Лишь напарники?

— XCII — Спусковой механизм — XCII — Роксет жадно глотал холодную воду, крепко вцепившись руками в бутылку. Прошло уже пятнадцать минут с того момента, как он вернулся в реальность, а у него до сих пор сидело внутри ощущение того, что в голову вонзились сотни игл, а горло сдавили удавкой. Тело била крупная дрожь, то ли от страха, то ли от злости, он пока не мог различить. Рядом сидел Динар и задумчиво наблюдал за ним, подмечая бегающие глаза и тяжелое дыхание мальчишки. Сколько раз он видел, как бойцов вводили в игру и выводили из нее, а такого странного поведения еще не доводилось наблюдать. Значило ли это, что Сет настолько восприимчив к влиянию на психику, раз смог поверить в то, что его отец и правда был в той комнате? Хотя, с другой стороны, он же не закален большим количеством боев и смертей, чтобы спокойно реагировать на появление заклятого врага перед своим лицом. Каулитц выхватил бутылку из рук пацана и отставил ее в сторону, проговорив: — Хватит, за один раз нечего так воду глушить, потом плохо будет. — Простите… — выдохнул Роксет и утер мокрые губы ладонью, — я просто еще не могу придти в себя. Слишком всего много за один раз. — И воскресение в памяти твоего отца слишком неожиданно, я прав? — Каулитц спокойно приподнял бровь, без труда замечая страх и панику в глазах мальчишки, что подтверждало его слова. Сет ничего ему не ответил, только лишь поджал губы и отвел взгляд в сторону. — Ладно, зайдем с другой стороны. Кто тот второй Альфа, который появился секундой спустя? И опять вопрос остался без ответа, а мальчишка только сильнее сжался от напряжения. — Колд, — Динар коснулся его подбородка ладонью и заставил смотреть на себя, — пойми одну простую вещь: если я не буду знать, с чем и кем мы имеем дело, — вся операция провалится к херам. Ты же этого не хочешь? Поэтому расскажи мне, что за люди твой отец, его партнер и тот Альфа, чтобы я знал, каким способом их убивать. — Они не люди, — мрачно и холодно проговорил Сет, выпуская ярость в свой взгляд, —, а твари, без чести, принципов и морали. И я не успокоюсь, пока не вырву каждому из них кишки за то, что они со мной сделали. — Говори, Сет, просто говори, — приглушенно произнес Каулитц, удерживая взгляд мальчишки и несознательно слушая пульс, переместив пальцы на его шею. Роксет на миг закрыл глаза, а когда открыл, то позволил увидеть плескавшуюся в них боль и свирепое желание убивать. Он говорил тихо, но твердо, не скрывая презрения в голосе. Рассказывал о том, как отец мог неделю держать его в подвале на хлебе и воде за то, что он нагрубил его партнеру; о том, что Гарольд любил его избивать до потери сознания, ломая ему кости и растягивая сухожилия. И как после этого он мог месяцами лежать в больнице, хоть немного, но восстанавливаясь. Говорил о том, как в десять лет его столкнули с лестницы по приказу «дорогого папочки» и как он чудом не свернул себе шею. С ироничной усмешкой Колд рассказывал, как прятался от ищеек омеги в публичных домах, притворяясь одним из их работников, и как потом на него орал отец за такие выходки. Описания побоев и унижений удавались мальчишке настолько ярко, что сложно было не поверить в то, что он это все пережил на собственной шкуре. Динар слушал пацана внимательно и не перебивая, втайне восхищаясь его силой воли, которая выдержала это все и не сломалась под таким прессом. Он слушал, и в нем сильнее разгоралось желание всадить в Мирта всю обойму своей винтовки, потому что-то, что он вытворял с сыном за время опеки над Сетом, вызывало ярость и отвращение. А так же внутри пульсировало желание расчленить на кусочки Гарольда за его выходки и клевету, которую он бросал в сторону мальчишки. Сердце