Танец драконов

24 Парвулиса, 4:51, 4 этаж Башни Круга — Назад! Никто не двинулся, и она попятилась сама, словно подчиняясь собственному приказу и подавая пример другим. Нога в зелёной мягкой туфле ступила на одно из распростёртых на полу тел и заскользила по мускулистому плечу, лишая Врен и без того ненадёжной опоры. Выбросив руку с пергаментом вперёд, она вернула себе хрупкое равновесие. — Все назад — или, клянусь Создателем, я сожгу её! Её угроза подействовала. Сурана видела отражение собственного, почти животного, страха в глазах Ниалла, видела смятение в тонких чертах Эадрика и невыразимую досаду, с которой Андерс стряхнул, как влагу, зарождающееся заклинание с израненных пальцев. Все они: все, кто ещё был жив, — наконец решились и медленно шагнули в сторону двери, осознавая последствия своего неподчинения. Цена была слишком велика. Узор из неподвижных тел, среди которых они скользили в диком смертельном танце, красноречиво о том свидетельствовал. Такое зрелище отрезвляло, побуждая обводить немногочисленных своих соратников тревожным взглядом. Что, если кого-то оно не впечатлило? Что, если кто-то не боялся цены, потому что платить пришлось бы не из своего кармана? По пристально сосредоточенному взгляду, которым Годвин буравил фигуру чародейки, по сгустившейся вокруг него ауре Сурана поняла: её опасения не напрасны. «Нет! — молила она одними глазами, отчаянно пытаясь привлечь его внимание и избежать внимания Врен. — Идиот, ты же всех нас погубишь!» Врен продолжала отступать, словно не замечая нависшей над собой угрозы. Расстояние между ними всё увеличивалось. Выставив Литанию вперёд как бумажный щит, коим она теперь и являлась, она медленно пятилась, ощупывая — когда пяткой, когда носком туфли — пол позади себя. Кровь из рассечённого предплечья заливала её ладонь и стекала тонкими струйками на священный текст молебна, призванного защищать от той силы, что в ней таилась. Очередная ирония. Сколько их ещё будет? — Хватит! — она ринулась вправо, сминая их собственные ряды и отталкивая Годвина в сторону. Потерявший концентрацию маг воззрился на неё с недоумением и обидой, а главное — с вопросом. Ничего. Потом как-нибудь разберутся. Отвернувшись, Сурана без колебаний устремилась к Врен. Резкий взмах — и чародейка вскинула и угрожающе выставила перед собой другую руку, вынуждая Сурану остановиться на расстоянии двух футов от себя. — Не делайте этого, — попросила Сурана. — Не сжигайте Литанию. Верните её нам и отступите, чтобы мы могли убить Ульдреда. Чародейка едва не задохнулась от гнева и возмущения. Не менее удивлёнными казались и вздохи соратников за спиной. — С чего бы мне?.. — Послушайтесь меня, — попросила она снова. — И я расскажу, что случилось с Риегой на самом деле. Зрачки в центре бледно-голубых глаз расширились. Врен дрогнула, выдохнула, болезненно скривилась. Расправила изящные длинные пальцы для смертоносной атаки, наверняка могущей стереть её, Сурану, с лица земли. Дёрнула щекой. Замахнулась, разрезая густой от творящейся магии воздух… А потом — опустила руку.

***

23 Парвулиса, 20:51, библиотека Башни Круга — Это все? — Остальные стерегут пленных. Я подняла с постели даже тех, кто только что вернулся с дежурства. Разумеется, их это мало порадовало. — Если мы, как и планируем, отыщем здесь тайный проход, в дежурствах, как и во сне в этих стенах, больше не будет нужды. — А мы отыщем? Сурана даже не моргнула. Она тщательно изучила и проанализировала информацию, которую добыли их маги. Все тайные ходы так или иначе проходят в опасной близости от библиотеки, а её форма и устройство благоприятствуют манипуляциям со скрытым пространством. Она верит, что ход, который ведёт наружу, берёт своё начало здесь… В конце концов, врать, когда всё было решено, когда впереди маячила конкретная цель и голубые глаза чародейки не направляли в глубины её души, полной лжи и мрака, лучи своего пристального внимания, было несравнимо легче. Закончив говорить, она скосила глаза влево, в сторону Врен, но чародейка молчала. Выдохнув, Сурана посмотрела вперёд. Перед ней несколькими рядами расположились две дюжины уставших и сонных малефикаров, ожидавших — неужели и её? — распоряжений. Впереди, в лощинах сдвинутых вместе плеч мелькали лица магов из следующих рядов. Она видела, как ухмылялся неугомонный Гант, сутулился великан Нолан, протирал слипающиеся глаза Лестер, и