***
— Смотри на меня. Не отворачивайся. Не открывай рта. Сомкни плотно губы. Жди. Вспышка света ударила в глаза, приходилось щуриться, перекрикивая вопли парня, стоявшего напротив: — Я сказал закрыть рот! — Он сделал шаг вперед, поворачивая палочку, выгибая запястье. — Смотреть на меня. Не бояться меня. Смотреть подобно равному. — Хватит! Крик резал по ушам, казалось, из них пойдет кровь, неестественный, животный вопль. Неизгладимая тишина вокруг позволяла ужасу насладиться в полном одиночестве, окутывая окружающих и порождая под собой страх. — Заткнись! — Я прошу, хватит… — Парень упал на колени, его тело затряслось, мольбы остановиться перешли в зверское рычание. Все остальные, кто находился поблизости, вросли в стены, не решаясь возразить или помочь. Лишь только парень потерял сознание, блондин опустил палочку, недовольно озираясь по сторонам. Под таким взглядом могли рушиться кости внутри людей. Всё это проходило в подвале заброшенного цеха по производству холодильного оборудования. Самое разумное заниматься магией там, где её отрицают априори, — в маггловском неблагополучном районе. Здание не освещалось ни внутри, ни снаружи, Забини пришлось изрядно постараться, чтобы найти это место, а после того, как он показал его другу, то было принято решение. Нет ничего более подходящего. Вот и теперь на улице уже ночь. Они и собирались только ночью. Звукоизоляция потрясающая, не то что в его подвале во времена истязаний над пленными. Желающих получить мастерство Пожирателя смерти оказалось втрое больше, чем они могли ожидать. Приходили всё новые и новые люди, приводя за собой друзей. Это не считалось закрытым обществом, вот только никто не мог про него рассказать, иначе получил бы осуждение со стороны, а того хуже, разбирательство Министерства. Ведь войны нет, зачем нужно такое зверство? — Ничего более жалкого нет, не находите? — крикнул Малфой, поворачиваясь вокруг своей оси, не останавливаясь, рассматривая окружающих, которые ловили его взгляд и вздрагивали. Чёрный пиджак, брюки и в тон ночи рубашка, оттеняли его лицо, создавая эффект ужасающей мёртвой бледности. Мужчины, собравшиеся рядом с ним, побаивались приблизиться, вызвать гнев или негодование говорившего. Любой без зазрения совести считал себя ниже по рангу, прогибаясь или даже преклоняясь. Настолько потусторонним, оледенелым и жестоким он казался в глазах людей, видевших его уже на протяжении нескольких месяцев. — Вы пришли сюда, потому что желаете получить манящую способность. Ту, которой не научат вас книги или пособия по выживанию. А знаете почему? — Он подошёл к перешёптывающимся парням, и те вмиг заткнулись, подавляя желание отшатнуться. — Потому что никто этим не занимается, — взгляд его выжигал на коже слушателей вмятины, — потому что это запрещено. — И если вновь, — его речь подхватил Забини, — будет главенствовать зло, все начнут умирать также, прогибаясь и преклоняясь, страшась боли и своей жалкой участи. — Или вы пришли сюда просто, чтобы выглядеть выше в глазах остальных? Например, как он? — В несколько шагов Малфой преодолел огромное расстояние и пинком перевернул тело молодого человека, находившегося без сознания. До этого он лежал на животе, теперь всем стало видно его лицо, искажённое от боли, застывшее в судорожном напряжении. — Вы будете такими же жалкими, если начнёте бояться смерти. Нужно бороться, противостоять и в крайнем случае умереть. Умереть… слышите меня? — его голос звучал громко, отдаваясь в стенах здания и погибая в нём. — Умереть, а не сдохнуть. Закончив свою речь, он убрал палочку, встал напротив Забини и безразлично ожидал того, что происходило в конце каждого занятие. Закрепление материала. На глазах у всех и в отдельности каждого, то что всё вышесказанное не пустые слова, всё это реально. Рука мулата взлетела вверх, направляя палочку на Малфоя, заставляя парня насладиться моментом, когда все взгляды обращены на него, и вот в сотый раз он произносит такое родное: — Круцио! Все разом ахают, хотя видят это далеко не впервые, новеньких сегодня мало, в основном, костяк группы, но всё равно каждый раз это шоу производит на них неизгладимое впечатление. Багровый луч окутывает Малфоя, словно чья-то огромная рука сдавливает тело, а затем пальцами по отдельности вонзается в лёгкие, сердце, печень, проворачивая органы в хаотичном порядке. На его лице появляется глубокая морщина меж бровей, он хмурится, голова поднята, взгляд устремлён на источник, откуда произведено заклинание. Если бы только все вокруг знали, что ему это доставляет не физическую боль. В голове происходит прорыв в памяти, момент, когда он убивает Забини, а теперь каждый вечер получает отмщение за содеянное. Вот только ему постоянно мало. Тело устаёт, не подвергаясь контролю, падает на колени, спина по-прежнему выпрямлена. Он закрывает глаза и короткий вдох, лёгкие раздирает, рот плотно сжат, никаких криков. Образ Забини мутнеет, перед ним стоит Волдеморт, наслаждающийся терзаниями ещё юного Малфоя, того Малфоя, который ходячий источник смерти, Пожиратель, услужливый мудак. Зал вокруг перестаёт существовать, теперь он шагнул в прошлое: — Ты должен терпеть! — Удар по лицу ногой, втаптывая его самолюбие в пол. — Хватит… — Слушайся меня! Не уподобляйся своему жалкому отцу. — Костлявая рука хватает за подбородок. — Пожалуйста, больше не надо. — Круцио! Крик раздаётся в его сознании, тот самый, когда он сам кричал и просил о спасении. — Закрой рот! Встань, я сказал, встань и смотри мне в глаза! — Волдеморт наслаждался, доставляя боль, уже двенадцать часов они провели в пустынном здании, двенадцать часов Малфой умирал и оживал вновь, истязал своё тело и делал вид, что не чувствует боли, он устал. Наконец, собрав последние крупицы жизни, он оперся ладонью о пол, рука скользила из-за крови вокруг, он находился в жиже из собственной плоти. Это не помешало ему подняться, шатаясь из стороны в сторону, поднять тяжёлую голову на онемевшей шее и взглянуть в глаза мучителя, в мёртвые довольные зрачки, гордившиеся не то учеником, не то собой. — Мой