Танец драконов

«Дорогой отец, пишу тебе из Внутренних Земель. Прости, что не отозвалась раньше, но трудности, с которыми я столкнулась, не позволили мне это сделать. Ты наверняка задаёшься вопросом, в каком состоянии теперь наш дражайший дядюшка? Не стало ли ему лучше? Не вернулся ли он к своим прежним делам и заботам? Увы, мне нечем тебя порадовать. Он жив, но по-прежнему без сознания, и неизвестно, как долго он протянет, если не получит лекарство. В доме его неспокойно. Помнишь нашего кузена К.? Он сильно вырос с нашей последней встречи. Семья наняла ему учителя, но, говорят, он дурно повлиял на мальчика. Как по мне: мальчик и прежде был не сахарный, и вины учителя тут никакой. Но разве меня станут слушать? Теперь невестка захочет наказать его и, боюсь, простым увольнением дело не ограничится. Я с грустью думаю обо всех тех знаниях, что мы утратим с его уходом. В деревне тоже какие-то беспорядки. Помнишь те слухи, которые до нас доходили? Они все правдивы. Проблему удалось решить, но многие пострадали. Из-за этих происшествий и трудностей, связанных с кузеном, лекарством, о котором мы с тобой говорили, пока не удалось воспользоваться. Оно, однако, в целости и сохранности, и, быть может, его час придёт. Есть и другие препятствия. Всего в письме не укажешь, да и стоит ли марать бумагу этими подробностями? Скажу лишь, что выздоровление нашего дяди будет долгим и трудным делом, так что я, пожалуй, задержусь, чтобы убедиться, что всё пройдёт, как надо. Постараюсь держать тебя в курсе. Не скучай и следи за питанием. Я ведь знаю, что ты никогда не смотришь в тарелку. С любовью, твоя дочь Э. P.S. Наши общие друзья с запада и далёкого севера тоже здесь. Мне известно, что они теперь в хороших отношениях с твоими старыми знакомыми из Бресилиана. Напиши, если хочешь, чтобы я передала им привет». Эмили отложила перо в сторону и перечитала письмо. Хотелось убедиться, что ничто из сказанного не скомпрометирует её, если пергамент попадёт не в те руки, и не укажет ни на Логэйна, ни на их планы и интриги. Казалось, ей это удалось, но результат всё равно её не удовлетворил. Она хотела бы написать больше, поведать отцу всё, что успела узнать, — в подробностях! — но в мире не было такого шифра, который выдержал бы ту концентрацию секретной информации, какую ей необходимо было передать. Оставалось надеяться, что отец вычленит из общих витиеватых фраз крупицы истины и найдёт им должное применение. А ещё — передумает. Потому что вот они, Серые Стражи, — дотянись рукой и исправь ошибку, которую он допустил под Остагаром. Судьба настойчиво сталкивала их лбами, и если это не намёк, то что? Какая-то насмешка? Эмили скатала пергамент в трубочку и, наклонив свечу, подержала, чтобы скрепить края воском. Когда тот застыл, она спрятала письмо во внутреннем кармане куртки и откинулась в кресле. Терон ещё спал. Запрокинув голову и свернувшись клубком так, что оставалось позавидовать его гибкости, дрых в широком кресле без задних ног, и тёплый плащ, которым он укрывался, спадал с его колен на пол. Рот эльфа был приоткрыт, и нитка слюны, скопившаяся в уголке, готовилась сорваться на бархатную обивку. Эмили, не удержавшись, прыснула и бросила в друга подушку, найденную под боком. Трэй встрепенулся. — Война или завтрак? — спросил он, выпрямляясь в