Вы поедете на бал?

Пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат депрессивно вздохнул. Денек выдался тяжелым – в шесть утра, мать вашу, в шесть гребаных утра ему пришлось оторвать тяжелую, насквозь больную голову от подушки и идти на работу, там допросить нескольких человек. Потом ему пришлось присутствовать на нескольких казнях, далее – в пыточных камерах, а под занавес дня бедный Пилат был вынужден отсидеть весь банкет, на котором у прокуратора от шума раскалывалась голова. «Теперь я еще и в этот ужасный дом вернулся», - в полной безнадеге подумал он. Пожалуй, за весь день у Пилата был лишь один хороший промежуток – езда на машине по ночному городу. Который он, впрочем, тоже ненавидел. «Грязные разгромленные бараки, шум пьяных гулянок по ночам, дороги в колдобинах, о Боги, за что вы послали мне работу в ЭЭТООМ городе?!» - каждый час с завидной регулярностью вопрошал у богов Понтий. Но ночью город был не виден, и в этом состоял релакс – только густая, как азикирит, ночь, свет рыжих фонарей да полоса магистрали… Прокуратор зашел внутрь дома и с досадой поморщился – свет хрустальной люстры буквально ослепил его. Когда цветные круги перед глазами рассеялись, он увидел Феваринию, сидящую на полу в своей розовой пижамке и играющую на своем айфоне. - Почему ты не спишь? – массируя висок, осведомился Пилат и присел рядом с ней. - Привет, - она обняла его и чмокнула в щеку. – А мне страшно одной спать, я боюсь маньяков, - прошипела она, вытаращив глаза для пущего эффекта. - Опять читала свои эти страшилки? – прокуратор приобнял ее за плечи. – Ну я же просил не читать, тебе и так кошмары снятся, потом в школу встать не можешь, и приходится прогуливать! А все почему? Потому что меня не слушаешься! - Ну ладно, больше не буду, - протянула Февариния, положив голову ему на плечо. - Не будешь читать или не будешь меня слушаться? – усмехнулся Понтий Пилат, зная ответ. - Читать не буду, - фыркнула она и покосилась на отца: – Как день прошел? - Да, никак, - несколько расстроенно отмахнулся прокуратор. – На работу поехал, там опять эти отвратные казни и пытки, потом банкет был. Это хуже пытки, честное слово. - Так почему ты не уволишься? – наивно поинтересовалась девочка, теребя его мизинец. - Эх, солнышко, с такой работы сами не увольняются, - грустно улыбнулся он. – Меня только уволить могут, но это навряд ли, пока что император мной доволен, к сожалению. - Сделай что-нибудь такое, чтобы он взбесился, - легкомысленно предложила Февариния. - Ага, а если ему придет в голову меня казнить?! Нет, лучше уж не рисковать и как-нибудь дотянуть… Тем более мне надо зарабатывать, нас с тобой содержать, потом за твое обучение платить… Нет, зайка, увольняться – это не вариант, - твердо констатировал Пилат. - Да ну его нафиг, это обучение, - пользуясь случаем, намекнула Февариния. - Не говори глупости, я хочу дать тебе юридическое образование, - мечтательно прикинул он. – А для этого нужны деньги. - Я же вижу, что тебя изматывает эта работа примерно так же, как меня школа, - сочувственно заметила девочка, ставя на подзарядку айфон. – Нет, правда, зачем тебя назначили прокуратором в этот жопоград?! Жили бы в Риме, ты бы, как все нормальные всадники, владел каким-нибудь легионом и предприятием, я бы в нормальной школе училась… - Это было выгодно императору, - пожал плечами Понтий, тоже мечтавший о жизни, описанной Феваринией. - Почему? - Долго объяснять, ты все равно не поймешь, - туманно отговорился он. - Бедный ты, - Февариния сочувственно прижалась к нему, в душе матеря дурака-императора. - Не надо меня жалеть, маленький ангел, - мрачновато усмехнулся прокуратор. – Ты просто не в курсе о некоторых подробностях моей биографии, поверь, эта должность – не самое страшное, что я заслужил. - Куда страшнее-то? – вытаращилась Февариния в искреннем недоумении. - О, есть много куда более жутких вещей, например, некоторые пытки, ну или некоторые болезни, да или просто вечная жизнь, - передернулся Пилат. - Ой, кстати о вечной жизни! – внезапно повеселела девочка, садясь к папе на колени. – Историк сегодня вообще сдурел, ну и типчик! - А что он? - Короче, как ты знаешь, у нас в школе есть такая девушка, Марьям, - скрежетнула Февариния зубами. – Так вот, мы с ней снова поцапались… - Из-за чего на этот раз? - Да мы с Джоном стоим, никого не трогаем, обнимаемся, и тут она начинает орать, мол, шлюха и жирный янки сосутся! – всплеснула в праведном гневу руками Февариния. - Да какая из тебя шлюха, о Боги, - вздернул брови Понтий. - То есть про другое возражений нет?! - Ну, насчет Джона она может в чем-то и права… - ПАПА!!!!! – рыкнула Феварния. – Ладно, проехали. Так вот, она обозвала меня шлюхой, а я ее дурой, потом мы начали крыть друг друга матами… - Это ты правильно, надо уметь постоять за себя, хотя бы так… - задумчиво прокомментировал он. - Вот и я о том же. А этот вахтер, ну, который страшненький, с какой-то фигней на глазу и выпирающим клыком, он настучал на нас историку, и меня оставили после уроков! Но самое-то трэшевое не это! – с улыбкой Джоконды