мальчик… Вот теперь ты можешь больше, чем себе представляешь, — гудело у него в голове. Эхо. Лишь упав на пол и ударившись виском о бетон, он вышел из состояния транса, перевернувшись на спину, вцепившись взглядом в потолок. Все собравшиеся бросились к нему, ожидая увидеть полумертвого Малфоя, но застали парня с неуловимой улыбкой самодовольства на лице. Забини стоял в стороне, ему всегда становилось не по себе от проделанной работы. Завтра будет его очередь терпеть боль. Этому их хорошо научили в прошлой жизни, это он ни черта не помнил, но Малфой рассказал ему всё. А у него не было привычки не верить другу, хотя он подозревал, что тот недоговаривает. Почему его не оказалось рядом с ним и Гермионой? Почему девушка смотрела на него в момент последней встречи как на призрака… и почему он не помог Малфою с маховиком времени? Видимо, прошлого Забини уже не было в живых и это единственное, что его пугало. Ведь никому бы он не позволил убить себя, разве что…***
Бал по случаю дня всех святых проходил, кто бы мог подумать, в любезно предоставленном Малфоем доме. Забини, узнавший об этом одним из последних, прокрутил Малфою висок пальцем, отображая, насколько его друг — идиот. Вся элита волшебного мира разом переступила порог запретного чистилища, пробираясь в зал, комнаты для гостей, кухню. Все двери остались открыты, кроме комнаты, где на ковре виднелись следы давно прошедшей ночи, единственной и, кажется, последней. Пятно крови, которое он не посмел убрать, а самое главное, сам заходил внутрь только по неотложной необходимости, когда хотелось поцарапать душу. Генри, не встречавший в доме своего хозяина, никого кроме подвыпивших моральных уродов или женщин нетяжёлого поведения, расцвёл на глазах. Праздник вдохнул в него жизнь. Приглашения были разосланы в коричневых конвертах, на чёрной бумаге, с печатью и подписью именитого рода Малфоев. Нет более простого способа удивить общество, как пригласить их в воронку смерти. Даже отец источал не то гордость, не то омерзение, сложно сопоставить два этих полярных чувства. Гордился он достижениями сына, но эту гордость омрачило то, что к этому он не приложил ни пальца. Отделавшись от жужжащих на ухо тысячи комплиментов в сторону собственного сына и красавицы жены, Люциус стоял поодаль от прибывающих гостей, высматривая в толпе сына. Лишь их взгляды встретились, двое мужчин предпочли расцепить их и подойти друг к другу, озираясь по сторонам. — Весьма неплохо, — сухо заметил Малфой-старший. — Спасибо, отец. — Почему с тобой нет Пэнси? В приглашении сказано, что необходимо прийти парами. — Потому что — она не моя пара. — Быть может, ты ей не подходишь? — издёвка в голосе не доставила Драко даже капли обиды. — Возможно, я слишком мёртв для неё. — Либо слишком глуп, — заключил Люциус, не понимая странностей своего отпрыска. — Глупее, чем ты? — Что ты сказал? — Рука отца в привычном жесте дрогнула, но бить сына перед таким обществом оказалось бы позором. — Извинись передо мной… Не понимая, откуда у него появились подобные слова, он всё же набрался смелости, смотря отцу в лицо: — За правду? Десять секунд, чтобы ты убрался или принёс извинения, отец. Я больше не тот идиот, трясущийся от блаженного папочки. — Я… — высокое положение сына в глазах окружающих, или страх не одержать верх в семейной ругани, помогли ему подавить нахлынувшую ярость. Он отступил на шаг, но не прекращал угрозы взглядом. — Осталось пять… — Извини… — выдавил Люциус из себя, словно со словами ему вырывают язык, — ублюдок, — добавил вскоре шёпотом. Драко приложил усилие, чтобы не расслышать этого. — Вон та особа в чёрном платье, я пригласил её для себя. — Рукой с бокалом он указал в сторону Грейнджер, неловко озирающуюся по сторонам и только что врезавшуюся в танцующую пару. Отпивая огневиски, он безрадостно надел улыбку и тут же выкинул эту маску прочь. — Потрясающе… — Положив ладонь поверх бокала в руке сына, он опустил его, почти выплеснув остатки содержимого. Жёсткий взгляд отца просканировал девушку, а потом сделал то же самое со своим сыном, в его голове происходил процесс отторжения действительности. — Спасибо, отец, — твердил он заученную фразу. — Если я скажу, что ты взбунтовавшийся балбес, ты тоже скажешь мне спасибо? — невозмутимо произнёс он. Недомолвки отца его бесили до крайности, но когда он заводил речь о правах на его жизнь, это сшибало рассудок в сторону, заменяя всё гневом. — Можешь быть спокоен. К концу вечера я больше тебя не разочарую, — вырвалось у него прежде, чем подошла мать. — А что будет к концу вечера? — кладя руку на плечо мужу, Нарцисса внимательно наблюдала за сыном. Её волосы, забранные в высокий пучок, идеальная осанка и скромное чёрное платье, не позволяли считать её матерью уже взрослого сына. Взгляд Драко потерял свою холодность, и на некоторое время парень, любящий мать, проснулся в нём. Сердце распространило тепло по потухшему организму. Не сразу ему удалось взять себя в руки, лишь только почувствовав толчок в спину, это проходившая мимо девушка налетела на него и отпрянула, как от огня. Мысленно он поблагодарил и проклял её. — Будет самый лучший поступок из всех мною сделанных. Вы будете мной гордиться, мама. Не дожидаясь ответа, он в знак почтения наклонил голову и удалился, затерявшись в толпе. Сердце всё ещё не могло успокоиться, единственный человек, который его любит, оставался далеко позади, с каждым его шагом он прощался с ней, предавал, делал неправильный выбор. Толпа увеличивалась, его толкали то в плечо, то ударяли локтем вбок. Он же шёл прямо, не пытаясь уступить дороги. Люди вокруг пестрили яркими нарядами, голова начинала кружиться, всё смешалось, потолок и пол, чёрные и красные платья. Одеваться в стиле умерших, возможно, красиво, но зачем ему костюм, если он воплощение реальной смерти? Многие удостоили его хвалебных отзывов, рукопожатий, на которые он посчитал нужным не ответить. Держаться холодно в этот решающий вечер у него получалось даже лучше задуманного. Вскоре все решили, что у главы дома не в порядке с настроением и отстали от