кресле и вытирая рот. — Судя по времени, обед. Но я ещё не спускалась, — Эмили склонила голову к плечу и взглянула на друга с интересом. — Ты хоть когда-нибудь вообще спал с женщиной? Терон нахмурился, взглянув на неё исподлобья, открыл рот, но тут же его захлопнул. Задумался, словно искал двойное дно в её вопросе. Потом уточнил: — О чём ты спрашиваешь? — Не о сексе, — она усмехнулась. — Об обычном сне. В кровати. На протяжении ночи. Пока твой дух блуждает по тропам Тени. Когда мы вместе, ты всё время уходишь на пол, на диван или в кресло. Вот мне и интересно: спал? Подняв с пола упавший плащ, он встряхнул его и осмотрел. — Нет, — признал мужчина. — Сон — это слишком интимно. — А секс — не интимно? — улыбнулась Эмили, хитро прищуривая один глаз. — Секс, — провозгласил Терон, поднимаясь с кресла, — как танец или схватка. Ты всегда напряжён, всегда начеку. Это кропотливый труд, и ты в любой момент можешь отразить удар, — его пальцы скользнули по тёмным волосам, собирая их в хвост. — А во сне ты расслаблен, уязвим, безоружен. Я никому не доверяю настолько, чтобы пустить его в свою постель, — договорил он и, взглянув на себя в зеркало, добавил: — К тому же, я ещё не встречал женщины, которую хотел бы увидеть снова. — Новая девушка в каждом порту, а? Трэй взглянул на неё с упрёком. — Я же капитан, — напомнил он, подходя ближе. — Моя стихия — море. Одиночество, простор и свобода. А суша с её вечными обязательствами очень сковывает. — Брось. Ты просто не хочешь, чтобы кто-нибудь видел, как ты слюни во сне пускаешь! — расхохотавшись, поддела Эмили. — И, судя по тому, как часто ты над этим смеёшься, правильно делаю… Пальцы Эмили — уже почти привычно — скользнули к верёвке, на которой висел амулет. Он больше не обжигал, хотя каждая клеточка её тела по-прежнему очень остро ощущала присутствие Зеврана. Она могла бы отыскать его с закрытыми глазами, и, возможно, стоило, пока Ворон не рассказал Стражам, что она помогала ему с засадой. Увидеть его с ними было неприятно. Она не хотела, чтобы Вороны брались за убийство Стражей, но, когда вопрос был решён, ей оставалось только содействовать им в этом деле. Каким бы ни было её мнение о Зевране и его способностях, на время исполнения заказа он становился её союзником, и его объединение с бывшим врагом было сродни предательству. Пока Стражи и Логэйн по разные стороны баррикад, их победа будет его поражением. И если Зевран будет помогать им, он станет таким же врагом ей, как орден, Орлей и себялюбивые аристократы. Где-то в глубине души ещё теплилась надежда, что Ворон только притворяется, чтобы подобраться к Стражам и завершить начатое, но Эмили особо на неё не рассчитывала. Приняв руку друга, она поднялась из кресла и встала напротив него.  — Итак, что мы делаем? — Для начала, — она одёрнула края куртки и откинула волосы за спину, — спустимся вниз и примем участие в этом их совете. Нужно проследить, чтобы решение, которое они примут, соответствовало интересам отца. — Жаль, что в покои эрла по-прежнему не попасть, — взяв её под руку, хмыкнул Трэй. — А то были бы уже на пути в Денерим. Она позволила ему вывести себя в коридор и промолвила: — Да, жаль. Но, если мир не хочет вращаться вокруг нас… — Будем вращать его сами? — спросил Терон с надеждой. Эмили кивнула. — Или вертеться вместе с ним.