не могла не думать: и это им ей, ученице, говорить, что делать? В лучшем случае малефикары, среди которых были и старшие маги, её не послушаются. В худшем — засмеют. Никто, однако, не позволил себе до сих пор ни выкрика, ни насмешки, ни грубого слова. Маги стояли и терпеливо ждали, бросая долгие, изучающие взгляды на Сурану и быстрые, настороженные — на Врен. «Конечно, — вдруг поняла Сурана. — Пока она здесь, никто и слова мне не скажет. Во всяком случае, в лицо». Почувствовав внезапный прилив сил, она прочистила горло. — Где-то в этом зале есть тайный проход, который ведёт наружу, — хвала Создателю, голос её не подвёл. Слова звучали так, как и должны были: решительно и громко. Как будто она и в самом деле верила в то, что говорила. — Некоторые из вас уже участвовали в поисках на втором этаже и преуспели. Они покажут остальным, что делать. Чародей Врен, — Сурана обернулась через плечо, где она стояла, — сформирует группы. Я знаю, что вы устали. Но нужно, чтобы вы были предельно внимательны. Тогда… всё получится. Ухмылка Ганта стала ещё шире, но и он, и другие присутствующие, что бы они теперь ни чувствовали, продолжали хранить молчание. Не уязвлённая их насмешками, с чувством сохранённого достоинства, Сурана отступила, отдавая слово Врен. Та тут же приступила к раздаче указаний. Пока все малефикары были слишком заняты, слушая её, Сурана, стоя в тени книжных стеллажей, могла и слушать, и смотреть, не привлекая к себе внимания. «Если всё получится, возможно, мы больше никогда с ней не увидимся», — думала она, впитывая освещённый волшебными фонарями образ чародейки глазами и сердцем. Её уже рассмотренный в мельчайших подробностях профиль. Безукоризненно ровно, туго уложенные в баранки волосы. Строгое чародейское одеяние прямого и даже, пожалуй, жёсткого кроя, обнимающее и поддерживающее силуэт подобно литой броне. Длинную цепочку на шее, оканчивающуюся элегантным золотым диском с отпечатанным пламенем Андрасте. Ряд блестящих, ромбовидных пуговиц на рукавах и груди. Красивые пальцы полной белой руки, обхватывающие второе запястье. Следы карминной помады на губах и едва уловимый аромат духов. Увлечённая, Сурана не заметила, как Врен перестала говорить и незнакомый маг обратился к ней с вопросом. — Мы не спали уже сорок часов. Мы слишком истощены. Неужели нельзя обыскать это место позже? — Круги магов существуют больше девяти веков, — чародейка отвечала спокойно. В её голосе не было ни раздражения, ни надменности, ни заискиваний, ни сомнений. Одна лишь твёрдая уверенность в необходимости того, что им предстояло сделать, которой она заражала и других. — Ты же не думал, что изменить столь давний и прочно утвердившийся порядок будет лёгким мероприятием, где в твоём распоряжении всегда будет сытная пища, удобная койка и сколько угодно времени? Особенно, когда у Церкви орден храмовников, огромные ресурсы и поддержка всех слоёв людского населения, а у нас — лишь мы и наша воля? — Но ведь можно отложить это на пару часов, чтобы мы могли восстановить силы? Врен бросила быстрый взгляд на стеллажи. Спохватившись, Сурана наугад открыла первую попавшуюся на глаза книгу и притворилась, что не слушает. Спустя минуту до её слуха вновь донёсся размеренный голос чародейки. — Если Грегор жив, он мог запросить Право Уничтожения. И если его запрос дошёл до Владычицы Церкви, то сюда уже спешат храмовничьи отряды размером с небольшую армию, — она выждала паузу, дожидаясь, когда утихнут разочарованные вздохи и полустоны, а затем продолжила: — Так что нет, у нас нет пары часов. Более того, полноценного времени на отдых не будет до тех самых пор, пока мы не уничтожим наши филактерии и не окажемся под защитой тейрна Логэйна. — Что, если он не сдержит своё обещание? — спросил ещё один незнакомец. Другие маги закивали; со всех сторон послышался одобрительный гомон и слова поддержки. Вопрос волновал многих. — Разве мы стайка оборванных нищих, чтобы нами можно было пренебречь? — перебила их Врен. В их небольшом кругу наконец установилась тишина. Отбросив эмоции, малефикары стояли, собранные и напряжённые, обступив чародейку с трёх сторон, и внимательно слушали, устремив на неё серьёзные взгляды. Никто не спорил. Никто не жаловался. Все терпеливо ждали — того, что она скажет. Такое единодушное внимание Сурана видела лишь на лекциях у Ирвинга. — Несколько десятков могущественных магов