так если нравится кто-то, то зачем мучить и унижать его, зачем издеваться? – в миллионный раз заданный самому себе вопрос. – Просто они – животные. У них нет логики, нет жалости, нет ничего, кроме грязи и похоти", – такими мыслями я утешал себя каждый раз после очередного акта насилия. Почему не поговорил с родителями, учителями, директором, в конце концов? А тут всё элементарно. Как думаете, кто сын самого влиятельного бизнесмена в Токио? Ханамия Макото, лучший ученик старшей школы Тейко и предводитель всех мерзких созданий, обитающих в ней. Встаю с кровати, иду в ванную комнату. Смотрю в зеркало. Голубые, безжизненные глаза, еле заметные мешки под ними, прямой тонкий нос, бледные губы, ярко выраженные скулы, почти белая кожа и взъерошенные голубые волосы, длинная шея, острые плечи, слишком сильно выпирающие ключицы, худощавое, покрытое синяками тело – неужели это красиво?! Всё-таки мне не понять этот мир, этих существ, называющих себя людьми, их уставы и законы. Путь до школы показался короче обычного. Это не могло не расстроить. Так ещё какой-то извращенец всю дорогу в метро лапал мою задницу. Я искренне был рад тому, что не завтракал (мать говорит, что я умру от голодания, хотя я не против), ибо точно бы не выдержал. Прошло несколько уроков. Всё как обычно: завистливые взгляды девушек, куча оскорбительных записок (я уже даже не читаю их, содержание все равно одно и то же) и голодные глаза ублюдков, которые одним видом сообщали, что сегодня меня ждёт "нечто особенное", как выразился однажды Ханамия, ломая мне несколько пар рёбер. Время обеда. По спине пробегают мурашки при виде того, как несколько сволочей подходят к моей парте, улыбаются фирменной улыбкой своего хозяина (видимо, у их сборища такая фишка) и хватают меня за волосы, заставляя встать. Я взглянул на других учеников. Никакой реакции. Все с довольными улыбками наблюдают за действиями этих тварей. Ненавижу. Меня тащат на крышу, попутно нанося удары по лицу и грудной клетке. Не доходя до лестницы, ведущей в мою "камеру пыток", оба останавливаются и переглядываются. По хищным улыбкам ублюдков я понял, что зря родился на этот свет. Один ударил в солнечное сплетение, я скорчился, падая на пол. Не могу дышать. Второй подонок подхватил меня и прижал к стене, расстегнул мою рубашку и впился зубами в шею. Я вскрикнул. Он довольно облизнулся и, одной рукой придерживая меня за шею, я надеялся, что задушит, стал расстёгивать ремень. Перед глазами всё плыло, и только звук расстёгивающейся молнии не позволил отключиться. Отпустив моё горло (не уверен, что был рад этому), он схватил меня за волосы и потянул вниз. Я упал на колени, лицезря перед собой эрекцию этой сволочи. Опять тянет блевать. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть в лицо этого отродья. Взгляд, полный похоти, и мерзкая улыбка. Очень похож на Ханамию. Он притягивает моё лицо к своему члену. – Давай, пидарок, поработай ротиком. Если мне понравится, то обещаю оттрахать твою задницу менее жестоко. От этих слов по телу будто бы ток прошёл. К глазам подступили слёзы. В последний раз я плакал полгода назад. Господи, ну почему ты не слышишь мои молитвы? За что меня сейчас поимеют два моральных урода? В губы упёрлась головка члена этой сволочи. Я сильнее стиснул зубы. – Эй, что тут происходит? – возмущенный голос Ханамии, – вы в конец охуели?! Я сказал привести его ко мне! – краем глаза я заметил, как он ударил одного из этих сук по лицу. Здоровая лапа второго отпустила меня. Отличный шанс! Может быть, Бог действительно существует? Я подскочил и дёрнул в сторону класса. К счастью, бегаю отлично. За несколько секунд я добежал до класса, схватил сумку и, под удивлённые и, кажется, разочарованные взгляды, вылетел оттуда. Через десять минут я уже сидел в прихожей своего дома. Избитый, униженный и опустошенный. Обняв свои колени, я тихо всхлипывал. Не переживу еще один такой день. Не смогу...