Вы поедете на бал?

Джоджи ждал Феваринию около кабинета историка. Этот самый историк замещал их классуху, пока та по горящему туру улетела на Ибицу со своим муженьком-инвестором. А Феваринию историк оставил после уроков за то, что та выматерила свою «каблукастую» врагиню. И Джоджи, как Хатико, ждал свою ненормальноую подруженьку у «врат Ада». Тем временем она сидела, подперев щеку рукой, за первой партой, и разглядывала кустарный гипсовый бюст их бывшего императора Тиберия. - Вы никогда не замечали, что имя Тиберий – это почти анаграмма слова «беретик»? – поинтересовалась она у вошедшего в пустой класс историка. - Нет, не замечал, - сухо ответил тот. – Итак, юная леди, зачем же вы обматерили Марьям? - А че она меня шлюхой обозвала?! – возмутилась Февариния. - Ну, кто знает, почему… Возможно, просто по глупости, а может, она ясновидящая, как знать... Но вы же, юная леди, все-таки дочь самого прокуратора, вы должны быть выше всего! – проникновенно (и от этого омерзительно) посмотрел ей в глаза историк. - Блин, че вы мне все тыкаете в нос должностью моего папы?! – закатила глаза «дочь самого прокуратора». – Я из-за его должности теперь не могу послать обнаглевшую кикимору?! - Можешь, только филигранней, а не этой людской нецензурщиной. - Я других слов не знаю, - нагло задрала она нос. - А вот это зря, то-то у тебя еле-еле троечка вышла по родному языку, - укоризненно цыкнул языком историк. - Как могу, так и учусь, все справки от терапевтов и невропатологов я вам принесла, - развела руками Февариния. - Да, кстати о твоих болячках… Я тут слышал, у тебя гемикрания по гипотоническому типу? – осведомился учитель, сверкнув своим зеленым страшным глазиком. - Эээ… Ну типа того, а че не так? - Есть у меня к тебе предложение, - увидев панические глаза Феваринии, историк жутко усмехнулся: - Нет, не то, что ты подумала. Я просто хочу предложить, скажем так, сделку, которую предлагаю таким неординарным мисс примерно два раза в год. - Ммм? – вопросительно взглянула на него Февариния из-под ресниц, кренящихся вниз от жирной черной туши вкупе с подводкой. - Как ты смотришь на балы? - Это как в диснеевских мультиках? – уточнила она. - Не совсем, скорее, нечто более инфернально-готическое, - уклончиво пояснил историк. - Черепа, кровь, мрак? - Наподобие, только более роскошно и утонченно. - Тогда отстой, туса должна быть веселая, ну там, знаете, как в «ночнике» каком-нибудь, - отмахнулась она. – А у вас не праздник, а какое-то сатанинское ретро-фм… - Но, помилуйте, в вас же течет королевская кровь! - Прокураторская, - подняла палец Февариния. – Это две большие разницы. - Но… В вашем роду были ведьмы… - А я – нормальная, - отрезала девочка и зевнула. – Знаете, дядя, это все смахивает на совращение малолетних. Не верю я ни в какой бал. Скорее всего, затащите меня в кусты, и трахнете. И если директору пожалуетесь, что я хамлю… Ой, хамю… Ну вы поняли. Если пожалуетесь, то я папу позову, он мне больше, чем вам поверит, - нахально хмыкнула она. – Короче, за то, что я Марьям послала, извините, в следующий раз не буду, но с вами я никуда не поеду. Историк внимательно слушал ее тираду, с легкой зловещей усмешкой, поблескивая золотыми вставными челюстями. - Ну что ж, дело твое, - пожал он плечами. – Жаловаться я никому не буду, хамского ты мне особо ничего не сказала… Просто обидно, такая красивая знатная девушка упускает такой шанс… Ведь если бы вы приняли мое скромное предложение, от вашей гемикрании и следа бы не осталось… - Как это? – притормозила у двери Февариния. - А вот так. Вы, наверное, догадались, что я не просто учитель, а Сатана. - Ну-ну, если б вы были Сатаной, вы бы это в секрете держали, - уперла руки в бока она. - А зачем? Ну вот скажешь ты директриссе, мол, наш