крови, — продолжала Врен, — не та сила, которую можно не воспринимать всерьёз. Тейрн Логэйн может не захотеть нашей помощи… но нашего гнева он не пожелает точно. И, если у кого-то остались иллюзии касательно того, за что мы теперь сражаемся, или появились сомнения, правильный ли способ мы избрали для этой борьбы, советую отбросить и те, и другие. Ибо больше не будет тех жарких споров, что велись в Августе. И выбора: участвовать или остаться в стороне, — не будет тоже. События на Совете не оставили нам пространства для манёвров. Теперь у нас есть лишь одна цель: выжить. И лишь один способ её достичь: добраться до Денерима. И мы сделаем это вместе. Никто из нас, — испытывающий взгляд чародейки коснулся каждого из её подопечных, — не останется в этой Башне. Теперь за работу. Сжав дрожащими пальцами страницы по обе стороны от корешка, Сурана прикрыла глаза. Веки дрожали не меньше, чем пальцы. Дрожали, не выдерживая груза этих двух недель, словно боль, вина и ужас вдруг физически осели в её теле, и подколенные жилы. А вместе с ними — пересохшие губы и нервы, похожие на натянутые струны лютни, по которым вдруг лихо ударила неопытная рука начинающего музыканта. Она нужна им. По-настоящему нужна. Пусть бунтовщики в своей основе взрослые маги, прошедшие Истязания, пусть они смогли перевернуть всё вверх дном в этой башне, пусть постигли запретное ремесло и перебили десятки магов и храмовников, они всё ещё дети. Глупые, испуганные, потерянные дети, нетерпеливые и неразумные. Они не смотрят далеко вперёд. Не могут принести сиюминутные желания в жертву будущему величию. И поэтому им нужен кто-то, кто не даст есть сладкое перед обедом, кто запретит тащить в рот всякий мусор, кто уложит в назначенный час спать, а днём заставит учиться через силу, потому как, пусть это и не очевидно, но однажды это принесёт плоды. И этот кто-то должен осознавать свою ответственность и говорить с ними на равных, а не смотреть свысока, как другие взрослые. Им нужна Врен. «И, зная это, Врен никогда, никогда их не оставит». Стоило Суране впустить и принять эту мысль, как ею овладела странная лёгкость. Ни страх перед предстоящим, ни отвращение перед тем, что она сделала и продолжает делать, ни сомнения в правильности их с Ниаллом решения никуда не ушли, нет. Они были с ней по-прежнему и не только не утихли, но становились лишь сильнее по мере того, как приближался час развязки. Однако и у страданий в этом мире должен быть свой предел. Силы, необходимые, чтобы воспринимать и стойко переносить их, ни у эльфов, ни у людей не безграничны, и потому чувства, что ещё мгновение назад терзали Сурану, достигнув пика, наконец перестали её трогать. Как переполненная чаша спокойно изливает воду вокруг себя, не вспенивая её и не бурля, так и она в эту минуту, тихая и безмятежная, переживала свои страсти без борьбы и сопротивления, а лишь с внимательным созерцанием того, что казалось своим и чуждым одновременно. Определив каждому из малефикаров свою работу, к ней, вынуждая повернуться, подошла Врен. — Я хочу осмотреть те места, которые мне за годы работы здесь показались подозрительными. Хотите со мной? — спросила её Сурана, осматривая и откладывая в копилку памяти одну черту её лица за другой. Она приподняла брови. В глазах отразилось лёгкое недоумение, сомнение и что-то, напоминавшее искушение, но через мгновение всего этого не стало. — Нет, — она качнула головой и перевела взгляд на расходившихся по местам магов. — Я должна присмотреть за ними. Сообщи, если что-нибудь обнаружишь. — Непременно. Уже собиравшаяся уходить, Врен вдруг задержалась и обернулась. Бросив на Сурану свой проницательный взгляд, сдвинула брови, словно оставшись озадаченной увиденным, и прижала ладонь к рёбрам. — Ты какая-то другая, ученик, — констатировала она и, шурша одеянием, зашагала от неё прочь по книжному коридору. Когда её прямая спина исчезла за поворотом, Сурана с шумом втянула воздух, прикрыла на пару мгновений глаза и принялась за дело. Купель призыва в каморке Суини. «Справочник духовных деятелей» на четвёртом стеллаже. «Необычная профессия» Родеркома в первой колонке служебных полок. Снова каморка Суини, его неудобный угловой стол и шкатулка с несколькими серебряными монетами для подношения Горвишу. На постаменте высокой, потемневшей статуи знаменитого мага светлеют пятна веками приносимых монет. «Великий бестиарий» в