многозначительно подняла палец вверх Февариния. – Дело в том, что историк начал заливать мне про какой-то бал, где я буду королевой, потому что моя мама была ведьмой! И что я получу вечное здоровье и бессмертие! - А ты что? - Ну я ж не дура, конечно я отказалась! Это ведь скорей всего развод на секс! - Ты просто не представляешь, какая ты молодец и как же я рад, что ты не ведьма, а обычный человечек! – отлегло от сердца у Пилата. – Нет, дочь, это не развод на секс. Я в курсе того, что ваш историк действительно Сатана. - ЧТО?! То есть это не прикол?! – взвилась она. - Представь себе. Этот гад действительно два раза в год собирает бал ста королей, и ему нужна королева этого бала, и, поверь, имя, возраст и национальность тут роли не играют. - Откуда дровишки? - Он как-то подпрягал меня быть организатором, но я отказался, ты тогда как раз сильно болела, и ты мне, знаешь ли, была гораздо важнее. - Прикольно… - Не то слово. Он и твоей маме предлагал «вакансию», но та тоже не согласилась – она была слишком принципиальная. - Принципиальная ведьма, нифига себе, - прикинула Февариния. - Вот так, - улыбнулся Понтий. – Она вообще была хорошая женщина, только слишком любила лес, и все время пилила меня за то, что я атеист, но поощряю язычников. - А правда, нафиг ты это делаешь-то? – озадаченно почесала кончик носа девочка. - Политика, - лаконично бросил он. – Люди приносят материальные жертвы богам, и эти жертвы идут в казну, а процентов 45 из казны – ко мне. Кто там их считает, эти деньги, - махнул рукой прокуратор. - Так ты же и считаешь! - Вот именно, - хитрожопо ухмыльнулся он. - Ааа, ну яяясно все с тобой, - просекла откатную фишечку Февариния и простодушно протянула: – Какой ты хозяйственный, я тоже так хочу! - Ну вот потом твоя профессия и будет в этом заключаться, - поведал ей «хозяйственный» папенька и с нескрываемым интересом осведомился: – А почему ты отказалась от заманчивого предложения историка, если не секрет? - А я спросила, мол, только я буду бессмертной, или папа тоже, а он мне говорит, что только я. Вот я и подумала, что я буду в гордом одиночестве делать? Да и потом, не погуляешь нормально, по магазинам не походишь, ну вот что это за жизнь, а? - Действительно, - даже немного растрогался он. – Ты очень хорошая девочка. - С чего бы? – грустненько так поинтересовалась она. - Ну как это, ты же всегда жалеешь меня, если мне плохо, ты никогда не жадничаешь с одноклассниками, ты, насколько я знаю, никогда не поддерживаешь тех, кто «травит» слабых… - А че они, виноваты что ли, что они слабые?! – возмутилась Февариния. – Раз слабые, значит, наоборот их поддержать надо! - Вот видишь. А еще ты помогаешь незнакомым людям, например, я помню, мы гуляли как-то с тобой, и у какой-то женщины пакет поравлся с продуктами, так ты подошла и помогла ей все сложить, - припомнил Понтий Пилат. - Да это же так, ерунда, я даже не знаю почему я что-то хорошее делаю – просто делаю, и все, - путано пояснила Февариния. – Я вроде и хочу иногда всех на ливер пустить, но бабушкам все равно помогаю. - Ну я согласен, доброта у тебя, скажем так, своеобразная, - посмеиваясь, вынес вердикт прокуратор. – И тем не менее она есть. Вот взять например этого кошмарика, ну, как его…? А, Джоджи. Вы ведь и познакомились-то потому, что ты спросила, кто это там в кабинке ревет. - Любой бы на моем месте спросил, там такие жутенные звуки были, - передернулась Февариния. – Как будто единорого-людоед жрет бомжа. - Знаешь, меня иногда пугает твоя фантазия, - странно посмотрел на нее отец. – Кстати, вы до сих пор с Джоджи общаетесь? - Ага, он, наверное, единственный, кроме тебя, кто меня абсолютно понимает, - призналась она. - А Джон? - Нууу… С ним просто можно приятно провести время, а с Джоджи мы как духовные близнецы, понимаешь? - Примерно, - кивнул Пилат. - А если честно, я сама запуталась, - по щеке Феваринии опять скатилась слезинка. – Я правда уже не знаю, к кому и как мне относиться, я не знаю, хорошая я или плохая, да и кто я вообще. Я очень, больше всего на свете хочу быть доброй, и прилагаю для этого титанические усилия, но у меня ничего не получается… Это так стремно. - Ты хорошая, очень, тебе надо просто отдохнуть, - сочувственно посоветовал он и поцеловал ее в висок. – Да и мне тоже, если честно, - прокуратор посмотрел на часы. – Не удивительно, что мы тут с тобой депрессуем, уже около трех часов ночи! – укоризненно покачал он головой. – Иди спать, иначе завтра вообще не встанешь, и придется Афранию опять писать справку вместо врача. - Ладно уж, может и пойду, - улыбнулась Февариния и потянулась. – Спокойной ночи, пап! - Спокойной ночи, принцесса, - Пилат поцеловал ее в висок, и, дождавшись, пока она уйдет, тихонько позвал Бангу и ушел на балкон, курить и размышлять о тленности бытия. Только Банга, отличающийся позитивным и рациональным мышлением, подсчитывал в уме, во сколько же завтра разбудить всех, что бы не проспали. Тяжело, когда на твои собачьи плечи ложится ответственность за десятки рабов, киллера, прокуратора, и совершенно необузданную Феваринию…