него. Большего трудно было желать. Много красивых девушек и женщин с прекрасной родословной. Грейнджер окружали незнакомые люди, доставлявшие только неуверенность. Взгляды Люциуса заставили её щёки вспыхнуть от стыда, напоминая, насколько она лишняя на этом празднике тщеславия. Если не считать, что война кончилась, то её как грязнокровку тут многие воспринимали поверхностно, словно здесь не стоит Гермиона Грейнджер, умная, добрая отчасти и весьма недурная собой. Вот только взгляды в спину от приглашённого высшего света её совсем вогнали в неловкость. Она была тут подкинутая чёрная карта в белоснежной колоде. Наконец, удалось, увидела его. Стараясь не смотреть в его сторону и всё же наблюдая за тем, как он подходит к хорошо знакомой ей компании бывших Пожирателей смерти, которых она видела и даже разговаривала с ними, принимая оборотное зелье и пребывая в образе Паркинсон. Стараясь сосредоточиться на чём-то другом, она выцепляет взглядом раскрашенные чёрным углём стены, рисунок которых повторял тела мужчин и женщин. И несмотря на это, видит его силуэт, надеясь, что и он заметил её. Глупо было ожидать, что он подойдёт к ней после всего, что она наговорила. Не почувствовав даже разочарования, когда, не удостоив её беглым взглядом, он заговорил с другими женщинами, оставаясь далеко от неё. — Вы пришли сюда совершенно один? — Девушка с длинными чёрными волосами положила руку на плечо Малфою как старому другу, но Грейнджер поняла, что она вложила в это прикосновение. — Простите, — он проследил за женской рукой, но не попытался стряхнуть её. Он не чувствовал, что за ним кто-то наблюдает, а может, делал вид. — Как вам можно быть одному в столь странном обществе? — Девушка горделиво приподняла подбородок и огляделась, устремляя взгляд на Грейнджер, будто она мусорный бак, стоящий посередине зала. Тут Гермиона подумала, что он взглянет на неё, но Драко приблизился к девушке и начал беседовать с той шёпотом. Обида не позволяла ей наблюдать за ними больше минуты, и она удалилась в самую мало освещённую сторону зала. Щёки горели, она провела холодными пальцами по лицу. Жалея, что поддалась на уговоры друзей посетить это чёрствое, чопорное мероприятие, девушка стояла с краю у длинного стола (прячась в тени, насколько это было возможно в густо украшенном свечами зале), уставленного тыквами, разлитым по кувшинам красным вином с надписями всех видов крови, которые никто не решался попробовать. Только Полумна налила себе бокал и, пройдясь вдоль расставленных пустых стульев, остановилась возле подруги, поглядывая на неё поверх бокала, прислонённого к губам. Её белые кудри аккуратно уложены в затейливую причёску. Пару локонов спадает по лицу, подрагивая от её дыхания. Нежная кожа, не удостоенная макияжа. Выглядела она прекрасно белой, большего и не нужно. — Я Малфоя-младшего не видела сегодня, может быть, он не пришёл? — отважилась она начать разговор, вкладывая в голос понимание. Гермиона вздрогнула. — С чего ты взяла, что меня это интересует? — Ты всё кого-то высматриваешь, я подумала, может быть, его. — Сделав ещё один глоток, Полумна беззаботно улыбнулась улыбкой человека, который открыл в тебе запечатанный тайник. — Мне абсолютно безразлично, где сейчас хозяин дома, ты ошибаешься, — её перебил палец, поднятый к нежно-розовым губам, и она замолчала. — Иногда то, что мы очень долго ищем, находится под самым носом, но мы не можем этого заметить, отвернувшись к важному спиной. Вложив весь смысл, который она могла передать и намекнуть о том, что Малфой оказался в нескольких метрах у неё за спиной, делая вид, словно он вообще никого не замечает, подслушивая их разговор. — Да что ты… — девушка перешла на шёпот, и Малфой больше ничего не смог расслышать, как бы ни старался. Подлетевший непонятно откуда Забини, потащил Полумну на танец, и как Грейнджер не пыталась подать знак, что тот Малфоейвский прилипала, он уволок за собой единственное спасение, способное остановить Малфоя подойти к ней. Её мольбы, перешедшие в шёпот, потому что она, не намереваясь больше дать повода Малфою нагло слушать их разговор, были тщетными. Оставшись одна, она слегка обернулась в поисках кого-то из знакомых, случайно взглянув на него, и оказалась под магнетизмом этих серых, морозно-неподступных, наблюдающих глаз. Не зная точно, как долго их обладатель имел наглость изучать её насквозь и насквозь, пронзая и пронзая, настолько внимательным был этот взгляд. Всё вокруг замерло, придавая ощущение, что сейчас он воспользуется её замешательством и проберётся ей в голову. Она не была уверена до конца, способен ли он на подобное. От этого потустороннего человека её тело покрылось мурашками. Чёрный костюм и чёрная рубашка, что ж, именно так, наверное, он одевался, отмечая очередное убийство в обществе Тёмного Лорда. Её платье подходило к его образу, не сговариваясь, они, будь парой, смотрелись бы идеально. Чёрный макияж, глаза, казавшиеся огромными на её бледном лице, устремились на носки туфель, кроваво-красные губы она поджала, чувствуя, как к ней подступает Пожиратель. Настроение у неё стало самое мрачное под стать этому мужчине. — Выпьешь со мной? — наслаждаясь полным господством над гостьей, он протянул ей бокал с такой незнакомой улыбкой, что она не смогла не взять его. Вот только находясь в таком состоянии одной капли хватит, чтобы она была способно умереть, захлебнувшись. — Ты сегодня слишком красива, чтобы умереть. — Что ты имеешь в виду? — Ну вот опять он в её голове потрошит её мысли. Проницательный подонок. — Ничего. — Он сделал глоток и поставил бокал на стол позади себя. — А ты отвратителен, — карие глаза наблюдали, как собеседник изумлённо застыл. — Та девушка поливала меня грязью, а ты даже не сказал поперёк слова. — Какая именно из десятка? — Драко невозмутимо оглядел зал. — Если ты меня ненавидишь, это ещё не значит, что ты мог забыть, что способен возжелать даже такую недостойную, как я. Значит, эти оскорбления касались и тебя. — Хочешь, я убью их? — спросил он ледяным тоном, пропустив мимо ушей её слова. — Ты спятил? — Ну