отсеке с опечатанными текстами заставляет трепетать перед ужасами, что он таит… Ей казалось, что фонари в библиотеке стали светить тусклее, что длинные ряды стеллажей вытянулись, став ещё длиннее, а надписи на табличках, кроме тех, что были ей необходимы, стёрлись, смазались, потеряли чёткость. Звуки и чувства притупились. Время изменило привычный ход. Она снова была Призраком. Снова скользила вдоль полупустых полок и высоких стопок, плавно огибая попадавшиеся препятствия. Снова не производила ни малейшего шума и возникала за плечами малефикаров молчаливой тенью. Снова не принадлежала ни одному из миров. «Спириторум этереалис». Сложить пальцы в каллум. Сушёный болиголов сыпется на неё со страниц «Амулета новичка»… «Никакой самодеятельности, — снова заскрипел над ухом Суини. — Никакой практики без наставников. Никакого призыва во время перестановок и ремонтных работ! И вообще: никакого призыва сущностей. Эти ярмарочные фокусы — для устрашения впечатлительных. Ты меня слышала, девушка?» Она слышала. И очень хорошо запомнила. Строгость Суини в отношении порядка книг на стеллажах, отзывающаяся и в ней самой, а также дотошность, с которой он подходил к поддержанию этого порядка, имели свои причины. Если бы какой-нибудь скрупулёзный маг решил дополнить библиотечные чертежи схематичным изображением стеллажей и прочих предметов интерьера, то заметил бы, как выходящие из-под его руки тонкие линии складываются в причудливые, но цельные узоры. И если бы этот маг не прогуливал, к тому же, лекции по рунам, то понял бы, что перед ним — одно из мощнейших заклинаний по сдерживанию теневых сущностей. Любое искажение этих линий, вызванное беспорядком вроде того, что устроили малефикары, исказило бы и заклинание — призыв сущностей в таких условиях грозил бы непредсказуемыми последствиями. Воцарением хаоса. «Но хаос-то мне и нужен. Да простит меня Суини, по каким бы неверным дорогам Тени ни блуждал теперь его скверный дух». Со стороны группы, проводящей измерения у входа в залу, раздался шум. Заскрипело дерево, протяжно заскрежетал металл, что-то грохнуло, сотрясая библиотеку до основания. Вслед за тем пронзительно вскрикнула какая-то женщина, заахали и засуетились невидимые Суране малефикары, с дальних полок посыпались на пол книги. Она вздрогнула. Крик, что она услышала, был, несомненно, криком боли, и она отозвалась в её протянутой к стеллажу руке, как собственная. «Надо спешить», — поняла она, оглаживая ноющее предплечье, и ринулась через книжный лабиринт к выходу. Пол под её ногами заволновался, как водная гладь, и покрылся рябью расходящихся по нему кругов. Пальцы на бегу касались их голубого пламени, проходили насквозь, направляя внутрь свою энергию. Тень отвечала. Сурана чувствовала, как просыпаются от глубокого сна её тёмные жители, как откликаются они на её призыв и вцепляются в руку мёртвой хваткой, нащупывая путь в её мир. Воздух густел. Бежать — и даже просто дышать — стало тяжелее. За её спиной постепенно материализовывались гости из другого мира. От многообразия причудливых форм кружилась голова и пестрило в глазах. Тень дышала ей в спину, и от этого потустороннего дыхания у Сураны открывалось своё, второе. Выскочив в центральный проход, она бросила, не удержавшись, взгляд в сторону входа, где двое магов озадаченно рассматривали повисший на одной цепи и смявший стену стеллажа канделябр, и кинулась на выход. Приготовленная загодя руна паралича вспыхнула зеленью, когда она направила в неё силу, и снова потухла за Сураной, запечатав собой дверной проход. Ловушка захлопнулась. За подрагивающим над руной, как над жарким пламенем, воздухом зашевелились демоны и такие сущности с задворок Тени, которых не только не описывал, но вряд ли вообще встречал хоть один ныне живущий маг. Академический интерес был, однако, неуместен. Глядя, как обитатели Тени — кто плавно, кто крадучись, кто ползком, кто тяжёлой поступью — направляются к центральному проходу, Сурана с запозданием вспомнила о выживших магах, державших оборону за входом в библиотеку, и её колотящееся сердце пропустило удар. Что делать? Менять что-либо в их плане было уже невозможно. Оставалось только молиться, чтобы у выживших хватило сил отбить ещё один приступ, если малефикары не справятся с незваными гостями. Один из них ступил наконец в центральный проход, и до Сураны донёсся сначала чей-то вопрос, потом