историк – дьявол, и кого из нас двоих ненормальным объявят? – посмеиваясь, резонно заметил он. Вот тут Феваринии стало ДЕЙСТВИТЕЛЬНО страшно. - Не бойся, я ничего тебе плохого не сделаю, наоборот! Будешь четвертой в моей свите, вечно молодой, красивой, всемогущей, свободной, и – заметь! – вечно здоровой и бессмертной… - А папа? – пристально посмотрела на Сатану Февариния. - А что не так? - Ну, он тоже будет вечным? - Эээ… Нет, только ты, ведь ты особенная. Но зачем тебе эти жалкие людишки? – поморщился историк. - Да затем, что я как бы люблю этих, как вы сказали, «жалких людишек», которые, между прочим, добрее и лучше вас раз в десять! Нет, в сто! – вспылила Февариния. - Добро не в моде, и потом, я куда более могуч, я в прямом смысле слова всемогущий! – почти без пафоса бросил Сатана. - Да мне как-то пофиг, я лучше классно оторвусь в этой жизни и помру, чем эту баланду тянуть хреллионы лет, - скривилась она. - Это не баланда, это достойная жизнь в свите черного мессы, - оскорбился он. - Хоть горшком назови! Вот скажите, дядя Сооотооонааа, - передразнила его Февариния, - вот допустим я стала ведьмой, так? - Ну? - И могу я жить земной жизнью? Нет, конечно, даже ежику ясно. Итак, включите логику. Нет земной жизни – нет и торговых центров, нет жвачки, нет инстаграма, нет косметики… Кошмааар, - ужаснулась своим же прогнозам Февариния. - Зачем тебе эти низменные вещи, если ты сможешь летать, если тебе будет поклоняться и покоряться вся природа, если ты сможешь отомстить всем своим врагам? – вытащил историк свой коронный козырь. - Пфф, отомстить я и так могу, у меня ж есть дядя Афраний! Управлять я ничем не хочу, поклонение мне тоже нафиг не сдалось, я, знаете ли, не амбициозная, для меня главное – прожигать весь день, потом обдолбаться и лечь спать. А летать – ну это ваще бред, че в этом интересного? Как на машине, только попа мерзнет, - емко описала она полет. – Так что до свиданья, за Марьям – еще раз извините, а предложение я ваше не приму, уж не обессудьте, но я вам не доверяю. И вылечусь от гемикрании я сама, в федеральном центре нейрохирургии. Счастливо! – махнула она рукой и зацокала из кабинета. «Вот странные людишки, все-то им земные радости подавай, ишь как крепко они привязаны к этому свету! – усмехнулся ей вслед Воланд. – Ну ничего, раз эта - тупая, как баран, найду другую себе ведьму. Ту же Марьям, например»… - Ну че, сильный он тебе разнос устроил? – осведомился Джоджи, изнывая от нетерпения. - Ооо, это пипец был, либо он сбрендил, либо я чудом спаслась! – передернулась Февариния, выходя вместе с «Хатико» из школы.- Этот старпер начал говорить, мол, поехали со мной на бал… - Ты типо Золушка? – заржал Джоджи от такого поворота. - Ну, блин, прикинь! – хмыкнула несостоявшаяся «золушка». – Начал заливать, что и бессмертие мне даст, и от болезни вылечит… - Так что ж ты отказалась?! Надо было брать быка за рога! Он-то, конечно, козлище, но тебя ж лечить надо! - Не, я и сама при желании вылечиться могу, вот только гормональная перестройка кончиться, и все пучком будет, - заверила она дружка. – А насчет бессмертия… Ну чего я там прозябать буду, без папы, без дяди Афрания, без тебя, наконец? - Гы, прикольно, ты и обо мне подумала! – счастливо заулыбался Джоджи своим кошмарно-безбрэкетовым оскалом. - Конечно, ты ж мой единственный настоящий друг! – потрепала его Февариния по голове и стрельнула у него сигаретку. – А, еще говорил типа что я летать уметь буду. - Не надо тебе летать, а то дистония обострится! – испугался Джоджи. – Прикинь, летишь ты такая над городом, бац, голова закружилась, и ты блюешь с высоты птичьего полета! - Дааа, вот это сюрпризец на чью-то голову будет! – согнулась от хохота Февариния. – Ну, еще он говорил про то, что