«Re-homing»

Ифань сказал, что будет лучше, если Лухань будет спать вместе с ним в одной кровати, потому что Бэкхён может внезапно ночью приставать к нему одному или же он предпочтёт Ифаня и пойдёт среди ночи к нему. Второй вариант более вероятен. Поэтому лучше будет, если Бэкхён будет спать один в своей комнате. Лухань долгое время не может уснуть. И дело не в том, что он спит на новом месте. Раньше у него проблем с этим не было. Дело тут в другом. Он боится часто ворочаться, ища более удобное положение, беспокоя этим Ифаня. Поэтому вскоре Лухань встаёт с кровати и идёт на кухню. Сев за стол, он вспоминает про таблетки. Так принять ему их или нет? Их продавал Сехун. Это эфемерная связь с ним. Встретится ли он снова с ним? Скорее всего нет. Но, приняв таблетки, он сможет встретиться с ним. Не важно, что в реальности он будет в психушке или в наркоцентре, во время действий таблеток он будет вновь с ним вместе. Когда он уже решится? — Ты чего это в темноте сидишь? Лухань вздрогнул от неожиданности, когда услышал голос Ифаня, включающего свет на кухне. Он сел напротив него. — Что-то произошло? Тебе тут не нравится? Лухань отрицательно помотал головой. Он не врёт, его такой расклад вполне устраивает. Он ещё не самый худший. — Можешь рассказать свою историю. Я понимаю, что вас продают не от хорошей жизни. У вас свои травмы. У Бэкхёна она тоже была, он мне выговорился и теперь ему легче живётся. Расскажи мне. Ифань прав. У него, можно сказать, травма. Но станет ли ему действительно легче, если он всё расскажет почти знакомому человеку, с которым недавно занимался групповухой? — Если будешь держать всё в себе, то заболеешь. Я готов выслушать что-угодно и винить тебя ни в чём не буду. Даже если ты убил человека. Лухань прикусил губу. Он вспомнил, как Сехун ради него убил своего отца. Лухань сразу начал рассказ с того, как попал в свою третью семью. О том, как ему не нравилось, о том, как был противен мужчина, как к нему сначала с неприязнью относился отец. О влиянии алкоголя на его организм он не сказал. Зато рассказал, как Сехун его полюбил, как Лухань начал испытывать то же самое к нему. О той рождественской вечеринке в кругу друзей Сехуна, как он не дал Луханю стать чужой игрушкой. Когда он начал говорить об убийстве, совершённое Сехуном, Лухань начал плакать. Ифань пересел ближе к нему и приобнял за плечи. Он рассказал, как начал после этого бояться Сехуна, но всё равно был к нему привязан. Сехун нашёл работу, как оказалось, в торговле наркотиками. За это его вскоре и поймали. Раскрылось убийство, и ему прибавили срок в тюрьме, а Луханя отправили обратно. — И теперь я здесь, — заплаканным голосом закончил Лухань, опустив голову вниз. Ифань прижал Луханя к себе, обнимая, слыша, как тот начал тихо плакать. Он понимает, что его травма ещё свежа, совсем недавно это с ним произошло, поэтому ему больно. Это его первая любовь, которой он лишился. Она ведь ещё и взаимной была, что редкость для первой любви. Была бы она безответной, Лухань бы так не волновался за Сехуна, попавшего в тюрьму за наркодилерство. Было бы хорошо, если бы Сехун не влюблялся в Луханя. Тогда бы он не совершил убийство и не стал торговать запрещёнными веществами. Но если бы этого не произошло, то Ифань бы тогда не смог его купить. В обоих случаях есть плюсы только для одного из них двоих. Ифаню сейчас просто нужно утешить Луханя, быть рядом, чтобы он не чувствовал себя одиноким и подавленным и не натворил бед. Ифань обнимает Луханя, целует его в щёку и в шею. Он ничего ему не говорит, позволяя выплакаться. Выплакать свою боль. Ему так должно стать легче. Лухань прижимается к нему, продолжая плакать. Ифань молчит. Хорошо, что он ничего не говорит. Ему не нужны его банальные утешения, ему просто надо свыкнуться с этим. У него нет проблемы, которая требует совета постороннего человека. Он сам должен справиться, никто не может излечить душу, только сам больной. Если