удивлённый возглас, за ним испуганное верещание. Наконец, библиотечный зал огласился топотом сбегающихся на крик ног, свистом магических стрел и треском боевых молний. Под их напором демон пал… Но на его место уже заступали новые. Развернувшись, Сурана понеслась в лабораторию, перескакивая по несколько ступенек за раз. В коридоре второго этажа ей померещились две тени, исчезающие за поворотом на лестничную площадку. Схватившись за ручку нужной двери, Сурана замерла, до рези в глазах всматриваясь в освещённый волшебным фонарём камень стены и вслушиваясь в звуки, которыми полнилась башня. В следующее мгновение фонарь мигнул, вызвав новую пляску света и тени на стене, и Сурана облегчённо выдохнула. «Конечно. После всего, что здесь произошло, ни выжившим, ни малефикарам тем более не пришло в голову заправить фонари, и теперь они плохо работают. Всё дело в этом. Я просто схожу с ума». Распахнув дверь, словно этим резким движением можно было прогнать свои страхи, Сурана ворвалась внутрь. На неё, вздрогнув, тут же обернулись Ниалл и ещё четверо магов, работавшие над чем-то у стола. Побросав все занятия, они застыли, готовые как к атаке, так и к побегу. Какое-то время никто не двигался. — Всё в порядке, — Ниалл первый пришёл в себя и, расслабившись сам, успокоил остальных. — Это Сурана, я вам рассказывал о ней. А это, — он указал на присутствующих, — Андерс, Годвин… — Это что, чистый лириум? — изумился маг с собранными в хвостик светлыми волосами, мгновенно потеряв интерес к гостье, и протянул руку к необработанному кристаллу. — Не вздумай трогать его, болван! — его напарник за лабораторным столом поспешил накрыть кристалл стеклянной крышкой. — Твои наставники что, не говорили, что ты можешь умереть от внутреннего кровоизлияния? Светловолосый скривился, потирая ушибленную руку: — До или после рассказов о том, что он бывает только на Глубинных Тропах? Откуда вообще… Ниалл, повысив голос, чтобы перебить их, продолжал: — … Эадрик, — совсем ещё юный эльф, услышав своё имя, вежливо махнул Суране рукой, — и… — Флориан Финеас Горацио Альдебрант, эсквайр, — почтенно представился последний — парень с нежной кожей, по-юношески округлыми щеками и длинными телячьими ресницами. — Соратники по безнадёжной борьбе могут звать меня Финном. Эадрик прыснул. — Я слышал, имя нашего нового правителя просто Логэйн. Интересно, в мире аристократов длиной тоже что-то компенсируют? Финн, вспыхнув, посчитал нужным постоять за честь своего дома. Спустя минуту в разговор включился и Андерс, внося в безобидную перебранку свою юмористическую лепту. Сурана их не слушала. Не сходя с места, словно вросла в него, и не чувствуя тела, медленно обводила их, таких молодых, за исключением Годвина, и не прошедших ещё Истязаний, молчаливым взглядом. Вся её хрупкая уверенность относительно их плана рухнула. Память одно за другим услужливо подсовывала воспоминания: многочисленные маги крови, снующие по верхним этажам башни, сопровождающие их демоны и одержимые и их жертвы, распростертые на полу коридоров с навсегда застывшей на лицах маской ужаса и боли. Сурану пробрал холод. Вот что с ними будет. Вот что будет с теми, кого они поведут за собой. «Это безумие, безумие. Как мы могли поверить, что у нас получится?» Она почувствовала, как невидимая рука схватила и стиснула её грудную клетку. Внутри её костяных прутьев испуганно заметалось сердце, словно какой-то оголтелый звонарь вдруг забил тревогу в колокол. Дышать стало тяжело. Колени ослабли и растворились. Сурана покачнулась. От падения её спас Ниалл. Стиснув Сурану за плечи, он оттащил её в сторону и заглянул в глаза. — Я никого не обманывал в том, что их ждёт, — он, конечно, понял, что её тревожит. — Они знают. И всё равно пришли. — Они ведь… ученики, — задыхаясь и с трудом ворочая языком, прошептала она. — Как и ты. Почему же ты думаешь, что у тебя есть право сражаться за это место, а у них — нет? Она оторвала взгляд от подшучивающих друг над другом магов и наконец ответила на прямой взгляд Ниалла. Это было просто. Единственная истина, которую она уяснила ещё в детстве и в дальнейшем уже не подвергала сомнению. Истина, которую она изрекла, не дрогнув. — Потому что моя жизнь не имеет ценности. Казалось, она его ошарашила. Несколько мгновений Ниалл смотрел на неё с выражением испуга, изумления и недоверия, а затем слегка встряхнул и ещё крепче сжал