Колда билось ровно и спокойно, словно он не о собственной жуткой участи говорил, а просто беседовал о погоде, но это был лишний признак того, что он говорит правду. Теперь понятно, почему он такой забитый был в их первую встречу. После такого детства трудно вырасти уверенным в себе. И хоть сам Динар перенес судьбу не легче, он хотя бы не подвергался домашнему насилию. Чего не скажешь о Сете. Когда мальчишка замолчал, Динар едва слышно вздохнул и спросил: — А тот Альфа? Кто он? Сет нервно усмехнулся и сжал правую руку в кулак, чуть ли не рыча: — Будущий труп, которому я в первую очередь оторву яйца за то, что смел меня домогаться. Вот скажите, герр Динар, только честно: я похож на омегу или на швуля-целку с синдромом недоеба? Каулитц хмыкнул, хотя внутри был изумлен внезапной сменой поведения. — Я тебя обрадую, но нет, ни капли не похож. У молодых омег нет такого острого языка, как у тебя. — Тогда какого ж хера все хотят меня облапать или зажать в углу? Я вроде на шею никому не вешаюсь, не предлагаю себя, я просто живу своей жизнью. Тогда почему некоторые хотят втоптать меня в грязь лишь за то, что я Колд? Или зачем другим мое тело, просто поразвлечься и выбросить на свалку? Зачем?!!! — Сет не смог сдержать крика отчаяния, который вырвался прямо из груди огромным комом боли. Мальчишка нервно подскочил на ноги, сверкающими от гнева и злых слез глазами смотря на наставника. — Почему я?! Почему всегда получаю я? За что?.. — Сет… — негромко произнес Динар, медленно поднимаясь и подходя к нему, — тише, все это в прошлом. — Нихуя не в прошлом! — закричал мальчишка и со злостью ударил себя по голове. — Это здесь, всегда было, есть и будет! Я помню все, эта херотень ночами мне во снах приходит! Динар не стал ничего на это говорить, только лишь резко притянул мальчишку к себе и обнял, сковывая по рукам. Сет вырывался, стремясь отстраниться от Альфы, бил руками по его спине, что-то приглушенно шипел, но Каулитц был намного его сильнее. Поэтому когда он выбился из сил и просто повис на наставнике, выпуская наружу горькие рыдания из-за вновь открытой раны в душе, Динар чуть ослабил свою хватку и провел губами по волосам ученика, просто давая понять, что он рядом и не позволит ему упасть в бездну боли. — Мы убьем их всех, слышишь? — Каулитц говорил ровно и со сталью в голосе, поглаживая Сета по вздрагивающей спине. — Всех, до единого. Они отняли у меня почти две сотни бойцов, а тебя почти сломали, что нельзя спускать с рук. Но чтобы их победить, нужно изменить себя: внутренне, а не внешне. Понимаешь, Сет? Нужно принять решение, каким быть дальше, чтобы тебя уважали и боялись, а не унижали. Это будет больно, потому что я заставлю тебя прокручивать каждый миг в памяти, чтобы ты брал силы из своей ненависти и мог контролировать злость, действуя с ее помощью. Ты позволишь мне это, позволишь убить в тебе человечность и жалость, чтобы стать сильнее? — Позволю… — выдохнул Роксет и поднял влажные глаза на наставника. — Что для этого нужно? — Пройти семь кругов ада своих воспоминаний, — произнес Динар и вытер слезы с щек мальчишки, — и вырастить в себе тварь, которая будет за тебя убивать. Сет болезненно усмехнулся и опять уткнулся лицом в грудь Альфы, проговорив: — Я всегда терпел боль, чтобы моя ненависть обрела достаточно сил для мести. Потерплю еще чуть-чуть, чтобы потом потанцевать на их могилах. Динар на это ничего не сказал, лишь хищно сузил глаза, продолжая гладить ученика по спине. А стоящий в проеме двери Влад с неким удивлением отметил, что сейчас двое Альф похожи на отца с сыном. Истерику Роксета он не смог застать и теперь гадал, чем вызвано проявление подобных чувств и действий со стороны Каулитца.