Сожжённый заживо

Его широкая победная улыбка — лишь въедливая надтреснутая с внутренней стороны маска на румяном добродушном лице. Его насмешливый живой взгляд — лишь искра над лужей ярости и возмущения, быстро растекавшейся в жилах Монтэга, направившего огнемёт прямо на неподвижно замершего Битти. Его слова — лишь залп жгучей обиды и боли, копившейся месяцами, годами, десятилетиями в отягощённой столькими переменами душе. Он уже не может контролировать свой язык. Не может отвести взгляд от раскрасневшегося и испачканного копотью лица взбешённого Гая. Поток цитат срывается с губ, обнажая разом все знания, заложенные в пытливом и остром мозгу Битти. Слова жалят. Слова сжигают его. Его пальцы держали множество книг, журналов, газет, листовок, тетрадей. Его мозг запомнил сотни, если не тысячи, фраз, выражений, высказываний, цитат, а также названий и имён авторов. Его глаза видели буквы разных шрифтов и размеров, и голос оживлял действия, описанные на страницах различных изданий. Он любил книги. Любил их запах и шелест страниц. Любил те знания, что они хранили в себе. Любил, отдавая им всё своё свободное время, каждую секунду своего существования, рассматривая с особой тщательностью прилагаемые к рассказам или поэмам картинки. Он оживлял книги, и они в ответ давали юному парню жизнь. Битти давным-давно продал книгам душу. Он же и предатель, главный грешник в созданном своими руками храме знаний. Трус, решивший уничтожить всё, что когда-то внесло в его жизнь столько красок, жизни и воздуха. Растворённый в своём страхе. Не желающий отдать что-то взамен. Теперь он слушал шорох страниц только тогда, когда они горели. Оранжевый язычок пламени ровно четырёхсот пятидесяти одного градуса по Фаренгейту опалял край листа, целовал его нежным своим пламенем, окутывал нарастающим жаром... и сжирал, уничтожал, растворял в себе мудрость и чистоту, хранящуюся в книге. В руке оставалась лишь бабочка. Маленькая чёрная мёртвая обгоревшая бабочка. Буква за буквой, слово за словом, фраза за фразой, книга за книгой — всё превращалось в пепел. Знания горели. Горели умы, горели глаза, горели руки. Лицо постепенно покрылось ожогами и копотью. Но копотью не от огня; копотью жалости и боли, страха и точно так же сгорающих, тающих как воск надежд. От этой копоти было уже не оттереться. И Битти сжигал дальше. Сжигал вместе с книгами части себя, своей души, сжигал свою жизнь, некогда посвящённую лишь книгам. Попавший в ад. Его личный рай, некогда прекрасный храм, построенный для книг, рухнул, погребая под собой всё, что только было бы можно. Битти сжигал книги для того, чтобы они однажды не сожгли его, чтобы не забрали с собой его душу, чтобы тоже не превратили его в мёртвую чёрную бабочку. Но пожарный помнил, что за всё приходится платить. И его слова, его знания — вот то, что нельзя было хранить, вот что надо было сжечь. Рано или поздно Монтэг поймёт это, если выживет в войне. А пока Битти улыбается ещё шире и делает шаг навстречу Гаю. Когда-то он отдал книгам душу, взамен получив знания и жизнь. Теперь же он горит для того, чтобы почувствовать их боль.