а что, может, я скучаю по прошлой жизни. — Он достал волшебную палочку, но рука Грейнджер тут же коснулась его запястья, на что парень засмеялся. Ей не понравился этот смех. Всё его поведение сквозило новизной, она не знала, как вести себя с ним. Молчание — единственное, что у неё получалось чудно. Всё время, пока девушка делала глоток за глотком из бокала, он пытался взглядом протереть в ней дыру. — Поговори же со мной, Гермиона, — его взгляд прожигал, он сделал вид, что тянется за бокалом. Она отступила в сторону, он бесцеремонно приблизился. — Буду очень признательна, если ты найдёшь себе компанию на этот вечер не в моём лице. — Вы тут единственная, с кем я хочу говорить. — Говорят обычно с друзьями, мы — не друзья. — А кто мы? — Он наклонил голову набок, как же она ненавидела эту его привычку, пыточную. — Мне не хочется, чтобы мы обсуждали что-то ещё… — Мы просто потрахались, — произнёс он невозмутимо. — И, может, потрахаемся сегодня. Но только как друзья, Грейнджер. Как партнёры, всё ради работы. Не так ли говорил с тобой Каннигем? — Что ты хочешь? — к лицу прилила краска, она устыдилась смотреть на него. — Пожмём руки в знак нашего плодотворного союза, вот и всё. Ты же сама сказала, что ничего ко мне не чувствуешь. Он приковал к себе взгляды стоящих поблизости своей протянутой рукой в сторону девушки. Сам же парень не искал ни чьего внимания, кроме своей собеседницы. Как только её пальцы нехотя соприкоснулись с его ладонью, по коже прошёл ток. Рука Малфоя обхватила хрупкую ладонь Грейнджер, сжимая всё сильнее, его глаза потемнели. — Мы шикарно сможем притвориться. — Это не притворство, — произнесла она, когда удалось высвободить руку из-под его власти. — Малфой, зачем ты пригласил меня? — Мне нужен танец. — Что? — Можно я приглашу тебя на один танец? — говорил он тихим и глухим голосом, словно заставляя себя. — Я не танцую. — Как ты грубо мне лжёшь, — он посмотрел на неё сверху вниз. Этот снисходительный взгляд её задел. — Ты танцевала с Поттером, затем с нытиком Уизли, хм… Можно и я тобой воспользуюсь, как остальные? Не знаю, по каким критериям я не прошёл отбор, но напомню. Ты даже когда-то стонала подо мной, неужели ты боишься разочароваться каким-то там танцем? Его бездушие ставило в тупик, а рука, протянутая в перерыве между гремевшей музыкой как раз, когда все разошлись по краям зала, чтобы отдышаться, приподнялась, приглашая её к неминуемой гибели. Она протянула ему свою, он едва соприкоснулся с ней своими пальцами, когда выводил её в центр. Пока не было музыки они расцепили прикосновение, стоя в середине зала, ловя спиной шёпот со стороны. Вновь заиграла музыка, и её ладонь легла поверх любезно протянутой ладони Малфоя, все замерли в немом оцепенении. И тут девушка поняла, что погибла, почувствовав, как её тело прильнуло к его телу, как пуговицы пиджака тёрли ткань её платья, и холодное дыхание возле её виска, и его взгляд, устремленный на неё. Музыка, слишком чувственная для танца грязнокровной девушки с владельцем дома, в котором проходит праздник. Его рука плотно сжала её руку, норовившую выскользнуть, так сильно хотелось убежать. Я хочу исчезнуть, рассыпаться под его руками, навсегда. — Если ты отпустишь мою руку, я сам исчезну из этого зала, погибну, — прочитав её слова во взгляде, с которым встретился секундой ранее, он ответил так, будто Грейнджер произнесла мысль вслух. — Зачем это всё? — Ты мучила меня, Грейнджер, всё это время ты пытала меня. — Его рука медленно соскользнула с лопаток на поясницу, слишком низко для безразличного увлечения танцем, а затем вновь он провёл по её позвоночнику вверх, неуловимо, нежно, останавливаясь на оголённых плечах. Она был прекрасна, и именно такой он хотел её знать. Гордиться, впервые почувствовав, что его нездоровому чувству способны завидовать другие мужчины. Чёрное платье на ней смотрелось безгранично длинным, имело разрезы вдоль обеих ног, которые проглядывали во время танца. Корсет подчёркивал талию, при этом выигрышно подмечая небольшую грудь, открытые плечи, ключицы, источавшие аромат духов. Всё в ней было ему дорого. — Пожалуйста, не гладь мне плечо, — почти вырвавшись, она вновь оказалась в его власти. Шаг за шагом они изучали паркет под ногами. Её чёрные туфли скользили по нему, она была полностью во власти партнёра. Пара прядей выбились из аккуратно уложенной причёски и спали ей на лицо. — Ты боишься, что скажут люди, — он шептал ей на ухо, касаясь губами кожи. Её плечи покрылись трепетными мурашками, он этим наслаждался. — Но большинство из тех, кто рядом — прогнивевшие трупы, что никогда бы не воскресли, если бы не наше твердолобие. Ты обязана мне, Грейнджер, а я обязан тебе. — Он прижал ладонь к её лопаткам, слегка наклонил вниз, вглядываясь в глаза. — Так скажи же, какого черта тебе от меня нужно? — Прекрати это делать со мной, — Грейнджер взмолилась. Танец был пыткой, обжигающей, нескончаемой пыткой. — Что именно? — На мгновение он выпустил её, и та, сделав двойной оборот против своей оси, вновь оказалась в его руках, теперь стоя к нему спиной. Бёдра тёрлись о его пах, страстная музыка действовала губительным наваждением. Его губы касанием сдирали кожу с оголённого плеча. — Ты мне противен сейчас. Ты хочешь меня унизить, и тем самым становишься ещё хуже в моих глазах. — Она развернулась к нему лицом и, положив ладонь на его плечо, а второй обхватив его вспотевшую руку, взяла ситуацию под контроль. Теперь это походило на простой танец. — Ты восхитительно лжёшь. Всем. Даже себе, Грейнджер. — Если ты не прекратишь, то это заметят… — прошипела она в чёрный ворот рубашки. — Заметят, что ты маленькая лгунья? — он толкнул носком ботинка её каблук, заставляя двигаться в такт музыке. — Я же ненавижу танцевать, мать умерла трижды, прежде чем я поддался этой пытке, так что будь добра, испытывай ко мне уважение. — Страх и уважение — разные вещи… — Она неотрывно смотрела на него, впитывая близость. — Ну же, не бойся меня, встань ближе, сожми мою ладонь крепче, иначе я почти не чувствую, что веду партнёршу. — Когда её