Диктатор

После заявления о лошадях, диктатор успешно выполнил задуманное. Я очень боялся за Марту, которую Хью усадил в седло сразу по приезду, но папочка не отходил от неё ни на мгновение и, в итоге, она вдоволь накаталась на лошади и, довольная, согласилась ехать с нами за пончиками. А после этого торжественно подвернула ногу, залезая в машину, и расплакалась. Сорен и я пытались её утешить, но она упорно ревела до самого супермаркета, где позволила усадить себя на лавочку, страдала и вскрикивала, стоило мне или Сорену попытаться дотронуться до её ноги, пока Хью не надоело и он с заявлением "А ну-ка хватит капризничать, юная леди!" снял с неё ботинок, носок, ощупал её драгоценную ножку и сказал, что, может быть, будет синяк, но Марта точно не инвалид и может идти сама. На этом слёзный карт бланш Марты был окончен и ей ничего не оставалось, кроме как забыть о своих слезах и вместе со всеми отправиться на поиски места, где мы будем обедать. За обедом мы болтали о пустяках, обсуждали лошадей, планы на вечер, словом, отлично проводили время. Вернувшись к вечеру домой, мы посмотрели телевизор, после чего Марта была отправлена спать, а Сорен и Хью засели за шахматы. Я не особо следил за их партией, просто сидел неподалёку с книгой и поглядывал на них время от времени, но, судя по редким возгласам, бой на доске разворачивался не на жизнь, а насмерть. Благополучно проиграв моему сыну первую партию, Хью удалился на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Заскучав, Сорен обратился ко мне. - Пап, - позвал он, - А вы по вечерам играете в шахматы? Я поднял нос от страницы книги. - Бывает, - поднимаясь с дивана, ответил я, - Пару раз играли. - Помоги расставить, - попросил Сорен, кивая на чёрные фигуры, пока сам расставлял белые. Я уселся на стол напротив него и принялся расставлять шахматы на доске. - Вы ведь встречаетесь? - спросил сын. Вздрогнув, я продолжил расставлять пешки. - С Хью, - уточнил Сорен. - Я, наверное, налью себе чашку чая, - корча из себя слабоумного, заговорил я, - Тебе налить чай? - Ответь мне, - повторил Сорен настойчиво, - Ты считаешь, что хоть кто-то способен поверить, что он просто твой друг, который арендует комнату в твоём доме? Это ужасно глупо звучит. Почему ты не можешь сказать? Всё сразу станет проще. Просто скажи, что вы встречаетесь. - Да, мы встречаемся, - донеслось от порога комнаты и Хью, помешивая кофе, прошёл в комнату, - Только это костью в горле стоит у твоего отца. - Я не... - вскинулся я. - Брысь с моего места, - распорядился Хью, сгоняя меня со стула, но, сейчас же взяв за руку не отпустил дальше диванного подлокотника и повернулся к Сорену, - Чего ты к нему пристал? Не всё так просто, наверное, раз не хочет говорить об этом. Стоите друг друга. Тоже мне... Один отнекивается как заведённый, другой допрашивает с пристрастием... Вот вам мой кофе, а я пошёл обратно на кухню. Думайте сами теперь, что делать с этой информацией. Отпустив меня, Хью встал из-за стола и снова ушёл, а я остался потирать диванную обивку влажными от волнения ладонями и думать, что я теперь скажу Сорену. Всё-таки иногда диктатор ведёт себя совершенно невыносимо... - Мне вообще-то дядя давно уже сказал об этом... - как бы невзначай заметил Сорен. - Ларс? - удивлённо спросил я. - Угу, - согласно промычал Сорен, - Извини, что я, правда что, пристал, просто... - Нет, это ты извини, за Хью и за то, что он... У него бывает иногда. Мелет всякие грубости и неуместные вещи. - Марта долго этот день вспоминать будет, - сказал Сорен, - Лошадей и всё такое. И, блин, знаешь, это правда было классно. Всё, что он придумал. И... он вообще классный. Вот только так поддаваться мне в шахматах было не обязательно... - Скажи ему об этом, - посоветовал я, слабо улыбаясь. Таким образом, мой сын узнал о нашей с диктатором связи без моей помощи. И, не смотря на то, что Хью в этом был не виноват, я всё равно на него немного сердился. Настолько, что был готов выгнать его на диван в гостиной из его же комнаты. Окончив с шахматами, ужином, чаем и всем остальным, Сорен ушёл спать в комнату, в которой уже спала Марта - в мою спальню. Мы же с Хью отправились к нему, куда он накануне предложил мне перебраться на ночь. - Это было очень странно, - ворчал я, - Не делай так