В темноте все кошки серые

Я бездарна. Эта мысль стала слишком часто посещать меня в последнее время. Я бесполезна. Так я думала еще чаще, особенно когда смотрела сквозь слезы как маленький ребенок шагает через светящуюся черту. Я все чаще пребывала в эфире, глуповато наблюдая, как порастает сорняками огромный сад перед храмом пустоты. Иногда я задумывалась, что этот храм должен быть похожим на Хиросиму. Пустая, дымящаяся синеватым газом пустыня. Пустота, безжизненность. Я почувствовала, как слезинка медленно скатилась по щеке, и сухом песком упала в небо подо мной. Почему же становилось так больно. С каждым днем эти чувства разрывали меня на куски. Почему маньяки и монстры с человеческими лицами должны жить, а этот ребенок, которому не повезло с отцом-пьяницей должен шагать в неизведанный мир, погибнув от незакрытого газового крана. И его мать, тихо стенающая женщина, которая никогда не вспомнит, что у нее был сын, что ее ребенок погиб. Она просто будет плакать, сидя перед чертой. А я должна смотреть, как черствеет ее душа, медленно гниет и превращается в призрака. Я зло смахнула слезы. Гнев худший из советчиков, я знаю, но сейчас откуда-то пришло чувство... Я не знала, как его описать. Жажда крови? Жажда мести? В душе стало так холодно, что я невольно поежилась, кутаясь в широкие одежды. Путь на землю был слишком быстрым. Я уже не смотрела на облака, а они хмурились, боязливо разбегаясь от меня, слепливаясь словно снежный ком и проливаясь на землю грустным дождем. Я шла средь могил, чувствуя боль каждого, к кому больше никто не придет. Я чувствовала души, которые отринули чистоту, которые ушли во тьму. Кто-то погиб, кто-то наверное возродился, а чья-то роза души увяла навсегда и след ее потерялся средь божественных просторов. У одной из стел тихо плакала девочка лет тринадцати, держащая в маленьких руках огромный букет белых ромашек. Ее слезы падали на лепестки прозрачными росинками, смешивались с печальным дождем. Она вытирала глаза рукавами спортивной куртки, шептала слова скорби, медленно бросая к подножью надгробия по одному цветку, наблюдая, как их ласкает дождь. Я подошла ближе, присев на ближайшую плиту. Вода стекала по волосам и лицу, превращая меня в плакальщицу. Девочка встрепенулась и посмотрела прямо на меня. Я лишь улыбнулась. Кто я? Ветер? А может сам дождь? - Почему Вы тоже плачете? - спросила малышка, протянув мне ромашку. - Мама говорит, если принести цветы, то они сохранят слезы. Дать Вам? Я резко дернулась назад, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Вытянув руку, я взяла протянутый цветок. Слезы, смешиваясь с каплями дождя, медленно катились по нежным лепесткам. Сжав тонкий стебелек, я посмотрела в открытые заплаканные глаза. - Вы - дух, да? - девочка, прижав цветы к груди, уселась рядом со мной. - Не бойтесь. Я часто вижу духов. - Как тебя зовут? - спросила я, видя, как девочка утерла нос рукавом. - Ики. Мама сказала, что так зовут одну богиню, которая присматривает за теми, о ком мы плачем. Я сглотнула ком. Сколько же лет прошло с тех пор, как я смотрю в мертвые лица? Неужели так долго? А ведь я так давно не видела своих родителей. А что, если они уже умерли, и я даже не заметила их среди толп душ, спешащих к черте. Ужас сковал мое сердце, представив, что они могли стать призраками и пасть от клинка кого-то из богов. - Говорят, она показывает путь, - сказала я, теребя в руках тонкий стебелек. - Да-да. - Она сложила руки на груди и, как-то по взрослому, посмотрела вверх. - Вот бы ее увидеть. Я смогла лишь улыбнуться. Кто же поверит сумасшедшему духу, плачущему средь могил. Взглянув на меня, Ики хмыкнула. - Знаете, - сказала она, - а ведь Вы странная. - Я знаю, - улыбнулась я. - Ура, Вы заговорили. - девочка встала и притопнула ножкой. - Ох уж этот дождь. Все слезы с ромашек смыл. Я улыбнулась еще