нога скользнула по его ноге и резко обхватила, он нырнул неторопливым взглядом в её глаза. — Малфой, ты сукин сын, — сделав полукруг носком туфли на паркете, она перехватила инициативу и стала ведущим партнёром. Ей стало настолько хорошо, что поздно сопротивляться. — Повтори ещё раз, — лбом он прижался к её лбу. Дыхание из его приоткрытых губ передалось к ней. Воспоминание о том, какими требовательными могут быть эти губы, удушило её. — Прекра… — Грейнджер запнулась, как будто под язык попал осколок стекла. Он отстранился, завершая танец чужим, незнакомым партнёром, который оказался с ней случайно. Все смотрели, ей было плевать. Неважно где и сколько, главное, что с ним. Он посмотрел на неё и, горько улыбнувшись, почти не касаясь её руки, повёл девушку с паркета. Полумна, наблюдавшая за всем этим действием, оказалась плечом к плечу с Забини, хмуро взиравшим то же самое. Вмиг они переглянулись, понимая друг друга без слов и, оторвав друг от друга взгляд, решили проигнорировать момент объединения. — Малфой-младший умеет танцевать? Твою мать, что это сейчас было? — Блейз говорил тихо, но когда Полумна выразила согласие с его мнением, он улыбнулся и стал чуть смелее. — Забини единственный, кто умеет задавать нелепые вопросы? — Малфой выпустил руку Грейнджер как нечто лишнее. — Это много кто видел? — спросила девушка, заранее зная ответ. — Постановку секса под музыку? Ну не знаю, возможно, это не заинтересует импотентов или слепых, — заметил мулат. Они стояли вчетвером, не желая посвящать ещё кого-то в маленькую тайну, просквозившую сейчас на свет для огромного количества волшебников. Грейнджер что-то сказала Малфою на ухо и собралась отойти в сторону, но он нехотя обхватил её запястье двумя пальцами и указал стоять на месте. Полумна напряглась, недоверчиво взирая на происходившее. Их лица помрачнели, наблюдая за весельем остальных. Забини ненавидел такие моменты. Если Малфоя не выдернуть из этой прострации, то его вновь охватит самогноение, а этого допустить никак нельзя. — Я хочу уйти и ничего этого не видеть, — заявил блондин. — Ты посоветуйся с мозгом сейчас. Если ты уйдёшь, то кто будет всё это контролировать? — Генри. — Ну да. И я. А мне больше вот, знаешь, делать нечего. Что с вами произошло? — Мы решили расстаться. — Что? — Полумна недоверчиво переспросила. — Мы и не были никогда вместе, — возразила ей подруга. — Немного были, — огрызнулся Малфой. — Не помню такого. — Лелей Альцгеймера в своей голове, — сказал он, даже не взглянув на неё. — Допустим. Вы прошли через всё, чтобы расстаться, логики нет, ну я и не жду её от вас, даже не требую. Но всё же… — Забини нахмурил брови, стараясь найти помощи в единственном здравомыслящем помимо него человеке, и кто бы мог подумать, им стала Полумна. От подобного осознания он нервно усмехнулся сам себе. — Почему? — лишь спросила Лавгуд, вставшая рядом с Забини, преграждая отвечавшим любую возможность отвести взгляд. — Потому что она меня никогда не любила, вообще, — швырнул он каждое слово. — Ведь она — не имеющая сердечного органа шлюха, гнилая сука, которая умеет играть. Вам понравился ответ? Может, свалите оба? Можете и её с собой взять. Он схватил салфетку со стола и начал её мять в руках, сосредоточившись на этом действии и никого более не замечая. Лицо Грейнджер, украшенное маской безразличия, потрескалось и осыпалось, оголяя боль. Шлюха. Не имеющая сердца шлюха. Без сердца. Играющая. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но взглянув на Малфоя, опять-таки почувствовала боль. Полумна и Блейз, в отличие от ожесточённого мудака, не собирались игнорировать её эмоции. В их взгляде сквозила жалость, но никто не посмел заступиться. Значит, они тоже считают её виноватой. А если так думает Полумна, может, так оно и есть? — Быть может, ты возьмёшь свои слова обратно? — выдавила она. — Я хочу побыть один сейчас. Пошли все вон. Забини и Полумна переглянулись, никто не сдвинулся с места. — Прекрасный игнор. Талантливо, ребят. Музыку они уже не слышали, их молчание оказалось гораздо громче. Если их друзья пытались заглянуть в глаза, то Малфой и Грейнджер смотрели перед собой, боясь, что прожгут сетчатку, увидев друг друга. Салфетка в руках парня почти порвалась, он теребил её уже бессознательно. — Почему ты не уйдёшь? — спросил он со скрытой надеждой. — Не уйду. Шлюхи не слушают приказов. Малфой выругался, провёл пальцами по растрепавшимся волосам. Он подогревал свою злобу, жарился в ней и опалял всех вокруг. — Если ты не уйдёшь, потом будет поздно, и ты вообще навечно останешься здесь, — он взглянул на неё, — и тогда уже будет без разницы, любила ли ты когда-нибудь меня. — Драко… — Я неправильно сказал, не любила когда-нибудь. Ответ один — никогда. Ни разу. Ни единожды. Прости, оговорился. Троим слушавшим стало жутко от такого несвойственного откровения. Он говорил безучастно, голос его не выдавал боли или сожаления, но слова оказали на всех сильный эффект. Ранимым он быть не умел, но сейчас ему этого захотелось. — Тебе проще думать, что я не имею чувств, чем перестать искать виновных в твоей холодности. Он развернулся к ней, выдыхая в висок, подобно выстрелу. Его глаза словно покрылись ледяной коркой, такой взгляд кого угодно заставит дрожать. Она почувствовала, что тело закоченело. — Ты ведь умна, даже слишком. Я не любил и не люблю. Потому что не знаю и не умею, как это. А трахаться я могу и с другими женщинами. Например, вчера была неплохая брюнетка. Та самая, которую ты видела возле меня. Грейнджер повернулась к нему спиной, закрыв глаза и перестав дышать. Зачем он сейчас сказал ей это, что это изменит? Её контроль рухнул, она всхлипнула и прикусила зубами кулак, чтобы никто не услышал. Набравшись смелости, пришлось повернуться обратно, он выжидательно наблюдал за ней. — Зачем ты бьёшь меня на глазах у всех? Ты ничтожно жалкий… — Продолжай… — он откинул голову назад, утаив улыбку. — Я не чувствую боли, если ты хотел вызвать именно её. — А что ты ко мне чувствуешь? — он опустил взгляд в пол, а затем возвёл на неё, в глазах осталась