дрожащие плечи. — Неправда, — сказал он тихо, но твёрдо. — Ты спасла Бена и Бет, от тебя зависят жизни наших наставников и всех, кто ещё выжил. Разве это не ценно? — и, отметая её слабые попытки возразить, снова встряхнул и продолжил: — Ты знаешь тайные ходы, тебе доверяет Ульдред и его приспешники, благодаря ключам, что ты мне дала, я смог вытащить Андерса из карцера без лишнего шума. Вот почему я позвал тебя с собой. Не потому, что тебя не жаль. А потому, что, говоря откровенно, я не думаю, что без тебя, Сурана, мы вообще справимся. Стоя к нему лицом к лицу, сжатая в цепкой хватке его рук, Сурана почувствовала, как снова начинает колотиться успокоившееся было сердце, только теперь ей не было страшно. Благодарность вперемешку с волнением захлёстывали её, срастаясь в маленький тёплый шар. Этот шар глубоко в груди всё рос и рос, пока не нашёл выход в выступивших слезах, в хлюпающем носе, в полном доверия взгляде. «Как он изменился, — не могла не подумать она, глядя в сверкающие карие глаза мага, в его одухотворённое, решительное лицо, лишённое капли сомнений. — Раньше мечтал спрятаться от проблем, теперь желает встретиться с ними лицом к лицу. Кажется, я читала об этом в книгах. Герои всегда рождаются среди соли и дыма». Опустив взгляд, она подняла ладони ближе к лицу и посмотрела на них. Синие от пробиравшего её холода, дрожащие, с покусанными заусенцами… И всё же это они повергли того демона гнева. Медленно сжав руки в кулак, она неуверенно кивнула магу. — Я заперла магов крови в библиотеке. Ниалл улыбнулся. — Об этом я и говорил. — Однако я не знаю, сколько у нас времени, прежде чем они вырвутся. — У нас уже почти всё готово, — указывая на три заполненных чёрным порошком сферы, доложил маг и, приобняв её за плечи, подвёл к столу. Разговор, посвящённый родовому древу Финеаса и потенциальным порочным связям его матери, успел иссякнуть. Заметив их приближение, Годвин и ученики выпрямились и, посерьёзнев, приготовились слушать. — План таков, — провозгласил Ниалл, оперевшись на стол перед сферами. — Подберёмся к Залу Истязаний и спрячемся на лестнице. Сурана зайдёт первой. Её задача — отвлечь внимание магов картами и рассказом о выходе из башни. Когда они соберутся неподалёку, она использует сферы. Порошок внутри вызывает бешенство — все в зоне действия окажутся на какое-то время дезориентированы и начнут беспорядочно атаковать друг друга. Это будет идеальное время, чтобы освободить наших наставников. Финн, — он кивнул пухлощёкому и извлёк из рукава мантии свиток, — ты лучше всех в Башне говоришь на тевине, так что Литания будет на тебе. — Это и в самом деле оригинальный текст заклинания Адраллы? — изумился Финн, с восторгом и трепетом принимая из рук Ниалла древний текст. Сурана не удержалась от улыбки. «Так вот как я обычно выгляжу…» — Пока Финн будет читать Литанию, ты, Эадрик, и ты, Андерс, подберётесь к чародеям и освободите их. Я, Сурана и Годвин прикроем вас обоих, и, как только Ирвинг и остальные будут свободны от пут и контроля разума, совместными усилиями мы атакуем Ульдреда. Он — наша главная цель. Уверен, что без него остальные малефикары утратят былой пыл. — Ну, а если нет, мы всего лишь столкнёмся с бешеным сопротивлением магов крови и их армии демонов, — усмехнулся Андерс. — Обычный вторник. — С лириумом у нас будет небольшое преимущество, — не снимая перчаток, в которых работал, Годвин раздал им тщательно закупоренные, светящиеся голубые колбочки. — Но всё же не перестарайтесь. На нас он действует сильнее, чем на храмовников. — Важно успеть всё это сделать до того, как остальные маги смогут выбраться из библиотеки, — закусив губу, напомнила Сурана. Ниалл кивнул. — Тогда берём всё необходимое и идём. Уже на выходе из лаборатории Сурана поймала его за рукав и, дождавшись, когда остальные уйдут вперёд, тихо спросила: — Бен и Бет в безопасности? Прежде страстный и уверенный, Ниалл поджал губы и немного побледнел. Лицо его выразило мрачную непреклонность. — Пока. Она поняла его. Пока они не проиграют. Без них у детей не будет ни единого шанса выжить в этой башне. — Не будем об этом думать, — так же тихо попросил маг, аккуратно освобождая рукав. Суране ничего не оставалось, как согласиться и поспешить за ним и остальными по коридору. Вот уже в третий раз за последние двое суток она поднималась на вершину Башни, и ни один из них не был похож на