раз моя мама ведьма, то и я ведьма. Дурак, чес-слово, ниче в генетике не петрит! - А твоя мама че, внатуре… того… была…? – офонаревший Джоджи застыл, как вкопанный. - Ага, - простенько так кивнула она. – Не, она так-то хорошая была, очень добрая, детей любила, зверюшек, папу… Ее ведьмоватость проявлялась только в том, что маму в лес постоянно тянуло, и иногда она туда таки уезжала (у нее домик в лесу свой был). И меня с собой брала, только мне не нравилось, мне лес даже в солнечные дни каким-то опасным и неуютным казался. Я любила город, - рассказывала Февариния. – И мне больше нравилось играть на коврике в барби, чем сбивать ноги об корни на тропинке. А она видела в природе какую-то гармонию, мудрость, ну и еще там фигню какую-то… - Бывает, - почти философски заметил Джоджи, пнув носком задрипанного кеда пустую баночку из-под чьего-то пива. – А че ты тогда такая ущербная – красоты не видишь? - Не знаю, папа вот тоже никогда не понимал, че в этой природе такого, - пожала она плечами. – Ну и наш историк – дебил, потому что даже я знаю, что ведьмячность передается через поколение. - Че? - Короче, смотри, допустим если моя мама ведьма, то я и моя бабушка – нормальные, а мама и ПРАбабушка – уже того… Понятно? - Вроде бы, - прислушался к себе парень. – А тебе не обидно что ты нормальная? - Нее, - хмыкнула Февариния. – Это же круто, ответственности раз в сто меньше, никакого тебе леса, никаких тебе ритуалов, для которых ингридиенты пока найдешь, все ноги себе оттопчешь! Да и потом, папа, например, очень рад, что я не ведьма: говорит, хоть в чем-то ему повезло. А мне нравится радовать людей, - простодушно пояснила она. Внезапно до Феваринии откуда-то позади донесся голос: - Эээй, шлююхаа! Привеет! – ну, угадайте, кто это был? - И тебе, Марьям, добрый вечер, - с максимальным сарказмом бросила Февариния. - А меня наш историк пригласил на тусу, я согласилась и теперь там буду королевой ведьм! – кокетливо завертела Марьям своим седалищем. – А ты лохушка! Ты за меня рада? Я знаааю, что ты рада, мне все рады, и за меня все рады! - Безууумно, - оборвав трескотню, протянула Февариния, переглянувшись с Джоджи. - Ну и спасибо! – психанула Марьям, рассчитывавшия на очередную склоку. - Всегда пожалуйста, - с детской непосредственностью встрял Джоджи; в ответ «каблукастая каралеффка», пошатываясь и разъяренно пыхтя, унеслась в дальние дали. - Вот дура, - припечатала Февариния. - Тебе ее не жалко? – задумчиво спросил Джоджи. - Немножко. Если он реально Сатана, то она сгниет в аду, а если педофил, то ее изнасилуют, - тоном теоретика предположила она. – Мне еще вот что интересно. Этот дьявол недоделанный обронил, что устраивает такие балы пару раз в год. - И…? - А куда он девает «каралеффок тусы» после бала, если у него в свите по-прежнему три существа? – внезапно пришло в голову Феваринии. - Блин, а правда, куда?! – прибалдел Джоджи. – Может у него такой подпространственный ведьмо-бордель? - Возможно… Или он их органы продает, а поскольку ведьмы бессмертные, у них отрастают новые органы, и он опять их продает, и так по кругу, - выдвинула версию девочка. - Нифига себе, вот же ж послал господь историка! – пробрал Джоджи морозец. - И не говори, - махнула она рукой. – Правда, я молодец, что отказалась? - Ага, не то слово, - энергично закивал парнишка головой. – Мне аж представить страшно распродажу твоих органов, или как тебя историк трахает (фу ты, чуть не вырвало!), или как ты в крови купаешься… - Фуу, заткнись, - скривилась Февариния. – А при чем тут «купаешься в крови»? - Ты че, не знала?! Я короче пока ты с Марьям собачилась, почитал в Википедии про бал черного мессы, и оказывается, там тебя голую должны выкупать кровью! – для большего эффекта Джоджи выпучил