больше, пожалуйста... - Тебе не нравится, что я сказал Сорену, кем я тебе прихожусь? - Ему Ларс сказал, а не ты, - помрачнел я. - Ну а причём же тогда здесь я? Чем я виноват? - подходя ближе и, как я решил, собираясь обнять, поинтересовался Хью. - Даже не думай об этом, - очень недовольно заявил я, отшатнувшись, - Дети за стенкой спят. - Ни о чём я не думаю, - безнадёжно выдохнул Хью, обходя меня со стороны, - Полотенце с дверцы шкафа взять хочу. - Ну и бери, - буркнул я. - Малыш... - Я не малыш сегодня, - оттолкнул его я, убредая в противоположный угол комнаты. - Ты всегда для меня малыш, - закидывая полотенце на плечо, сообщил Хью, - Что ты так сердишься на меня? Я уже не мог смотреть, как ты отнекиваешься, и ходишь весь день сам не свой. - Я не хотел, чтобы мой сын знал, что мы трахаемся, - понизив громкость до шёпота, сказал я. - Ты только этот смысл вкладываешь в понятие "встречаться"? - удивлённо спросил Хью. - Нет, но... Нет, не только это! Но... Я не хотел, чтобы он считал тебя одним из тех парней, которых его мать называет "моими дружками". Я хотел, чтобы он думал о тебе только хорошее. - Стоп. Так ты поэтому не говорил ему?.. - Да. - Мэсси, крошка...- растроганно проговорил Хью. - Я не крошка, - уже менее ворчливо, но всё ещё недовольно ответил я. - Моя маленькая, моя любимая крошечка, - не отставал Хью, улыбаясь, - Прости, я не думал, что ты можешь это иметь в виду, - он открыл дверь в коридор. - В любом случае, теперь уже он знает, - выдохнул я, подходя к двери с тем, чтобы закрыть её за диктатором. - Прости меня, - обезоруживая меня блистательной улыбкой, попросил Хью. - Это всё я виноват, - сдался я, - Всё из-за меня. - Ничего ты не виноват, - сказал твёрдо диктатор, обхватив меня за шею и заглядывая мне в глаза, - Иди сюда, принцесса, - и он, наклонившись из коридора в комнату, поцеловал меня. Я, конечно, позволил ему, как минимум потому что безумно устал от нашей ссоры, но ещё и потому что после моего ворчания он определённо этого заслуживал. Поцелуй затянулся на некоторое время и, когда я уже начал прилично подтаивать от папочкиной нежности, я приоткрыл глаза и внезапно обнаружил, что посреди коридора стоит ошарашенный Сорен и смотрит на нас с выражением лица "я просто шёл в туалет и вовсе не хочу на это смотреть, но меня застопорило и я не могу отвернуться". Я пихнул диктатора, чтобы он оглянулся. Тот, заметив моего сына, посмотрел на него, на меня, пожал плечами и ушёл в ванную. Я остался стоять столбом напротив Сорена. И вдруг на меня нашло что-то невообразимое, под влиянием чего, промычав "Э-э...", я махнул рукой в сторону ушедшего Хью со смыслом "нет, ну ты посмотри, что творится!", и уткнул руки в бока. - Ну...в общем... вот... так как-то, - выдавил я из себя и поджал губы. - Пап, - Сорен почесал нос, - У меня девушка есть. Может, тебе легче станет... - Девушка... - подняв брови, кивнул я. - Ну да. И мы с ней как бы тоже... - Тоже... Что "тоже"? - Кхм... Занимаемся... сексом. - М... Погоди, что!? - Пап, ты Марту разбудишь, не кричи! Просто скажи, что я молодец. - Ну ни хрена себе! - Пап! - И сколько ей? Пятнадцать? Тринадцать?! - Она старше меня... - ЧТО?! - Тш! Пап! - Сколько ей лет?! - Двадцать один, пап, не кричи... - Как её зовут? - Эмм. - Сколько ей лет? - Двадцать один. - А зовут? - Эмм. Пап, что такое? - Ничего, я просто должен знать это. - Должен знать? А я про тебя не должен? - Эй, из нас двоих отец - я. - И наконец-то ты говоришь, как мой отец, как раньше и говорил, - покивал Сорен, - И я пойду спать, спокойной тебе ночи или как у вас принято... Я скоро усну и Марта спит очень крепко, так что если что... - Иди спать, быстро! - возмутился я. - Всё, всё, ушёл, - забормотал Сорен, открывая дверь в соседнюю спальню, - И это, пап... - Ну? Сорен посмотрел в сторону ванной, где мылся Хью, оглянулся на меня и внезапно взял и качнул бровями, как будто он имел какое-то право делать мне такие намёки! - Тфу на тебя, - высказался я и ушёл в свою спальню, слыша, как Сорен усмехнулся моему бегству. Вот уже и сын надо мной издевается. Чего ещё можно желать? Я погасил верхний свет, утрамбовал поудобнее подушку и уселся ждать своего очаровательного папочку, надеясь, что его объятья перед сном смогут меня хоть немного успокоить и примирить со случившимся.