предыдущий. В первый раз она была с Врен, за чьей спиной ей не грозил ни один враг. Потом поднималась сама, и тогда безопасность ей обеспечивали покровительство Ульдреда да собственные навыки скрытности. Теперь же её окружали соратники: ученики и маги, разделявшие её убеждения и желавшие, как и она, отстоять свой дом. Это было… что-то новое. Незнакомое ей доселе. Единственным сообществом, к которому она когда-либо принадлежала, был ферелденский Круг Магов, но его размеры и разрозненность лишь усугубляли её одиночество. Ощущение другого плеча рядом с собой: плеча, на которое можно было опереться и которому самой следовало служить опорой, — единодушие, царившее в их мыслях, и понимание, достигаемое одним лишь взглядом, звуком или кивком, было сродни огненному кольцу, очертившему их группу: угроза для чужих, тепло и защита для тех, кто внутри. «Круг внутри Круга». Так, своей маленькой группой, коридор за коридором, этаж за этажом, они продвигались дальше. Случайный порядок, в котором они вышли из лаборатории, со временем выправился: Сурана и Ниалл, прокладывавшие прямой и безопасный маршрут, вырвались вперёд; Годвин, сильно отставая, остался плестись в хвосте; Андерс, Финн и Эадрик составили ядро их группы. Последние, помня о важности своей миссии, оказавшись в незнакомой им части башни, честно старались не отвлекаться на окружение, но взгляды их так и блуждали по залам и открытым дверным проёмам. Сурана их не винила. Лишь надеялась, что всем им, ещё не прошедшим Истязания, ещё суждено будет увидеть это место во всей красе… а не в разрухе. Время, меж тем, продолжало утекать сквозь пальцы. Как ни выгадывали они с Ниаллом спасительные минуты на лестницах и поворотах, на их пути ещё оставались демоны, одержимые и мертвецы, и они совсем не торопились пропускать отряд на вершину башни. Свой первый бой с ходячими трупами они приняли перед лестницей третьего этажа. Стычка, к чести отряда, была недолгой и далась малой кровью: Эадрик, замахнувшись для огненной стрелы, угодил Финну локтем в лицо и едва не разбил нос. На том и кончилось. Сурана, несмотря на беспокойство о времени, была даже рада опробовать силы группы. Возможности соратников, как и области магии, на которых они специализировались, были ей неизвестны. Реакция на опасность и вовсе оставалась загадкой. Первый бой многое расставил по местам. Годвин ожидаемо оказался энтропщиком, Эадрик — внезапно — неплохим стихиарием. Финн, увидев текущую из благородного носа кровь, умудрился не упасть в обморок, чем несказанно удивил всех, включая самого себя. Все они, пережив боевое крещение, слегка приободрились и до Большого Зала на третьем этаже добрались весёлые и окрылённые. Оттягивая на себя тяжёлую створку дубовой двери, Сурана готовилась к тому, что увиденное там снимет с других учеников энтузиазм как рукой. К чему она не была готова, так это к сидящей на скамье Врен, склонившемуся над её окровавленной рукой Лестеру и маячащему у них за спиной Нолану. Несколько минут никто из них не решался пошевелиться. Потом, мягко отстранив Лестера в сторону, Врен приподнялась со скамьи и обвела взглядом их замерший в дверях отряд. Её проницательные голубые глаза остановились на Суране. — Что с остальными? — спросила она, поддерживая раненую руку здоровой. — Что с теми, кого я привела в библиотеку? Сурана не могла отвести взгляда от её предплечья. Высоко закатанный рукав открывал вид на рваную сквозную рану, ткань на рукаве и подоле мантии успела пропитаться кровью. Выглядело это скверно. — Не знаю, — ответила она хрипло, почти не помня вопроса. От неё не укрылось, как чародейка, слегка поморщившись, перехватила руку повыше раны и прижала к корпусу. Окровавленные пальцы прочертили на мантии новый узор. «Лестер, Врен, вы же оба целители. Почему вы до сих пор не остановили кровь и не наложили повязку, если на большее у вас не было времени?» — Что произошло? — выпалила Сурана и тут же, словно отзеркаливая Врен, поморщилась сама. Глупо. Глупо спрашивать об этом. Глупо беспокоиться после того, как сама запечатала магов в библиотеке с демонами с полной уверенностью, что Врен внутри. Она должна была быть там. Должна была погибнуть, защищая своих подопечных, и Суране никогда бы не пришлось видеть её снова. Её. Её пронзительный взгляд. Плотно сжатые губы и красивые белые руки. Должно быть, Врен тоже так думала. Приподняв брови, она