он не захочет, то самые лучшие врачи не смогут. Поэтому Лухань продолжает тихо плакать, пока незаметно для себя не засыпает, успокоившись. Ифань поднял его на руки и понёс в их спальню. Аккуратно уложил Луханя и накрыл одеялом, затем вернулся на кухню, чтобы выключить свет. Вернувшись в спальню, он заметил, как Лухань свернулся в позу эмбриона. Он чувствует себя незащищённым, он хочет закрыться от внешнего мира. Ифань не может его винить. С такими детьми не может быть всё нормально. Некоторые из них только кажутся открытыми, но на самом деле они никого близко к себе не подпускают. Получив самое болезненное предательство от родителей, они не могут доверять чужим людям. Ифань ложится рядом с ним, прижимаясь к его спине. Он обнимает Луханя, который уже успокоился. Он надеется, что младшему стало легче, что на его душе это уже не такая тяжесть. Ифань целует его лопатку и тоже засыпает. Лухань просыпает от того, что к ним пришёл Бэкхён и начал приставать к Ифаню, который его обнимает. — Ифань, — шепчет Бэкхён, просовывая руку к паху старшего, отчего он невольно касается зада Луханя. Он вздрогнул, напрягаясь. Рефлекторно он сжал анус, тело помнит, что после таких прикосновений в него обычно проникают, притом проникают туда, откуда должно только выходить. Правда в этой «семье» ему не стоит об этом волноваться. Здесь он будет только сверху, потому что у Ифаня просто не хватит сил, чтобы трахать ещё и его. Он его ведь и купил, чтобы он удовлетворял Бэкхёна как актив. Он не будет врать, что такая позиция ему не нравится. В позиции актива ему всего лишь надо хотя бы немного волноваться о пассиве. И то не все этому следуют. Обычно пассив должен позаботиться о себе сам. В чём-то активом быть намного лучше. Наверное, поэтому Бэкхён себя растягивает сам? Может, это не только из-за того, что ему не терпится почувствовать чужую плоть в себе, а из-за того, что он так заботится о себе, чтобы ему было не так больно? Хотя по Бэкхёну не скажешь, чтобы он об этом особо волновался. Скорее всего Лухань это придумал. — Бэкки, не забывай о Лухане, — хриплым ото сна голосом говорит Ифань, отчего Лухань немного возбуждается. — Он ведь тоже этого хочет, как и ты. Я уверен. Бэкхён кивает и устраивается между них. Одеяло уже откинуто, Лухань уже не спит, он просто лежит на боку. Бэкхён забирается в его шорты, нащупывая полувозбуждённый член, сжимает головку. Лухань издаёт стон, напрягаясь всем телом. Всё-таки активом быть лучше, больше внимания уделяют твоему члену, чем анусу. Конечно, когда тебе стимулируют простату это классно, но всё равно тяжело избавиться от странного ощущения наполненности. Ифань заваливает Бэкхёна на спину, снимая с него трусы и откидывая их в сторону. Бэкхён развратно раздвигает ноги, приподнимая бёдра. Лухань не знает, что ему делать. С Чонином и Кёнсу он был пассивом в групповухе. Что делать, когда он актив? Ифань подсказал ему: — Поласкай его соски, ему это нравится. Лухань сразу наклонился к часто вздымающейся груди Бэкхёна, придерживая его предплечье одной рукой, он обхватил розовый набухший сосок губами. Бэкхён застонал. Сладострастно. Вызывающе. Ифань тем временем собирает смазку с члена Бэкхёна, затем мокрыми пальцами поглаживает пульсирующее кольцо мышц. Бэкхён дрожит, приподнимая бёдра, умоляя о больше. Пальцы Ифаня легко проникают внутрь, он ухмыляется. — Ты всегда перед тем, как идти ко мне, подготавливаешь себя. Может, ты просто надеешься, что сможешь без меня справиться? — Нет, — хнычет Бэкхён между стонами. — Я хочу, чтобы Ифань быстрее в меня вошёл. — Точно? — Ифань сжимает основание члена Бэкхёна, отчего тот жалобно стонет. Бэкхён уже почти хнычет, почти плачет. Ифань серьёзным взглядом смотрит на Луханя: — Прикуси его сосок. Лухань немного опешил, но почти сразу исполнил почти что приказ. Он медленно сжимает сосок зубами, пока Бэкхён не вскрикнул. Затем он сразу разжал зубы и провёл языком по сморщенной