***

Солнце было уже в зените, когда она открыла глаза. Прямые лучи его не могли проникать в окна так же, как косые, и большая часть комнаты тонула во мраке. Лишь небольшой квадрат у окна купался в солнечном свете, и в этом квадрате была и её кровать. Сон ещё не вполне сошёл. Прищурившись и запрокинув руку поверх головы, она лежала, полная неги и сладкой истомы, и смотрела на видимый через окно участок безоблачного неба. Утомлённые мышцы постанывали при каждом движении. Пальцы запрокинутой руки перебирали мягкие завивающиеся на концах волосы, разметавшиеся по подушке. Постель была тёплой и мягкой, шёлковая сорочка приятно холодила кожу, и всё её тело и мысли пронизывало осознание только одной вещи: «Как же хорошо…» Солона потянулась и перевернулась на бок, просунув руку под подушку. Наволочка с обратной стороны была ещё прохладной, и это принесло ей странное удовлетворение. Вставать не хотелось. Наслаждаясь пробуждением, Солона вспоминала, когда в последний раз спала в постели, а не на земле. По всему выходило, что в Круге — как раз перед тем, как они с Йованом и Лили проникли в хранилище. Всего три месяца назад она прошла своё Истязание, помогла другу совершить побег и заплатила Посвящением, а кажется — так давно… В последнее время мысли о Йоване посещали её всё чаще. Он солгал ей, предал её, бросил одну в Башне — расплачиваться за свою дерзость и глупость. Амелл злилась на него за это. Она мечтала встретить его, ударить, посмотреть в глаза. Спросить, стоила ли его свобода того, что с ней сделали. Но, когда бывший друг оказался непричастен к убийствам в замке и воскрешению мертвецов, радость пересилила гнев. У него всё равно будут проблемы, она знала это. Им рассказали, что Йован работал с Логэйном и по его приказу отравил эрла, и теперь, даже если Эамона удастся спасти, за покушение на жизнь аристократа Йована казнят. Солона думала, может ли спасти его, но единственной известной ей силой, способной противостоять правосудию, было Право Призыва, но разве она могла к нему сейчас прибегнуть? Даже если она сумеет договориться с Алистером, который никогда и ни за что не примет Йована как собрата, она всё равно не сможет посвятить его. Рецепт зелья Посвящения со смертью Дункана канул в небытие, а дать Йовану одну лишь кровь порождений тьмы означало убить его. Вздохнув, Амелл сердито повернулась на спину и уставилась в потолок. Были и другие мысли, которые её тревожили. Возвращение в Круг, к примеру. Как только они завершат свои дела здесь, ей придётся отправиться в Башню. Она и так тянула слишком долго, и теперь, когда цитадель так близко, у неё больше нет причин откладывать эту встречу. О! Если бы она знала, что после всего, через что она прошла, ей придётся вернуться в Круг, смотреть в глаза Грегору и Ирвингу и просить их помощи, она бы никогда… Солона закусила губу. Она больше не ученица — она Серый Страж. И даже более: Страж-Командор. Если она и отправится в Башню, то не просить, а требовать, потому как условия договора между их организациями чисты и прозрачны. И всё же Амелл не могла не съёжиться при мысли об этом. Справится ли она теперь? Она прошла через Посвящение, выжила при Остагаре, она смогла помочь жителям в Лотеринге и даже обзавестись новыми спутниками, она уговорила старого Хранителя отказаться от мести и снять проклятие, отстояла Редклиф, отобрав его у мертвецов. Но даже осквернённого дракона из своих снов она не боялась так сильно, как разочарованного взгляда бывшего наставника. Ирвинг отпустил её с Дунканом без возражений, но может ли она быть уверенной, что он больше на неё не сердится? Первый Чародей никогда и не был так жесток, чтобы наблюдать, как его учеников усмиряют или даже казнят. Может, он просто пытался помочь Дункану? Или знал, что пребывание в ордене может стать для неё большим наказанием, чем любой карцер? В Круге она была несвободна, да. Но и в ордене тоже. И если в Башне к её услугам всегда были книги, помощь наставников, общество других магов, а также еда, кровать и защита храмовников, то Серые Стражи не могли предложить ей ничего подобного. «У нас даже базы в Ферелдене нет!» В дверь постучали. — Войдите, — со стоном разрешила Амелл, приподнимаясь на локтях. В спальню с подносом в руках скользнула Лелиана. Толкнув дверь бедром, она поставила поднос на столик, а сама умостилась на