насмешка. — Ты несла такой бред, что использовала меня, что играла со мной на моей территории. Чтобы я не убил тебя, как его, — он кивнул на друга и тот округлил глаза. — Мне плевать, что там… — Он прикоснулся кончиками пальцев к её виску и нежно стукнул три раза, — в этой адской коробке. Можешь всю свою психическую блевоту засунуть в задницу. Перестав дышать, она стукнула его по руке, той самой, прикасавшейся к лицу. На его губах мелькнула ухмылка. — Вон там, — он кивнул в сторону девушек, — твоя замена на сегодняшнюю ночь. Куда более успешная, чем вы, мисс траханная на голову Грейнджер. Чувство такое, будто взяли все ножи в доме и медленно протыкали каждую часть её тела. Подобного она не испытывала никогда, вот теперь ощущение даже хуже этого. Гермиона не удержалась и взглянула на своё тело, проверить нет ли в животе десятка отверстий, из которых по огненному металлу струиться кровь. У неё задрожали ноги, рукой пришлось ухватиться за плечо Забини, тот вовремя подхватил её. Воплощение убивающей боли, вот кем она сейчас была. Всё могло стать ещё волшебнее, она всхлипнула и готова была разрыдаться у всех на глазах. Губы Малфоя поджались, он не выразил никакого желания принимать в этом участие. — Рыдающая женщина. Что может быть омерзительнее? Пожалуй, только рыдающая Грейнджер, — пробормотал он и вырвал её из рук друга, вытирая салфеткой её влажное и покрасневшее лицо. — Не смей меня трогать! — завопила она. — Да я всего лишь хотел вытереть слёзы, а потом свернуть твою тупую башку! — закричал на неё, но громкая музыка его заглушила. За спиной Грейнджер нащупала нож или вилку, сейчас она не различала и готова была воткнуть ему вбок этот металл, но тут музыка стихла, её слёзы оказались стёрты, и она попыталась уйти. Теперь они стояли спиной к танцующим, поменявшись местами с друзьями. Забини вдруг занервничал и зачем-то слишком громко сказал. — Вы все в таком прекрасном расположении духа, не могу не спросить, сегодня чьи-то похороны? — Блейз смотрел столь внимательно на них обоих, что девушка инстинктивно отошла за спину Малфоя, спрятавшись от угрозы. А Полумна, смотревшая на Забини, побледнела, будто увидела смерть. Зрелище это было не из лёгких, бледное от природы лицо потеряло вообще способ указывать на то, в сознании ли эта девушка. Поняв, что дело не в нём, он обернулся и увидел как по направлению к ним, всей своей чокнутой компанией идут псевдодрузья Грейнджер. — Что это, чёрт возьми, было сейчас? — оказаться между Гарри и Джинни было самым неудачным вариантом. Грейнджер бы посчастливилось скрыться, но Малфой, зная, что это доставит ей боль, воспрепятствовал и этому, кинув в клетку. Сейчас её растерзают и выбросят. — Мы просто танцевали, не уподобляясь лишним разговорам. — Да. Я просто пригласил, — он спокойно ответил на пылающий взгляд Гарри умиротворённым выражением лица. — Простую девушку, с которой не занимался сексом, не заставлял пытать бездомных и не воровал конфеты у младенцев. — Клоун. — Странно, я думал, тебя называют Гарри. Но мне всё равно приятно. В долю секунды Поттер схватил Малфоя за ворот рубашки и, несмотря на заметный проигрыш в росте, возвысился над ним подобно скале. — Поттер изволит сломать мне нос? Думаю, это будет приятно. Скажи, как мне встать поудобнее, — даже не попытавшись сбросить от себя чужие руки, он разглядывал его лицо. Все стоящие рядом переглянулись между собой и уставились на него, он же был невозмутимым, как стекло. Гарри ослабил хватку, а затем опустил руки, ошарашенный его словами. — Гермиона, — повернувшись к подруге, Гарри, повысив голос, заиграл по правилам Драко, — тебя искал Дэн, ты обещала ему танец. У него большие планы на этот вечер. Девушка перевела взгляд от самодовольного друга на Малфоя, остальные тоже последовали её примеру. Подлетевший Фред притащил за собой Джорджа, и все её друзья столпились непонятно для какой цели. — Что ж, прекрасно. Вижу не только нам, — он указал рукой на братьев и Гарри, — можно тобой попользоваться сегодня. — Его нижняя губа слегка выпятилась вперёд вместе с вздёрнутым подбородком, а верхняя искривилась, когда Гарри заговорил про знакомого для него мужчину, это выбило почву. — Всё в порядке? — Гермиона хотела прикоснуться к нему, но взгляды вокруг помешали. Лицо у него стало бледнее салфетки, которую он комкал в руках. — Он тебя унизил сейчас, а ты спрашиваешь всё ли с ним в порядке? — вмешалась Джинни, глаза её пылали. — Не нужно забывать, что мы его гости, Джинни, — сказал Фред. — Ну а Грейнджер тут гостит не в первый раз, — отчеканил блондин. — Может, хватит уже… — и дрожь в голосе предупредила — дальше продолжать не стоит. — Всё более чем понятно. — Ты зол на меня? Твоё приглашение меня в качестве твоей пары было для меня нечто эфемерным, — после этих слов челюсти у слушающих упали на пол. — Ты не понимаешь… — Зол? Разве я имею право? — Он окинул её взглядом. — на вас, мисс Грейнджер? Вы серьёзно? — Тогда почему ты перешёл на «вы»? Почему ты… Он перебил её, откровенно равнодушно взглянув поверх её макушки, рассматривая её друзей. — Я не обижаюсь на вас, мисс Грейнджер. На этом и закончим. Не сказав больше ни слова, он последовал в другой конец зала, вскоре затерявшись среди гостей. Она предпочла бы, чтобы тот впечатал её в пол, ударив по лицу.***