коже. Ифань в это время размазывает смазку по своему члену. Ифань начинает входить в Бэкхёна, сжимая его бёдра. Он делает это медленно, отчего Бэкхён ёрзает, он сжимает волосы на голове Луханя от нетерпения. — Бэкки, я знаю, как ты меня хочешь, но не сжимай меня сейчас. Мне тяжело входить в тебя. Луханя всё ещё смущает слушать такие откровенные фразы, хотя он должен привыкнуть уже за столько времени. Скоро Ифань резко входит до конца в Бэкхёна, тот громко простонал, сжимая волосы Луханя сильнее. — Лухань, — окликнул его Ифань. — Что? — младший поднял голову, посмотрев на Ифаня. Старший коснулся губ Луханя, засосал его нижнюю губу, приобнимая его за талию одной рукой, притягивая к себе. Лухань двигается ближе, он возбуждён, а от такого поцелуя возбуждается ещё больше. На его шортах появляется влажное пятно. А Ифань всё это время не прекращает двигать бёдрами, отчего стоны Бэкхёна звучат фоном. — И тебе ведь надо получить удовольствие, — шепчет Ифань, спустившись к шее Луханя, целуя её. Лухань прикрыл глаза, наслаждаясь губами и языком Ифаня на своей шее. Смазка продолжает течь, его шорты ещё больше намокают. Бэкхён обхватывает свой член, лаская его, продолжая стонать и извиваться под Ифанем, который всё ещё двигается в размеренном темпе. Бэкхён не замечает, что Ифань целует Луханя. Да он бы не стал возражать, жаловаться, ревновать. Ему не нужна преданная любовь Ифаня, только секс, ласка и забота. Последних двух родители лишили его и не дали в детстве. Он понимает Луханя, как никто другой. Ему тоже она нужна. Он ещё совсем юн, чтобы свыкнуться с этим. Ведь даже взрослому человеку она нужна, а подростку тем более. Вскоре Ифань кончает в Бэкхёна, укусив Луханя в области ключицы. Ифань выходит из Бэкхёна и садится ближе к подножию кровати. — Сделай минет Луханю. Мы не должны забывать о нём. Бэкхён ещё не кончил, но и Ифань знает, что минетом дело не закончится. Он слишком хорошо знает его ненасытность. А тем временем Бэкхён встаёт на четвереньки перед Луханем, уже немного раздвинувшего свои ноги, чтобы Бэкхёну было удобнее. Он освобождает член Луханя, мокрого от естественной смазки, и сразу берёт его в рот. Лухань запрокидывает назад голову, издавая протяжный стон. Бэкхён умело вдувает щёки, делая ему глубокий минет, захватывая всю длину его члена. Ифань его этому научил? — Бэкки, у тебя так сексуально вытекает сперма из ануса, — с лёгкой усмешкой сказал Ифань. Бэкхён пытается просунуть пару пальцев в анус, скользя внутри благодаря сперме Ифаня, стеная, посылая вибрации на головку члена Луханя, отчего последний начинает сходить с ума от удовольствия. Бэкхён двигает головой, водя языком от самого основания до кончика члена, надавливая на уретру. Лухань стонет, а Ифань наблюдает за ним. За его сексуально запрокинутой головой, за тем, как он прикусывает губы или приоткрывает рот, стеная, за дёргающимся вверх-вниз кадыком. Он не зря приобрёл именно его. От него будто феромоны исходят, что Ифань не против сам оттрахать его, желая этого не меньше, чем Бэкхёна. Которому уже надоело работать ртом. Он садится спиной к Луханю, медленно насаживаясь на его плоть, держа её рукой, чуть сжимая у основания. Ифань усмехнулся, он догадывался, что так всё и будет. Старший приближается к Бэкхёну, который только полностью сел на Луханя, начал целовать его шею, касаясь одной рукой груди Луханя, а пальцами второй руки проникая в анус Бэкхёна. Лухань простонал от ощущения ещё большей узости и от поглаживания пальцев Ифаня по его плоти. Бэкхён дрожит, он сжимает Луханя своим анусом, заставляя того стонать громче. Ифань сжимает его сосок, теребит его пальцем. От этого ему становится ещё более невыносимо. Невыносимо хорошо. От этого он боится, что кончит раньше времени и расстроит этим неудовлетворённого Бэкхёна, который уже активно двигает рукой по своему члену. Ифань немного сгибает пальцы. Лухань с Бэкхёном простонали в унисон. Подушечки приятно