шире, медленно развела рукой, умоляя облака рассыпаться по голубому небу. Капли повисли в воздухе, ловя осколки солнечного тепла. Меж тонких дождинок рождалась радуга. - Ух ты, - девчушка быстро отряхнула воду с непромокаемой куртки и подобрала разбросанные цветы. - Это Вы, да? Я легонько кивнула, чувствуя странный приток сил. А ведь... Ох, святые небеса, я ведь исполнила свое первое желание! В груди зародилось непонятное жжение, словно душа зачесалась, словно ей стало мало места в моей груди. Но едва взглянув на девочку, я в ужасе закрыла рот ладонью. Под ярким солнцем ее лицо стало медленно расползаться, покрываясь темно-фиолетовыми пятнами. Голос, такой звонкий и нежный, приобретал металлические нотки. - Так и думала, что Вы не просто дух-плакса. - Девочка растянула губы, но улыбка перестала казаться милой и доброй. Я вскочила на ноги. Слезы высохли, а нежная ромашка одиноко упала к моим ногам. - Черта! Не успев толком испугаться, я увидела перед собой кучерявую светловолосую голову. Юкине, такой по-детски серьезный, сощурив глаза, смотрел на призрака девочки. Только теперь я увидела надпись на надгробии: Сакурэ Ики. А ведь ей всего тринадцать лет. Я средь топл бредущих по эфиру душ не увидела маленькую девочку, чья душа чернее грозовых туч. - Что тебе надо, призрак? - Ято появился словно из ниоткуда, но даже это не смогло разогнать морщинки печали с моего лица. - Глупый божок. Смотришь на ветер и видишь ветер. А стоило бы и получше посмотреть. Ты козявка! Козявка! Девочка злобно смотрела на черту, отделявшую ее от нас. Как в свете солнца она могла так поменяться? Что не так с моим исполнением желаний. И самый главный вопрос, как я смогла не увидеть мертвую среди живых. Дура! Предаваясь самоистязанию и самокритике, я даже не сразу уследила за разгорающимся сражением Ято и маленькой мертвой девочки. - Стой! Я рванулась меж ними, прикрывая своим телом маленького озлобленного призрака. Ято моргнул, потом еще раз. - Не смей! - Глупая божка, - девочка засмеялась. - Ты и так сдохнешь. Тра-ля-ля. Вы все когда-то сдохните. Резко упав на колени, я почувствовала лишь порыв ветра. Это Ято, словно разъяренный зверь, метнулся сквозь нее, рассекая ухмыляющееся лицо девочки надвое. Смогла ли бы я ее спасти? Я ухватилась за грудь. Сквозь полы юкаты я увидела темное пятно скверны, разъедающей мое тело. Крик замер в груди. Я вспомнила это навязчивое жжение. Так же было, когда я несла на себе разъедаемого муками Ято после греховных шалостей его клинка. - Я чувствую скверну, - обеспокоенно сказал божок, опасливо оглядываясь. Сдерживая стон, я медленно подползла к ромашкам, сиротливо брошенным на могильные плиты и дрожащими руками сложила два слова: "Скверна" и "вода". Глупая бездарная я. Почему мне никто не сказал, что желания мертвых убивают? Почему я все еще стремлюсь помочь им жить? Почему я до сих пор спрашиваю себя, обязан ли был этот ребенок умереть? Утопая грустных мыслях, я почувствовала как проваливаюсь в забытье. Очнулась я уже среди знакомых стен. Паучок в углу свивал замысловатые узоры, дождь мерно бил в стекло. Я повернула голову и увидела в углу дремавших ребят. Ято повесил темноволосую голову на грудь и сладко причмокивал. Юкине развалился на татами, подложив под голову куртку. Я улыбнулась, чувствуя бесконечную пустоту внутри. Жжение ушло, скверна больше не разъедала меня изнутри, но что-то надломилось. Может, не стоит желать дарить спасение призракам? Но ведь эти души тоже были чисты, и теперь сиротливо слоняются по эфиру. Кто из них больше жаждал жизни: оружия или призраки? Решив, что этот вопрос пока непостижим для меня, я вздохнула и взглянула в окно, где дождь барабанил лишь ему ведомую мелодию. Где-то средь стекающих капель красовалась надпись: "Я видел тебя. И я тебя верну!" Продолжение истории: http://ficbook.net/readfic/2248389