Выбежав из зала, Гермиона не ожидала, что застанет Драко в холле. Сколько времени прошло с того момента, как он её покинул. Неужели весь этот час и двенадцать минут он прозябал именно здесь? В холле, ставшим пустым, потому что никто не желал оставаться вне праздника. Музыка доносилась лишь слегка — умиротворяющее одиночество. На одном из многочисленных выступов у белоснежных колонн сидел Малфой. Голова его была опущена на руки, а когда он поднял её, лицо скользнуло мелом, хмурым, почти умирающим. Он выглядел необъяснимо мрачным, всё его существо находилось в неизведанной борьбе. Прошагав мимо него, стуча каблуками, ей не удалось привлечь к себе внимания. Остановившись у занавешенного окна, она отдёрнула одну из штор и обняла себя руками, почувствовав, что вот теперь, когда ей не удаётся смотреть на Малфоя, он исследует взглядом её спину. — Тебе нравится? — спросила она, проводя руками по озябшим плечам, повернувшись вполоборота. — Нравится? Что именно? Я вовсе не за тобой наблюдал. — А мне кажется совсем наоборот. Он почти вздрогнул от такой наглости и встал с выступа колонны, на котором сидел больше часа. Девушка незамедлительно направилась к нему, слишком многое ей хотелось сказать. — Я не узнаю тебя. — Я тоже не знаю этого человека. — Ты не хочешь нас познакомить? — Она взглянула ему в лицо, когда носки ботинок соприкоснулись, настолько близко теперь они стояли. — Я боюсь, он опасен для тебя. — Почему? — Ты единственная из живых на этом празднике. — О чём ты… — Ты выбиваешься из общей атмосферы, — ладонью он провёл у её лица, ловя дыхание, — мне это не нравится. — Ты предлагаешь мне умереть? — Предлагаю… Больше он ничего не сказал, а она захотела вернуться в зал. Говорить с ним оказалось невозможно, он выглядел замкнутым и оледенелым, все её попытки возразить остались заморожены поцелуем, таким же неизведанным, ей казалось, что её целует абсолютно иной мужчина. Холодное, бесчувственное, заученное движение губ. Оставив её рот в покое, он на протяжении нескольких минут замораживал взглядом её зрачки. — Все, кто рядом с тобой, уже мертвы и давно сгнили, — он восхитился тем, какой страх отпечатался на её лице после произнесённых им слов, — кроме меня. Все мертвы. Из зала кто-то вышел, девушка захотела скрыться за колонной, но Малфой обхватил её плечи руками, не испытывая никакого смущения, что на них опасливо косятся проходящие. — И ты мёртв, — попытавшись скинуть его руки, она шептала, — в том лесу я не ушла, как ты просил, я пошла следом за тобой, шаг за шагом, — теперь его очередь испытать неловкость, — вдыхая запах твоего страха, твой кислород, который больше никогда бы не коснулся важных для меня лёгких, если бы у нас ничего не вышло. — Как ты мо… — она опустила пальцы ему на губы, призывая замолчать, касание получилось нежнее, чем она могла ожидать. Он боялся пошевелиться. — Я наблюдала за тем, как ты умирал, видела, как ты готов был упасть, и не знала наверняка, получится ли у тебя всё это, получится ли отсчитать время назад, как говорила твоя мать. Ты умирал у меня на глазах, а я лишь бездейственно смотрела. Слышишь? — Он отстранился от её прикосновения, когда девушка попыталась убрать чёлку с его лба, во взгляде промелькнула обида, а затем признание вины. — Было лишь пятьдесят процентов того, что ты выживешь, и я не мешала твоей гибели, я ждала. Я совершенно не думала, что будет с тобой. Я думала лишь о своей выгоде, о живых родителях. Я… — Я не фантом. Я выжил, — он закрыл рукой её глаза, погружая девушку в привычную тьму. Пальцы у него были слегка тёплыми длинными и сильными, они подействовали успокаивающе. — Я бросила тебя, я струсила, как и всегда. — Она убрала его руку со своего лица, ослепляемая ярким светом ламп. — Тебе не противно смотреть на меня? — Противно, что ты не помешала мне тогда. — Мне казалось, что ты хотел этого будущего, правильного. Где все живы, а ты не убийца, а всего лишь богатый волшебник. В той жизни, существующей только теперь в его голове, он был счастлив. Сейчас он поедает горе ложками. — Кто он? — она удивлённо взглянула на него. — Этот человек напротив тебя, я не знаю его точного имени, они все называют его Драко, но ведь это не он. И да, ему противно на тебя смотреть. Освободившись от его рук, она выскользнула, спрятавшись за колонной, а затем побежала в зал.***
Музыка гремела, её голова отвечала болью и внутренней полемикой о том, что нужно отсюда убираться. Готовая уйти в любую секунду, она достала из сумочки зеркало, поправила остатки макияжа и собралась покинуть это ужасное место. Как только она заставила себя сделать несколько шагов в сторону выхода, её рука оказалась в плену чужой, властной и не воспринимающей отказа. Он появился из ниоткуда. Возник позади неё, подобно дьяволу, манящему в ад. Схватив за руку и потащив через весь зал, он не беспокоился, что её ноги подворачиваются на каблуках от огромной скорости, что идущие им навстречу толкают девушку, а её рука, находящаяся в его власти, посинела, потому что кровь в запястье не поступала от зверских тисков. Оказавшись как можно дальше от места праздника, он вложил свои пальцы в её, уже спокойно и мягко тянул за собой в сторону библиотеки. Когда они зашли в помещение с десятками стеллажей, мощь которых приглушала шум музыки, её охватил страх. Куда и зачем он ведёт, казалось невнятной загадкой. Миновав библиотеку, они остановились у белой стены, дверь в которую запиралась навесным замком. Ему пришлось выпустить её руку, чтобы открыть его, а затем, не раскрывая двери полностью, он приложил ладонь к спине Гермионы и подтолкнул её пройти вперёд. Освещаемая приятным рассеянным свечением ламп, комната была чем-то вроде потайной, редко посещаемой частью дома. Несколько арок из неё вели в другие части дома, и теперь она поняла, что они могли бы пройти из зала, не миновав даже ста шагов, которые зачем-то проделал Малфой, но не указывая на его странность, она смотрела в распахнутое окно. Огромное, занимавшее расстояние от пола до потолка, с деревянными ставнями, позолоченными тяжёлыми шторами и пустынным выступом вместо подоконника. Этот вид приковал внимание, холод не чувствовался, на полу у окна лежал снег, налетевший благодаря ветру. — Тебе не холодно, потому что ты всегда ледяная со мной, — сказал он ей в спину. — Меня обидел мужчина, и теперь я не способна на чувства к кому-то другому, — развернувшись к нему лицом, она обнаружила, что его пиджак был брошен на полу, а сам он двигался по направлению к ней. — А к этому мужчине? — У меня к нему есть одно чувство, в отличие от него ко мне… — Он подступал всё ближе. Сделав последний шаг назад, она обнаружила, что её щиколотки упёрлись в выступ огромного окна. — Какое? — приблизившись к ней, он наклонил голову набок, подобно змее, готовящейся к броску. — Обида… боль… — Испугавшись его