надавливают на плоть Луханя, а костяшки фалангов надавливают на простату Бэкхёна. — Я… сейчас, — сквозь стоны пытается сказать Лухань, что скоро кончит, но он достигает оргазма быстрее, чем удаётся сообщить об этом. Однако почти сразу после этого он почувствовал, как мышцы Бэкхёна сжались. Он не услышал его стона из-за своего оргазма, но Бэкхён кончил почти вместе с ним. — Бэкки, ты так сильно нас сжал, что мне даже трудно вытащить свои пальцы. Представь, какого Луханю? Лухань повалился на спину, он прикрыл глаза, часто дыша. Он даже немного вспотел, щёки горят. Таких ощущения у него ещё не было, а у него неплохой опыт за такой короткий период в его возрасте. Бэкхён понемногу расслабляется. Он извиняется за это перед Ифанем, который медленно вынимает свои пальцы, невольно лаская обмякший член Луханя, находящийся всё ещё внутри Бэкхёна. — Ты ещё меня испачкал. Слижи свою сперму с меня. У Луханя мурашки по коже от сексуального голоса Ифаня. Бэкхён поднимается, больше Лухань не чувствует, как мышцы ануса обволакивают его член, встаёт на четвереньки перед Ифанем, начиная вылизывать его живот. Ифань был прав, когда говорил, что сперма сексуально вытекает из ануса. Особенно если учесть, что эта сперма — твоя собственная. Она медленно вытекает наружу из время от времени сжимающегося и разжимающегося кольца мышц, стекает по его бёдрам вниз. Медленно, капля за каплей, образуя дорожки, которые быстро высыхают. Это действительно сексуально. — Оближи мои пальцы, — показывая Бэкхёну свои два пальца, испачканные в сперме Луханя, говорит Ифань. Бэкхён обхватывает их, облизывает, посасывает, издавая причмокивающие звуки. У Луханя кружится от этого голова. В какую обитель разврата от прибыл? Ни в одной семье он ещё так часто не занимался этим. Каждый день его никто не трахал. Даже Сехун иногда давал им обоим перерыв в этом, чтобы поднакопить сил и начать уже это делать, словно кролики. Особенно под действием алкоголя. Бэкхён даже возбуждающе облизывает пальцы. Ифань говорил, что он засыпает, когда полностью удовлетворён. Неужели ему этого мало? — Теперь повернись ко мне задом, — Бэкхён беспрекословно выполнил указание. — Ублажай Луханя пока я буду делать тебе массаж, если хочешь продолжение. Лухань понял, о каком массаже идёт речь. Бэкхён вновь обхватывает губами член Луханя. Ифань просовывает в него два пальца, нащупывая подушечками простату, отчего Бэкхён сразу начинает стонать, посылая вибрации на головку члена Луханя, невольно ёрзая и виляя задом. — Какой ты у нас похотливый, Бэкки. Лухань сжимает волосы Бэкхёна, прижимая его к своему паху. Вновь его живот становится тяжёлым, но член пока не наливается кровью. Мало времени прошла после того оргазма. Но эта вибрация от стонов Бэкхёна… сводит с ума. Он не знает, сколько ещё пройдет времени, пока у него вновь не встанет. Ифань продолжает массировать его простату, надавливая на неё подушечками пальцев, придерживая Бэкхёна за бедро одной рукой, чтобы тот не сильно ёрзал, мешая ему. Бэкхён перешёл к мошонке Луханя, посасывая поочерёдно яички, засасывая нежную кожу. Лухань сжимает простынь в кулаки, жмурясь, его лоб покрывается морщинами. Он весь напряжён, когда Бэкхён почти полностью засасывает мошонку. Он стонет, заполняя своим голосом спальню. А Бэкхён продолжает усердно ублажать его, стеная одновременно благодаря действиям Ифаня. Вскоре член Луханя начинает постепенно наливаться кровью, увеличиваться в размерах во рту Бэкхёна, водящего языком по всей длине плоти. Ифань уже перестаёт сдерживать Бэкхёна, надрачивая уже свободной рукой свой член. — Сядь на него, — вынимая пальцы из его ануса, приказывает Ифань. Бэкхён приближается к Луханю и, держась за его плечи, опускается на его стояк. Лухань обхватывает бёдра Бэкхёна, резко насаживая на себя. Его минет, его стоны на его член возбудили его до предела, сделав его нетерпеливым. — А ты вошёл во вкус, Хань, — беззлобно усмехается Ифань, приближаясь