Крылья ворона

— Ворону поймали! Ворону ведут! — небольшого размера камень полетел в сторону возвращающихся с охоты воинов. Молодой, облаченный в черное пленник успел отвернуться, и мальчишка, целившейся в его лицо, попал по голове. Брат Ночного Дозора старался не обращать внимания на всех любопытных, вылезших из своих лачуг, чтобы поглядеть на пленника. В каждом взгляде, устремленном на него, мешались враждебная настороженность, интерес и насмешка. Оно и понятно, не каждый день охотники возвращались с такой добычей. «Наверное, важная персона, — думали люди, — раз его не убили сразу. По всей видимости, Король-за-Стеной захочет допросить его». Но многие с сомнением качали головами, глядя на этого еще не оперившегося юнца. «Да уж скорее костяной Лорд решил подарить Мансу Налетчику новую игрушку! — говорили они, — что может знать этот мальчишка?» Джон Сноу слышал пересуды, вызванные его появлением в селении, пока его неимоверно толкали вперед и сильно дергали за веревку, которой туго были перетянуты руки, но не совсем понимал, о чем они говорят. Конечно, он много слышал о Мансе Налетчике, который когда-то был братом Ночного Дозора, как и он сам, но потом предал свой орден и ушел жить к одичалым. Слышал он и о жестокости дикарей, к которым попал. Пленник понимал, что в уже не таком далеком будущем его, скорее всего, ожидают пытки, но, тем не менее, взгляды, которыми обменивались между собой одичалые, произнося слово «игрушка» заставили его непроизвольно поежиться. Нет, он не был трусом, трусов на Стене не держат, но эти насмешливые, а временами даже сочувственные взгляды ему не нравились. Бастард Эддарда Старка не любил неизвестности, а сейчас как раз наступил такой момент, когда он совершенно не мог предположить, что его ждет. Наконец, его грубо втащили в один из шатров. — Кого это вы привели? — услышал он холодный голос, — нам тут вороны без надобности! — Он убил Куорена Полурукого, — ответил надсмотрщик. — Кто? Этот? — человек расхохотался и приблизил свое лицо вплотную к Джону, — как твое имя, мальчик? — спросил он с искренним любопытством. Сноу молчал, кожей чувствуя на себе взгляды и внимание каждого, кто находился здесь. — Не испытывай мое терпение! — сильный удар сбил его с ног. — Джон Сноу… — выдавил он. О, Боги! До чего я докатился! Разговариваю с предателем! Бедняга Джон…если бы он мог тогда только представить, чем еще ему придется заняться с предателем! Жесткая шершавая рука подняла его подбородок, чтобы пристальнее вглядеться в черты лица. Джон дернулся и отвернул голову, но спустя мгновение зло посмотрел на этого человека. Манс лишь усмехнулся. Он ломал и не таких упрямцев. Было в этом юноше что-то особенное, что-то, что влекло его к нему с неведомой силой. — Поднимите, — коротко приказал король своим людям. Те грубо поставили парня на ноги, тот снова вырвался и упрямо посмотрел в его холодные глаза. «Лучше тебе вести себя потише, мальчик, — думал между тем Манс, — иначе разбудишь то, что будить не следует, и тогда никто не спасет тебя». «Только не показывать свой страх, — твердил себе Джон, — только сохранять спокойствие…» Он и не знал, скольких ворон, подобных ему, уже приводили сюда с обрезанными крыльями, но его собственные крылья еще могли сослужить ему неплохую службу, ему нужен лишь один шанс. Не знал Сноу и того, что опытный воин почувствует страх противника в любом случае, как бы тот его не пытался скрыть. А его страх возбуждал, пробуждая дремлющего зверя, который не перед чем не остановится, чтобы добиться своего. — Сноу… — медленно проговорил Манс, — выходит ты бастард с Севера. Джон почувствовал вскипающий гнев. Вполне достаточно и того, что в Винтерфелле и на Стене ему частенько припоминали его происхождение. Ему хотелось плюнуть в лицо этому гадкому созданию, и пусть потом они его хоть живьем режут! Но он упорно продолжал хранить невозмутимое молчание. А Манс с интересом оглядывал пленника. Обойдя его кругом, он вновь остановился напротив и заглянул в эти глубокие темные омуты решительных глаз. «Интересно, — подумалось ему, — как долго будет сохраняться твоя мрачная решимость? Хорош, хорош…пожалуй, даже слишком. Сильное, гибкое тело, гордость, с которой ты пытаешься показать, что совсем не боишься меня, хотя это совсем не так. И твое смазливое личико…наверное, оно доставляло тебе немало хлопот на Стене…» Он мрачно усмехнулся, что совсем не понравилось Джону. Было в этом человеке что-то звериное. Видимо, здесь, за Стеной рано или поздно теряешь человеческий облик, но тем сильнее юноше захотелось обратно на Стену, или может быть в Винтерфелл. Вот только Джон знал, что дорога на Юг ему закрыта, как знали это и его пленители. Глаза Манса, наконец, перестали блуждать по его телу, оценивая его, если даже не сказать ощупывая… — И что ты намерен делать теперь, ворона? — деловито поинтересовался Король-за-Стеной, — ведь теперь, после убийства Куорена, тебе нет пути назад, — он сказал это таким холодным, уверенным и надменным тоном, что бастард невольно вздрогнул. Он знал, что товарищи могут ему не поверить, если он начнет говорить им, что опытный разведчик сам просил убить его, чтобы не доставаться одичалым, которые могли бы вытрясти из него куда больше, чем они смогут узнать от молодого стюарда. И он выполнил этот страшный приказ. Сноу молчал, выжидая, чем обернется для него происходящее. — Ты молодой и сильный, — Манс задумчиво провел пальцем по его шее, от чего по телу поползли холодящие сердце мурашки, — и мог бы стать одним из нас… «А уж мои воины всегда выполняют мои приказы, — мрачно добавил он про себя, — какими бы они не были…» — Вы предлагаете мне предать моих братьев, нарушить клятву? — Джон впервые посмотрел ему прямо в глаза, — я скорее умру, чем опущусь до такой низости! Манс-налетчик расхохотался. — Ты уже предал своих братьев! — сквозь смех проговорил он, — уже нарушил клятву! Не ты ли убил своего черного брата? — Это не одно и то же, — гордо бросил Джон, — Куорен оскорбил меня и моих близких! В палатке послышался новый взрыв хохота. — Учитывая твое происхождение, догадываюсь, что он тебе сказал, — Манс перестал смеяться и дальше голос его зазвучал серьезно, — однако, одичалые — народ вольный, здесь никому не будет дела до того, кем была твоя мать — дочкой лорда или уличной шлюхой, — при этих словах Джон снова дернулся и сжал зубы, когда вспомнил о веревках. Вокруг него послышались смешки, и все присутствующие обратили взоры на своего короля, дожидаясь приказа. — Даю тебе время подумать до утра, — с усмешкой бросил Манс, — уверен за ночь ты передумаешь. «Что он имел в виду, — напряженно думал Джон, кое-как устроившись со связанными руками на куче какого-то тряпья, — что должно измениться за ночь?» Он вспомнил странный, недобрый взгляд предводителя дикарей, и поежился то ли от царившего за Стеной холода, то ли от дурного предчувствия. «Можешь брыкаться столько, сколько тебе влезет, птенчик, — думал в это самое время Манс, разделывая телячью тушку, — рановато тебя отправили за Стену, крылышки-то еще не окрепли…но больше ты туда не попадешь, иначе как в моем войске. Я сотворю с тобой такое, что ты просто постесняешься когда-нибудь вернуться туда из-за собственной попранной гордости…»