глаза. - Какая гадость, она же со сгустками, и на вкус как тухлятина!!! – заверещала впечатлительная Февариния. – Нафига ты мне это рассказал, я ж не усну теперь! - Извини, но так надо, предупрежден, значит вооружен! – поднял палец он. - Ты настоящий друг, - заценила его заботу она и поинтересовалась: - Ты сейчас куда? - Домой наверное, - цыкнул Джоджи. – Блин, так туда не хочу! - Чойта? - Да… На меня опять будет мама орать, за то что прогуливаю, батя ремнем выдерет, а сестричка еще и поржет. Еще у меня старший брат на днях из тюрьмы вышел, я говорил тебе? - Нееет, - удвленно округлила свои зеленые глаза Февариния. - Так вот, он там за убийство отсидел, ну, мудачка какого-то по пьяни грохнул, вот и загудел по статье, - пояснил он. – А теперь вот вышел. - А как его зовут? Ну и вообще всех членов твоей семьи. Мне так, чисто для интереса… - Тэк-с, ну маман мою ты знаешь, Калипса Елистратовна, батяня мой – Деметриус Октавианович, бабушка – Густа, брата звать Ромулом, а сеструха – Паула. И только я, как дурак, Джоджи! – в отчаянии воскликнул «третий лишний». - Да ладно, прикольное у тебя имя, - попыталась утешить его Февариния. – Мне оно очень нравится, и тебе идет. - Твое тоже норм, - благодарно улыбнулся Джоджи. – так вот, братец-то мой вышел из тюрьмы, и теперь меня поколачивает каждый день. - Сдачи дай! – возмутилась она. - Посмотри на мои габариты, - уныло вздохнул он, разглядывая свои руки-спички. – Ромул тот еще бугай, он меня в бараний рог скрутить может… Нет, лучше я пять минут потерплю, чем потом месяц в больнице с переломами лежать! - Ну смотри, конечно, дело твое, - сочувственно вздохнула Февариния. – А я тоже домой не хочу. - Ты-то че? - Да так, - отмахнулась она. – Папа когда из пыточной камеры придет, у него настроение плохое почему-то, а сегодня ему как раз надо туда по работе. Поди опять придет, орать на меня будет, да и на дядю Афрания… Потом-то конечно извиняться будет (правда, только передо мной), но от этого не больно-то легче. - Так сбеги из дома, как ты всегда делаешь! Правда, ко мне теперь после семи вечера нельзя, брат с работы приходит… - Я уже устала сбегать, - грустно усмехнулась Февариния, возя носком туфли по пыли. – Я с двенадцати лет из дома пытаюсь убежать, меня уж сколько раз отлавливали, то у друзей, то на вокзале… - А че тебе дома не сидиться? – они уже дошли до подъезда Джоджи, и он оттягивал время от захода домой. - Как тебе сказать… - задумалась она. – Мне всегда хотелось быть кем-то другим, ну, какой-нибудь обычной девочкой, лишь бы не собой, и я, как умела, пыталась перенести мечты в реальность… - Понимаю, мне тоже не нравится собой быть, - вздохнул Джоджи, медленно, со страдальческим лицом доставая ключи. – Ну ты, это, самое, ты мне звони, если че, я всегда тебя рад слышать, - он покраснел и неловко приобнял ее. - Спасибо, - в глазах Феваринии блеснули слезы, но усилием воли она их быстренько высушила. – Ладно, я пойду, - девочка помахала рукой и скрылась куда-то в осенние сумерки… - О, посмотрите-ка, приперся прогульщик хренов! – раздался надтреснутый голос матери Джоджи. - Тааак, где там ремень мой? – вторил ей бас Деметриуса Октавиановича. - О, мелкий пришмалял, ща я тебя жизни буду учить, епта, - гоготнул здоровенный Ромул в наколках и растянутых трениках. - Ихиххих, лох! – подлила масла в огонь любящая сестренка. - Мурлоошкаа, ты гдейто? – своим хрипом бабушка внесла некий диссонанс. Из недр «двушки» послышалось низкое по звучанию мяуканье того самого, изредка забегающего к ним дьявольски черного и сатанински жирного довольного жизнью «мурлошки». «Похоже, вечер будет несладким», - печально пронеслось в голове у Джоджи, безропотно спускающего джинсы перед поркой под кровожадные взгляды обитателей квартиры…