взгляда, она, забыв, что дальше путей отступления нет, чуть не перевернулась через окно. Неприятно холодные руки подхватили её за лопатки, заставив вскрикнуть. В этот момент она успела рассмотреть на каком этаже они находятся и, что упади она сейчас, её тело бы походило на груду месива с костями. — Кто посмел доставить тебе боль, Грейнджер? Я убью его, — говорил Малфой, смотрел Малфой, вот только голос был чужеродным, неестественным, руки, покоившиеся на её спине, стали чужими и неприятными, она попыталась заглянуть через его плечо, нет ли поблизости кого-то, вдруг кто-то решил забрести сюда, кажется, ей нужна помощь. Захотелось избавиться от общения с Пожирателем смерти. — Я думаю, ты знаешь его, — приложив руки к его груди, она попыталась отгородиться от ненужных прикосновений, не очень успешно. — Тебе придётся убить собственное отражение… — Вторая попытка, и его руки с лёгкостью обхватывают её талию и, приподнимая, ставят девушку на скользкий выступ окна. Вот сейчас ей действительно страшно. — Расскажи мне о нём. Расскажи всё, что знаешь и думаешь. Теперь она находилась с ним наравне, глаза в глаза. Её невысокий рост компенсировался выступом под ногами, от такой непосредственной близости с говорившим она подумала, что потеряет сознание, но этого нельзя допустить. — Он неумолим, он подобен дьяволу, вырывающему душу, — произнесла она, касаясь ладонью его лица, — он похож на тебя… — Проще всего было начать играть по его правилам, говоря в третьем лице. — Дальше… — Малфой отшатнулся от этого прикосновения, во взгляде промелькнуло удивление. — Он словно смерть. Подоконник замёрз, покрывшись ледяной коркой, каблуки по нему норовили разъехаться в любой момент. — Чья смерть? — Моя. На лице появилась улыбка, нездоровая, ранее ей неведомая, улыбка человека, который задумал главную ошибку в своей жизни и упивался ею. — Малфой, ты пугаешь меня. — Она попыталась улыбнуться, но страх сковал лицо, его руки, прикасавшиеся к талии, дрогнули, чуть отталкивая девушку, а затем вновь сильно обхватили её. Он играл, играл с её падением. — Ты потрясающе выглядишь, — парень соприкоснулся кончиком носа с её щекой, шепча в пустоту, — когда твоё лицо полно страха, ты становишься такой красивой. Отвернув голову, избегая прикосновения с его лицом, она вопросительно взглянула на него. Не помешался ли он, попрощавшись с проблесками разума. Однако для опасно нездорового, он выглядел слишком невозмутимым и уравновешенным. — Что тебе нужно? — Каблук подкосился, но девушка стояла на месте, потому что руки Малфоя не ослабевали. — Тебя пугает смерть? — спросил он спустя вечность, когда девушка умоляющим взглядом пыталась достучаться до него, но теперь её глаза раскрылись в страхе. Он бросил на неё неуловимый взгляд, смутившийся и нервный, затем вновь сосредоточился на падающем снеге. Это его успокаивало. — Я никогда не умирала, откуда мне знать… — прошептала она. — Вот именно. — Его хватка ослабела, и девушка, испугавшись, что упадёт, обхватила руками его шею, но его лицо было безразличным к любым её действиям. — Ты и не пробовала, разве можно что-то утверждать, не попробовав. Это глупо, не находишь? — Что ты хочешь этим сказать? — Умирать неприятно, — он взял её руку и приложил к виску, — у меня, например, будет кровоизлияние, когда этот вечер закончится. — Глупости. — Кончиками пальцев она провела от его виска до подбородка, на мгновение он прикрыл глаза. Он боролся с чем-то, чувства охватывали его, но тут же получали отпор. — Не думал, что ты захочешь проверить, но… — Я не прощу себе, — зачем-то сказала она. — Я тоже тебе этого никогда не прощу. Но ты уже не узнаешь. Он приподнялся на выступ. Маленькое расстояние, разделяющее её от падения, уменьшилось, потому что пришлось подвинуться. Руками она обхватила его, вдавливая ладони в расправленные лопатки, чувствуя под материалом рубашки его тёплое тело. Тёплое, несмотря на всю холодность по отношению к ней. Носом она уткнулась в его ключицу, прикрыв глаза, боясь обернуться, холод обнял её уже давно, теперь она почувствовала, как не ощущает ног. Вся её жизнь сейчас заключалась в человеке, стоящем рядом, в буквальном смысле. Она воровала его тепло, он был не против. — Я не знаю, кто ты… и что произошло с Драко, — начала Гермиона, шепча в его рубашку, но он точно слышал её. После того, как она назвала его по имени, столь редкому слову, срывающемуся с её губ, он вздрогнул, будто придя в чувство, — но передай ему, что я больше так не могу… — Только не говори, что хочешь кинуть меня, — заговорил он более адекватно, что заставило сердце Грейнджер забиться чаще, он чувствовал, как в ней теплится жизнь. — Драко… — Грейнджер. — С опаской он отклонился и наблюдал за ней, чувствуя вихрь её обширных мыслей. — Ты сам всё знаешь. — От твоих слов сейчас зависит всё. Ты убьёшь нас обоих. — Я… — Если сейчас ты произнесёшь эту ересь вслух, ты потеряешь всё… Он прижал её к себе, ожидая вердикта. — Мы просто забудем, — шептала она в пустоту, он уже не слушал. Во рту у него страх, чистейший и безграничный. Как он ни пытался себя уверить в обратном, сердце колотилось из последних сил, руки онемели. — Скажи, кто я для тебя? — Ты — Малфой. Мужчина, которого я люблю. Его руки почти не держали её. Онемевшие ноги точно не знали, есть ли под ними опора, одна из туфель, кажется, слетела вниз, а затем и другая, девушка вдохнула аромат рубашки Малфоя. — Скажи мне, кто я? — Он сделал маленький шаг вперёд, шаг, на который не имел права, девушка убрала руки с его шеи. — Ты — Малфой. — Скажи мне… — Опустив одну руку, он протянул ладонь в открытое окно, ловя на подушечки пальцев падающий снег, убивая его бессознательно. Единственное, что могло доказать его тепло, пока. Но влажная рука коснулась её щеки, а её обладатель вглядывался в бледное лицо, как в последний раз, размазывая подтеки туши по обветренной коже, оставляя свои отпечатки. — Никто… — Рука, обхватывающая, талию, медленно соскользнула. Чувство, что её больше никто не держит. Застывшее имя на её губах. Тишина. И первый раз не больно. Совсем не больно.