заполненной вещами Солоны софе. — Вот, — объявила лучница, срывая салфетку с блюда. Немного свежего хлеба, масла, несколько яиц, чашка ещё дымящегося чая. — Я даже выпросила немного грушевого джема для тебя. Она была так лучезарна сегодня и так довольна, что Солона невольно улыбнулась. Сев на кровати, она потянулась к подносу, но вовремя отдёрнула руку. — Я… поем, когда чай остынет, — поспешила объяснить она и спрятала руки среди складок на сорочке. Лелиана, казалось, ничего не заметила. Пожав плечами, она запустила пальцы в миску с ежевикой и отправила одну ягоду в рот. — Как хочешь. Я попросила служанок нагреть воды, так что мы все сможем ещё и вымыться сегодня, — сообщила она, взглянув на Солону со смехом, и обе женщины мечтательно вздохнули: — Ванна… — Постель, завтрак, который не нужно готовить, мыться в ванне, а не в реке, — Солона закуталась в одеяло и улыбнулась. — Если эти люди ещё и выстирают мою одежду, я заявлю, что каждая секунда прошедшей ночи была не напрасной. Её собеседница серьёзно кивнула, продолжая жевать. — Мы правильно сделали, что помогли этим людям. Они помолчали. Под ложечкой у Амелл уже сосало. Она почти сутки ничего не ела, а принесённый Лелианой чай и свежий хлеб так вкусно пахли, что рот Солоны наполнился слюной. Сидя на простыни, она ждала, когда же лучница наконец уйдёт, чтобы смело насладиться завтраком. Но гостья не спешила. — Мальчика убьют, да? Она не сразу поняла, о каком мальчике идёт речь. Со всеми этими мертвецами, битвами, эрлом Эамоном, который, похоже, находился на смертном одре, леди Изольдой и Йованом, которого надо было как-то выручать, Солона совсем забыла о виновнике редклифских событий: Конноре. — Думаю, что так, — ответила она тихо. — Так поступают храмовники, если маг в Круге становится одержимым. Лелиана поникла. — Жаль. Это будет большим ударом для Алистера. Он, похоже, очень дорожит членами этой семьи. Солона мысленно застонала. Об Алистере она тоже забыла. Разумеется, он расстроится. Эамон при смерти. В его землях хаос. Многие погибли. Если им и Коннора придётся убить, это его разобьёт. Она спрятала лицо в ладонях и растёрла ими лицо. — Я сделаю всё, что смогу, чтобы мальчик остался жив. Но не всё в этом мире в моей власти. Поднявшись, Лелиана утешительно похлопала её по колену ладонью. — Создатель улыбается тем, кто отказывается идти лёгким путём, — проговорила она и покинула спальню. С её уходом стало как будто темнее. — Если так, — прошептала Амелл, рухнув обратно на подушку, — то, глядя на меня, он смеётся.

***

Дверь в кабинет была приоткрыта. Замерев на пороге, она слушала. — Мы обнаружили ещё несколько мертвецов на нижнем этаже, — сообщил живой голос сэра Перта. — Они двигались к покоям вашего племянника. Должно быть, это демон послал их убить магов, которые дежурят возле лорда Коннора. Но помимо них — никого. Замок чист, милорд. Как и деревня. Потерев переносицу двумя пальцами, Теган кивнул. — Хорошо. Пусть люди продолжают сжигать тела. Мы объявим о нашей победе чуть позже. Отсалютовав, рыцарь вышел в коридор и поклонился Элиссе. — Миледи, — приветствовал он её, прежде чем скрыться из виду. Кусланд толкнула дверь внутрь и, пройдя по комнате, остановилась у окна. Сидевший за столом Эамона Теган проводил её долгим взглядом. — Вы рано проснулись, — негромко заметил он. — Не уверена, что вообще спала. Она выглянула наружу. Окно выходило на западный участок крепостной стены. За ней у подножия скал плескалось озеро Каленхад. Редкое в это время года солнце слепило глаза, отражаясь от волн, и бросало блики на отшлифованный приливами отвесный склон. Крик летавших над водой чаек отсюда был неслышен. Но он был такой же частью её, как скалы, такие похожие на скалы Хайевера, а потому Кусланд представляла его так ясно, что ни в чём ином не нуждалась. Она любила этот кабинет. — Я тоже теперь почти не сплю, — прошептал Теган. Элисса повернулась к нему. — Не могу поверить, что Изольда так поступила. Одно дело скрывать правду о Конноре, нанять ему учителя-отступника и обвинить во всех бедах его, и совсем другое — отдать живых людей в лапы демону, зная, как он с ними поступит, — он покачал головой с видом человека, который больше не понимает этого мира. — Что стало с моей семьёй? Мой брат не просто болен — его отравили, мой племянник маг, а невестка, должно быть, сошла