к ним. Ифань проникает внутрь Бэкёхна. Лухань стонет от блаженной узости и ощущения, как член Ифаня трётся об его член. Ифань двигается, положив свои ладони поверх ладоней Луханя. Они придерживают стонущего Бэкхёна, чтобы тот не начал двигаться слишком резко и быстро, навредив себе. Перед лицом Луханя лицо Бэкхёна, прикрывшего глаза с открытым ртом, из которого льются протяжные стоны. Бэкхён сжимает плечи Луханя, напрягаясь, умоляя о большем, чтобы они оба двигались в нём быстрее. Но двигается в нём только Ифань. Лухань сам кайфует от того, как член Ифаня трётся об его член. Ифань всё делает сам, но он и не против этого. Он бы приказал Луханю или Бэкхёну что-то делать, если бы это было необходимо. Поэтому они оба просто получают удовольствие от процесса. Бэкхён прижимается к нему, сжимая свой член, двигая по нему рукой, стеная теперь в ухо Луханя. У последнего горят щёки, взгляд расфокусирован. Ифань тоже сбито дышит, ускоряя движения. Бэкхён кончает первый, сжимая их в своём анусе, отчего Лухань громко простонал, кончая вместе с Ифанем. Бэкхён лёг на него, а Лухань вновь лёг на кровать. Как только мышцы Бэкхёна перестали их сжимать, Ифань вышел из него. — И так фактически каждое утро. Надеюсь, тебя это особо не напрягает? Если что-то тебе не нравится, можешь сказать об этом сразу. — Нет, всё хорошо, — продолжая лежать, говорит Лухань. Бэкхён так мило устроился на его груди и сейчас спит. Лухань бы встал, но он не хочет беспокоить Бэкхёна, который только уснул. Однако Ифань сам аккуратно перекладывает Бэкхёна рядом с ним. Они вместе идут в ванну, Лухань нервничает немного. Ифань предложил им вместе принять душ. Почему-то Луханя больше смущает принимать с кем-то душ, чем заниматься сексом. Ифань трёт его тело намыленной мочалкой. Невольно Лухань ёжится, дрожит, по его телу пробежались мурашки. Особенно когда Ифань подходит к нему вплотную, пройдясь мочалкой между ягодиц. — Ты ведь раньше был всегда снизу, — заметив его реакцию, сказал Ифань. — Тебе непривычно быть активом? Или тебе это нравится больше? Лухань не знает, он бы не сказал, что роль актива настолько хороша, что он бы отказался от роли пассива насовсем. Нельзя ведь забывать, что когда он пьян, то он почти как Бэкхён — ему нужен только токоротен. И ничего больше. — Меня всё устраивает. Ифань продолжает тереть его мочалкой. Лухань надеется, что это будет его вторая семья, в которой он не выпьет и капли алкоголя. Первая была семья, где мать приписывала ему списки болезней. Вскоре Лухань берёт мочалку из рук Ифаня и теперь трёт его ею. Он должен как-то отплатить такую заботу. Лухань сглатывает, невольно любуясь телом Ифаня. Оно идеально. Подтянутое, в меру рельефное. Лухань невольно краснеет, кусая губы. И это он пока трёт только грудь, плечи и живот Ифаня. Дальше он не решается. Пока Ифань, поняв это, не кладёт свою ладонь поверх ладони Луханя и не направляет её ниже. Ифань чуть раздвигает ноги, тянув ладонь Луханя с мочалкой вниз. Лухань краснеет, задевая рукой вялый член Ифаня, потирая внутренние стороны его бёдер мочалкой. Затем Ифань ведёт его ладонь через внешнюю сторону бедра к его заднице. Лухань сбито дышит. Никогда он так не касался другого мужчины. Обычно все касались его зада, обычно его там ласкали, ведь для актива это было самым главным местом в его теле, а он всегда ласкал чей-то пенис. Но несмотря на то, что Ифань с ним актив, он всё равно сейчас трёт мочалкой его ягодицы, иногда проходясь между них. — Тебя это смущает? — низкий баритон над ухом заставляет мурашки пройтись по его телу, скапливаясь внизу живота. — Немного. Я никогда этого не делал. — Потри мне спину, — повернувшись спиной к Луханю, сказал Ифань. Так у них и продолжаются водные процедуры, делая что-то друг другу. Лухань считает, что это не самая худшая семья. Ему тут на удивление хорошо, несмотря на очередные неправильные отношение. Но для него они уже стали почти правильными.