Chance - Light

"Light"

‘Cause you only need the light when it’s burning low Only miss the sun when it starts to snow*

Странная вещь счастье. Странная и такая порой жестокая. Сначала оно долго и очень изощренно прячется там, где ты даже и не думаешь никогда его искать. А потом, показавшись, и, как нам думается, надолго поселившись в нашей душе и нашем доме, внезапно решает уйти, даже не потрудившись объяснить, как, почему и за что. Когда ты ответил на мои чувства, я был счастлив. Я словно летал на крыльях и не верил, что это возможно. Что это происходит со мной. С самым обычным и ничем, в общем-то, не примечательным человеком. А ты улыбался мне. Каждый день. И звал своим сказочным принцем. И мне даже в голову не приходило называть это чушью. Я был счастлив. И мне тоже хотелось улыбаться. И петь, петь для тебя. Будить тебя каждое утро нежными невесомыми поцелуями и запахом жасминового чая, доносящимся из кухни. Я ведь даже научился заваривать его как должно, по всем правилам. Такие дела. Мне было жизненно необходимо слышать твой голос и держать тебя за руку, гуляя по вечерним улицам. Хотя бы, когда никто не видит. И я не видел. Не ведал еще тогда, в те минуты, часы и дни безоблачного нашего счастья, что оно, счастье, уже куда-то спешно засобиралось. Прочь. От меня. Я не понимал, не обращал внимания, не придавал значения тому, что ты все чаще неважно себя чувствуешь, у тебя так странно часто болит голова, и что ты все реже хочешь куда-то идти со мной, предпочитая тихо сидеть в квартире, часами глядя в окно, на виднеющийся оттуда клочок вечернего токийского неба. И мне, в порывах какого-то глупого отчаяния, казалось, что ты жалеешь. О нас. О нашей любви и о том, что так опрометчиво согласился разделить со мной свою жизнь. И чудесные дни самого начала лета померкли, будто кто-то то ли случайно, то ли намеренно, притушил тот свет, от которого я стал зависим столь быстро и который придавал смысл всему моему существованию. Каким же я был идиотом. Когда же ты рассказал мне, я помню, это было одним пасмурным июньским утром, когда мы, не сговариваясь, решили остаться дома в единственный выпавший за много недель выходной, я не поверил. Шутить всегда было в твоем характере, но так? Это было жестоко, знаешь. А вечером ты уехал к родителям в Аичи, так и не дождавшись от меня никакой внятной реакции. Именно в тот день мой свет и померк окончательно. Пусть и осознание этого и пришло несколько позже. Тогда же я просто лег на постель, нашу постель, не снимая покрывала, и закрыл глаза. Я верил, что на следующий день, когда я их открою, все станет как раньше. Но оно не стало. Через пару дней мне позвонила твоя мама и сказала, что ты в больнице и хочешь меня видеть. Ее голос был странно сухим и безэмоциональным. Только после того, как я повесил трубку, я понял, что именно таким голосом люди говорят, когда изо всех сил сдерживаются, чтобы не дать волю слезам. *** Приемный покой в тот день встретил меня безжизненной стерильной белизной и идеально вежливыми улыбками персонала. И оглушительно громко тикающими часами на стене. Впервые во всей моей взрослой жизни мне захотелось бежать. Сломя голову, бежать, что есть сил. Потому что не может быть. Этого длинного и какого-то тусклого больничного коридора и двери в твою палату. Одинокого солнечного луча, падающего на прикроватный столик, где в полном беспорядке разбросан ворох каких-то бумажек, сиротливо притулился твой любимый Элмо и даже уместился букетик принесенных кем-то цветов. И тебя здесь. На этой чужой больничной постели. Я смотрю Элмо в глаза, не смея перевести взгляд вбок, на тебя. И слезы сами собой начинают жечь из-под ресниц. Какой же я… - Не надо, Юджи. Ты говоришь спокойно и буднично, будто сообщаешь, что на улице сухо, и зонтик брать не нужно. Так странно. Я подхожу ближе и, наконец, нахожу в себе смелость взглянуть на тебя. И в этот момент во мне будто что-то прорывается. Я падаю на колени возле твоей постели и плачу. Глухо и как-то как-то совсем безнадежно. И безудержно. Как плачут, наверное, только в детстве. Или в такие моменты как этот. Когда понимаешь, что неправ, что все сделал не так, а исправить уже невозможно. Просто нельзя - и все. И от этого становится до безумия страшно. Ты осторожно гладишь меня по волосам своими тонкими пальцами и что-то шепчешь, но я не понимаю, что именно. Кажется, ты снова зовешь меня своим принцем. Своей любовью и своим светом. Я вытираю слезы, неаккуратно размазывая соленую влагу по щекам, и вновь смотрю на тебя. Ты опять улыбаешься мне. Совсем как раньше. Такой хрупкий и нереально прекрасный. А за окном палаты медленно садится солнце. *Passenger - "Let her go"