с ума, раз не просто смотрела, но и способствовала всем этим ужасам… Он был так расстроен… Элисса хотела бы сказать или сделать что-нибудь, — что угодно — только бы не видеть отчаяния и разочарования в его глазах. Сине-зелёных — как море у побережья Хайевера. То, что ему и в голову не могло прийти поступить так же, как Изольда, многое о нём говорило. Кусланд не знала леди Роуэн: она умерла до её рождения, — а с эрлом Эамоном была мало знакома, но она ни секунды не сомневалась, что Теган — лучшее, что было и есть у дома Герринов. Не имея отваги сестры и расчётливого ума брата, он тем не менее не пытался выйти из их тени или прыгнуть выше головы. Он выполнял свой долг. Всегда. Руководствуясь им, любовью к семье и своими понятиями о чести, он всегда поступал правильно. Он всегда знал, что правильно. Элиссе эти простые, но твёрдые убеждения служили маяком. — С семьями всегда так, — она чувствовала горечь на языке, когда говорила это. — По крайней мере, они живы. — Как и ваш брат, я уверен, — с жаром заявил Теган. Он, конечно, без труда понял, что её беспокоило. — Сэр Гилмор отыщет его и приведёт к вам. Ком в горле душил. Элисса усмехнулась, скрывая боль. — Дикие Земли огромны, — возразила она, — и полны порождений тьмы. Какие могут быть у Роланда шансы? Он погибнет, и это будет моя вина. — Сэр Гилмор не один, — напомнил мужчина, подходя к ней и беря её за руку. Его ладони обхватили её собственную, огладили пальцами сбитые костяшки и несильно сжали. — С ним рыцари Редклифа. Вместе они справятся. Это было благородно — отправить отряд своих людей вместе с Роландом, чтобы отыскать в дебрях её брата. Это — и многое другое. — Однажды Кусланды вернут то, что у них отняли, — пообещала она, вскинув голову и посмотрев ему в глаза. — И тогда я отблагодарю вас, лорд Геррин. За всё, что вы для нас сделали. — Забудьте об этом, — он поморщился. — Я делал это не для того, чтобы вы меня благодарили. «Верно. Вы сделали это, потому что любите меня, — подумала она. — Но леди не могут платить той же монетой». Высвободив руку, она прошлась по кабинету. — Нам нужно решить, что делать с посланниками Логэйна, — набирая воздуха в грудь, собираясь с мыслями, выставляя барьер, заговорила она. — Мы им верим? — Признаться, когда леди-гонец говорила от лица тейрна о том, что Редклиф всё ещё часть Ферелдена и защищать его — обязанность короны, я поверил ей. Но сейчас? Не знаю… это всё не вяжется в моей голове. Зачем Логэйну посылать их сюда? Если он хотел смерти моего брата, то достаточно было не вмешиваться. Без помощи мы все были бы уже мертвы. Задумавшись, она постучала пальцами по спинке кресла. — Редклиф важен. Его значение трудно переоценить. Для орлесианцев он ключ к Ферелдену. — Судьба Редклифа — судьба всего Ферелдена, — проговорил Теган, вспоминая Каленхада. Кусланд кивнула. — Логэйн может не любить эрла и даже желать ему смерти, но он не настолько глуп, чтобы отдать Редклиф мертвецам. Вероятно… всё просто пошло не по плану. То, что Коннор сделал, было случайностью. Никто не мог предположить, что мальчик заключит сделку с демоном, чтобы спасти отца. Даже Логэйн. И, когда до него стали доходить слухи о нападениях, он направил сюда тех, кто, по его мнению, мог вернуть ситуацию под контроль. — И они помогли. Элисса посмотрела на него, и их взгляды встретились. Сложная ситуация. Запутанная. Можно бесконечно долго размышлять о мотивах тейрна, но, если они не решат, что это значит для Герринов и для Редклифа, то далеко они не уйдут. — Если Эмили и капитан Трэй причастны к отравлению Эамона… — он замолчал. Тишина в кабинете эрла становилась гнетущей. Они оба понимали, что будет, если посланцы причастны. — Да, но как мы узнаем? Йован не называл их имён, когда сознавался в отравлении. — Боюсь, что Йована придётся допросить после того, как решим, что делать с Коннором. Если его слова подтвердят их участие, мы задержим их. И, если Эамону станет лучше, он сам решит, что делать с отравителями. А нет — этим займусь я. Бросив долгий взгляд на Тегана, она осторожно кивнула. Дверь в кабинет снова открылась, и в проёме показалось отдохнувшее, но от того не менее мрачное, лицо Стража-Командора. За её спиной маячил Алистер и другие спутники. — Надеюсь, мы не опоздали? — Как раз вовремя, — ответил Теган, возвращаясь к своему столу. — Можно начинать совет.