разомкнула для ответа бледные губы, но Нолан, едва не задев чародейку широким плечом, вдруг вышел вперёд и указал на Ниалла. — Ты. Ты был на стороне Ирвинга на Совете. Мы убили тебя. — Почти, — эхом отозвался маг. Оглянувшись, Сурана встретилась взглядом с ним и остальными. Ниалл был собран и напряжён. Побелевшие ученики осматривали то, во что превратился Большой Зал после случившегося в нём побоища. Их широко распахнутые глаза поочерёдно останавливались на каждом растерзанном трупе, на каждом кровавом пятне на белом мраморе, на каждом витражном осколке. Вниманием Годвина целиком и полностью завладели малефикары, но взгляд его показался ей недобрым. — Они все не с нами, — громогласно объявил великан. — И она не с нами. Она что-то задумала. — Да, Нолан, — не глядя на него, прошептала Врен. — Я догадалась. — Где Гант? Где все? — продолжал требовать малефикар. Воздух вокруг него с каждой секундой накалялся всё больше. — Заперты в библиотеке, — ответили ему сбоку. — Вместе с демонами. Не веря своим ушам, Сурана вперила обезумевший взгляд в Ниалла, но маг проигнорировал его и продолжил смотреть прямо перед собой. — И ты вот так спокойно об этом говоришь? — теперь уже и спокойный до того Лестер вышел из себя. — Думаете, вам это сойдёт с рук? — Лестер, не сейчас. «Они слишком злы, — в панике переводя взгляд с одного малефикара на другого, поняла Сурана. — Она их больше не контролирует…» — Вас меньше. И среди вас раненые. Если спуститесь вниз прямо сейчас, ещё, быть может, успеете спасти своих. Решите драться с нами — погибнете. Казалось, каждое слово Ниалла вбивает клин в широкую грудь Нолана, расширяя её, заставляя его дышать ещё быстрее, ещё громче, приводя в неконтролируемое бешенство. Сурана слышала, как сзади тихо застонал Андерс. На одно мгновение они с Ноланом встретились глазами. «Нолан-великан. Нолан Тяжёлые Латы. Нолан, что вышагивает по захваченной Башне так, будто здесь безопасно… Ты ничего не боишься, правда?» И, словно читая её мысли, он ответил: — Посмотрим. Дальше всё было быстро. Выхватив нож, Нолан оттолкнул Врен и что-то выкрикнул, рассекая ладонь лезвием. Брызнула кровь. Рядом с засохшими бурыми пятнами, оставшимися после Совета, появились новые. Мгновение — и к бормотанию великана присоединился Лестер. Завеса дрогнула и пришла в движение. — Демон, демон, демон, — запричитал Андерс. Перед отрядом промерцала подрагивающая поверхность его щита. — Плохи наши дела. Напомни не поручать тебе дипломатические миссии. Ниалл, не ответив, направил в щит свою энергию, укрепляя его в несколько раз. Голоса Нолана и Лестера за ним усиливались, сливаясь в один стройный хор, нарастали, сбивая с мысли. В любую секунду с другой стороны могла явиться армия демонов. Сурана, стараясь не слушать их и стучащее где-то в горле сердце, судорожно припоминала выученные на уроках заклинания. «Оживление мёртвых? Нет, это нам не нужно. Ходячая бомба? Только этого не хватало. Заклинание для пробивания брови? Но на них нет доспехов…» — Зачем тебе заклинания? Этот голос… тихий, вкрадчивый голос, пришедший из ниоткуда, вдруг заглушил все звуки и отрезал её от другого мира. От оставшихся за спиной соратников, от читающих призыв малефикаров, от поднимающейся с трибуны, на которую её толкнули, Врен. — Неужели ты ещё не устала сражаться? Зажмурившись, Сурана закрыла уши и попыталась снова вызвать воспоминания о Каллене — как тогда, на вершине Башни. — Этот юноша сейчас отдыхает, — не утихал голос. Перед глазами Сураны всё плыло. — После всех страданий он заслужил покой. Разве тебе не хочется к нему присоединиться? «Нет, нет. Нет! — она открыла рот в беззвучном крике. — Уходи отсюда!»  — Не нужно криков или слёз. Они так… изматывают. Ты видела достаточно крови и смертей. Что плохого в том, чтобы… остановиться ненадолго? Всё обдумать. И отдохнуть… Голова тяжелела. Мысли путались. Внутри, вытесняя всё остальное, разверзалась чёрная бездна, и казалось таким естественным просто нырнуть в неё и забыться. Чувство падения — или полёта — понемногу накрывало её, и Сурана уже не чувствовала пола под ногами. Открыв кое-как глаза, она увидела надвигающегося Нолана, спину стоящей между ним и отрядом Врен и смутную тень, материализовывающуюся в центре зала. Потом вспышка в вытянутой для атаки чародейской руке ослепила Сурану, и она сорвалась в полёт. Во тьму, откуда звучал навязчивый голос.